Сосуд

Пустота. Трудно было найти другое слово, которое так же хорошо описало бы то, что осталось от привычного мира, даже если все — и он, в том числе — продолжали из упрямости или по привычке делать вид, что что-то еще можно изменить. Пустота в сердцах. Пустота в головах. В глазах. Океанские глубины, где когда-то были многомиллионные города. Заброшенные дома и целые поселения, сейчас кишащие зараженными. Не было более ничего незыблемого, ничего нетронутого. Никого чистого. Никого настоящего. Просто полые оболочки вместо людей. Так проще. Жизнь, больше походящая на смерть. Генерал мало чем отличался от других. Он, конечно же, не был особенным. Сказания о спасителях остались рудиментом недавнего прошлого. К концу времен все они подошли одинокими и растерянными. И даже после трех лет ужаса продолжали выбирать направление своих действий наугад, словно слепые котята. Не было плана, не было картины будущего. Осталась только привычка выживать, а она отдавала бездной. Многие ломались под ее гнетом. Но ему повезло. Дмитрий выполнял ужасную работу еще до того, как прежний мир был разрушен, а потому ему было прекрасно известно, что кроется за красивой завесой мнимого, но хрупкого порядка. Постепенно, шаг за шагом, год за годом в нем оставалось все меньше и меньше чувств. Изменения были всегда незначительными, но постоянными. Больше напоминали эволюцию, чем шоковую терапию. Наверное, это было благословением. С появлением катаклизмов для него почти ничего не изменилось. Он словно подсознательно готовил себя к этому уже несколько десятилетий. От живого мертвеца его отличала лишь укоренившаяся за столько лет в каждой вене и артерии ненависть. Она казалась одновременно терпкой и солоноватой на вкус. Как смесь джина и крови. Да, эта мрачная искра внутри него определенно отдавала налетом можжевельника и тяжелого металла. Забавно, что он никогда не питал никакой страсти к первому, всегда предпочитая виски. К счастью, даже на обломках старой цивилизации его еще можно было отыскать. Кровь же… Кровь давно стала рутиной. Неотъемлемым элементом повседневности. Простой привычкой. Как и ненависть. Только она была настоящей. Только она наполняла его. Только благодаря ей он двигался вперед и заставлял себя вставать с каждым восходом солнца. Именно она толкала его вглубь заснеженных неприветливых пустошей. В ней он находил смысл. В ней он находил своеобразное утешение. Парадоксально, но только ненависть сохранила его человечность. Память порой вела себя странно, фиксируясь на, казалось бы, совершенно тривиальных вещах. В какой-то смутной полузабытой реальности, когда все вокруг еще не полетело в бездну, твари не вылезали из земных разломов, никто не называл его Генералом, а руки не были вдоль и поперек покрыты таким количеством шрамов, Дмитрий вышел из своей казармы в общий кафетерий на родной научно-военной базе. Тогда сослуживцы еще не замирали при его появлении, не прятали глаза, не пытались сдержать невольную дрожь в теле. Дмитрий был простым капитан-лейтенантом. В те времена он даже мог позволить себе улыбнуться, здороваться первым и поддерживать ничего не значащие разговоры. Группа сержантов, развалившись кто где — на креслах, на полу, на диване — перед большим плазменным экраном, смотрела популярное на тот момент кулинарное шоу, шумно принимая ставки и споря, кто же из участников вылетит следующим. Завидев его, парни немного притихли и уважительно склонили головы. Дмитрий лишь коротко кивнул им в ответ и прошел в сторону кухни, вылавливая периферийным зрением, как сержанты немного расслабились. Он тихо хмыкнул, выхватывая с полки чистую чашку и ставя ее на решетку кофемашины. Сослуживцы долго добивались, чтобы на базу предоставили что-то дельное, способное варить нечто более интересное, чем обыкновенный американо. Баловство. Хуже были только электронные сигареты. Если уж травить себя — то делать это по-настоящему. Искусственность раздражала. Дмитрий привычно зажал кнопку «двойного эспрессо». Машина завибрировала, зашумела. Сквозь низкий гул до него долетел отрывок диалога кого-то из членов жюри. Он обернулся через плечо. — … мне определенно видится, что с этим блюдом вы достигли так называемого bliss point, настолько идеальное соотношения соли и сахара, что мне сложно насытиться, хочется вкушать это все больше и больше… — жеманный и до нельзя наигранный женский голос восхищался