КОЛЛЕКТОР

Год 2192. Планета пережила третью мировую войну. Хотя, слово пережила тут за уши притянуто. Скорее это выглядело как попытка уцепиться за соломинку в океане огня, крови и рыданий. Но ведь человек по природе своей схож с тараканом, такой же живучий. Желание существовать помогает приспособиться. Когда катастрофические последствия изжили себя, пришла пора возрождать цивилизацию. Это оказалось тяжко, но возможно. С трудом восстановилось, запустив свои функции современное общество, разделившееся на две касты. Верхушка — люди, живущие под солнцем, они же подсолнечники. И те, кто отказался по разным причинам уйти из бункера, разросшегося в подземный город. Помойники — изгои, нашедшие пристанище в городской канализации, адаптированной под свои нужды. Подземная цивилизация развивалась так же, как и подсолнечная, только лик её более дик и суров. Обе касты давали потомство. По цепочке передавались знания, правила, законы и традиции. Люди из колодцев, так их называли в приличном обществе, не подчинялись законам элиты мира под ярким светом. Они жили в своём закрытом мирке. А с десятилетиями дали понять, что соваться в их владения нельзя, если конечно не хочешь лишиться жизни. Колодец обладал своей пугающей историей, ужасающие легенды жили в подсолнечном обществе и вызывали у молодёжи бурный интерес. Многие нарушали закон, в попытке пробраться в тоннели и увидеть каннибалов-помойников вживую. Чтобы потом хвастать своей храбростью. Однако такое хвастовство приводило к проблемам от смотрящих. Если ловили с поличным, то брались за всю семью, наказывали жёстко, позорили. Однако если всё сделать аккуратно, обойдя внимание смотрящих в салатовой форме, мигом получишь у товарищей авторитет, после предоставления доказательств, естественно. Те, кто частенько захаживал в коллектор, или вёл там с местными различные дела, были в подсолнечном мире авторитетами. Таких побаивались, а при случае, смотрящим они гордо заявляли… — Я и к помойникам? Хм! Не было такого, наговаривают завистники, — и хоть бей таких упёртых, хоть пытай, одно — на своём. Ничего не делал, закон не нарушал, так и выпутываются. Дабы облегчить и без того напряжённый график смотрящих, патрулирующих ограждённую территорию города, главы решили на слух никому не верить. Подростки склонны фантазировать, у них гормоны кипят. Приговаривали только по факту и предоставленным уликам. Подсолнечники и помойники негласные враги! Одни опасны для других. Помойников, попавшихся смотрящим в руки, сажали в каталажки, показывали на выставках, словно животных, даже проводили над бедолагами эксперименты (втайне от сми). Вид некоторых ужасал, экстремалы становились постоянными клиентами на таких выставках. Истощенное тело помойника лежало на дне клетки и еле дышало. А наигравшись, их вышвыривали назад в коллектор, ещё и плевали вслед. Такое грубое название этому народу дали сами подсолнечники, коим довелось столкнуться или пострадать от низшей касты. Поговаривают, что это из-за слухов о каннибализме и прочих дикостях. Мол, люди из коллектора настолько ополоумели, что принялись воровать людей с поверхности и поедать их. Об этом не умолкая говорили в новостях и напоминали подальше держаться от запретных зон. А таких очень много. При желании зайти и выйти в коллектор не составит никакого труда. Да только кто в здравом уме пожелает спуститься в ад? — Раз плюнуть! — утверждает Михаэль. — Но с каждого по двадцатке и я принесу вам фотки помойников в нагом виде! Парнишки поочерёдно затягиваются из самокрутки. Солнце в зените, ребята щурятся от лучиков, когда