────────────────────
Как и всё в его жизни, этот семидневный Великий Совет Кланов был рассчитанным и хитрым ходом на шахматной доске, которую мог видеть только он. Всё, начиная с того, как были расставлены его слуги, и заканчивая методичным размещением флагов и драпировок с символом Ордена Вэнь. Прибыв сюда, главы и их ученики видели бы символ солнца везде, куда бы ни посмотрели и к чему бы ни прикоснулись. Они поняли бы, что солнце правит над ними, даже если презирали сам факт этого. Он наслаждался бы их плохо скрываемым дискомфортом, пока они все потягивали чай и сердито на него смотрели. Он — Вэнь Жохань, мужчина на пороге бессмертия и величайшей силы. Что им оставалось делать, кроме как склонить головы и проклинать его — так, чтобы никто не слышал? Не похоже, чтобы они были настолько дерзкими, чтобы объединиться и начать войну, по крайней мере, пока. Он ещё даст им хороший повод постучать в его дверь с обнажёнными клинками. Вот почему Вэнь Жохань с удовольствием смотрел бы, как все Главы орденов скривятся, когда поймут, что он физически возвышался над ними, а Чао-эр и Сюй-эр находились на одном уровне с ним. — Глава Вэнь, — слуга низко поклонился, бледнея и нервничая, пока размещал на столе чайный набор. Он с некоторым недовольством отметил, что его руки тряслись. Чего бояться слугам в Безночном городе, если они делают всё как надо? Однако Вэнь Жохань никогда не озвучивал эту мысль. Вместо этого, придерживая рукав другой рукой, он потянулся к чашке и чайнику, от которого шёл пар. Как только его чашка наполнилась чаем, и он сделал первый глоток, то с холодным выражением лица спросил: — Что? — Этот скромный слуга получил известие о том, что несколько Глав орденов были замечены вблизи Безночного города. — Отлично. Можешь ступать. — Они прибыли вовремя. Как он и ожидал. — Слушаюсь, Глава Вэнь. — Слуга склонился в ещё один глубокий поклон и ретировался из комнаты так быстро, как только можно было по правилам приличия. Как испуганный птенец. Оставшись наконец в одиночестве, Вэнь Жохань допил чай и поставил его рядом с бумагами, которые намеренно игнорировал. Он бросил взгляд на окно, из которого открывался вид на тренировочную площадку, где лучшие из его учеников отрабатывали приёмы владения мечом. Его взгляд наткнулся на Сюй-эра, сидящего на возвышенной площадке, его тёмные глаза внимательно следили за каждым движением учеников, выискивая ошибки в стойке и исполнении. К сожалению Вэнь Жоханя, Сюй-эр не будет участвовать ни в одном из мероприятий во время Совета орденов. Его первый сын, хотя и не был настолько амбициозным, чтобы хотеть стать будущим Главой ордена, был исключителен во всём, что имело отношение к боевым искусствам. Если война действительно развернётся между ним и другими кланами, то он был уверен, что Сюй-эр прекрасно справится с ведением войск в бой. Было действительно жаль, что у него не было желания руководить. Ещё больше раздражало, когда мысли Вэнь Жоханя переключались на его второго сына, который никоим образом не подходил даже для титула второго молодого господина, не говоря уже о Главе ордена. В хороший день Чао-эр был отвратительным. Вэнь Жохань был уверен, что Чао-эр опозорит и себя, и свой орден по крайней мере на одном из соревнований, которые он организовал, точно также как был уверен в том, что небо голубое. Он потянулся за другой чашкой и в конечном счёте решил, что уже должен отправиться приветствовать тех недостойных маленьких крыс, которых принимал у себя. Он мог бы приказать другому слуге принести ему больше чая после того, как покончит со всеми формальностями на сегодня. Звучало хорошо. Сложив руки за спиной, Вэнь Жохань неторопливо шёл по залам, с молчаливым одобрением наблюдая, как слуги и ученики бегали вокруг в спешке, пытаясь закончить украшение до прибытия других Глав. Все, мимо кого он проходил, отрывались от работы, чтобы поприветствовать его, низко и уважительно кланяясь, правильно сложив руки. — Глава Вэнь, — говорили они все, а глаза их блестели восхищением и здоровой дозой страха. Он мог убить их даже не подняв оружие, и они знали это. Они уважали