Боги нового мира

Аэромобиль Катце стоял, притаившись, в тени заброшенного здания на углу Королевского проспекта и одной из улиц, ведущих в Блок 24. Его собственный неприметный аэромобиль. Не светить же здесь роскошный лимузин Ясона? Фонари на проспекте горели через раз, местами возле домов была тьма кромешная, её почти не рассеивал свет двойных амойских лун. Казалось, время здесь остановилось и жизнь текла вяло, буксуя на одном месте. Ясон вышел из машины и отправился туда, где жил Рики. Когда он во всём белом, даже не сменив своего парадного сьюта, зашагал по засыпанной мусором улице, брокер, глядя ему в спину, подумал, что ничего более чужеродного здесь невозможно себе представить. Его длинные золотые волосы рассыпались по спине и казалось, что ему не нужно никаких фонарей — он собственным сиянием освещал себе путь. Блонди на улицах Кереса казался божеством с древнетерранского Олимпа, спустившимся сюда, на грешную землю, в мир скорби, нищеты и отчаяния. С тех пор, как он ушёл, прошло уже два часа. Катце за это время успел выкурить не одну сигарету. Вот и сейчас он, выйдя из машины, щёлкнул зажигалкой и закурил. Ночь была довольно холодной. Закрыв глаза на несколько секунд и подняв голову, он выпустил вверх облачко дыма, продолжая размышлять о странностях жизни. Этот немыслимый контраст между миром, в котором жил Ясон и трущобами Кереса. Жизнь танагурской элиты и жизнь безродных бродяг — между ними не было абсолютно ничего общего. Синдикат Блонди вершил судьбы смертных, им принадлежала власть, наука, сила, богатство. Они могли позволить себе всё, что угодно… и из этих возможностей Ясон Минк выбрал одну, самую немыслимую — приблизить к себе безродного полукровку из трущоб. Вряд ли Блонди когда-либо задумывался о том, как живут здесь люди с утраченными надеждами, те, для которых каждый день — борьба за существование. Его мир и мир Рики были несовместимы, как вода и огонь, но они соприкоснулись в этот момент времени. Что символизировало это сочленение двух миров? Можно было бы подумать, что в нём заключается истинное человеческое единство… Но Ясона Минка сложно назвать человеком. Катце открыл глаза. Он подумал о том, что происходило сейчас, в эти минуты — неизбежно должно было происходить между Блонди и кересским монгрелом. То, что знаменовало этот казавшийся невозможным во всех отношениях союз. Цепи, связавшие их, зримые и незримые. Первый Консул Амой, дзиконтай. Уникальный мозг с огромным интеллектом, заключённый в совершенную оболочку, способный решать сложнейшие задачи. Ум, лишённый намёка на какие-либо чувства, холодный и равнодушный. Разум Блонди не должен быть подвержен никаким человеческим страстям, это не к лицу богам нового мира. И в то же время Юпитер наделил своих лучших детей идеальными, практически бессмертными телами, оснащёнными всеми физическими возможностями, доступными обычному человеку. Не безумен ли здешний Демиург, основатель двух амойских городов, допустив такое положение вещей? Дав элите восприимчивость к чувствам, которые им запрещено испытывать? Это всё равно что подарить человеку крылья, но запретить летать. Столь жёсткая дисциплина — не содержала ли она в себе внутреннее противоречие: быть лишённым любви, но обладать способностью к ней? Юпитер, безраздельный властитель Амой, поставил перед собой цель сотворить идеальное общество, где непогрешимая во всех отношениях элита будет столь же безупречно управлять людьми. Однако, лишив их возможности испытывать человеческие чувства, он создал парадокс справедливости… Докурив сигарету, Катце бросил окурок на землю. Тот прочертил в темноте сверкнувшую дорожку, как падающий метеорит. Обветшалые дома, стоящие вокруг, продолжали таращиться на него темными и разбитыми окнами, лишь кое-где в них виднелся свет. Безрадостное место, и тем