каким-то странновато выглядящим десертом. Машина закончила гудеть, и Дмитрий моментально вернул свое внимание к чашке. Звук кулинарного шоу вновь превратился в непрекращающийся белый шум в его ушах. Но два слова плотно засели в голове. Точка блаженства. Совершенно ненужная ему информация. Бессмысленная. Ее нельзя использовать. Она не делала его ни сильнее, ни умнее, ни выносливее, ни предусмотрительнее. Дмитрий сделал глоток обжигающего кофе. Он был скверным, как и всегда. Вкус точно не имел ничего общего с bliss point. Мужчина поморщился и, отвернувшись от кофемашины, прислонился бедрами к кухонному столу. Глупая телевизионная передача, которая неустанно просто бежала дальше на периферии его сознания, а визуально — и вовсе размылась в одно большое невнятное пятно, принесла с собой тяжелые мысли. Неприятные размышления. Ему вообще ничего не доставляло удовольствия в последнее время. Он ничего не хотел. Не было ни жажды, ни голода. Нечем было насыщаться. Кроме одного. Ненависти. Тот, кто умел ее контролировать и призывать в нужные моменты, становился непобедимым. Он умел. Гораздо лучше многих. За это его и ценили. Командир их отряда постоянно твердил, что не нужно бояться ненависти в себе, а особенно — в других. Это лучше, чем скрытая агрессия, чем притворное дружелюбие, чем нож в спину, чем предательство. Ненависть — честна и чиста. Нужно иметь определенное мужество, чтобы чувствовать ее и выражать открыто. Его командир также говорил, что ненависть в глазах поверженных и побежденных — мерило того, что он все сделал правильно. Дмитрий уже давно не был уверен, стоит ли на стороне добра, но сомнений, что ему противостоит еще большее зло — не было. Он боролся с истинными отбросами этого общества — преступниками, террористами, наркокартелями, торговцами людьми. В голове пронеслось несколько последних заданий. Выстрелы, взрывы, кровь, предсмертные крики, небольшая кучка выживших врагов. Страх в их глазах. И ненависть. Его сердце забилось быстрее. Он сделал еще один глоток ужасного горького кофе. Да, это моя точка блаженства. Этим я могу насытиться. Огонь пылал, освещал его изнутри. Он чувствовал себя живым. — Дмитрий, — прошелестел рядом знакомый женский голос. — Мы приехали. Мужчина вздрогнул, выныривая из объятий полудремы. Тело болело из-за длительного пребывания в неудобной позе. К сожалению, даже военные внедорожники иногда не соответствовали его габаритам. Ноги привычно затекли. Дмитрий вытянул руку и протер запотевшее стекло. За окном была метель, которая едва позволяла разглядеть в этой ониксовой тьме главную площадь Роткова. Окруженная старинными изысканными домами и поместьями, она казалась зловещей. Ожидаемо. Поведя плечами, чтобы сбросить с себя последние оковы забытья, Дмитрий повернул голову вправо. Генерал тут же увидел выразительные глаза Анны, которые даже в тусклом свете приборной панели машины светились синевой. Блики причудливо мерцали на толстых стеклах очков. Он был рад, что Анна к ним вернулась. Ее взгляд за ними казался гораздо более настоящим, чем в ее любимых контактных линзах, которые сейчас было сложно где-либо найти. Дмитрий бы даже выжал из себя улыбку. По крайней мере попытался бы вспомнить, как это делается, но они были не одни. — Выходим, — сухо промолвил он и, не медля, открыл дверь внедорожника. — Да, Генерал! — тут же услышал он за своей спиной сонный баритон Грега. — Генерал! Генерал! Генерал! — вторили ему разные голоса. Дмитрий первым оказался снаружи. Снег захрустел под его сапогами. Тело тут же окутала вьюга. Ветер ударил в лицо. Мороз щипал кожу до боли. Было невыносимо холодно. Привычно. — Добро пожаловать в Ротков, — мрачно промолвил Генерал.

***

Он ненавидел этот город. Его короткие дни и длинные ночи. Его серость. Презирал вычурно оформленную главную площадь, полную излишней, даже какой-то демонстративной роскоши на фоне нищеты и разрухи абсолютного большинства других строений. Дмитрий даже мысленно насмехался над самим собой, что им довелось остановиться не в каком–то захудалом общежитии, а в поместье самого основателя этого мрачного поселения. По крайней мере его отряд был рад. Их новая обитель выглядела настоящим дворцом. Реликтом прошлой эпохи — такой же эфемерной, как и двухсотлетний декаданс, который его породил. Дмитрий ненавидел поместье и, возможно, именно из-за этого проводил в нем очень много времени. Оно словно