и боялись его за это. Он прибыл как раз в тот момент, когда открылись главные ворота. — Прибыл Глава ордена Цзинь! — с уважением выкрикнул ученик Вэнь, объявляя их присутствие. Цзинь Гуаншань был одет в экстравагантные золотые одежды, как и всегда в принципе. Выставлял напоказ своё богатство, при этом находясь в сердце Ордена Вэнь. Его волосы были со вкусом собраны в простой конский хвост, а чёлка обрамляла с одной стороны лицо. Хитрая холодная улыбка была спрятана за бело-золотым веером с мотивами пионов. Вэнь Жохань смотрел на него с тщательно скрываемым презрением. Цзинь Гуаншань был, проще говоря, мужчиной-шлюхой, который распространял своё семя везде, где только осмеливался. Рядом с ним, и гораздо более терпимым, был его сын — Цзинь Цзысюань. Его золотые одежды и вполовину не были такими же вычурными или дорогими, как у Цзинь Гуаншаня, и он не прикрывался веером. Это был действительно первый раз, когда он увидел наследника Цзинь вне собраний орденов, проводившихся в башне Кои. — Глава Цзинь, — Вэнь Жохань поклонился, но не настолько низко, чтобы выразить даже отдалённо уважение. Глаз Цзинь Гуаншаня раздражённо дёрнулся, и Вэнь Жохань засопротивлялся желанию жестоко улыбнуться ему. — Ученик покажет вам ваши комнаты. Такое пренебрежительное обращение было откровенно унизительным для Цзинь Гуаншаня. Однако этот человек едва ли заслуживал уважения Вэнь Жоханя. Единственным, кто его заслуживал хоть немного в башне Кои, была Госпожа Цзинь, но бедная женщина даже не присутствовала здесь сегодня. — Я ценю ваше гостеприимство, Глава ордена Вэнь, — Цзинь Гуаншаню едва удалось прозвучать искренне, а не саркастично. Следующим прибывшим главой оказался Не Минцзюэ, который ненавидел его даже больше, чем Вэнь Жохань ненавидел лживые любезности, что о чём-то да говорило. — Глава ордена Не. — Глава Вэнь, — грубо, и неуважительно, бросил в ответ Не Минцзюэ. Вэнь Жохань покрутил браслет на запястье — его духовное оружие, которое находилось в состоянии покоя, но тем не менее угроза была ясна. Глаза Не Минцзюэ скользнули на его запястье, и он нахмурился. Фусяо,¹ его копьё, сегодня не появится, если все будут вести себя хорошо. И они вели. Не Минцзюэ даже не стал жаловаться на отсутствие приличий со стороны Вэнь Жоханя, который приказал незначительному ученику проводить его в комнаты, а не одному из более именитых. Он даже не поприветствовал его должным образом. Ордены Лань и Цзян были в основном одинаковы в плане реакции на неуважение с его стороны. Они терпели его отношение и не сказали ни слова против. Лицо Цзян Фэнмяня ничего не выражало, в то время как Лань Цижэнь выглядел по крайней мере немного раздраженным, но ни в малейшей степени удивленным. Час спустя Вэнь Жохань обнаружил себя сидящим за самым большим столом, по обе стороны от него сидели его сыновья, а напротив — Вэнь Цин и её брат. Чао-эр, как обычно, громко жаловался: — Этот Вэй Усянь! Всего лишь сын слуги, но посмел обругать меня за наставление ученику?! Вэнь Цин даже не оторвала взгляда от своей книги, когда ответила ему: — Ты делал выговор А-Нину. Ты заслужил быть обруганным. Вэнь Жохань откинулся на спинку стула, наблюдая, как разворачивается эта катастрофа. Вэнь Чао сразу же оказался в проигрыше, когда Вэнь Цин запустила в него свои иглы. Ему всегда нравилось наблюдать, как Чао-эр получает по заслугам за то, что доставляет неудобства. Со своим характером, похожим на протухшие яйца, Вэнь Чао было нетрудно нажить врагов. Даже в собственном ордене. — Кто такой Вэй Усянь? — спросил Вэнь Сюй после того, как проглотил кусочек приправленной курицы. Он звучал заинтригованным и удивлённым. Сюй-эру всегда нравилось заводить дружбу с людьми, которые испытывали сильную неприязнь к его младшему брату. Это было понятно, учитывая характер Вэнь Чао и его склонность к чрезмерному насилию. — Первый ученик Юньмэна, — ответил Вэнь Жохань, потянулся за бокалом вина и осушил его одним глотком. Он мог видеть мальчика, сидящего за столом Цзян недалеко от них, прямо сейчас. Сын Вэй Чанцзэ и Цансэ Саньжэнь. Он знал родителей мальчика за годы до их смерти. Даже до