jamming

      У Лу Гуана что-то переклинивает, когда он смотрит в зеркало и видит не себя, а видит неизвестного человека с белыми волосами. Лёгким касанием пальцев он проводит по своим волосами и как-то очень быстро мирится с тем, что останется таким навсегда.       У Лу Гуана переклинивает дважды в неделю, восемь раз в месяц и бесконечное множество раз в прошлом. В основном, он даже не может сказать конкретное число, помноженное на количество дней в году. В какой-то степени, Лу Гуан даже не уверен, сколько лет прошло с первого момента.       Первый раз у Лу Гуана переклинило в тот момент, когда Чэн Сяоши смеётся ему в лицо на баскетбольной площадке, второй раз — когда Сяоши садится к нему на паре, двигается почти вплотную и не сводит глаз с Лу Гуана ближайший час, скрывая своё любопытство под лёгкой улыбкой.       Третий раз происходит, когда два взгляда встречаются возле фотоателье. Чэн Сяоши смеётся ему в глаза, стоит растрёпанный и активно мажет кистью по стене фотостудии, и незаметно для самого Лу Гуана закрепляет между ними союз напарников на оставшуюся жизнь.       Четвёртый — когда эта смесь чертополоха провозглашает его своим лучшим другом.       На пятый раз, когда Чэн Сяоши предлагает ему жить в его фотостудии, он понимает, что никогда никуда не уйдёт из этого места.       — Ты снова смеёшься, — говорит Лу Гуан тихо и отчаянно, почти завывая от того, насколько близко лицо Сяоши рядом с его дурацкой белоснежно ледяной головой.       — Просто делаю своё дело, — шепчет ему с улыбкой Сяоши и в порыве слабости засыпает с тяжёлым вдохом на его плече.       Кровать у Чэн Сяоши мягкая, по-своему домашняя и родная, а ещё очень пахнет самим Чэн Сяоши и его бесконечными улыбками.       Лу Гуан позволяет себе чуть больше сойти с ума и осторожно зарывается в его волосы.       Всё так, как предсказывали ему небеса: у него дрожат руки, млеет под грудью и тянется красной ниточкой артерия вокруг сердца, обвязывает их с Сяоши невидимой петлёй времени и срывает все его предохранители, рассудок и принципы.       Город утопает в темноте, Лу Гуан переводит стрелки часов на два года назад, смотрит в зеркало: видит не себя, а видит неизвестного.       Город утопает в крови и преступности, Чэн Сяоши придвигается к Лу Гуану на паре вплотную и снова смеётся.       — Ты снова смеёшься, — повторяет Лу Гуан, касаясь руки и ногами коленей Чэн Сяоши между короткими взглядами и фразами.       — Даже не мечтай, я от тебя никуда не уйду, — тянет ему Чэн Сяоши и стрелки часов на стене аудитории возвращаются назад.              Лу Гуан молчит и не говорит о том, что мечтал даже не об этом, а совсем об обратном.       Лу Гуану не нравилось лето и не нравился июль, потому что в июле было жарче, чем во все остальные месяцы. Лу Гуану не нравился июль, потому что июль несёт в себе ужасающее ожидание неминумемой смерти от жары или от чего похуже.       Но Лу Гуану нравится лето по одной маленькой тайной причине: Чэн Сяоши очень любит лето.       Здесь всё очень просто: Чэн Сяоши объявляет, что сегодня они заслужили выходной и тащит его в душные поля за городом тестировать новый плёночный фотоаппарат.       У Лу Гуана болит голова и чувство неминуемой гибели от жары вот-вот настигнет его бедные сосуды.       Шестой раз происходит, когда они лежат вдвоём на холодной траве под деревьями, в среде мелких противных насекомых, удушающей жары и маргариток. Лу Гуан наконец понимает, что не только у него что-то томится ниже груди и наливается свинцом.       Чужая горячая рука медленно тянется к его запястью, как лапы солнца, обвивает его руку и в следующие секунды на его тяжело вздымающейся груди неподъёмный груз в виде Чэн Сяоши.       — Знаешь, я давно хотел сказать, что ты понравился мне ещё с самого начала, — у Чэн Сяоши улыбка расползается на пол лица и отпечатывается навсегда на его губах влажным поцелуем.       И Лу Гуан принимает это. Принимает, как ничто другое в своей жизни, скользит губами по чужим сладким губам, возит по ним языком и сталкивается зубами.       — Ты снова смеёшься. Что смешного?       — Я ещё не начинал, — улыбается ему чёрт знает что за загадочный человек, — Иногда мне кажется, что ты уже говорил это.       Внутри у Лу Гуана что-то падает с высоты три тысячи километров от страха.       Город сегодня особенно тёмный, тревожный и в туманной заслонке. Ли Тяньчэнь ударяет ножом прямо под рёбра Лу Гуана. В его голове проскакивает разочаровывающая мысль о том, что он снова облажался, прежде чем гудящий крик Сяоши заполнит всё пространство и Лу Гуан переживёт этот момент в десятый раз.       В руках у него их совместная фотография, где Сяоши своей неподдельной улыбкой смотрит в камеру и улыбается Лу Гуану в настоящем, прошлом и будущем.       У Лу Гуана в голове стоит образ Ли Тяньчэня, Ли Тяньси, Цяо Лин, Чэн Сяоши, поле из маргариток, влажные губы напротив и образы всего, что он видел бесконечное количество раз наяву.       У Лу Гуана в голове стоит образ зеркала и ужасающего изображения в нём с белыми волосами. На пятый раз Лу Гуан перестал смотреть в зеркала.       Яркий свет ударяет в глаза и Лу Гуан умирает где-то в другой параллельной вселенной.       У Лу Гуана руки в засохшей крови, избитые и дрожащие от неминуемой гибели.       Чэн Сяоши скулит и мольбами напрашивается к нему в больничную кровать и под тяжестью уговоров оказывается вплотную к Лу Гуану, он позволяет себе проявить невиданную смелость и обнять его поперёк груди, не обвязанную тугими бинтами. Лу Гуан позволяет себе неизвестное до этого удовольствие — уткнуться прямо в шею Чэн Сяоши, пока ещё позволяет время.       Возможно, он подумает, что они даже поцеловались несколько раз в перерывах между объятиями и тёмные волосы Сяоши размазались пятном по его больничной подушке. Возможно, Лу Гуан просто сходит с ума и его память перестаёт работать на него. Может быть, Лу Гуан даже не уверен, в каком временном промежутке они сейчас находятся, настоящий ли он, и настоящий ли его смеющийся Чэн Сяоши, лежащий в маргаритках на поле.       Чэн Сяоши вот-вот уснёт навсегда рядом с ним, у Лу Гуана кровь на ладонях и рубашке. Лу Гуан на секунду закрывает глаза и открывает снова. Лу Гуан смотрит в зеркало: видит не себя. Слёзы скользят по щекам и обжигают кожу. Он слышит слабый смех, проглатывает слёзы, закрывает глаза, открывает снова, видит Ли Тяньчэня, Ли Тяньси, Цяо Лин, Чэн Сяоши в маргаритках, фотоателье, баскетбольную площадку и жаркое солнце в июле.       — Ты снова смеёшься, Чэн Сяоши.       И сердце останавливается в двадцатый раз.       У Лу Гуана что-то переклинивает.