не менее, Рики стремился вернуться сюда из Эоса, стремился всеми силами своей неистовой души… так же сильно, как четыре года назад мечтал вырваться из этих трущоб. Бойтесь своих желаний, они иногда сбываются… Можно не сомневаться, что Ясон явился сюда, чтобы забрать свою собственность. Но добиться этого силой было бы слишком просто и недостойно такого великого игрока, как Ясон Минк, который всегда выигрывает. И сейчас он свой ход сделал. Издалека послышался хруст гравия под чьими-то шагами. Он раздавался с той стороны, в которую ушёл Ясон. Катце сел в аэромобиль и завёл двигатель. Из-за поворота на Королевский проспект действительно вышел Блонди. Брокер поднял машину в воздух, плавно развернулся и опустился рядом с Ясоном. Через минуту они уже летели в сторону Мидаса и дальше — в Парфию. Катце ни о чём не спрашивал, Ясон ничего не говорил. Брокер молча вёл машину, делая, как всегда, в точности то, что ему велели. Столько лет находясь рядом с этим золотоволосым богом, он всё равно никак не мог привыкнуть к его леденящей ауре, заставлявшей что-то в животе сжиматься в тугой ком. Можно себе представить, каково было Рики находиться рядом с Ясоном, хотя, что там говорить, их связывало нечто совсем иное. — Что ты думаешь об этом? — неожиданно спросил Ясон. Катце немного растерялся. Вопрос застал его врасплох. Нечасто Блонди спрашивал его мнения. — Я должен сказать вам правду, господин? — Как хочешь. — Я чувствую себя предателем, — глухо ответил брокер. — Почему? — бесстрастно спросил Ясон. — Не потому ли, что указал мне его дом? Я нашёл бы его и без тебя. — Знаю. Просто подумал… чем я лучше Кирие? Тем, что выдал Рики бесплатно? — Это глупо, — отрезал Ясон. — Простите. Вы хотели правды. — К счастью, главное — твои поступки. Дела, а не мысли. Брокер плавно опустил аэромобиль возле Парфии. Выходя, Ясон бросил вскользь: — Я ценю твою службу, Катце. Если был трудный день, отдохни. Хотелось бы рыжему, конечно, знать, о чём они там договорились с Рики, но за годы работы на Чёрном рынке он привык держать язык за зубами и не лезть туда, куда не просят. Так или иначе он скоро узнает, чем закончилась история с Гаем. Снова подняв аэромобиль в воздух, он полетел к себе в Мидас. Надо было сосредоточиться на работе, которая всегда отвлекала его от ненужных мыслей. Только работа помогала ему, только за монитором, планируя и контролируя совершение сделок, он испытывал чувство собственной значимости. Когда видел, что все винтики этой сложной системы, именуемой Чёрным рынком, исправно крутятся, подчиняясь ему. И всё же… Ему было паршиво на душе. Он никак не мог отделаться от какого-то фантомного чувства вины. Конечно, адрес Рики Ясон и сам нашёл бы при желании, бессмысленно было что-то скрывать. Вдвойне бессмысленно потому, что Катце и организовал их встречу, как и пообещал Рики накануне. Вот только тот наверняка не подозревал, что Ясон явится прямо к нему домой и не кто иной, как Катце привезёт его туда. В самом деле, чем он лучше Кирие, продавшего Ясону Гая за десять тысяч карио? Катце слишком хорошо понимал одну вещь — ту, которая ещё не вполне дошла до сознания Рики: они оба — как мыши в мягких лапах Ясона. Он может выпустить их ненадолго, полюбоваться, как они бегают, но как только захочет – из мягких лап моментально выскочат острые когти, и мышь окажется сжата стальной хваткой. Бесполезно трепыхаться и пытаться сбежать, хотя Рики упорно продолжал так поступать. Но сегодняшний день должен был поставить на этом жирную точку… Брокер опустил машину перед зданием круглосуточной аптеки, вошёл внутрь и спустился на лифте в свою подземную берлогу. Зачем сожалеть о том, о чём сожалеть просто бессмысленно? Он вдруг необычайно остро ощутил своё одиночество. Рики его никогда не поймёт. А может быть, и поймёт… позже, со временем.