того, как они поженились. По-отдельности, конечно. С Вэй Чанцзе он мимолетно встретился на ночной охоте. Хороший мужчина с чувством справедливости, которое определенно вовлекало его в неприятности. Однако Цансэ Саньжэнь... она была чем-то большим, чем мимолётным увеличением. Она была единственной женщиной, с которой он думал осесть вместе. Они встретились на ночной охоте — точно так же, как он встретился с Вэй Чанцзэ, — и в итоге сразились друг с другом на окутанной молочным сиянием луны поляне. Их роман был коротким, но страстнее, чем любые другие отношения, которые были у Вэнь Жоханя. Цансэ Саньжэнь была единственной в своём роде: её считали лучшей и сильнейшей ученицей Баошань Саньжэнь, когда-либо покидавшей её небесную гору. Затем она побывала в Пристани Лотоса и влюбилась в Вэй Чанцзэ, точно так же, как влюбилась в него. Это сильно ударило по Вэнь Жоханю, который планировал сделать ей предложение, но он воздержался, как только понял, что это была недолгая связь. С его стороны было бы недостойно заставлять её выйти за него замуж. Она была олицетворением свободы и отказывалась надолго оседать на одном месте, стремясь к приключениям и открытому небу. Сейчас, смотря на Вэй Усяня, он заметил, что он выглядит почти как она. Его непослушные вьющиеся волосы так напоминали её, что Вэнь Жохань был уверен: если бы он распустил их, они выглядели бы почти как близнецы. Были и другие знакомые черты, которые не были чертами Цансэ: форма рта, изгиб бровей или цвет волос. Если у Цансэ Саньжэнь волосы были светлее, то у Вэй Усяня — темнее. Но невозможно было отрицать, что Цансэ Саньжэнь была его матерью. Иногда он задавался вопросом, не следовало ли ему отправиться на поиски Вэй Усяня после смерти его родителей. Он хотел. О, как же ему хотелось найти мальчика и посмотреть, ведёт ли он себя так же, как его мать. Но к тому времени, когда известие о её смерти достигло его порога, после долгих лет уединенной медитации, Цзян Фэнмянь уже приютил мальчика. Он не стал развивать эту тему дальше, но, глядя сейчас на Вэй Усяня, смеющегося и выпивающего с кем-то, кто не был им, он пожалел, что не сделал этого.────────────────────
Как он и предсказывал, Не Минцзюэ и Цзинь Гуаншань больше всего были оскорблены расстановкой мест на соревнованиях по стрельбе из лука. Вэнь Жохань наблюдал, как Не Минцзюэ прячет своё крайнее презрение за чашкой дымящегося чая. Цзинь Гуаншань неторопливо обмахивался веером и мог бы показаться расслабленным, если бы не его крепкая, до побеления костяшек, хватка на веере. Вэнь Жохань опёрся подбородком на руку и ухмыльнулся. Его скорее забавляло наблюдать, как они прикрывают свой страх ненавистью. Высоко в небе вспыхнули огни пурпурного лотоса и белого облака, похожие на фейерверк. Если его тщательный подсчёт был правильным, а так было всегда, то в данный момент лидировал орден Цзян. Дела же у его собственного ордена шли не так хорошо. На небе почти не было вспышек солнца, но это не имело значения. Его ученики не были особенно искусны в стрельбе из лука, как все, за исключением Вэнь Нина, который был слишком тревожным, чтобы показать хорошие результаты. Однако за неуважение, которое Вэнь Чао ранее проявил к Вэнь Нину, его племянница, Вэнь Цин, отплатила ему десятикратно. Он не стал её останавливать. В конце концов, именно Вэнь Мао поставил клановые связи выше развития ордена. Не так скоро соревнование закончилось, и результаты оказались совсем не такими, как он ожидал. Нефриты Лань были исключительными во всех видах заклинательства и боевого искусства, поэтому он ожидал, что Лань Сичэнь займет первое место, а Лань Ванцзи – второе. Вместо этого, он был приятно удивлен, когда услышал, что первое место занял Вэй Усянь. Его улыбку приняли за ехидство, так как другие Главы, которые были ниже, встревоженно переглянулись, узнав, что ни один из учеников Вэнь не занял мест вообще. Он мог сказать, что они беспокоились о том, что он может отомстить за это. Вэнь Жохань позволил им переживать эти тревоги и неуверенности, наблюдая, как Вэй Усяня хвалят его шиди и шимэй. Все поздравили его, за исключением Цзян