они, отскочив от яркой поверхности, проникают сквозь битые стёкла заброшки и касаются их юных лиц. — Я и так дам тебе двадцать талонов, только не ходи туда, — Пак никогда не курит. Он ни разу в жизни не пробовал алкоголя вне семейных торжеств. За свои девятнадцать лет пай-мальчик не дал родителям повода стыдиться его или огорчиться в нём. Поэтому если что-то и делал запретное, то хорошо заботился о сохранении своих тёмных делишек в тайне. — От тебя ли я это слышу, жеральдёнок? — издал смешок Калиб, поглаживая игриво парня по запястью. Компания, вместе с Паком — рассмеялась в голос. Сегодня у Чимина замечательный день. Его приняли в почётную партию жеральдов. Отныне он гордость своей семьи. Теперь он важный член общества и все дороги для него расстилаются скатертью. Чимин любит свою жизнь, его душа не тронута ненавистью. Ему всё кажется лёгким, воздушным, а любая мечта осуществимой. Только поэтому он не удивился безвредной зависти товарищей. На самом деле Чимин приложил огромные усилия, чтобы его приняли в орден Жеральда. Основателем его стал ветеран прошлого столетия, который в период бунта между жителями коллектора и верхнего уровня сыграл большую роль в победе подсолнечников. Жеральд Мин Кванто великий человек. Его воспевают и возносят. Умер он в преклонном возрасте, успев оставить после себя много изобретений и основанный элитный орден. Самые умные, красивые, перспективные юноши и девушки попадали в орден и становились особенными представителями золотой молодёжи. — Отстань, противный, — негрубо Пак откинул от себя ладонь Калиба и добавил с наигранной гримасой: — Не для тебя такой цветочек растили. — Мальчишки засмеялись пуще прежнего. Однако Чимин испытывал некое возбуждение, когда вёл себя плохо… Прикола ради Чимин, золотой мальчик, представитель элитной молодёжи, порой любит вместе с друзьями пощекотать себе нервишки и спуститься на первый уровень колодца. У них и протоптанная дорожка уже есть. — Давайте сегодня, через часок… — Не, — Михаэль докуривает, тушит бычок и зарывает его в рыхлый пол заброшки. В ту же могилку бросает веточку, которой держал самокрутку. — Я через часа три могу. Ещё занятие по плаванию у меня. — Поздновато, — замечает Чимин. Он, не смотря на минимальный риск, всё же побаивается идти в коллектор после определённого времени. Ему известно, что по этой тропе в 21 тоннель ходила не только их компания. По неофициальным данным этот тоннель давно пустует и помойников там нет, так как во времена войны при взрыве часть прохода завалило и попасть в коллектор стало невозможно. За выходами, из которых наружу лезли помойники, смотрящие пусть и не тщательно, но всё же наблюдали. Раз в год туда делались вылазки, на которые выделялись финансы из государственной казны. — Все знают, что там нет и быть не может помойников… — мысленно успокаивал себя Чимин. Он уверился наверняка, что эти их рейды просто детская шалость, если смотреть, например на знаменитого Феликса, который неоднократно отбывал срок, за то, что не только таскался в коллектор на постоянной основе, но ещё и дружбанов себе там завёл. Вот Феликс крут. Он бунтарь и бесстрашный. На его белоснежном лице красовался алый шрам, большой, жирный и издали заметный. Серые глаза холодны, тембр голоса низкий. А ещё слегка поехавшая крыша. Последствие таких вылазок… И всё же Чимин не безрассудный. — Что такое, Чимми? — Михаэль погладил парня по чистым, красиво уложенным волосам. — Бздишь? — Нет, — юноша лжёт. — Беспокоюсь, как бы отец не заподозрил чего. — Тогда может отложим? — предлагает Калиб. Отец Чимина