i know you say that there's no one for you

      Сончану придется отправиться в прошлое, чтобы ударить себя по голени за то, что он когда-то решил проявить интерес к кому-то, кого можно описать только как специалист по литературе, как с медицинской точки зрения, так и в буквальном трагическом смысле.        (Он обманывает себя сквозь зубы, отношения с Ынсоком, длящиеся уже три года, были буквально самым замечательным опытом за всю его жизнь. Кто знал, что «Письма к Милене» Кафки — одно из самых романтически разрушительных произведений из существующих, или что может существовать так много разговоров о прескриптивистском и дескриптивистском языках? Сончан, конечно, понятия не имел, и до сих пор не знает, но ему нравится слушать, как об этом говорит его парень)        Встречаться со специалистом по литературе, особенно с тем, кто получил степень магистра и хочет начать работу над докторской диссертацией в следующем году, означает знать слишком много о Эдуарде Каммингсе и прерывистости его предложений, которая придает структуру и влияние его стихам.        Это также означает, что ему придется помогать Ынсоку избавиться от привычки курить, которую он приобрел, потому что ему очень нравится Джек Керуак. Настоящая любовь — это касаться кончиками пальцев губ любимого человека, когда вы кладете ему в рот леденцы или жевательную резинку «nicorette». Настоящая любовь — это знать, что Ынсоку больше всего нравятся конфеты со вкусом зеленого яблока «jolly ranchers»        Если уж эта тема поднята, то вот полный список вещей, которые Сончан узнал об Ынсоке за годы их совместной жизни, и которые до сих пор спрятаны в папке под названием «jsc❤️ses» в его мозгу:  1) Гардероб Ынсока в основном выполнен в земляных тонах. Коричневые свитера, зеленые толстовки, черные брюки. Также ему нравится синий. Мозг Сончана все еще тает каждый раз, превращаясь в лужу, когда он видит Ынсока в синих толстовках и белых облегающих классических рубашках. Возможно, это связано с тем, что он пахнет тиковым деревом. 2) Несмотря на свою склонность к темным тонам и небесно-голубым оттенкам, Ынсок любит брать одежду Сончана с его стороны шкафа. Он не против красного, желтого или фиолетового, лишь бы они пахли Сончаном. Это мило!  3) Ему нравятся руки Сончана. Ынсок скорее умрет, чем признает это, но есть что-то в том, как он любит прятать руки Сончана себе под кофты; в том, как руки Сончана согревают его талию, в том, как Ынсок нахально улыбается и говорит «мне холодно». Это не так. Ему всегда жарко. Это страсть ко всему в этой жизни, которая горит внутри него. Однако Сончан позволяет ему делать все, что он хочет.  4) Ынсок сейчас только заменяет преподавателя в старшей школе, но он будет прекрасным профессором. Смотрите: время, когда он помог преобразить и исправить бумаги Сончана и превратить их во что-то, что с легкостью помогло собрать старшему всю информацию про девяностые годы. Также: гигантская влюбленность Сончана, которая становится еще больше, когда Ынсок находится в своей стихии, старается, когда кому-то помогает и учит.  Не относятся к делу: его очки для чтения. Они не имеют к этому абсолютно никакого отношения.  5) На самом деле, об очках для чтения: без них Ынсок слеп как летучая мышь. Сончан не знал, что они ему нужны, пока не прошло пару месяцев после начала их отношений, но когда он узнал, то понял, что что-то не так. Именно тогда Ынсок, очень неохотно, признался, что раньше ему было слишком неловко носить их в присутствии Сончана. В ночь их «учебного свидания» Ынсок понял это еще до того, как пришел, и просто… делал свою работу, стараясь сильно не щуриться. За час он проделал столько же работы, сколько Сончан, глядя на губы старшего. Чон почти задушил его объятиями и поцелуями, бормоча «ты такой чертовски милый».        Можно с уверенностью сказать, что любимым занятием Вонбина и Сынхана в последнее время стало называть Сончана старым, скучным и женатым. Ответы по порядку: ему двадцать пять; он всегда был скучным и это не изменилось только потому, что он больше не тусуется; ему хочется, чтобы они поженились. Однако они оба согласились подождать, пока Ынсок не закончит писать свою докторскую диссертацию.        