наполняло его силой. Жители Роткова в основном смотрели на него со смесью притворной покорности и радушия. Монахи местного монастыря были хуже всех. У него почти сводило челюсть от их елейности — приторной, словно кленовый сироп, который, к счастью, теперь уже остался артефактом прошлой жизни. Лучше бы они ненавидели его открыто — так он хотя бы смог бы искупаться в этом чувстве, насытиться им, стать сильнее. Но все обитатели Роткова, как и сам город, словно застыли в зимней спячке — скрытные, холодные, вялые, полумертвые. Они прятали свою неприязнь за молчанием, обращали недружелюбные взгляды в пол. И только в каждом порыве ветра, в каждом скрипе снега под подошвой сапог он словно бы слышал их приглушенный шепот. Вам здесь не рады. Убирайтесь. Вы принесете с собой скверну. Вы накличете на нас беду. Ник постоянно причитал, что Ротков нагоняет на него жуть. Дмитрий не разделял его сантиментов. Дело было не в городе, а в людях. Их невозможно было ненавидеть — лишь жалеть, а это чувство стало для него слишком чуждым. Генерал пытался выходить наружу только для обхода. Даже местная купальня, которая так полюбилась Анне, не вызывала особого восторга. Он посещал ее лишь поздним вечером или и вовсе глубокой ночью, когда был совершенно уверен, что внутри не будет людей. Большую часть времени Дмитрий проводил в своем кабинете. Его он тоже ненавидел, как и все вокруг. В этом случае Ротков был ни при чем — он чувствовал себя точно так же в любом другом городе, в любой другой стране из тех, что еще существовали на карте мира. Везде бы стены давили на него обязательствами. Везде воздух был бы пропитан тысячью навязчивых «ты должен». Миллионом настойчивых «надо». Ради будущего. Ради людей. Ради человечества. Благородные слова, но он сомневался, что они хоть что-то для него теперь означают. Скорее это стало просто удобной мантрой. Вперед он уже давно двигался лишь по привычке. По инерции. Подгоняемый устойчивой пламенной ненавистью. Здесь ее было особо много. Ротков казался почти идеальным городом — он зарядил его на несколько месяцев вперед. Дал огромный запас топлива. Дмитрию даже было грустно уезжать. Где еще ему представится такой щедрый и бесплатный пир? Он надеялся, что за месяц насытится так плотно и сладко, что точно без труда выдержит возвращение туда, где три года назад под землю ушла военно-научная база «Сибирь». Это оказалось заблуждением. Как Дмитрий ни старался, но это место ему никак не удавалось заставить себя возненавидеть. Из него неконтролируемо вырывалось что-то другое. Забытое. Погребенное в пустоши, которая осталась на месте его души. Здесь было нечем питаться. Здесь он ходил голодным. Терял силы, а не приобретал их. Этот разлом словно существовал отдельно от всего. Он выступил началом и стал концом. А дальше были подземные коридоры, холод, постоянное напряжение, скрежещущие звуки. И ожидание. Долгое. Тягучее. Вязкое. Каина не было уже несколько часов, и оставалось только догадываться, что это означало. Может, он еще ищет. Может, «Книгу Апокалипсиса» так и не удастся найти. Может, она уничтожена. Может, ангел уже давно пошел на корм тварям. Развалины базы кишели ими. Это было бы прискорбной потерей. Не сказать, что Дмитрий сильно проникся Бессмертным, но в бою Каин мог бы заменить десятерых бойцов. Минимум. Даже если признавать это приходилось сквозь плотно стиснутые зубы. Генерал должен беречь свои ресурсы, какими бы они ни были. Дмитрий прислонился к холодной стене узкого прохода, вглядываясь во тьму впереди. Анна, Грег и Кира стояли за ним. Казалось, что они почти не дышат. Все знали, что эта миссия отдает неприятным запахом потенциального суицида. Все согласились, что их это устраивает. За последние три года ценность человеческой жизни все равно была безнадежно девальвирована до мусорных показателей. Они привыкли. Время тянулось, разжималось, искажалось. По ощущениям прошло еще несколько часов, прежде, чем в тишине и темноте раздался звук торопливых шагов. Сердце Генерала начало больно ударяться о стенки его грудной клетки. Он вытянул вверх руку, пытаясь лучше осветить пространство перед собой. Заставить тьму отступить немного дальше. Теперь до них доносился еще и отчетливый нестройный шорох и гортанное высокое шипение. — Слышите, Генерал? — Кира встала справа от Дмитрия. — Это нехорошо. — Да. Рука мужчины дернулась к бедру — он быстро выхватил свой Глок