Навья невеста

- Зазяб, Андрюша? Ты сядь к огню-то поближе, легче станет. Огонь и согреет, и морок развеет. Повел Андрей плечами зябко, глянул на Мишу, что только что подошел хворосту в костер подкинуть. И впрямь, жарко огонь пышет, а Андрея дрожь пробирает. И с того, что Миша рядом, любого доброго человека стылостью могильной обдаст. Непростой ведь Миша человек, сила страшная ему от рожденья дадена - мертвых из могил поднимать, как слугам своим приказывать. Вон, вроде и сам огонь в очах темных не отражается, будто и он взора колдовского боится. Он боится, а что ж Андрей? - Неуж еще боишься меня? - спросил Миша тихо, а обиды в голосе и не слыхать будто. Привык он к страху людскому. Страх от жизни идет, живыми владеет. Ему, колдуну, другой удел назначен, на что ж обижаться? Покачал головой Андрей. - Не тебя боюсь. Ты ж спас меня. спасибо тебе за то. Только не опомнюсь никак, всё холод могильный мне мерещится. Покачал головой колдун, власы длинные крылами вороновыми плеснули - то ли ночи черней, то ли проседью серебрятся, и не поймешь. И верно, не простой озноб Андрея бьет, а с холода могильного. И в могилу ту Андрея живём опускали - не враги, не разбойники-лиходеи, а все свои же. Родня, соседи, друзья закадычные, Андрея с малолетства знавшие. В горелки с Андреем бегали, веселились, квас пили, сказки да песни его слушали - да будто про всё это забыли, когда рядили Андрея в платье девичье, по рукам-по ногам вязали, клали живым в землю сырую. - Не знал ты еще холода могильного, Андрюша, уж поверь, - взор темный колдовской будто мысли Андреевы читает. - Узнал бы, коль не ты, - клонит голову Андрей сызнова. - Спасибо тебе, Миша. - Тебе б не меня благодарить, - махнул колдун рукой, - а на соседей твоих непутевых все беды призвать, что грех такой сотворили! Это ж додуматься надо! Залился румянцем Андрей, щеки яблочками наливными вспыхнули. Руками развел. - Да ведь девок-то у нас в деревне мало совсем осталось, чуть не всех нечисть сгубила, а какие есть - тех жалко, вот и присудили парня в платье обрядить... - Да не про платье я, - вздохнул Миша. - Кто ж это у вас удумал безвинную душу заживо хоронить? - Всем миром и удумали, - вздохнул Андрей. - А что ж делать-то? Нечисть окаянная разгулялась, чуть не всех в деревне извела. Ни в лес не пойти, ни на реку. В домах своих людям и то покоя не стало - то кикимора явится, а то и вовсе мертвяк, что ж им на погосте-то не лежится! Жизни не стало совсем, вот и решили силы темные задобрить, чем могут, невестой-красой откупиться. - А невеста - ты, стало быть? - вопросил колдун без усмешки вовсе. И правда ведь, красив Андрей, власы пшеничные, очи ясные, по щекам румянец зарей разливается, да только не найти средь нечистых такого, кто б красу эту за девичью принял. Вздохнул Андрей. - Так ведь я же... Всё время я нечистых этих приманивал. Песни про них пел, сказки сказывал, и ладно б от бабки слышанные, а то сам складывал! А то и по ночам в окно к кому стучался, пугал забавы ради. Глупости всё, да вот и решили, что это я нечистых на деревню приманил, да забавами своими разобидел. - И впрямь глупости, - тряхнул Миша головой, будто медведь от пчел отбивается. - Будто нечисть и впрямь на сказки да байки обижается! Не тебя деревенским винить надо было, а себя, отцов своих и дедов. Вздрогнул Андрей. - Деды-то чем провинились, Миша? - Тем, что приметы старые позабыли, как деревню ставили. В дурном месте она стоит, Андрей. И не людское то место, а нечисти да нежити от веку принадлежит. А уж коли на такое место люди придут, не стерпят того нечистые. Сгонят, изведут. Ты б разве стал терпеть, коли б в дом твой кто незваным-непрошеным поселился, да распоряжаться стал? И тут уж хоть девку, хоть молодца в землю живьем клади - не поможет. Они своё возьмут. А по правде сказать - назад возвернут. Вздрогнул Андрей сызнова. - Это что ж значит... Ничем людям не помочь? - Они себе сами помогут, коль поумнеют да с места этого уйдут. Кто поймет - спасется, ну а коль нет, - блеснул взором колдун, да не отраженным огнем, а своим, темным, - сами в том повинны будут. Незачем невинных заживо хоронить. И возразить бы, да не может Андрей - всё помнится ему холод земли сырой, тьма могильная. - Выходит, и мне домой не вернуться, - только и вымолвил. - Как быть-то теперь, куда податься? - Ну, о том не горюй, - повеселел колдун будто. - Перво-наперво, одежу тебе надо новую. Вот дойдем до села к завтрему, там ярмарка нынче, всё и купим, что надобно. Рубахи какие там, ты б только глянул! Узорчатые, да не вышитые, а красками расписанные. Куплю тебе такую, да самую что ни на есть самолучшую! - Да что ты, Миша, - отвел взор Андрей. - Из могилы достал, так теперь еще и кровные свои на меня тратить? И без того в деревне нашей ничего не заработал... - Ты это брось, - сдвинул брови колдун. - Неуж у меня рубаху да порты купить денег недостанет? А тебе ж не в бабьем платье в селе-то появляться. Брат засмеет. - Брат? - глянул Андрей с удивленьем. - Лешка в том селе живет, брат мой. Мы с ним оба от рожденья силами незримыми отмечены, только силы те разные, - вздохнул Миша. - Я вот всё по погостам да с мертвяками, а Леша ворожит, хвори лечит, порчу снимает. А нам такое как раз и надобно. Пусть на тебя поглядит, не осталось ли на тебе порчи какой, аль еще чего. Ведь те, деревенские-то, на тебя, ох, недобрым глазом глядели! Ни к чему сглаз какой на себе таскать. А уж как братец управится... - Что ж тогда, Миша? - спросил Андрей, сам дивясь, что сердце ретивое забилось. Усмехнулся вдруг Миша в ответ, да улыбка его не та, от которой и мертвяк задрожит, а та, от которой на сердце теплеет, и холод могильный мороком тает. - А там уж видно будет. Дорог на свете белом много, да какую ни выбери - всё веселее вдвоем идти, верно говорю? Смутился Андрей. - Какой тебе с меня прок, Миша? У тебя сила, а я... - А ты, сам говорил, песни поёшь, да сказки баешь, - подмигнул Миша. - А я до них страсть какой охочий. И от взгляда колдовского вовсе в жар Андрея кинуло, будто не из могилы вылез, а из бани натопленной. Виданное ли дело, чтоб рядом с колдуном, Навью отмеченным, сердце жизнью самой зашлось? А только и правда - жизнь впереди и дороги дальние, а что еще - того, верно, никакой ведун не предскажет. Одно только Андрею ныне ведомо - помянется и в сказках его, и в песнях колдун-красавец со взором полуночным, да не единожды.