человек влиятельный, богатый и уважаемый. Никто не посмеет идти поперёк его воли в открытую. Даже дружки юноши напрягаются от мысли, что мистер Пак может усомниться в сыне и начнёт копать… а там и их дело коснётся. — Нет! — резко сменил он свой настрой. — Мы пойдём туда! Ближе к закату. Парни замерли, округлив глаза и вылупившись на Пака. — Ты ебанулся?! — Михаэль против. Одно дело строить из себя крутых ребят и захаживать в запретные места, и совсем другое вести себя по-идиотски глупо. — Не сквернословь! — отругал Чимин. И добавил… — Я давно мечтал глянуть на лучи на кафеле… — Чего? — закашлялся Калиб. — Какие нахуй лучи, Чимин? — Мне вам по морде настучать двоим?! А ну без мата. — Все стихли ненадолго. Чимин разоткровенничался… — Я много слышал о том, как строился коллектор. Я слышал, что он весь из кафеля. И стены, и пол с потолком… — Так это и мы знаем, — усмехнулся Миха. Чимин проигнорировал, что его перебили. — Не помню от кого, но точно знаю, как в детстве слышал рассказ, что в том самом месте, где кончается коридор при входе в коллектор и начинается тёмный тоннель, если встать под определённым углом, то увидишь, как лучи пляшут и ты словно оказываешься в огненной комнате. Ты можешь ощутить, будто попал в эпицентр северного сияния. С детства мечтал увидеть это явление своими глазами. Его ещё называют вспышкой меркнущего бытия. Двое ребят изумлённые рассказом Чимина, закрыли разинутые рты. — Ну и бред, — выдохнул Калиб. — Однако я теперь тоже хочу это явление увидеть. Хотя и слышу о таком впервые. — И я, — признался Михаэль. — Значит… сегодня, в этом же месте за час до заката? — Идеально, часа нам как раз хватит чтобы доехать до 21-го. Кстати, лишний транспорт не берём, чтобы не палиться иной раз. Миха, поедем на твоём тарантасе. — Договорились, — парни пожали друг другу ладони и разошлись. Вышли из заброшки, Чимин обернулся, разглядел проржавевшую надпись «Биг Хит», поджал губы. Странное это место, так и тянет его к себе. Лишь перед самыми воротами собственного дома Чимин вспомнил, что хотел добавить в диалоге для убедительности о сегодняшних сутках. По календарю сегодня самый длинный и жаркий день в этом году. А значит небо, обычно затянутое из-за прошедших катаклизмов ещё не осевшей пылью и сором, будет особенно ярким и чистым. Из-за этого сияние на светлом кафеле, а обычно именно из белого кафеля делали коридоры в коллекторы, будет непревзойдённо ярким и долгим. Он забыл добавить эту важную деталь и решил, что напомнит себе осведомить ребят при их встрече в заброшке. А сейчас ему нужно быть тем самым хорошим мальчиком и заранее приготовиться к трудному понедельнику. Сегодня пятница, не желая занимать себя в выходные дни делами, Чимин прилежно заучил все учебные материалы, помог матери бытовыми делами, сухо побеседовал с отцом. Отпросился на вечернюю прогулку, чтобы его не хватились прислуга и родители, если улизнёт без проса. Отец, удовлетворённый заслугами сына, позволил тому погулять до полуночи. Напоминать о запрете ходить в злачные места мистер Пак не стал. Он верил, что его прилежный сын не интересуется помойниками и их местом обитания в выгребной яме, так как мальчик хорошо воспитан. Не то что все эти распоясавшиеся мальчишки, решившие что их должны уважать за то, что они — наглецы паршивые, удумали закон нарушать. Чимин взглянул на свой белоснежный костюм-тройка гимназиста. Уложил его в шкаф и достал с полки удобный современный и модный наряд представителя элитной молодёжи. — Увидимся. Люблю вас, — кинул он сидящим в гостиной родителям и получив в ответ тёплые