и взвел курок, направляя дуло пистолета в глубину прохода. Остальные тоже достали оружие. Не нужно было объяснять, что скрывается за этими звуками. Все было очевидно. Оставалось надеяться, что тварей хотя бы немного, и им удастся их сдержать. Шум нарастал. Шаги уже были совсем рядом. Спустя десяток секунд из-за угла показался Каин. Он бежал, держа в руках книгу. И судя по тому, как крепко ангел прижимал ее к себе, ту самую. У Дмитрия не было ни единого сомнения. Красные глаза Бессмертного горели в темноте. — Они гонятся за мной! — громко выпалил он еще издали и покачал головой. — Сотни! Дмитрий кивнул. Пистолеты тут уже не помогут. Или смерть. Или побег. — Расступитесь все! — твердо приказал он, вжимаясь в стену. — Пропустите его перед собой! Анна, Грег и Кира последовали примеру Генерала. Каин, ускорившись, проскочил мимо них и устремился вперед. — Валим отсюда! — рявкнул Дмитрий. И они кинулись за Бессмертным. Настолько быстро, насколько могли. Генерал бежал последним, прикрывая остальных. Это мои люди. Так было правильно. Сзади он слышал лишь шипение, шорох и свистящие хрипы тварей. Дыхание конца. Он не оборачивался. Значение имел только трофей в руках Каина. Нужно было, чтобы выжил хотя бы один из них. Достаточно, чтобы хоть кто-то выбрался на поверхность, все еще прижимая книгу к своей груди. Ловушки снаружи должны были отпугнуть отродий. И, возможно, тогда у человечества будет хоть какой-то шанс. Не у него, не у Анны, не у Киры и не у Грега. У людей. Жизни большинства ценнее каждой отдельной. Трагедия. Честная, но несправедливая. Коридор петлял и извивался. Они неслись дальше. Стены мелькали справа и слева в сплошном размытом потоке. Воздух казался разгоряченным, будто бы Дмитрий дышал огнем, несмотря на холод. От бега пот катился ручьем, а массивное шерстяное пальто хотелось скинуть. Анна подскользнулась на гладкой обледеневшей плите. Генерал подхватил ее, не давая упасть. А после грубо толкнул девушку рукой в спину, будто бы заряжая ее необходимым импульсом, чтобы она вновь бежала перед ним. Не смотри назад. Не проверяй, насколько близко твари. Только вперед. Вперед. Вперед. Вперед. — Дмитрий, мы почти у арки, — тяжело дыша, прохрипела Анна. — Знаю. Она не выдержала и на мгновение обернулась к нему на бегу. В глазах девушки светилась надежда. Не смотри на меня так. Пожалуйста. Теперь мысль о возможной смерти отдавала тошнотой. Лучше бы Анна не верила в себя и в него так сильно и так безрассудно. До спасения оставалось еще несколько сотен метров. Он уже видел вдали прохода расставленные в два ряда бочки и возвышающуюся арку, за которой начиналась большая пещера, ведущая на поверхность. Еще немного. Скрежет за спиной все усиливался. Генерал слышал хищные звериные крики. Твари подобрались близко. Дмитрий запустил руку в карман пальто и вытащил небольшой детонатор. Он нажмет на кнопку вне зависимости от того, успеет ли достичь арки или нет. Главное, чтобы Анна смогла выбраться. Каин первым влетел в пещеру, за ним — Грег с Кирой. Они развернулись лицом к проходу. В глазах парня застыл ужас, а рот открылся было, словно он хотел что-то сказать и так и не смог себя заставить. Но Генерал все понял почти моментально. Грег явно видел, что происходило за их с Анной спинами и понимал, насколько все плохо. Во рту Дмитрия пересохло, палец лег на кнопку детонатора. Подрывайте. Он был уверен, что парень собирался сказать именно это. Генерал еще раз сильно пихнул девушку в спину. — Ускорься, — тон был приказным, но затем Дмитрий прошептал почти мягко: — Умоляю. Анна была уже в десяти метрах от арки, пролетая между рядов начиненных тротилом бочек. Тяжело сглотнув, Дмитрий зажал кнопку. У них осталось десять секунд. Они вбежали в пещеру. Кира, Грег и Каин уже успели спрятаться за большими, торчащими из земли камнями в ее глубине. Генерал схватил Анну за руку и дернул влево. Они смогли забежать лишь за небольшой острый выступ. Раздался взрыв. Такой громкий и сильный, что отозвался в ушах болью. Все вокруг тряслось. Дмитрий зажмурился, закрывая девушку своим телом. Она дрожала, вцепившись руками в ткань его пальто и вжав голову в плечи. Резонанс прошелся по пещере, а затем к нему присоединился узнаваемый тревожный хруст и грохот обрушения, а еще спустя мгновение — крики и стоны тварей. Какофония стояла в ушах еще долго, пока постепенно не сошла на нет. Дмитрий почувствовал, что