Несколько цзецзе и один геге

— Янь-ий, эта Ланьфэнь нашла на улице голодного мальчика, который выпрашивал у неё объедки. Янь Шу подняла взгляд от своих финансовых бумаг. Чжу Ланьфэнь подтолкнула мальчика поближе к её столу. Он был жалкой крохой, весь в порезах, синяках и такой грязи, что трудно было определить, какого цвета его кожа под всем этим. Широкие черные глаза смотрели на нее, большие и испуганные. — П-п-приношу м-много извинений, госпожа! Я не хотел задерживаться и мешать вашим делам, — настаивал мальчик, отвешивая глубокий поклон. Мольба о пощаде. Судя по тому, как он дрожал, вполне вероятно, что в прошлом его уже били под подобным предлогом другие владельцы других дел или их работники. Янь Шу не считала, что так следует поступать с несчастными детьми. — Мальчик, как тебя зовут? Чжу Ланьфэнь слегка ухмыльнулась, скрестив руки на груди. Мальчик так и остался стоять, не желая подниматься и наносить новые оскорбления. — Этого зовут Ло Бинхэ, госпожа. Он очень сожалеет и может уйти прямо сейчас. — Уйти? — Янь Шу насмешливо хмыкнула. — А я как раз собиралась предложить тебе работу. Мальчик снова поднял голову. — Работу, госпожа?.. Опасения были вполне ожидаемы, учитывая характер её заведения, но она была не из тех, кто предлагает детей любого пола в качестве куртизанок. Такие места были, и они действительно отвратительны. Она отказывалась принимать участие в подобных мероприятиях. — Тц. Ты не будешь общаться с клиентами. Скорее подметать, стелить чистое белье на кровати, вытирать пыль и многое тому подобное. Даже готовить, если у тебя есть к этому способности, — объяснила Янь Шу. — У тебя есть родители, Бинхэ? — Нет, госпожа. Этот… мать этого умерла, — признался Ло Бинхэ и на его лице отразилась боль, но затем её сменило спокойствие. Хм. Она так и предполагала. Бедняжка. Чжу Ланьфэнь нахмурилась, глядя на ребенка, и выразила сочувствие более открыто. — В качестве оплаты ты можешь снимать комнату. У нас есть свободные в подвале. Обычно они предназначались для тех детей, которых её девочки иногда рожали. Даже если они принимали все настойки, предотвращающие беременность, достаточно было допустить одну ошибку. Не все их семьи были готовы помочь, и не все отцы были готовы взять на себя ответственность. Эти комнаты можно было использовать и в такие моменты. Для размещения молодых слуг. Ло Бинхэ потрясенно уставился на неё. — Этот… Госпожа так щедра! Эх. Не особенно. Она была неравнодушна только к маленьким грустным детям. Как её а-Цзю. — Подумай об этом, — предложила Янь Шу. Не каждый хотел быть связанным с борделем или работать в нём. Это, как правило, портило репутацию. Ло Бинхэ не потребовалось много времени, и он согласился на предложение с откровенно восхитительным энтузиазмом. — Госпожа, этот человек согласится на такую возможность, пожалуйста. Спасибо. — О, пожалуйста, зови меня Янь-ий, — настаивала Янь Шу. Только клиенты должны были называть её госпожой. Щеки мальчика слегка порозовели, но он быстро кивнул, и на его лице появилась застенчивая улыбка. Он наклонил голову. — Да, Янь-ий. Бинхэ очень благодарен за эту возможность. Он будет очень стараться, правда! — Хороший мальчик, — сказала Янь Шу. — А теперь иди к своей цзецзе. Она устроит тебя сегодня на ночь. Надень что-нибудь более подходящее, чем эти лохмотья.

