Eclipse

Мягкий серебристый свет луны заполз в зрачок, заставив Джисона моргнуть. Луна… Он поднял голову; шатёр имел конусообразную крышу, из-за чего вверху оставалась дыра, чтобы днём наполнять убежище солнцем и запускать освежающие в жару потоки ветра, и сейчас луна, удивительно большая, словно с любопытством заглядывала внутрь. Рот-кратер растянулся почти на всю её поверхность, представляя собой широкую улыбку. Хан вспомнил, как давно не улыбался, поэтому слегка дёрнул уголками губ, повторяя лунные изгибы. Луна. Полная. Она ровнёхонько вмещалась в отверстие на верху шатра, и свет распространился по помещению, придавая окружающей темноте не такой мрачный вид. Парень вздохнул. Такая Луна не должна быть предзнаменованием завтрашних событий, которые не известно, к чему приведут. Согласно предсказанию, которое Аватар с командой обнаружили в погребённой в пустыне библиотеке, именно сегодня идеальный день для нападения на людей Огня. Полная луна ночью и последующее солнечное затмение в разы уменьшают магические силы врага, превращая их чуть ли не в беззащитных малышей. Джисон внутренне усмехнулся: ему ослабление своих родных огненных сил не повредит. У него останется вода, земля и воздух, но всё же интересно, какого это ощутить себя не собой? Не то, чтобы он так стремился утратить магию огня, но почувствовать себя свободным от этих врождённых оков ему хотелось всю жизнь, особенно после того, как его отец стал наследником на трон огненной империи. С которым он встретится завтра в кровопролитной схватке спустя столько лет. Вмиг стало тошно. Хан качнул головой, отгоняя давящие мысли. Он перевёл взгляд на щель между «дверьми» шатра, наблюдая, как тени пламени и его друзей забавно иногда превращались в одну массу. Он слышал смех. Звонкий и чистый. Его команда, друзья и (Хан не побоится этого слова) семья. Они наслаждаются прекрасной ночью, рассказывая шутки и делясь историями, как будто встретились впервые. Так они отвлекались от часов, что отделяли их от важного боя. У каждого из них в душе покоился нехилый груз переживаний, но он облегчался с каждой встречей, с каждым приключением, с каждым душевном разговором. Джисон видел, как все быстро сблизились – поломанные, но непобеждённые. Что-то было в этом, в их разношёрстной шайке аутсайдеров, больше известной как «Аватар и его друзья». Никто не обижался. Однако даже они не могли достать его из ямы, в которую он попал не по своей воле, из которой Джисон всеми силами старался выползти, карабкался и даже почти хватался за свежую землю свободы, как на его руки, и так изрядно пострадавшие и уставшие, наступали, заставляя скулить от боли, и толкали обратно, громко хохоча мёртвым смехом. Он поёжился. Маленькие шрамы на пальцах, оставшиеся после особо сильных ожогов, зачесались. Джисон невольно опустил глаза вниз, на руки. Слегка отросшие ногти, вокруг которых кожа выглядела сухой и полная заусенцев. Белый шрам, тянувшийся через всю ладонь и кольцом охватывающий безымянный палец, как маленькая белая змейка. Яркое напоминание о том, кто Джисон такой. Выходец из людей Огня, так ещё и Аватар... Как много "добрых" слов он успел услышать за время своих странствий. Ему не доверяли, а Хан и не требовал этой веры. Бесполезно. Репутация его нации распространилась на весь мир и убедить людей, так панически боявшихся врагов, что какой-то отпрыск от туда, ещё и Аватар, желает только лучшего, было невозможной задачей. Хотя, конечно, были люди, была вера и надежда, но она часто очернялась требованиями взять на себя ответственность за грехи своей страны, но Хан не готов отвечать за то, в чём не было его вины. Хотя нет, была. Когда он родился, нападения людей Огня на другие государства только участились. Они осмелели, узнав, что теперь у них есть всемогущее оружие. Его так воспитывали. Естественно, они начали беситься и плеваться ядом, стоило Хану сбежать. И опять империя озверела, убивая направо и налево. Ладно, наверно, вина всё же была, но Джисон старался изо всех сил закрывать на это глаза. Иначе потом сил не оставалось, так сильно эти мысли выматывали душу и голову. Завтра он своими руками должен убить отца. Убить всю свою родословную, бывших подчинённых и всех, кто прислуживал Лорду. Надо постараться не трогать мирных жителей, но жертвы будут. Всегда были. Надо только свести их к минимуму, но даже этого Джисон пообещать не может. Слишком сложно и слишком