Анна подняла на него голову — ее лоб прошелся по его груди. — Жива? — прошептал он, с трудом различая очертания ее лица в плотно стоящей пыли. Анна лишь кивнула. Дмитрий выпустил ее и обернулся. Пахло порохом. Всю пещеру окутывала плотная дымка, но постепенно она опускалась к низу. Видимость улучшалась. Он выцепил силуэты двух людей, вышедших из-за камня, еще чуть дальше — контуры широких крыльев. Все живы. Генерал выдохнул. Живы — и с книгой. Сегодня у него впервые будет повод выпить в знак триумфа, а не просто, чтобы забыться. Он повернул голову в ту сторону, где когда-то была арка. Теперь эта часть пещеры превратилась лишь в месиво из крупных обвалившихся камней. Под ними извивалось, умирая, одно из прорвавшихся в пещеру отродий. Горящие огнем глаза твари смотрели на Генерала с ненавистью. Она скребла когтистыми лапами по земле, пытаясь добраться до него. Дмитрий быстро прошел к ней, чувствуя, как ярость наполняет его, как раздуваются его ноздри. Вытащив пистолет, Генерал выстрелил отродью в голову. Почти в упор. Оно издало последний протяжный стон. Черная кровь вытекала из туши твари, подбираясь к подошве его сапог. Дмитрий понял, что улыбается. Сейчас он чувствовал себя по-настоящему хорошо. На поверхность, где их ждал основной отряд, все, кроме Каина, вышли на остатках своих сил. Генерал прижимал к груди «Книгу Апокалипсиса». Ангелу пришлось придерживать девушек под локти. Как только он их отпустил, Анна и Кира обессиленно повалились в снег. Дмитрий почти завидовал им, потому что не мог поступить так же. Амир и Ноа подскочили к нему с большим пластиковым контейнером, и Генерал бережно уложил в него свой трофей, плотно закрывая крышкой. Не хватало еще, чтобы ценные страницы пережили обрушение «Сибири» и потом промокли от усилившегося в округе снегопада. Периферийным зрением, Дмитрий заметил, что Грег приложил к глазам тактический бинокль и, закусив губу, начал медленно осматривать местность. Хорошая идея. Генерал обернулся. — Анхея! Пилеон! — он нашел глазами Бессмертных. — Проверьте окрестности. Убедитесь, что путь свободен. Ангел скривила губы. Ей явно все еще не нравилось слышать команды в свой адрес. Дмитрий нахмурился. Таков уговор. Казалось, что она смогла прочитать эту мысль в его тяжелом взгляде, потому что через мгновение девушка взмыла ввысь. Пилеон последовал за ней. — Какого черта? — сквозь вой пронизывающего до костей ветра Дмитрий услышал обескураженный голос Грега. — Генерал, гляньте! На 30 градусов от нас, возле разлома. Он обернулся к парню, тот нетерпеливо и взволнованно протягивал ему бинокль. Мужчина быстро выхватил его и поднес к глазам, направляя взгляд в ту сторону, о которой говорил Грег. Внутренности Генерала обдало яростными языками пламени. Только этого сейчас не хватало. Дмитрий увидел темноволосую девушку, медленно плетущуюся к обрыву. Она казалась растерянной, тонкая фигура дрожала на холоде, ноги увязали в густом снегу. Генерал раздраженно скривил губы. Местных, которые играли с огнем, он, наверное, ненавидел больше всего. Дмитрий уже сбился со счета, сколько чертовых раз за этот месяц кто-то из его отряда заставал охотников в опасной близости от разлома. А пять дней назад Анна и вовсе поймала группу подростков, поспоривших на какую-то совершенно смешную сумму, кто из них подберется как можно ближе к месту гибели базы. Человеческая природа не менялась, даже когда мир выворачивался наизнанку. Люди были беспросветно самонадеянными и глупыми. Жители Роткова же и вовсе, казалось, считали себя бессмертными. Эта сумасшедшая еще и оделась будто температура снаружи не -25. Краем глаза Дмитрий выхватил быстро промелькнувшую мимо тень. Он резко направил бинокль в сторону разлома. Из него вылетела крупная крылатая тварь. За ней — еще одна. Потом полдюжины. Ненависть в жилах Генерала забурлила особо яростно. Темноволосая девушка казалась слишком легкой добычей. Он так устал, а соблазн позволить тварям оторвать ей голову был слишком велик. Мир от этого ничего не потерял бы — мозги там явно отсутствовали. И все же противный голос в его разуме — наследие почти забытого прошлого — твердил, что это неправильно. Дмитрий отнял бинокль от глаз. Девушка была слишком далеко. Никто из его отряда не успел бы туда вовремя. Из людей. — Каин! — отрывисто выпалил Генерал, бросая резкий косой взгляд на настоящего Бессмертного. — Лети туда! Немедленно! Мы