улыбки, направился к заброшке. Шёл тихими улочками, наслаждаясь летним вечерком и чудесной погодой. Друзья уже его ждали. Кротко поздоровавшись, компания направилась прочь из безопасного города. Спокойно пересекли зону отчуждения пешком, хорошо знакомой дорогой, поросшей деревьями и сорной травой. Направились парнишки ко входу в пустующий тоннель номер 21. Разбросанные фантики и пустые пачки из-под сиг рассказывали о тех, кто уже не первый раз захаживал сюда. Верить в то, что тут мусорят помойники никак, не хотелось, да и откуда им взять маркированные папиросы, шоколадки и напитки? Чимин испытывает противоречивые чувства, шаг за шагом, всё ближе ко входу, он предчувствует что-то плохое. Идти не перестаёт, словно ноги сами несут его к чему-то тёмному. Друзья за спиной переговариваются меж собой. Может они и Чимину что-то говорят, он не слышит, он в астрале. На миг замерев перед дверью, парень делает глубокий вдох. Одна железная створка снята с петель и затеряна где-то. Вторая, покосившаяся — поскрипывая на ветру жалобно пищит, умоляя добить её. Где-то в стороне почти полностью покрыт коррозией предостерегающий знак. Чимин переступает порог. Он успевает сделать шагов двадцать, прежде чем слышит позади себя шарканье подошв издаваемое ребятами. Солнце заглядывает прямо в коридор. Погружённый в свои мысли, Чимин озирается. Некогда белоснежный кафель поблек. Кое-где видны ржавые потеки, под ногами хрустит сор, пригнанный с улицы беспечным ветром. Они уже далеко от входа, но он всё ещё хорошо освещён. Чем ближе парень подходит к завалу, когда-то бывшему спуском в коллектор, тем ритмичнее стучит его сердце. Чимин помешан на подземном мире. Это его самая большая тайна. Сегодня он узнал кое-что новое о коллекторе. — Коридор из белого кафеля мыли от крови. Об этом говорят сливы в полу. — Чимин искал их глазами, не нашёл. Это только теория гласящая, что все сливы потом заделали, дабы не пугать людей. Но кроме 21го он не видел ни одного коридора, поэтому не мог судить. — Ребят, — Миха остановился, переминаясь с ноги на ногу. — Вы меня вообще слышите? Они не слышали. Он их громко звал, а они шли вперёд, молча. Каждый думал о своём. — Что такое? — Чимин встал вполоборота. — Что-то мне не по себе… — парень напуган, его глаза выдают неподдельный страх. — Давайте уйдём? — Успокойся, мы почти пришли, — Калиб тянет руку к юноше, но они в метре друг от друга. Куда они почти пришли? И вообще, куда они идут? Михаэль только сейчас задался этими вопросами. Кому они, дети богатых людей, расскажут об этой вылазке? Перед кем похвастают? Конечно, будут молчать, или рискуют подставить родителей, а ведь те люди, сидящие на высоких местах. Михаэль готов сорваться на бег, скорее к машине и домой. — Вы это слышали? — резко спросил юноша и насторожился. — Миха, успокойся, это ветер, — едва Чимин это произнёс, как по коридору разнёсся хруст. Словно кто-то наступил на сухую ветку. Парнишки оцепенели в попытке понять эхо, шалящее в стенах. — Нам и правда лучше уйти, — теперь и Калиб напуган. Он встаёт рядом с Михой и выжидающе глядит на Пака, как бы взглядом, чтобы лишний раз не подавать голос, намекает тому на уход. — Я должен увидеть… — шепчет Чимин. Он вспотел, а руки слегка трусятся. Боже, как душно. Но парень словно одержимый и шага ступить не может. За его спиной слышится отчётливый шум. В куче мусора из веток и сухой листвы что-то есть… А что, если там новый проход и помойники сейчас из него выскочат? У них было много времени, чтобы наделать себе кучу дыр. — Бежать, как можно скорее! — кричит разум. Сердце