***
Ладони перемещались медленно. С нежностью обтирали мокрую кожу махровым полотенцем. Нет, не грубо тёрли, а действовали промакивающими движениями. Аккуратно, ведь, казалось бы, что угодно может её повредить, оставить синяк... А они на ослабленном организме заживают ой как долго.
Закончил.
— Надо бы твои раны подлатать... — Говорил Люцифер будто сам с собой. Ему не ответили. Секунда, и Адам опять сидит там же, возле туалетного столика. Глаз не видно, за нависшей чёлкой, но старший и без того знает, что те устремлены в пол. А он, тем временем, опустился на корточки. И опять дрожь, со стороны другого. Да, возможно, когда надо было промыть раны, он его и успокоил, но долго это не продлилось. И как это прекратить владыка не знал. Но надо было начинать, а там действовать будет по ходу. Ловко щёлкнув пальцами, король призвал в свою ладонь упаковку каких-то таблеток, а в другую — стакан питьевой воды, — Я сейчас дам тебе обезболивающие, и начну зашивать раны, ладно? — Спросил правитель, желая получить ответ. Но в ответ не последовало, откровенно говоря, ничего. Другой даже взгляд не поднял, — Реагируй хоть как-нибудь, а то я подумаю, что ты отключился! Мне нужно понимать твоё состояние, чтоб думать как действовать, а ты не даёшь мне этого сделать тем, что не отвечаешь на мои вопросы. Если тебе тяжело говорить, среагируй как-нибудь по-другому, главное не сиди бревном.
Тихое: — Ага... — Лишь это стало ответом.
Люцифер глубоко вздохнул. Он одной рукой взял из пачки одну таблетку и протянул Адаму. Тот с ходу положил её в рот. Когда блондин протянул ему стакан ангел посмотрел на того, потом на протянутый предмет, и снова на первого.
— Вода, — Констатировал, и одновременно заверил, мужчина. Раненый, недоверчиво медленно, приблизил посуду к губам. Выпил.
Прошла пара минут нагнетающей тишины. За это время обезбол наверняка уже подействовал. Если бы нужно было зашивать раны обычным, человеческим методом, они бы заживали гораздо дольше. Но вот если воспользоваться ангельской благодатью, обращённой в нить... Ране достаточно будет от силы часа. Но везде есть свои минусы. Процесс этот куда болезненнее, тебе не просто сшивают ткани, ты чувствуешь, как твоя кожа горит от каждого её соприкосновения с чистой магией. Больно, но эффективно. Адаму об этом говорить было совершенно не обязательно: тот ведёт себя как маленький ребёнок. Скажи ему, и не даст ничего сделать. Слегка эгоистично, но что поделать.
По ладоне побежала та самая нить, тонкая, но какая прочная, сама пролезая в ушко, такого же плана, иглы. На это Адам смотрел уже с немалым интересом. И тут она резким движением вонзается в плечо, скрепляя разодранные ткани вместе. По телу пробежался ток. До хруста костей сжались кулак
и. Из стиснутых до боли век вновь брызнули солёные капельки. Мужчина издал то ли вскрик, то ли хрип... Но в секунду постарался закусить язык, дабы не подавать виду невыносимой боли.
Как будто его могло выдать только это...
Падшего чужие реакции не останавливали: Чем раньше закончит, тем раньше страдания раненого и прекратятся. Поэтому он продолжал мелкими стежками вонзать иглу в рану.
А Адам держался. Было видно, как ему больно. Было видно по дрожи всем телом. Было видно по тому, как вздохи слышны лишь раз в секунд так пять. Было видно по, иногда, приоткрывающемуся рту, при этом не издающему ни звука, но будто просящему о прекращении. Казалось, ещё немного, и экзорцист выпустит крылья.
Ладно. Владыка всё же остановился. Зажал иглу в левой руке, а правой приобнял Адама, укладывая содранный лоб того себе на плечё.
— Больно? — Мягко спросил Самаэль.
— Угу... — Просопел ангел что-то сквозь слёзы, дрожащим голосом.
— Тише... — Вновь ласково начал Люц. Скорее всего, либо обезбол не взиамодействует никак на ангельскую благодать, либо его силы не достаточно... Но главнокомандующего экзорцистами он этим напрягать не будет. И так есть чем, — Ничего. Скоро будет лучше, просто надо перетерпеть немного.. — Рука опустилась на чужую спину, водя вверх-вниз не задевая чувстивительных, из-за травм, зон.
— Я терплю.
— Да... Я заметил. Молодец, — Люцифер просидел в таком положении с Адамом ещё с полминуты, а потом отстранился и робко спросил: — Могу я закончить? — И в ответ кивнули.