скоро будем! Ангел лишь кивнул и взмыл в небо. Белые крылья почти мерцали на фоне окутывающего их мрака. Он стремительно несся к разлому, привлекая внимание тварей. Омерзительные черные существа кинулись к нему, извергая из себя высокие хищные крики. — Амир! Лестер! Грег! За мной! Дмитрий не обернулся, тут же принявшись быстро шагать вниз по склону. — Я — с Вами, Генерал! — за спиной раздался хриплый голос Киры. — И я! — это уже была Анна. Мужчина скривил губы. И откуда только берется такое дикое упрямство? Отдыхали бы лучше. Но времени на споры не было. Времени не было ни на что. Бежать не получалось. Ноги проваливались в глубокие сугробы. Он ненавидел зиму. Ненавидел Сибирь. Хорошо. Ярость толкала вперед. Глаза были зафиксированы на тонкой темной фигуре вдали. До незнакомки оставалось еще несколько сотен метров. Девушка продолжала упрямо идти к разлому. Дура. Господи, какая же дура. Генерал ускорил темп, оскалившись. Ветер бил в лицо. Он кинул короткий взгляд вверх и нашел глазами Каина, наблюдая, как тот, словно играючи, вырвал из спины одного из отродий его устрашающие перепончатые крылья и оно, изливаясь черной кровью, полетело вниз. Затем ангел ушел в крутое пике и опустился на землю перед темноволосой девушкой. — Беги! — Дмитрий услышал его далекий раздраженный оклик. Спустя мгновение Каин вновь воспарил в небеса, схлестнувшись с очередным отродьем. Сегодня я пропускаю все веселье. Дмитрий мрачно хмыкнул. Он перевел взгляд назад на незнакомку. Та застыла на месте. Не бежала, как ей сказали. Просто стояла истуканом. Возможно, в шоке. Частью этой чертовой миссии не указывалось «спасение умалишенных». Несмотря на мрачные мысли, Дмитрий продолжал рваться вперед. Сзади он слышал тяжелое дыхание членов своего отряда. До цели уже оставалось не более трехсот метров. Недалеко. Но кто-то был ближе. Что-то. На заснеженную землю всего в нескольких десятках шагов от темноволосой девушки опустилась тварь. Она оказалась разумнее собратьев — выбрала более легкую жертву. Генерал еще сильнее ускорился. Мышцы гудели от напряжения. — Беги! — заорал он, но его голос унесло порывом ветра. Мужчина выхватил пистолет. Дистанция все еще была слишком большой. Подобраться бы ближе. Он не знал, есть ли у него на это еще несколько десятков секунд, но надеялся. К его бешенству и ошеломлению, девушка не развернулась, не попыталась спасти себя, не устремилась прочь от жуткого существа. Она… шагнула к нему. Вытянула вперед руку. — Что за черт? — за спиной он услышал удивленный и напряженный возглас Киры. У него не было объяснения. Ответов стало еще меньше, когда он понял, что тварь, казалось, не собиралась нападать. Она стояла. Как вкопанная. Будто бы в приветствии. Будто бы распознала своего. Свою. Убей. Убей. Убей. Слово стучало в голове Генерала. Ненависть разъедала все его внутренности. Каждый шрам на теле горел. Дмитрий остановился. Пистолет взметнулся вверх. Мужчина взвел курок. Прицелился. Прямиком в тонкий трясущийся девичий стан. С ней было что-то не так. Каждая часть его сознания вопила на него. Искушение было так велико. Почти невыносимо. Сжав челюсть, Дмитрий перевел взгляд на тварь. Прозвучал выстрел. Оглушительный и отчаянный в этой морозной пустоши. Существо, испустив хриплый рык, опало на землю, заливая снег зловещей смоляной кровью. Девушка резко обернулась к Дмитрию. Он впервые увидел ее лицо. Ее глаза. Ему показалось, что внутри он весь покрылся инеем. В незнакомке звенела пустота. Нечеловеческая. Неестественная. Жуткая. Дмитрий видел ее и в себе, когда иногда подолгу смотрел в зеркало после очередного вечера наедине с несколькими стаканами виски. Но потом всегда возвращалась ненависть. И он вновь оживал. Она же… В ней словно ничего не было и никогда уже не будет. Испитый до дна сосуд. Просто оболочка. Скорлупа. Ее взгляд казался таким пугающим, что даже ненависть в нем внезапно замолчала. Дмитрий сам не понял, как сократил расстояние до незнакомки. Осталось каких-то несколько метров. Девушка смотрела на него не отрываясь. Она очень часто дышала. Ее грудь прерывисто и судорожно вздымалась. Казалось, что незнакомка страшилась его больше, чем когтистой твари, что минуту назад стояла перед ней. Возможно, она была права. Возможно, он был хуже. — Не понимаю… — пробормотал Дмитрий, глядя в ее огромные темно-серые глаза. — Оно не напало на тебя. Девушка продолжала молчать. Будто