***

Ло Бинхэ и представить себе не мог, что может работать в борделе. Ну, может быть, если какое-нибудь злобное существо будет мучить бедных работниц? Ведь культиваторы помогали всем, не так ли? Они были очень праведными и отзывчивыми. Но уж точно не в подобном смысле. Но… по правде говоря, ему не было особенно чем заняться в ожидании своего двенадцатого дня рождения. Он приблизился к горе Цан Цюн быстрее, чем ожидал. Он мог видеть её, глядя в окно, — эту величественную громаду. Будущее, которого он надеялся достичь. Слава, которую он надеялся заслужить в память о своей матери. Он хотел быть хорошим человеком и помогать людям. Быть достаточно сильным, чтобы защищать слабых, и достаточно сильным, чтобы защищать себя. Тех, кого он любит. Она была так близко, что он чувствовал её вкус в горле. Но он был еще слишком молод. Слишком юн, чтобы попробовать свои силы на вступительных испытаниях и получить место на одной из двенадцати вершин, чтобы учиться у бессмертного мастера. Пока что это было хорошо. Даже отлично. Впервые за несколько месяцев у него была чистая одежда. У него была настоящая комната, где он мог спать, с кроватью, одеялами и всем остальным. У него была еда, которую он может есть, когда захочет. Повара даже не подавали ему подгоревшие объедки, как это делали на работе у его матери! Настоящая нормальная горячая еда! Насытиться после столь долгого голодания было странно, но хорошо. Очень хорошо. Ло Бинхэ был полон решимости работать изо всех сил всё время, пока будет служить под началом Янь-ий, чтобы отплатить ей за её щедрость. Он не будет жить здесь вечно, но это не значит, что он будет бездельничать! О нет, определённо нет. Всё, что требовалось его тетушкам и старшим сестрам, он делал сам. Нужно поменять постельное белье? Он снимал их в перчатках и заменял уже выстиранными. Протереть пыль? Он протирал пыль во всей секции, к которой был приставлен, трижды в день. Ни одна пылинка не проходила мимо него, нет. То же самое касалось и подметания. Закуски? На кухню его пока не пускали, разве что мыть посуду, но он мог отнести еду и напитки всем, кто в них нуждался, даже стражам снаружи. Ребенок Мэн-цзе снова плакал? Ну, он не так опытен в таких делах, но постарается сделать всё возможное! Держит маленькую Суйин или корчит ей глупые рожицы, у него получалось её успокоить почти всегда. В других случаях она ходила под себя, как все дети, и нуждалась в помывке. — Спасибо, Бинхэ. Знаешь, тебе действительно не нужно этого делать, Чанъин может помочь сестре в эти моменты, — настаивала Мэн-цзе, взъерошивая рукой его волосы. Ло Бинхэ слегка краснел, но качал головой. — Бинхэ с радостью поможет, Мэн-цзе. Да и Чанъин не помешало бы больше заниматься музыкой, так что помочь было просто необходимо. — Конечно-конечно. Почему бы тебе не принести немного чая в главный зал? Девочкам может понадобиться добавка, — предложила Мэн-цзе, забирая у него Суйин. Ло Бинхэ кивнул и поклонился. — Конечно, Цзецзе. Сию минуту. Он вышел из подвала и, поднявшись по лестнице, направился на кухню за свежим подносом с чайниками. Затем он прошел в главный зал. Повсюду горели свечи, чтобы бороться с вечерней темнотой и задернутыми шторами. Ло Бинхэ собрал пустую посуду и кувшины, слушая бессловесные сигналы цзецзе, и поставил свежие тыквы с вином, после чего перешел к следующему столу. Один из клиентов неожиданно схватил его за запястье, не давая уйти. Ло Бинхэ вздрогнул. Дуань-цзе вскинула глаза, в одно мгновение её выражение лица стало ледяным. Голос, однако, оставался сладким и ласковым. — Сяньшэн, Лин-эр здесь. Не уделишь ли ты ей внимание? Внезапно чужая рука ударила клиента по затылку, и мужчина покатился вперед, неуклюже шлепнувшись на землю со стоном. Ло Бинхэ удивленно прижал освободившуюся руку к груди. Он повернул голову в сторону виновника. Это был другой клиент, одетый в простую серую одежду, волосы его были стянуты в хвост и заплетены в косички, а завязанный конец выглядывал из-под капюшона. При одном взгляде на него Дуань-цзе расслабилась и улыбнулась, совершенно не обращая внимания на человека у их ног. — Цзю-геге, ты вернулся. Мужчина бросил на нее взгляд, и его холодное выражение лица ничуть не изменилось. — Такое пьянство недостойно ни одного человека. Извините этого, пока он выносит мусор. Мусор…? О, точно, значит, мужчина все еще говорил об другом клиенте. Ло Бинхэ наблюдал, как тот схватил другого мужчину за воротник и потащил прочь. Дуань-цзе ткнула его в руку, привлекая внимание. — Ты в порядке, малыш? Ло Бинхэ кивнул. — Да… да, Цзецзе. Кто это был? Он постоянный клиент? — Цзю-геге? В некотором роде, да. Но он особый клиент, — пояснила Дуань-цзе. — Особый? — Верно. Он здесь самый любимый. Он приходит, играет с девочками музыку, пьет чай, делает нам прически, играет в игры. Очень дружелюбный и добрый. Но не в том смысле, о котором тебе стоит беспокоиться. Ты поймёшь, что имеет в виду цзецзе.