много. Слишком много ожиданий, как собственных, так и чужых, они кислотой отзываются на языке, которую он с трудом сглатывает. Мерзко и липко. Страшно. Страшно, что не успеет вовремя переключиться между стихиями, страшно, что не победит, страшно, что не сможет. Страшно, что потеряет. Мурашки снова пробежались по тонкой загорелой коже. Джисон запустил ладонь в волосы на затылке, слегка сжимая их и пытаясь вернуть себя обратно, в реальный жестокий мир. Он в клетке присвоенного долга и не имеет права отказаться. Остаётся только оставить сверлить взглядом замок и перестать искать ключ на свободу, жить в этой клетке, обустраивать её так, чтобы была больше похоже на дом, чем на сжимающие глотку прутья. Он не заметил, как перед ним замаячила тень. Он резко вскинул голову, фокусируясь на ночном госте, машинально напрягаясь. Но хитрый и расслабленный блеск в глазах напротив успокоил готовое к бою сердце - Джисон облегчённо выдохнул. Минхо стоял со скрещёнными руками на груди, облокотившись на деревянную балку у входа, загораживая собой пламя костра. Вот почему стало так темно. Он глядел прямо, пробегаясь по телу Хана, высматривая что-то нужное для себя. Джисону не было до этого дела. Он смотрел в ответ, на то, каким мягким стало лицо Минхо в темноте, округлив остроту скул и подбородка. Парень выглядел менее опасным, чем обычно, но поза и слегка постукивающий по собственному локтю палец говорили, что Ли не изменял привычкам: он всегда так делал, когда крепко над чем-то задумывался. Они с Джисоном были единственными магами огня в их компании, но то и понятно. Когда присоединился Минхо, было много шума и неприятных стычек, но тот упорно, упрямо, язвительно, но честно доказывал свою преданность и нежелание возвращаться на родину. О да, Минхо был той ещё язвой. Его язык, казалось, жил своей жизнью, из-за этого многие до сих пор его остерегались, хотя бьются под боком уже больше полутора лет. Однако именно он оставался спокойным в стрессовых ситуациях, именно он мог накричать на главного паникёра, чтобы тот уселся своей задницей обратно и позволил остальным делать всё ради спасения, именно он был тем, кто доказал Джисону, что магия огня - да, противная, непокорная, опасная, но ею можно помогать, что нельзя стыдиться того, с чем ты родился. Хан невероятно это ценил. Поэтому всегда старался держаться позиции и взглядов Минхо, так как по-детски смешно и наивно доверял ему. Не в обиду остальным сокомандникам, но всё-таки он и Ли - тонущие действительно в одной лодке. Маг огня продолжал молчать. От умеренного постукивания пальцем в течение длительного времени или вроде того (Хан успел потерять ощущение минут) захотелось спать. Было удобно и хорошо. Глаза были на полпути закрыться, когда Минхо наконец оторвался от стены и плавно прошёл к свободному месту рядом с Аватаром. Сел бесшумно и грациозно, от чего у Джисона невольно перехватило дыхание. Аристократа в Минхо не убить ни под каким предлогом. Будь то война или что-то другое, у Ли всегда строгий внутренний стержень, лёгкая рука и ловкие красивые движения. Взгляд, походка, и, как бы смешным не казалось, язык выдавали в нём высокое происхождение. Как выяснилось после напряжённой ссоры ещё в самом начале знакомства, Хо был из семьи Ли, почти самой приближенной к королевской, поэтому обучался всему во дворце. Однако при воспоминаниях об этом месте нос парня слегка морщился в презрении и брезгливости, в чём Джисон был солидарен. Дворец был дворцом только на словах. В такой ситуации они должны были хоть раз пересечься, может быть, и правда видели друг друга, но не запомнили. К тому же детей высших чиновников и детей королевских всё-таки разделяли. Для Лорда Огня даже советники были сравнимы с грязью, и ему не хотелось пачкать в ней и свою семью, даже если она так таковой не являлась. Во дворце все общепризнанные понятия путались и не признавались. "Признаём только дело", как часто с высока говорил Лорд с маленькими королями и королевами, многие из которых не дожили и до десяти. У Джисона было двое братьев, имена которых он знал лишь по словам матери. Они умерли, когда ему было шесть или около того, всё спихнули на несчастный случай. Но правду знали все и не решались за неё бороться. Жизнь была дороже истины. Утонув в очередных воспоминаниях, таких ярких и больно отдающих в груди до сих пор, Хан не заметил, как Минхо перестал смотреть на собственные сапоги. Он