и не слышала его. Или не знала языка. Генерал преодолел последние метры, что разделяли их. — Ты ранена? — промолвил он скорее на автомате и по привычке, не чувствуя ни настоящего беспокойства, ни тем более участия. — Не знаю. Она наконец заговорила. Ее голос был хриплым, будто эти слова стали для нее первыми за очень долгое время. Тон казался растерянным. Идеальный английский. Он четко слышал американский акцент. Она не местная. Только сейчас Дмитрий заметил, что на девушке была темно-графитовая, почти черная униформа с логотипом «Сибири» — знак практически не отличался от того, что носил на груди он сам и все, кто служил на «Адаме». На материале ее комбинезона даже в этой полутьме, освещенной лишь тревожным темно-красным мерцанием, что лилось из разлома, можно было рассмотреть крупные засохшие пятна крови. Его сердце пропустило глухой удар. Ненависть подняла свою отвратительную голову. Это невозможно. С ней что-то не так. Наверное, ему все же стоило убить ее на месте. Наверное, ему нужно было сделать это прямо сейчас. Ладонь с пистолетом готова была взметнуться вверх. Он пересилил себя. Ответы гораздо важнее твоего голода. Генерал сделал к ней последний шаг. Близко. Почти вплотную. Его щеки коснулся пар от ее дыхания. Незнакомка продолжала потерянно смотреть на него, и Дмитрий знал, что в следующий раз, когда она откроет глаза, он увидит ненависть в ее взгляде. И она мне понравится. От мысли начали раздуваться ноздри. Генерал резко занес руку и, едва переборов желание сделать это со всей силы, ударил ее прикладом по голове. Незнакомка обмякла, он поймал ее, не давая упасть в снег. Она была ледяной. Дмитрий не предпринял попытки осмотреть ее, чтобы убедиться, что не перегнул палку. Девушка дышала — этого было достаточно. Все они давно стали расходным материалом. Новый мир не ценил никого. Когда-то наступит и его черед. Дмитрий не жалел. Он все понимал. Выжить должно человечество. Каждый же из них мог умереть. Хоть завтра. — Это было действительно необходимо? — голос Анны оказался пронизан неодобрением. Она обошла его и встала спереди, ярко-голубые глаза за стеклами очков то перебегали на девушку, то возвращались к нему. Анна поджала губы, раздраженно поправляя челку у лба. — С ней что-то не так, — выпалил Дмитрий сквозь зубы. — Чувствую это нутром. Он еще ближе притянул бессознательное тело незнакомки к себе. Словно трофей. Или добычу. Девушка тихо простонала. Звук отдался в его теле странной дрожью. — Эй, Генерал! — послышался сверху насмешливый оклик. Дмитрий задрал голову к небу. Над ними, едва размахивая крыльями, висел Каин. Черные существа больше не летали за его спиной. Он разделался со всеми. Глаза ангела горели алым, а на губах застыла холодная, жестокая улыбка. В кулаке он держал оторванную голову одной из тварей. Сегодня мы оба вернулись с охоты не с пустыми руками. Каин разжал ладонь, и его кровавая ноша упала почти в ноги Дмитрию. — Подарок тебе, — сообщил ангел, спускаясь на землю. Генерал смог только улыбнуться краем рта. Бессмертный подошел к нему. Его все еще налитые красным глаза устремились к обмякшей девушке. Каин изогнул бровь. — Помочь отнести в поместье? — спросил он, безразлично и отстраненно, как и всегда. — Не стоит, я сам, — Дмитрий стиснул челюсть, встречаясь взглядом с Бессмертным. — Тебе лучше прикрывать нас сзади. На случай, если твари опять полезут из разлома. — Как скажешь, Генерал. Его воинское звание вновь прозвучало иронично в устах ангела. Дмитрий не обратил внимания. В их мире давно было не до формальностей, любезностей или вежливости. Каин тоже не вызывал в нем восторга, но это не имело никакого значения. У них была общая цель. Они были нужны друг другу. По крайней мере, по состоянию на сейчас. До тех пор, пока Каин выполнял приказы и приносил им пользу, он мог бы хоть злословить в его присутствии — Дмитрий не повел бы и бровью. Мужчина водрузил бесчувственное тело темноволосой незнакомки к себе на спину, подхватывая под бедра. Анна, без его просьбы или распоряжения, подскочила к ним и перекинула руки девушки ему через плечи — для лучшей устойчивости. Дмитрий благодарно кивнул ей, она склонила голову в ответ. — Набрось на нее свою куртку, Каин, — твердо промолвил Генерал, стрельнув глазами в Бессмертного. — Ты все равно ее носишь только для красоты. — Рад, что тебе нравится мой вкус в одежде, — ангел криво усмехнулся, но