Иногда он считает себя немного глупым из-за того, что он такой молодой и думает, что уже нашел того самого. Они говорят о будущем только с точки зрения «боже, пожалуйста, позвольте мне перейти к тому моменту, когда я уже закончу свою докторскую диссертацию и мне не придется заниматься какими-либо заданиями или самообучением, пожалуйста, а не с точки зрения»… брака и всего такого. Любые сомнения, однако, угасают так же быстро, как и возникают у него в голове, когда он наблюдает, как Ынсок мирно сопит по утрам. Каждая пушистая ресничка дрожит во сне и нежно касается его щек. Сладкая ива.       Ынсок любит обниматься, но предпочитает прижиматься грудью к груди, чтобы видеть лицо Сончана, пока засыпает. Он такой чудак. Он такой дурак. Но не задавайте никаких вопросов о том, почему Сончан позволяет ему делать это каждый раз, спасибо.        Внезапно Ынсок шевелится. Он медленно открывает глаза. Очень медленно. На его лице расцветает улыбка узнавания, где он находится и с кем. Сончан улыбается в ответ, когда Ынсок очень неуверенно спрашивает. — Могу я тебе кое-что сказать?        Этот вопрос на языке Ынсока означает «вот факт из моего длинного и обширного списка случайных вещей, которые я знаю. вот чем я попробую убаюкать тебя и снова заснуть»        Он никогда раньше не говорил «нет» и уж точно не начнет сейчас. Теплый шепот, его голос такой же слабый, как и первые слова утром. — Срази меня этим, любимый мальчик.        Он дуется. С любовью, конечно. Закрывает глаза и наслаждается тем, как Сончан нежно проводит кончиками пальцев по его лицу, щекам и бровям. Ынсок, несмотря на всю свою сонливость, все же умудряется сказать. — Толстой считал, что искусство — это средство передачи эмоций и, в конечном счете, оно пытается способствовать взаимопониманию. — он приближается. Еще ближе. Невозможно близко. — На самом деле искусство может быть даже своего рода «инфекцией», при которой вы передаете чувство и «заражаете» этим чувством других. У него было действительно великолепное эссе на эту тему, которое он написал где-то в конце девятнадцатого века, в тысяча восемьсот девяносто восьмом или где-то в этом роде. Тебе следует прочитать это. — он утыкается лицом в изгиб шеи Сончана. Он любит его больше всего на свете.        Несмотря на свою бесконечную привязанность, это слишком большой объём информации для раннего утра. — Если бы я получал пять центов за каждый раз, когда ты говоришь о каком-то мертвом русском писателе, пока лежишь в постели с голым парнем рядом с тобой, я бы хотел… двадцать пять центов. — он целомудренно целует Ынсока в лоб, нежно убирая челку. — А это, кстати, слишком много. Ты зануда.       Ынсок все еще крепко закрывает глаза, когда бормочет. — Ты должен быть польщен, что я первым делом, увидев тебя утром, начал думать об искусстве и о том, что оно значит для мира. Ты просто... такой красивый.       Сончан смеется, не поддаваясь его трюкам, потому что слишком хорошо его знает. — Я должен быть польщен, что ты думаешь о другом мужчине?        Ынсок цокает языком, он даже улыбается, говоря. — Я просто надеялся, что если я буду болтать достаточно долго о русской литературе, ты снова заснешь, и мне не придется вставать.        Сончан не знает, как сказать ему, что даже если бы он болтал об истории изобретения розового цвета или о русских поэтах пятнадцатого века, или о худшей сюжетной линии «моей геройской академии», он все равно выслушал бы его с полным вниманием и заботой. — поэтому он молчит.        Настоящая любовь – это внимание. Настоящая любовь — это слушать. Настоящая любовь говорить. — «все в порядке. мы можем еще немного поспать», потому что это то же самое, что сказать. — «я люблю тебя также, как ты любишь свои эссе Толстого, литературу Вирджинии Вульф и Чарли»        Ынсок мычит в ответ. — Хорошо. Спокойной ночи.        Сончан старается не беспокоить его вибрацией своего смеха. Он смотрит мимо головы Ынсока на часы, что показывают только 7:28 утра. Все, что он может думать про себя. «И, конечно, я люблю тебя также, как и ты любишь меня».