его поддерживает бешеным стуком. Чимина передёргивает, когда из кучи раздаётся громкий хруст, вперемешку с паническим копошением. Словно ожив, мусор поднимается хаотичной шапкой у ног Пака и рассыпается. Лязганье и скрежет по-старому, разбитому кафелю. Михаэль издаёт писк, а Калиб вскрикивает, когда, вырвавшись из-под сора мимо Чимина и юношей сбегает что-то шустрое. Проносится, словно чёрный комок жути. — Это просто кошка, — начинает смеяться перепуганный до смерти Чимин, и друзья поддерживают его смешками. Они молча, отдышавшись, двигаются вперёд. Чимин хочет дойти до завала, взобраться на кучу строительного мусора и сидя на бетонных блоках узреть сияние меркнущего бытия. Потом, возможно окончательно обнаглев, парень залезет в ямку, за кучей земли. Ну так, чтоб победить трусость и подать друзьям пример. Да и себе доказать, что яма в тупике, и спуск под завалом. Сам не знает, по какой причине все годы своего взросления он тянулся к этому. Только сейчас его что-то привело в коридор и Пак не намерен сдаваться. Отличный повод решить вопрос со своим ментальным эго и больше не появляться в этом месте. — Блин, пацаны… — Калиб занервничал. — Чет как-то мне тут прям не ахти, — он замотал головой во все стороны. — Скоро там это твоё сияние? — Скоро, — уверил Чимин, вслушиваясь в пространство. Что ещё может побеспокоить друзей и его? — Опять… — шепнул Миха, — Я что-то слышу… — Может ещё одна кошка? — предположил Калиб. Он не хочет допускать дурных мыслей, уж слишком пагубно те влияют на его сознание. — Нет, — Чимин прикрыл глаза, навострив уши. — Звук похож на удары металлическим предметом по железным трубам… и идёт он… — договорить сил не хватило. — Из-под земли, — закончил кто-то из друзей. — Но он такой глухой, словно очень далеко от нас… — Может это всё же не помойники? — Михаэль сглотнул настолько сухо, что это услышали его друзья. — А с чего ты о них заговорил? — напряжение и страх витали в воздухе, ноздри щекотал аромат сухой листвы и веток. — Блять, — Калиб вынул из кармана телефон. Прищурился на экран… — Связь не ловит… — Успокойся… — только и успел сказать Михаэль. — У—х-ху-у-у, — послышалось протяжное и тихое со стороны входа. Михаэль отпрянул назад и прижался к Чимину, а Калиб выронил телефон. В проёме со стороны внешней стены, прямо сбоку в горизонтальном положении висела голова человека. Она улыбнулась, глядя на троицу. Глаза в мотоциклетных, доисторических очках. Казалось, что он словно паук сидит на стене и наблюдает… — Мама! — шепнул Михаэль в ужасе, цепляясь за руку Чимина. Макушкой вниз над проёмом, сверху медленно сползла ещё одна голова в дикой, самодельной маске. Калиб взмолился, тихонечко, хотя верующим до сих пор не был. Со стороны входа послышались многочисленные смешки, головы переползли со стен, показав облачённые в чёрные мантии тела. Резко спрятавшись, те улюлюкали, изводя ребят ожиданием. Наконец по округе разнеслись хлопки. В коридор ленивой на грани небрежности походкой вошла фигура. Это мужчина или парень. Высокий и худощавый, но не тощий. Одет в кожаные штаны и ботинки спортивного типа, не смотря на испаряющуюся жару облачён в косуху. Он шёл, неся за собой яркие лучи пылающего закатом солнца, из-за чего пришлось прищуриться. Он хлопал в ладоши, на которые были надеты краги. За ним последовали двое… четверо… восемь… более десяти человек. В таких же слегка потрёпанных, запыленных одеждах из кожи, украшенной цепями, шипами и неизвестно какого характера нашивками. Обувь некоторых светилась неоном на подошве. Самодельные украшения с драгоценными камнями