И всё началось как по новой. Боль, сжатые в одно целое зубы, грозящиеся разломиться под таким напором, слёзы, только уже в большем количестве. Даже крики были. Правая рука всё это время находилась в чужих волосах, не сильно тревожа, но всё же, успокаевающе поглаживала. От этого и правда было легче. Чувствовалась чужая поддержка, а мягкие движения подушечек пальцев, в противовес резким движениям иглы, передавали, что в первую очередь делают это с заботой.
Так зашивалась и грудь. И пол ладони. Да и все остольные мелкие разсечены тоже, в общем и целом. Простым спиртом обработалась содранная кожа. Как и разбитая бошка. В конце-концов, даже с мелкими ссадинами было покончено.
***
— Пфу-у-у-ух!.. — Люцифер плюхнулся на ккровать, рядом с Адамом, которого уложил туда секундой ранее, — Как же я с тобой забегался, твою же ж мать! — Сказал он проведя по лицу ладонями.
Ангелок на это не шелохнулся, он просто продолжал безшумно смотреть на короля. А сейчас уже сам владыка перевёл на того взгляд. Просто так же без слов взглянул тому в карие глаза.
Красивые. Выразительные. Обычно про глаза говорят ещё и "нежные", но нет, эти нежными не были. Не знает повелитель, как описать. Но они точно такие же, как и его танец.
Прекрасные.
Неожиданно, и для себя, и для собеседника тот преглашающе разводит руки для объятий.
Боже, ну и что но творит?! И сам, ведь, не знает! А Адам в недоумении смотрит, и не знает что сказать, что делать, и делать ли вообще. Люцифер уже и пожалеть успел о своей затее. Пожалеть, и не однократно. Однако, когда тот уже потихоньку, неловко опускал руки, в прямом и переносном смысле, экзорцист резко приподнялся на локтях и неспеша подполз и лёг в обьятья. Самаэль такому повороту событиё, признаться, удевился, однако ничего делать не стал, боясь спугнуть эту нить момента. Но не смотря на это, слегка поменял позу: сам устроился на спине, а шатена уложил себена грудь; раздвинул ноги, чтоб обоим было удобнее.
Тишина... Так они и лежали. Наблюдали за тихим подрагиванием язычков пламени, от свечей, за, развивающейся от ветра, тёмной занавеской, коей было зашторено открытое окно, за пробивающимся сквозь стекло светом алой пентаграммы... В комнате также стоял камин, что сейчас монотонно потрескивал угольками. Этот камин всегда был зажжён ночью. Ночи в аду холодные... Но оба мужчины любят холод — когда холодно, начинаешь ценить тепло. Тепло, что могут подарить лишь, те кто сейчас находятся рядом. Такое тепло никогда не сможет и сравниться с теплом от камина. Никакой, даже самый тёплый плед не подарит тебе большее тепло, чем тепло от чужих рук, ласково обволакивающих твоё тело. Ничто в мире не сможет заменить
этого тепла.
Они не смотрели друг на друга. И даже не смотрели на что-то одно — просто вдаль. Просто в никуда... С полным спокойствием обнимали лежащее напротив тело. Казалось, они так и засну...-
— Что у нас вообще в общении происходит? — Этой репликой Адам вывел собеседника из приятного транса. Люцифер взглянул на растрёпанную макушку лежащего на нём.
— Не знаю... — Честно признался падший, — Да и какая разница? Нам сейчас хорошо... Лучше чем было пару минут назад и уж точно лучше, чем было в начале. И с каждой секундой будет становиться ещё лучше, так и в чём проблема? Я не знаю встретимся мы ещё, или нет... И если нет, тогда думать о взаимоотношениях и вовсе нет смысла.
—
Самаэль, я немного не о том...
Услышать своё старое имя было неизмеримой неожиданностью. От этого чуть в дрожь не кинуло.
— А о чём, тогда?
Адам подумал-подумал, а потом выдал:
— Вот кем ты меня считал всё это время? — И опять очень каверзный вопрос. Кем считал? Ещё час назад он считал Адама врагом. Но только это суждение и осталось там: во времени часом назад. Кто они сейчас?.. Друзья? Можно называть другом человеком, с которым вы в таких взаимоотношениях? Пожалуй у них некий особый случай... Единичный. Человечеству просто не было нужды придумывать слово, описывающее такое понятие, ведь, кто кроме них двоих с таким сталкивался? Бывшие враги? Старые знакомые? Он человек, которого ты ненавидел всю жизнь, при этом ни разу не общаясь с ним!
— Я... Я считал тебя врагом. — Ответил владыка.
— Как и я... — Признался ангел, — Но больше я так не думаю.
— Я тоже.
Несколько минут тишины. Нет, не нагнетающей, а спокойной и приятной. Но после блондин предпочёл продолжить диалог:
— А почему... Ты считал меня врагом? Из-за Лилит, верно?