Ваньиня, который бросил на него такой хмурый взгляд, что Вэнь Жохань едва удержался от желания покрутить Фусяо на запястье. Получается, слухи правдивы. Цзян Фэнмянь предпочитал своего подопечного сыну. И в результате это привело к разладу в семье. Лично он считал, что это хорошо. Если бы ему удалось каким-то образом заманить Вэй Усяня в свой орден, то он смог бы защитить его гораздо лучше, чем Цзяны. Он мог бы баловать мальчика и наблюдать, как он растёт и становится тем, кем Цансэ Саньжэнь могла бы гордиться. — Глава ордена Цзян, у тебя выдающийся Первый ученик, — сказал Цзинь Гауншань с тем жадным выражением в глазах, которое появлялось у всех Цзиней, когда их внимание привлекало что-то новое, блестящее и ценное. — Спасибо за похвалу, Глава ордена Цзинь. — Было видно, что Цзян Фэнмяню крайне некомфортно из-за того, как Цзинь Гуаншань смотрел на его ученика. Хорошо. Вэнь Жоханю тоже было не по себе, но он ничего не сказал по этому поводу. Вэнь Жохань поднялся, излучая ауру бессмертного, нестареющего и утончённого. Другие Главы поспешно встали, когда он начал спускаться по лестнице, но он не остановился, чтобы побеседовать с ними, и не ушёл, как хотел. Вместо этого он прошёл мимо учеников Не, Цзинь и Лань, которые собрались вокруг. Вэнь Жохань остановился перед группой худощавых детей в фиолетовой одежде. Вэй Усянь был единственным, кто носил одежду другого цвета, что выделяло его из группы. Это заставило его остановиться и задуматься, были ли слухи о Юй Цзыюань также правдивы. Она действительно заставляла его носить одежду других цветов, отличных от клановых одеяний, чтобы чувствовать себя лучше? Как это мелочно. Действительно сильная женщина не позволила бы слухам разрушать себя и свою семью. Она бы беспощадно давила их и наказывала тех, кто посмел их распускать. Он вернул своё внимание к мальчику. Он болтал о чепухе со своими шиди, когда Вэнь Жохань приблизился. Все вокруг них мгновенно затихли, а воздух был насыщен опасениями и замешательством. Вэй Усянь никогда не застывал на месте. Он всегда был в движении, как и его мать. Вблизи Вэнь Жохань, наконец, смог разглядеть его более отчетливо. И тогда он понял. Черты лица, которые, как он думал, мальчик унаследовал от Вэй Чанцзэ, были ему знакомы не потому, что он когда-то был знаком с ним. Они были знакомы, потому что принадлежали ему. Форма рта мальчика, более тонкий разрез глаз, заостренный подбородок. Всё это было перед ним. Вэй Усянь вовсе не был похож на Вэй Чанцзэ. Он был его. Его, его, его, но он не мог сказать ни слова. Потому что никто бы не поверил ему. В мире заклинателей было общеизвестно, кем являлись родители Вэй Усяня, даже если он только что узнал, насколько это было ложью. Вэнь Жохань был зол. Это жгло его изнутри и терзало в груди, как бой военного барабана. Вэй Усянь принадлежал ему. И всё же, он не мог заполучить его. — Глава ордена Вэнь, — Вэй Усянь поклонился ему, улыбаясь так, как обычно улыбалась она. Вэнь Жохань никогда никого не любил так, как любил Цансэ Саньжэнь. Для бессмертного вечная любовь была несбыточной мечтой, но для Вэнь Жоханя она всегда была другой. Всегда превосходящей все ожидания. И спустя все эти годы его любовь к ней всё же выиграла, несмотря на вызов времени. Вот только сейчас рядом с ней расположилось что-то с её улыбкой, смехом, талантом и его горячим желанием всегда быть лучше. Вэй Усянь. Его маленькое солнышко, одетое в чёрное вместо красного. — Поздравляю с первым местом, малыш, — ответил Вэнь Жохань, и все, кто был в пределах слышимости, ахнули и зашептались друг с другом. Это была редкость, когда тебя хвалили такие люди, как Вэнь Жохань. Он был сильнейшим заклинателем в Поднебесной. Насколько всем было известно, он был почти бессмертен. — Этот недостойный благодарит Главу ордена Вэнь. — Вэй Усянь снова поклонился, на этот раз глубже. Вэнь Жоханю не нравилось видеть, как его сын кланяется ему, словно он — простой слуга. Он в самом деле ненавидел это. Цансэ Саньжэнь никогда не склонялась перед ним, и это так неправильно, когда это делает их сын. Ему придётся отложить свои планы по завоеванию