в оправах искрили, ловя лучики на себе. Улюлюкая, гавкая и вообще издавая массу пугающих звуков, ребят обступила толпа помойников. Лишь сейчас юный жеральд осознал, что спуск в колодец был очень плохой и легкомысленной идеей. Он и малейшего понятия не имеет о том, как вести себя в подобной ситуации. Да и помойников видел лишь в роликах, боясь посещать выставки. Страх отяжелил тело до степени невозможности шевелиться, не то, что бежать. Первый вошедший обратился на неизвестном языке к собратьям, тон казался приказным. Кожа подсолнечников покрылась мурашками… Помойник обернулся, на лице его то ли маска, то ли противогаз старинной модели, из-за чего увидеть его глаза невозможно. Именно через зрительный контакт Чимин надеялся разжалобить незнакомца. Помойники голодные, злые, жестокие. Они питаются людьми, похищают детей, нападают на мирных граждан, откусывая от тех куски мяса на живую. Так твердили все взрослые и жертвы, так вещали сми и уверяла учебная программа. Однако всегда есть шанс договориться. Но видимо не в этой ситуации… Ведь помойник может не знать привычной для всех подсолнечников речи. — Всё хорошо… — дрожь колебала слова, Чимин лепетал. Он успокаивал себя и тщетно друзей. Помойник стянул с головы маску, обнажая широкую, на грани безумства улыбку. Первое, что привлекло внимание Чимина, это белоснежные, на удивление, здоровые зубы. На правом клыке красовался большой, багровый кристалл — признак небывалой роскоши. Заходящее солнце изо всех сил вытолкнуло последний, самый яркий красный лучик. Именно он и блеснул в гранях кристалла, а потом помещение слишком быстро окутали надвигающиеся сумерки. Тускло, издавая предсмертное гудение зажглись через одну автоматические лампы, работающие благодаря встроенным в крышу солнечным батарейкам. И тьма слегка отступила. — Подсолнечные пай-мальчики, — чистой речью громыхнул спокойный голос помойника. Чимин вглядывается в его образ, собирает детали по крупицам. Лохматые чёрные волосы до плеч. На симпатичном лице заметный шрам, рассекающий правую бровь, глаз и щёку. Кожа светлая, измазана ни то сажей, ни то не пойми чем. Страх мнёт мышцы до боли. Чимин отворачивается, вспоминает про друзей и испытывает вину. Это он настоял на этой вылазке. Следовательно он затащил ребят в это гиблое место. Первое, самое важное — дать им возможность сбежать. А о себе Пак забывает. На себя плевать. Не замечая того, он делает шаг вперёд, разводит руки в стороны, как бы прикрывая собой парнишек. Помойник едва заметно удивляется, этого, естественно, никто не видит. Чимин загнан, позади гора земли с бетоном вперемешку. — Вкусно пахнет, — ехидствует помойник. — Ужин сам пришёл в гости, — отовсюду раздаются смешки, толпа понимает его. О том, что у них есть свой язык, Чимин, как и многие другие люди, не знал. Было принято считать, что они умеют рычать или типа того. Но помойники не лишены привычного языка, это дает надежду. Чимин что-то пролепетал, он и сам не понял, что именно. Парень, напротив, по всей видимости лидер присутствующих, глядел с укором. Привычная улыбка сошла с лица, Чимин понял… — «Сейчас что-то начнётся» — и это что-то явно не хорошее… — Решил тут устроить шоу уродов? — он словно спрашивал только его, и только его упрекал. — Скучно… — шагает к Паку медленно, но, верно, — …стало на поверхности? — «Как же выпутаться?» — Чимин спокоен внешне, он вышел вперёд, пряча за плечами друзей. Ему так страшно, как никогда прежде не было. Помойники повсюду, их так много, а солнце вот-вот сбежит, покинув трёх своих детей на погибель. Чимин ещё замечает