Его желание

***

      Некоторые люди — по определению походят на пессимистов.       Что это значит? Их мысли, внешний вид, мимика и поведение часто выдают их с головой. При одном взгляде на них, уже все ясно. Их натура не требует доказательства. Однако это вовсе не означает что в них нет ничего прекрасного.       Мысли — они могут простираться за горизонт или быть разрозненными как куча детских игрушек, сваленных в кучу. Они могут быть такими же широкими и бескрайними как небо, или маленькими как бумажные кораблики, которые дети отпускают плавать в лужи после затяжных ливней.       Внешний вид пессимистов частенько является чистым отражением их натуры. Сгорбленные плечи, челки прикрывающие глаза или выбор одежды. Это не особо важно когда дело касается их характеров, однако это сильно влияет на то, как окружающие воспринимают первых.       Мимика — что выдаёт закоренелого пессимиста так это взгляд. Они часто улыбаются, или прикрывают свои переживания и безразличие улыбками, но взгляд…взгляд, это то, что невозможно подделать.       Такаяма давно заметил, что не подходит под эту категорию людей. Он просто существовал и порой испытывал эмоции, которые раздавались в его сердце подобно эху. Так же тихо; так же приглушенно; не ярко. Яркие же, он испытывал исключительно в полете или в моменты спасения людей по «зову».       Его взгляд…он частенько задерживался у зеркала и пялился на себя. Не корчил рожиц, не пробовал изобразить на своем лице подобие тех ярких эмоций — что выдавали его одноклассники каждый день, рядом с ним. День за днем, неделя за неделей. Он пялился на себя в отражении и думал о том, когда-же что-то, помимо неба и полетов так же тронет его изнутри. Причина, которая будет притягивать его внимание самым безбожным образом. Причина, которая будет его заземлять.       В день, когда он спас кучку школьников, попавших в аварию по неосторожности водителя, он услышал тот самый «зов». Клич о помощи. Такаяма все еще помнил их голоса в тот момент. Вот так, в одно мгновение он перестал быть единственным Серафимом Японии.       Сагисава Рей, Камода Микисида и девочка с фамилией Юмино — так звали его новых товарищей по небу.       О, был еще один. Не подумайте что Такаяма о нем забыл, просто Карасума Ейши заслуживал отдельного упоминания.       Почему?       Такаяма обдумывал ответ на этот вопрос день за днем. Откровенность и в тоже время противоречивость этого мальчишки привлекала. Он постоянно искал внимания и присутствия Соу, однако при встрече с ним покрывался защитным панцирем или же колючками. Первый Серафим Японии считал это очаровательным. Такаяма при любой удобной возможности старался коснуться его. Сесть рядом, так чтобы их колени соприкасались. Похлопать по плечу, когда у того намечался прогресс в технике полета. Незаметно. Естественно. Соу не назовет это приручением кота, однако слишком на то было похоже. Ейши поначалу отодвигался, ощетинивался и кривя лицо уводил плечи от его прикосновений. Однако со временем то ли привык, то ли просто перестал обращать внимание. Такаяме это нравилось, нравилось до мурашек. Получить доступ к телу объекта его симпатий, было довольно приятно.       Однако это не было тем единственным, что привлекало внимание Серафима. Ум, ловкость, быстрая адаптация и тяга Карасумы к пониманию его нового мира — что то трогали в Соу.       Когда парнишка пробудил свою первую способность и осознал что что-то человеческое в нем отступило на задний план, Такаяма увел его на крышу школы, просто тихо взял за плечо и потащил за собой. Произошло это во время его дежурства по классу, кажется девочка что частенько задерживалась на Ейши взглядом была удивлена такому поведению одноклассников — Такаяма проигнорировал это обстоятельство так-же, как игнорировал ее взгляды на Карасуме. Это было на большой перемене, на улице буйствовало лето.       Несмотря на то, что учатся они в Токио, цикады вокруг все равно шумят громко.       Чистое небо, с крупными облаками у горизонта, а в центре яркое солнце. Погода чудесная, однако Ейши покрыт холодным потом.       Он сидит на крыше, согнувшись в три погибели, Такаяма стоит рядом — молчит.       Соу не понимает в чем причина такого поведения, однако тот факт, что Карасума сомневается, отвергает свою нынешнюю сущность — почему то ему не нравиться. Соу присаживается рядом и устанавливает визуальный контакт с Ейши.       Глаза в глаза. У Такаямы они светло карие, почти желтые. Спокойные, словно ничего в этом мире не может его вывести из равновесия. Они кажутся пустыми, однако кое что в них есть. В них отражаются глаза Ейши. «Ей-чана», как его зовёт Камода. Такаяма в своих влажных фантазиях представляет, в какие моменты он звал бы его «Ей-чан» или же просто «Ейши». Сейчас же он смотрит и видит причину, ту самую причину которая в будущем будет его безбожно заземлять.       Глаза у Карасумы чёрные, будто смоль, но это не мешает им мерцать так ярко, будто в каждой глазнице, посередке находиться Полярная звезда. Соу уверен что описание это притянуто за уши, но по другому он их описать не может. В них волнуется буря эмоций, от возмущения — до презрения и в какой то момент, Серафим замечает, что те на мокром месте.       Он хотел бы сейчас взять лицо Ейши и заключить его в своих ладонях. Хотел бы поцеловать того в глаза и сказать тому — не хнычь. А после покрыть лицо тихими, мягкими поцелуями. Запечатлеть каждую родинку, не только на лице, которые ими буквально усеяно, но и тело. Он уверен что там их гораздо больше. Усадить того, к себе на колени. Прижать. Подчинить. Покорить. Успокоить. Провести ладонями там, где у того должны вырастать крылья и сделать еще кучу всего.       Однако пока рано, поэтому Такаяма делает одно. Разговаривает с ним. Объясняет необратимость произошедшего. Медленно, так, чтобы не спугнуть проводит пальцами по предплечьям и медленно опускает их к пальцам самого Ейши. — По сравнению с тем, что было тогда, сейчас ты мне намного ближе.       Ейши пессимист, однако его глаза в этот момент сияют, брови сведены домиком. В глазах Такаямы Соу он прекрасен. Такой какой есть. И он завладеет им, не сейчас, но скоро.