смотрел на него. -Боишься? – этот тихий шёпот Джисон чуть не спутал со слабым дуновением – настолько легко голос мага пронзил воздух. Несмотря на неожиданность, он даже не вздрогнул. Вместо ответа он обернулся: Ли сидел чуть сгорбившись, что немного ему несвойственно, сцепив руки в слабый замок. Чёрные из-за отсутствия света глаза сверкали бликами далёкого огня и керосиновой лампы, зажжённой где-то сбоку, губы сомкнулись в строгую линию, выдавая внутреннее волнение. Хан задержал на них взгляд. Сухие и обветренные они не казались чем-то грозным, но Аватар прекрасно знал, в какую острую улыбку, наглую ухмылку, искреннее удивление и раздражение они могли превратиться. Это притягивало, сдавливало лёгкие хуже, чем когда Джисон попал в западню магов металла, где ему чуть не переломали все кости, заставляло время от времени задыхаться хуже, чем когда его топили духи во время путешествия в Северное племя воды, содрогало его колени хуже, чем когда он еле устоял на ногах во время обучения магии воздуха, заставляло сердце гореть хуже, чем собственное жгучее пламя. Хан поднял свою руку, нерешительно протягивая её к чужому лицу – Минхо не двинулся, и, подождав мгновенье, полностью положил свою ладонь на тёплую и мягкую щёку. Парень лишь слегка наклонил голову, как бы прильнув, и Джисон почувствовал, как ухнуло в живот сердце. Глазами очерчивая профиль напротив, выученный уже наизусть, он невесомо провёл большим пальцем по скуле, вызвав незаметный дрожащий вздох. Не свой. Он поднял взгляд, упираясь в чужую смоль, увидев, кажется, то, что никто и никогда не мог разглядеть. Практически непроницаемая нежность, привязанность и доверие. Слеза зависла на опасной грани скатиться с ресниц, поэтому Джисон лишь придвинулся ближе и медленно прижался к пухлым губам. Минхо прикрыл глаза, полностью отдаваясь прикосновению, и Джисону хотелось закричать от такой покорности и преданности, но лишь разомкнул губы, поцеловав ещё раз и также осторожно. Он чувствовал это хрупкое «нечто», образовавшееся в эту секунду, и боялся его сломать своими душевными восклицаниями. Его душа пела. Хан затянуто оторвался от губ, их тепло слишком опьяняло. Плечи тут же расслабились полностью, было ощутимо, как им стало легче. Словно валун проблем наконец скатился по наклонной позвоночника и разбился. И всё же волнение насчёт следующего дня никуда не ушло, отвратный страх остался. Он соединил их лбы, оставляя руку на щеке, чувствовал, как расплылся Минхо и его родное дыхание. - Боюсь, - признался он. Он не хотел врать. Минхо успел его узнать вдоль и поперёк, чтобы понять, что всесильный Аватар на самом деле лишь запуганный погнутый ребёнок. Свои опасения Джисон предпочитал держать в себе, но стоило Ли уловить даже малейшую перемену в настроении и магии, как тут же оказывался рядом, и Хан всё-таки сдавался, как и сейчас. Потому что знал, что его услышат и поймут, не помогут, но будут крепкой опорой. Даже сидя вот так, соприкоснувшись лбами, Джисон чувствовал такую поддержку, которую ему не оказывали уже давно, о которой он не думал и мечтать. - Они тоже боятся, - тихо прошептал Минхо, и тут же послышался заливистый смех Чонина. - Боятся, - подтвердил Хан. Шёлковое дыхание опалило его губы и подбородок. – Ты тоже. - И я. Джисон провёл указательным пальцем вниз по щеке, перемещая руку к шее. - Они же этого и хотят, да? - Они хотят твоего страха, потому что сами боятся твоего отчаяния и злости. Тебе надо быть злее – ты раздобрел за последние месяцы, - фыркнул Минхо, слегка обнажая зубы. - Да ну? – дёрнул бровью Аватар. – Мне казалось, что я достаточно часто на всех ругался и кричал. - Ты заботился, - заметил Ли и ещё ближе примкнул к руке у своей шеи. – Я же говорю, ты добряк. Хан слабо ухмыльнулся. Минхо умел отвлекать его своими речами, для многих ничего не значащие, но он то знал, что за ними скрывается. И от этого становилось так хорошо, что плохо, и Джисон не сдержался, закрыв дрожащие глаза, и уткнулся лбом в чужое плечо. По щеке расползлась единственная мокрая дорожка, скатилась по подбородку и тяжело упала куда-то на колено. Он слышал биение сердца в отважной груди, слышал, как оно иногда скачет от их близости. То, что Минхо было на него не всё равно, тянуло что-то разбить. Тот только вздохнул, позволив облокотиться на себя, и бережно положил свою руку поверх чужой на шее. Было близко и тепло. Завтра Джисон убьёт своего отца.