лёгкий свет, отражающийся от светила в стёклах разрушенного здания напротив. Надо выбраться на улицу. Необходимо, скорее! — Я не считаю вас уродом, — говорит Чимин и сам себе удивляется, насколько спокойно это у него выходит. — Мы не считаем вас такими. -Поправляется он. Помойник всё ближе и ближе, усмехается на слова «вы» и «вас», язвит на это. Отступать уже некуда. Пак просто останавливается и ждёт. — Не пизди мне, жеральдов выродок! — грубит незнакомец. Его фраза удивляет Чимина. Откуда помойник знает об ордене? Чимин прикрепил значок Жеральда к груди, но откуда помойник о нём знает? В школе им рассказывали, что большинство помойников умеет только мычать — вид общения у них такой, они отсталые из-за нехватки витамина Д2 и свежих овощей в рационе. Учитель уверял, что жители коллектора в основном ведомы инстинктами и, по сути, живут в выгребной яме. Могут подражать собакам или другим диким животным. Однако ни один из присутствующих помойников не вёл себя подобным образом. Напротив, кто-то умудрялся кротко пошутить. Толпа хихикала и вообще вела себя слаженно. Складывалось ощущение, что присутствующие применяют очень тонкую психологию запугивания. При этом все как один глядели на лидера, ожидая от него указаний. — Я не… — хотел было оправдаться Чимин. До носа долетел шлейф парфюма, исходящий от помойника. — Зат-кнись! — сквозь зубы процедил он. Встал прямо перед Чимином и глядя ему в лицо, зло усмехаясь. — Какого хуя вы тут забыли, шавки подсолнечные? Пак опустил глаза. Он обмозговывал план. Его лица коснулась прохладная кожа перчатки и массивное железное кольцо. Лидер помойников поднял его голову за подбородок, вынуждая смотреть себе в ядовито-зелёные глаза. Непривычный цвет. Припугивающий схожестью с раскраской глаз ядовитой змеи. — Я хотел посмотреть на сияние… — теперь Чимин запинался и говорил тихо. Его кожи всё ещё касается металл кольца, он вздрагивает и видит, как это нравится лидеру помойников. — Какое ещё к ебеням сияние? — брови незнакомца приподнялись, а затем сдвинулись к переносице. — Тебе мамка не говорила, что ходить в запретную зону такому сладенькому мальчику нельзя? — толпа оживилась после этих слов. А юноша словно любуется нежными чертами чиминова образа. — Ща пущу твоих дружков по кругу, а тебя… — у Чимина все внутренности словно к полу прижались. Он глядел незнакомцу не просто в глаза, но в самую душу. Его пухлые губы, которые он смазал вишнёвым бальзамом, слегка разомкнуты. Юноша тяжело дышит и сердце ухает через раз. — Тебя… — незнакомец улыбается, облизывает губы. Как же он близко. И от него так приятно пахнет… — Тебя я оставлю себе, сучка. — М-м-мен-ня? — чуть не падая на колени, еле шепчет Чимин на выдохе. — Да, — так же тихо отвечает незнакомец и прижимается своими тонкими, слегка обветренными губами к вишнёвым устам Чимина. Пак от испуга пятится назад и падает в кучу земли. Толпа всполошилась, награждая его неуклюжесть высмеиванием. Незнакомец наваливается сверху. Хватает руки парня и прижимает их над его же головой одной своей ладонью. Чимин неумело сопротивляется, а потом понимает, что прижат телом сверху. И причём лежит это тело у него меж раздвинутых ног. — Ох, какой ты оказывается горячий! Друзей Чимина хватают, те не сопротивляются, лишь стонут жалобно. Кто-то из помойников стягивает с головы маску, кто-то просто стоит и смотрит, не желая показать себя. Из горла вырываются короткие выдохи и жалкий стон безнадёги, когда незнакомец несколько раз двигает своими бёдрами, потираясь пахом о внутреннюю часть бедра Чимина. — Пусти меня! — это злит