смысла больше нет

вроде обычная рутина, день начинается как обычно. встать, собраться, пойти в универ. уже сидя за партой рядом с Лололошкой, Ричард скучающе слушает преподавателя, что рассказывал новую тему, когда как его сосед бездельничал или вовсе дремал. ладно, в случае чего он даст списать этому разгильдяю. ближе к половине пары всем начинают массово приходить сообщение неизвестного характера. логичнее было бы оставить их до конца лекции, но однокурсники начинают доставать гаджеты. может, там что-то действительно важное, раз это пришло буквально всем? не проходит и минуты, как все автоматоны начинают взрываться. это несколько пугает двоих за партой. что же могло послужить тем от чего автоматоны прямиком взорвались? задаваясь этим вопросом, Ричарда будто током бьет, когда он понимает, что все одногруппники взорвались за исключением Ло. юноша с надеждой переводит глаза за единственного автоматона, что действительно хоть что-то для него значил. сердце разбивается на тысячи осколков, что падают в бездну, что сжирает их вместе с надеждой. Ричи видит его. Рэна. его тоже это задело, он взорвался и начал глючить, даже не удосужившись отпустить телефон из рук. он наблюдает за этой жалкой картиной, пока с его глаз начинают течь слезы. слезы боли по автоматону, которого он начал воспринимать чем-то большим, чем просто машиной. в его глазах Рэн стал чем-то большим. человеком. больше ничего не значит вокруг, он не замечат ни Лололошку, ни остальных автоматонов, ни хаоса, что творится вокруг. он больше не видит смысла в жизни. нет смысла сбегать без него. единственного с кем он мог говорить о чем угодно, не стесняясь и не боясь. Ричард разбит. он готов придушить ту суку, что сделала это. неважно кто это был, важно что он сделал. моменты с их разговорами, объятиями, что Ричи так не любил, но готов был терпеть хоть всю жизнь, ведь это был Рэн. на шатающихся ногах студент поднимается, пошатываясь, но направляется к автоматону, что почти перестал глючить из-за расплавленных схем изнутри. больно. хочется надеяться, что это лишь глупый сон, его глупое воображение, что решило сыграть с ним злую шутку. но нет. юноша подходит ближе, прикасается к телу и сразу же отстраняется — горячее, что аж обжигает. Ричард осматривает чужое лицо, такое родное и жуткое от того, насколько оно было травмированно из-за перегрева: садины и царапины почти на всем лице, в некоторых местах кровь, синяки, ушибы. эта картина добивает его, что Ричи только и может, что сесть рядом на пол и начать захлебываться в собственных слезах от безысходности. — прости, — не знает за что, — я не должен был такого допустить винит себя, хоть и понимает, что он не смог бы ничего сделать, даже если бы знал, что такое могло бы произойти. тихие всхлипы это единственное, что показывает на то, что он жив. Ричард, слегка поднимает глаза на Рэна, что продолжал безжизненно сидеть в неестественной позе, не желая полностью видеть этот ужас, поэтому быстро находит чужую руку взглядом, сжимая ее в своей. плевать, что он может обжечься. да хоть сдохнуть, смысла ни в чем больше нет. Рэна больше нет.