послушно принялся расстегивать молнию своего пуховика. — Не забывай, кто ее тебе выдал. Дмитрий подавил желание закатить глаза. Коротко рассмеявшись и расслабленно скинув с себя куртку, Каин небрежно опустил ее на плечи девушки, а затем вновь взмыл в небо, почти беззаботно паря между осколком их отряда и разломом. — Возвращаемся к снегоходам, — распорядился Дмитрий. — Оттуда — в поместье. Кира обернулась к холму, где стояла остальная часть их отряда, и подала условный знак. Генерал поднял голову — ему было важно убедиться, что они все поняли. Дмитрию показалось, что он увидел, как его люди закивали. Затем они начали отходить. Он выдохнул. Пар взмыл вверх. — Вперед! Генерал уверенно зашагал, вновь борясь с сугробами. Сейчас равновесие держать было сложнее. Хотя незнакомка на его спине почти ничего не весила, ее положение казалось слишком неустойчивым. Она продолжала пребывать без сознания, а потому была избавлена от необходимости удерживать себя самостоятельно. Это Дмитрию следовало контролировать ее тело. Он сильнее сдавил бедра незнакомки, чувствуя странное напряжение. До снегоходов было не менее двух километров. Путь обещал стать незабываемым. Дмитрий стиснул зубы. Ветер стонал. Его волосы трепались в разные стороны, спадали на глаза. Становилось все холоднее. Но хуже всего была она. Казалось, что в девушке за его спиной слились воедино все растаявшие льды Антарктиды. Возможно, это и была демонстрация пресловутого природного баланса. Ничто не пропадало в никуда. Ничто не появлялось из ниоткуда. Но она свалилась как снег на мою голову. Генерал оскалился. Было так некомфортно. Привычно. Он чувствовал себя всесильным. Незнакомка начала что-то бессвязно бормотать. Дмитрий недовольно выдохнул, надеясь, что она не придет в сознание слишком рано, но уже сейчас был абсолютно готов огреть ее прикладом повторно, если понадобится. На этот раз сильнее. — Холодно, — прошептала девушка ему на ухо. Еще бы. Очевидность произнесенного раздражала, Генерал покачал головой. Это ты холодная. Ледяная даже. И пустая. И пугающая. И… неправильная. Как и я. Дмитрий не чувствовал ни желания отвечать, ни необходимости в этом, но почему-то открыл рот. — Потерпи, — твердо промолвил он, скорее себе, чем ей. А затем мужчина почувствовал прикосновение к своей шее. Она взяла его двумя руками за горло с противоположных сторон. Инстинкты пришли в состояние боевой готовности. Горели красными лампами в его сознании. Скинуть ее, прижать к земле, вдавить ногой в грудную клетку, выстрелить в голову. Быстро и чисто. Пока она не задушила его. Пока не свернула ему шею. Он почти дернулся. Чуть было не осуществил намеченный план. Девушка провела по его горлу своими ледяными руками. Аккуратно. Бережно. Потерянно. Словно искала что-то. Давно забытое. Что-то, что он не мог ей дать. — Эй, что ты делаешь? — вопрос вырвался вместе с паром. Незнакомка вновь пробормотала нечто несуразное в ответ. Ее тонкие пальцы скрылись под сизым мехом воротника его пальто. Залезли под высокое горло его водолазки. Ладони, наконец застыли, словно бы обретая покой. Она удовлетворенно выдохнула, обмякая еще сильнее. Пытается согреться. Осознание пришло внезапно. Дмитрий распознал в ее прикосновении неоспоримую уязвимость. Она была искренней. Кожа на его шее покрылась мурашками. Налетевший порыв ветра сорвал куртку Каина с тонких плеч девушки и она, словно белый флаг капитуляции, опустилась на снег. Хватка незнакомки на его шее ослабевала, и она чуть было не начала сползать по его телу вниз вслед за пуховиком. — Черт, — пробормотал Дмитрий. Он перехватил ее, сильнее сжал мягкие бедра, подкинул выше, водружая к себе на спину. Прислоняя к себе еще сильнее. Ее ладони вновь начали холодить его шею. Щипали ледяным огнем. Ему казалось, что таким образом незнакомка одаривает его своей завуалированной ненавистью, и он хотел испить ее до дна. Она казалась удивительно горькой на вкус. Налет можжевельника раскрывался на языке. Генерал чувствовал себя особенно живым на этом гиблом клочке оставшегося мира. Дмитрий аккуратно подсел и нагнулся, поднимая со снега куртку, а затем небрежно накинул ее назад на девушку. Мужчина не смотрел через плечо. Возможно, он случайно накрыл ее с головой. Ничего. Не задохнется. Главное, что пуховик держался, прикрывая незнакомку от валивших с неба кристаллов льда. Впереди уже можно было рассмотреть снегоходы.