юношу. Он трепыхается в сильных руках, пленитель смеётся на это. Чимин распаляется, он хочет, чтобы помойник принимал его всерьёз. Забывшись, юноша плюёт незнакомцу в лицо. Всё стихает. Даже ветра на улице не слышно. — Ну пиздец, — выдаёт кто-то из толпы и еле слышно смеётся. — У-у-у, ща начнётся, — говорит некто с другого угла. — Блять, да ты меня прям заводишь! — Помойник стирает влагу тыльной стороной руки и склоняется, хватает Чимина за лицо. Целует грубо, но не причиняя тому боли. Нагло проникает в рот Пака языком, соприкасаясь с его собственным, вынуждая тело дрожать от неконтролируемых конвульсий. Толпа ликует, ржёт и хлопает в ладоши. Это просто шоу. Чимин падает в бездну паники. Его лапают, целуют без позволения. Юноша брыкается и изо всех сил отталкивает наглеца. Тот мягко приземляется местав сухую листву, ожидая этого. Ржёт, запрокинув голову назад. А Пак подлетает к друзьям, выпутывает их из силков рук. Приказывает бежать со всех ног! Помойники шумят и веселятся, глядя как трое друзей улепётывают по кафельному коридору прочь. Никто и не думает их преследовать. Лишь подгоняют пронизывающим свистом. — Я тебя найду, малыш! — кричит лидер помойников Чимину вдогонку. Пак сжимает кулаки. — У кого ключи?! — Михаэль на ходу бросает Чимину ключи от машины. Они рассаживаются и не теряя времени смываются подальше от 21-го. Несутся со скоростью ветра. Остановиться и отдышаться Пак решается уже в черте города. Там безопасно и недалеко стоит патрульная машина смотрящих. Адреналин буянит в крови. — Охренеть, — Михаэль напуган до чёртиков и одновременно восхищён. — Ну ты даёшь! — хлопает Чимина по плечу. — Это было так круто! — Я думал нам крышка! Уже с боженькой беседовать собирался, прости меня господи, — Калиб потирает ладонями лицо, не веря в чудо спасения. — Согласен с Михой, ты нереально крут, Чимин. — Я?! — у Пака дыхание спёрло. — Чем я крут? Я чуть в штаны не нассал с перепугу! — Да ты даже не шелохнулся, когда к тебе этот верзила вплотную подошёл! — восхищается Михаэль. — И как ты спокойно говорил с ним! Я бы точно обоссался. И обосрался в придачу! — Всё, хватит! — нервничает парень. — Надо забыть об этом и никому ни слова! Поняли? Друзья кивают в поддержку. По дороге они ещё пару раз переговариваются и после замолкают. Впервые в жизни Чимин ложится спать в одежде и не приняв на ночь душ. Он путается в ощущениях. Долго вспоминает всё произошедшее в деталях. Он осознаёт, как мало подсолнечники знают о жителях коллектора. Анализируя себя и свою суть, парень понимает кое-что. Его терзает чувство… он боится об этом думать, но оно берёт верх… Ах, ну почему он так рано сбежал. Этот незнакомец… этот опасный человек… он такой… горячий. С Чимином никто и никогда так не разговаривал, вся эта откровенность пробуждает жар внизу живота. Грезя о поцелуе с лидером помойников, одновременно стыдя себя за это, юноша быстро засыпает. Его разум и тело пережило потрясение. Ночью юноша видит интересные сны, но едва проснувшись, забывает их. И только приподнятое все выходные настроение идёт наперекор с мыслью, что он чуть не погиб сам и едва не погубил друзей. Причём по собственной глупости. Как хорошо, что больше он никогда не встретит этого помойника. Как прекрасно, что вместо травмы, ввиду особенностей его характера, Чимин рад всему, что с ним делал лидер помойников. Парню это понравилось, чего уж там. Его заводила мысль, что столь опасный юноша, касался его губ и тела, показывая свою заинтересованность. Это так будоражит и более этого никогда не произойдёт. Следует забыть об этом навсегда.