По другому

После окончания мировой войны, уже в чистом мире братья Сенджу сейчас стояли и наблюдали за людьми, которые думают о них. Восхищаются наверное. — Как бы я не ненавидел это признавать, я вселенский идиот, ани-чан, — бормочет почти на грани слышимости, Тобирама. Впрочем, брат его слышит — Да что там, мы оба, — вздыхает Хаширама. — Воля огня, бла-бла-бла, теперь используется как прикрытие для совершения отвратительных действий. В нашей деревне надо выбирать либо клан либо саму деревню, что за бред… Прогнившая система правительства, интрига на интриге, про правление Хирузена я вообще молчу, ты за два года правления сделал больше, чем он за несколько десятков, я разочарован, — Сенджу кривится, как будто съел что-то кислое и смотрит в пол, обиженно-обиженно, детской наивности там давно нет, весёлый блеск угас, смотреть на него было сложно. — Какие умные речи, — невесело усмехается он. — Я тоже, — собеседник кладет руку ему на плечо. — Сам идиот не меньше, взял подарил Учиха автономию и отстранил от дел, к чему это привело? К пиздецу. — Их надо было отпиздить и уже в больнице решать все их закидоны, — почти радостно хмыкнул старший, посмотрев на Тобираму. — Вот именно! Но твоя смерть значительно подкосила мою мозговую деятельность и подкорректировала мои действия, — рука непроизвольно сжалась крепче, от альбиноса повеяло печалью. — Мне жаль… — Не извиняйся, ани-чан, вот за что, а за собственную смерть точно не надо. Мы оба сожалеем о многом, легко критиковать действия, когда знаешь их последствия, никто, к сожалению, не изобрёл технику, которая бы возвращала во времени. Хотя тебя бы огреть по башке, за то, что взял и взвалил на меня обязанности за деревню и клан. Они замолчали. Был горький привкус от этого разговора. Они оба вспомнили Аато, она почему-то всегда совершала верные действия и, довольно часто, говорила, что Хирузен — не хокаге, он не будет хорошим правителем, на эту роль подошел бы Кагами, которого бы тоже огреть, какого тот позволил себя убить так просто. Но Сенджу ведь упёртые и гордые, а Тобирама так тем более. — Как думаешь, если изучить кин, временные техники были бы возможны? — подает голос Хаширама. — Возможно. Хранитель клана альбиносов, поговаривают, может всё, помнишь же, Аато со смертельными ранами уже на третий день скакала как угорелая. — Так ты к хранителю обратился? — обернулся к нему старший. Тот кивнул. — Другого выхода не было, после Каварамы и Итамы я не хотел никого терять. Оба опять замолчали с отнюдь не радостными эмоциями. Тобираму будто дернуло что-то от брата и он вскинулся на футоне. Так. Что-то явно не так. Во-первых: какого хрена он жив? Во-вторых: какого хрена он в теле ребёнка? В-третьих: если он тут, то где Хаширама? Ну и самое незначительное, почему ночь, если только что был день. Альбинос тихо, чтобы не разбудить мать, вышел на энгаву, держа в руке кунай, который был рядом с футоном. Полная луна красиво светила. В отражении оружия показалась его мордашка. Только, ему тут лет пять наверное. С хилым, слабым телом, непропорционально большими глазищами и едва отросшими волосами (до смерти Каварамы он носил довольно длинные волосы и «красоткой» звали его, а не Хашираму, который отрастил потом). Мозолей от катаны и шрамов Тобирама тоже не заметил. Было жутко непривычно. Что происходит вообще? В голове вдруг раздается тихий шёпот, голос которого смутно знаком. «Твой второй шанс, сделай так, как считаешь нужным», — говорит голос. Он явно не тобирамин и это не генджутсу — он не чувствует присутствие чужой чакры. А потом Сенджу-младшего как по голове ударяет. Рикудо Сеннин. И он почему-то решил, что Тобирама хорошо сможет исправить? Ксо. «— никто, к сожалению, не изобрёл технику, которая бы возвращала во времени.»? Ага, конечно. Зато какого-то хера все-таки существующий Рикудо вполне возвращает во времени, даже не спросив. Очевидно, что в с этим пиздецом ему придётся справляться одному. Одному с: Зецу, Мадарой, Обито и остальными. Хотя стоп. Он здесь зачем? Чтоб предотвратить тот пиздец, который учинил Зецу, если Изуна не умрет, то и Мадара не свихнется, тогда и Обито будет некому обучать и агитировать, следовательно проблемой останется только Зецу, который хочет воскресить свою мамашу (неплохая кстати женщина была, даже жаль её в чём-то). Ну, а так как он еще пятилетка, который даже пределы кланового поселения не покидал (хотя в том возрасте сенсорикой пытался облазить всё), то ему не об этом сейчас думать. Хотя, он примерно в этом возрасте на первое задание и пошёл. Через лет пять должен будет умереть Каварама, а за ним Итама. Этого допустить было нельзя. А вот подтолкнуть Хашираму с его мечтой о мире чем-то надо было, хотя смертей итак достаточно было. Без их братьев. План действий до основания деревни будет примерно таким: 1. Не дать умереть младшим братьям. Именно из-за смерти Каварамы он отрезал длинные волосы. В клане матери отрезать волосы — значит потерять что-то важное для себя. После смерти Итамы он зарекся не отращивать волосы. Мама тогда вздохнула, но промолчала. 2. Найти Аато пораньше, чем в прошлый раз. Пусть помогает, а то лет своих до двадцати семи сидела и откровенно ничем не занималась. В, так скажем, первой жизни он озаботился её поиском в семнадцать и через несколько лет встретил. 3. Не дать Таджиме и Бутсуме прознать о дружбе Хаширамы и Мадары, нахуй не надо. А для этого наверное надо будет сделать что-то с Изуной. 4. Не дать умереть матери. 5. Не дать умереть Изуне. Ну, а пока… Можно просто посидеть и посмотреть на луну.