Под конец того дня они сидели у костра, спиной к хижине на самом краю высокой скалы. Уже стемнело, и слабое пламя еле освещало их напряжённые лица, угрюмое — старика и взволнованное — юноши. Не выпуская из рук мушкетов, они то и дело вглядывались в темноту, прислушиваясь к шорохам, едва уловимому треску веток и ночному ветру, запутавшемуся в огромных соснах.
Далеко внизу тихо шелестели невидимые волны.
— Ты сам понимаешь, что дальше сидеть сложа руки мы не можем. — Наконец негромко заговорил Морган, выпустив колечко дыма, и неторопливо подкинул сушняка в костёр, отчего пламя заплясало живее.
Дик перевёл рассеянно-напряжённый взгляд на него.
— Бог свидетель, — продолжил тот, и Дик виновато потупился, — мы пытались его вразумить. Да толку! Он нас едва не спалил сегодня под утро вместе с этой чёртовой лачугой…
— Так-то оно так. Ещё и тот валун столкнул, что от тебя в паре футов пролетел. Но вот так просто взять и… — Дик резко мотнул головой и замолк на полуслове.
Морган глубоко затянулся трубкой ещё раз, и несколько минут прошли в молчании.
— Ты не думай, что для меня это как комара раздавить. Да только мы брошены тут сами на себя, — он сплюнул в костёр. — И нам надо действовать, чтобы спасти свои же шкуры.
Дик коротко кивнул, не поднимая глаз. На лице его растерянность постепенно сменялась сосредоточенностью.
— Бросим кости. Три раза, чтобы никому не было обидно. У кого за все три раза наберётся меньше, тот и пойдёт на дело. — Морган полез в карман потрёпанной матросской куртки.
Он вытащил пару игральных костей, пожелтевших от времени, с тёмно-красными точками. Отдав одну Дику, он, отвернувшись, начал трясти свою в кулаке.
Бросили, Дику выпало три, Моргану два.
Второй раз вышло ровно наоборот.
Последний раз.
Дик, затаив дыхание, открыл глаза спустя пару долгих секунд. Его руки тряслись.
Ему выпало четыре, старику — пять.
— А-а-а-а, вот и жребий. Ты молодой, легче справишься с этим рыжим чёртом. — Усмехнулся Морган.
Но взгляд его стал серьёзен и тяжёл.
— Кто ж виноват, что он спятил… Тут легче лёгкого рассудком поехать, на этом проклятом острове.
Дик и Фаулер не были приятелями, но Фаулер поднялся на «Испаньолу» таким же молодым честным моряком, так же поверил Сильверу и так же поплатился за это. Но вот только Фаулер не выдержал внезапного и полного крушения надежд вкупе с жизнью на необитаемом острове и повредился рассудком, отчего товарищи вынуждены были прогнать его.
Дик случайно встречал его два или три раза, охотясь на коз. Однажды вспугнул, когда тот поедал дикие ягоды: тогда Дик отпрянул, увидев его с безумным взглядом, косматого, с руками и ртом, перепачканными красным.
— Ложись спать, а я встану в караул, чтобы он снова не подкрался к нам ночью, — сказал Морган, и Дик, поёжившись от ночного ветра, поплёлся в хижину.
Устраиваясь спать, он положил руку под подушку — кусок парусины, набитый травой, — и нащупал Библию. Ту самую, что дала ему мать, и которую он испортил ради Чёрной Метки. Он стиснул книгу, творя молитву, но Бог, видимо, всё же оставил его своим милосердием, и мысли шли ему на ум тяжёлые. Он заснул, сам того не заметив.
***
Дело было сделано быстро, и Дик даже не ожидал, что всё выйдет так просто.
Фаулер был занят тем, что разбивал о камень живых ещё черепах, чтобы добраться до их мяса, и не услышал шагов вдалеке. А может, виноваты были волны, лениво нашёптывающие свою песню, что когда-то навсегда увела его от родных берегов. Но как бы то ни было, рука Дика, к его удивлению и ужасу, не дрогнула, и мушкет не дал осечки.
Несчастный безумец упал с простреленной головой.
Красная струйка потекла по мокрому песку и смешалась с набежавшей волной.
***
Они похоронили его неподалёку, около зарослей мускатного ореха, и воткнули в песчаную почву грубо сколоченный крест. Морган сказал несколько слов, а потом Дик, всё ещё сам не свой, прочёл немного из Библии под усмешку старика.
— Я заметил, что он тронулся умом, ещё когда нас только оставили тут, — Морган раскурил свою трубку, — когда он завопил, как помешанный и выстрелил из мушкета вслед «Испаньоле», помнишь?
Дик слабо кивнул и с тоской посмотрел на Моргана.
— И всё же не хотелось, чтобы вот так… Как-никак, в одной команде были.
— Э-э-х, рано или поздно пришлось бы выбирать: или наши шкуры, или его…
Морган помолчал, выпуская клубы дыма, потом добавил уже более злым голосом:
— Ведь чуял же, что из команды этого одноного дьявола надо вовремя убраться. А ещё лучше — держаться подальше. Ведь он-то ушёл с острова.
И резко сплюнул.
Некоторое время они молчали, слушая гомон чаек. Ветер слабо колыхал ветви деревьев, и на земле у их ног тень играла со светом. Запах хвои становился всё ощутимее, что обещало жаркий день.
— Вот я выкинул кости, и мне выпало убить. А отчего ж мне всё другое-то выпало? — с горечью вдруг проговорил Дик. — За что мне такой жребий? Почему я на эту лохань нанялся, а не на другую? Да поверил этому… Неужели нет пути назад?..
Морган бросил на него сочувственный взгляд, но ничего не ответил.
Дик молча смотрел на Библию, из которой только что читал на могиле убитого им Фаулера.
Открыв книгу и пролистав до нужной страницы, он принялся внимательно вчитываться в строчки, словно видел их в первый раз.
— Оставь, какой теперь от неё прок? Ещё и изрезанной. Что сделано, то сделано. — Негромко и мирно сказал Морган.
— Я знаю, что я грешник. Что Всевышний отвернулся от меня. Но всё же мне так легче, пусть и немного.
И он прижал книгу к груди, вцепившись в неё, словно в спасательный плот.