— Нет!.. Нет... Конечно нет, — Сразу заотрицал мужчина, — Я прекрасно понимал, что это моя вина, что она ушла. Я никогда не видел в тебе того, кто "отобрал у меня любимую", это она так захотела, и это стало вашим делом, не моим. Ты же не общался с ней, когда мы ещё были вместе, вот я и не смел тебя обвинять. Причина в другом! Я просто видел, как вы двое рушите мир, в который я только успел прийти. И прекрасно понимал, что без твоей помощи Лилит бы этого не сделала. Душой, мы тогда все были детьми... В отличии от высшего ангельского совета. Но, кажется, я тогда единственный это понимал! Блядь, ну есть же какие-то элементарные правила которые, ну не стоит нарушать! Ну почему вы не могли понять, что их не просто так придумывают!
— Тхах!.. — Прыснул от смеха старший, — Не тебе это говорить...
— И то верно. — Смирился Адам.
Люцифер помолчал-помолчал, обдумывая что сказать, а потом, набрав воздуха в лёгкие, начал:
— Ещё и твоя гитара сломана... — Реакции не последовало. Лёгкий сквозняк пробежал поверх двух фигур.
— А я на ней уже и не поиграю, — Совсем вскоре ответил шатен. Он отстранил от чужого тела правую руку и с горечью взглянул не неё.
— Прости... — Адама обняли ещё крепче, пуще прежнего.
— За что ты извиняешься?
— Нити, которыми я зашил тебе раны — божественная благодать. Она не только ткани зашьёт, она и кости восстановит, и даже задетые внутренние органы. Так что, не размажь твои пальцы камнем в труху, может и получилось бы их вернуть...
Ангел тоже прижался ближе к противоположному торсу. Он зарылся носом в белоснежную рубашку. Потянулся руками выше, добираясь до, острых как лезвия, плечей. Прикрыл глаза. Падший последовал его примеру.
— Я видел, как ты сражался. Красиво.
— Что?! — Адам смущённо подскочил с чужой груги, слегка обиженно смотря в противоположные глаза.
— Что? А что не так?) — Король как-то по-наивному усмехнулся. Дурачком прикидывается, не иначе!
— Ой да!.. Блядь, ничего! — Ангелок резко улёгся обратно, сжимая торс падшего до нельзя.
— Ну что? Что, думал уйдёшь в укромное местечко, и никто не увидит?) Да и вообще, чего ты так нервничаешь? Что в этом такого "секретного"?
— Ни-че-го!
— Как скажешь... — Помолчал всего секунду, а после, мимо темы начал вновь: — Останься ещё на пару дней...
Тишина в ответ. Не такая спокойная как раньше — напрочь: удушающая, заставляящая кровь в венах замёрзнуть мелкими кристалами.
— Зачем? — Явный холод в вопросе.
— Ну, я... Я сам не знаю. Просто я подумал... Лилит дома не будет неделю, Чарли... То есть моей дочки тож...- — Ангельсакая фигура резко возвышается над падшим, вставая на ноги.
— Я не думаю, что это хорошая идея. — Отрезал он. Сквозь открытое, большое окно, через шторы стало пробиваться узнаваемое сияние ангельского портала, что возник на алом небе, — Блядь! Мои уже возвращаются! Щас же ж мне портал закроют, а потом чо я буду делать?!
— Стой, Адам! Подожди, ты!..-
Но мужская фигура уже взмыла в небо, пробираясь через то самое окно.
***
Ну и что это было? Люцифера... Бросили? Хотя, как могло быть иначе?! Что Адам останется? Он тупо не смог бы! У него рай, экзорцисты, своя, какая-то, жизнь, которую он не может бросить. И, главное, бросить ради кого?! Ради нынешнего мужа своей бывшей?!.. Это с самого начала могло завершиться только одним: они разойдутся на мирной ноте и больше никогда не встретятся. Гиблым делом было вообще с ним знакомиться. Чем могло увеньчаться такое общение?.. "
Ничем" послужит ответом.
Уж в чём-чём Люцифер и мастер, так это привязываться. Привязался за час... Да как можно было?! Это больно. Больно осознавать, что все их разговоры, все их действия, все их прикосновения — всё это останется в этом промежутке времени, и нигде более. Рассказать кому — не поверят. Проболтаться семье — те с ума сойдут. "Как же так, Люцифер?", "Он же, можно сказать, враг семьи!". Да, возможно. И обнимать со столькой нежностью мужчина должен был вовсе не Адама. Лилит — его супруга. Лилит — его любимая. Да, безусловно любимая, но...
Кажется, в его сердечке появился укромный уголок для кого-то ещё...