мирового господства, понял он, наслаждаясь солнечным и озорным характером Вэй Усяня. Его сын был слишком дорог ему для войны, хотя он был бы не против сравнять Пристань Лотоса с землей, если бы нашёл какие-то недостатки в них и в том, как они обращались с его сыном. Вэнь Жохань сделал мысленную пометку внедрить шпионов в Орден. Он перестал следить за Юньмэн Цзян, потому что они никогда не казались ему серьёзной угрозой. Однако теперь он должен был убедиться, что его сын в безопасности. Мальчику не следовало оставаться в ужасной семье ордена, особенно теперь, когда Вэнь Жохань знал, кем он был на самом деле. Вэнь Жохань, едва заметно кивнув, направился к пиршеству, которое заранее приготовил в честь победителей сегодняшних состязаний. Изумлённые шепотки сопровождали его всю дорогу до дворца. Даже кто-то из его более смелых учеников обсуждали, что такого особенного в том, что Вэй Усянь выиграл простые соревнования по стрельбе из лука. Они не обсуждали это со злонамеренной целью, потому что в большинстве случаев Вэнь Жоханю требовалось настоящее, выдающееся достижение, чтобы выразить свое одобрение. Это было понятно. Но его сын заслуживал всю похвалу этого мира. На протяжении многих лет он много хвалил Сюй-эра, втайне оставаясь любящим отцом в залах Дворца Пламени. Но он не мог так же хвалить Вэй Усяня, когда тот жил далеко от его ордена. Поэтому он делал это открыто. Публично. Следующий день забав был похож на предыдущий, но на этот раз на его сына смотрело больше людей. Оценивая его, как будто не они распространяли ужасные слухи о Цансэ Саньжэнь и её второй половинке каждый день с момента их смерти. Как будто не они пялились на Вэй Усяня каждый раз, когда он был слишком шумным или «вёл себя не по своему положению», лицемеры. Все они. Так что, возможно, ему стоит изменить свои планы мирового господства и сосредоточиться на том, чтобы преподать всем урок о том, что нужно заниматься своими делами и оставить его сына в покое.────────────────────
Третий, четвёртый и пятый день совета проводился в главном зале, где все боролись за то, чтобы быть услышанными. Собрание было важнейшей и самой долгой частью Великого Совета Кланов. Это был единственный раз, когда мелкие и крупные кланы могли пожаловаться Вэнь Жоханю лично, и всем, казалось, доставляло это нездоровое удовольствие — настолько сильное, что никто не заметил, каким осунувшимся стало его лицо. Или как его острые, ухоженные ногти впивались в сиденье, когда он пытался справиться со своим раздражением. Если бы комната не была до краев заполнена другими заклинателями, он бы уже давно вытащил Сиян² и убил Главу Яо. Этот человек не продержался бы против него и секунды, но Вэнь Жохань, тем не менее, был бы рад стать причиной его смерти. В ту ночь, чтобы отвлечься от мыслей об убийстве, Вэнь Жохань решил, что с таким же успехом может преподнести сыну свой первый подарок, который давно пора было сделать. В нём не было ничего вычурного, но никогда не позволяйте себе говорить, что у Вэнь Жоханя плохая память. Он мог вспомнить Вэй Чанцзэ и Цансэ Саньжэнь в мельчайших подробностях, поэтому точно знал, что нужно подарить Вэй Усяню, чтобы заслужить его расположение. Если он не мог объявить всему миру, что Вэй Усянь — его сын, то это не значило, что он не мог наладить с ним отношения и сделать мальчика неприкосновенным. Нарисовать Цансэ и Чанцзэ по воспоминаниям было едва ли сложной задачей. В юности Вэнь Жохань был объявлен мастером шести искусств. Он также возглавлял список самых завидных молодых господ-заклинателей, так что в том, что он был хорошим художником, не было ничего удивительного. Это поможет ему сблизиться с сыном, если всё пройдёт хорошо. Единственной неувязкой в его плане было, когда и где вручить Вэй Усяню его подарок. Шестой день Совета был последним днём игр и соревнований, поэтому найти подходящую возможность было непросто. Утро началось с прохождения полосы препятствий, которую ученики должны были преодолеть на своих мечах. Цзяны, Цзини и его Вэни должны были легко победить в этой игре. В то время как в первых двух орденах в стилях владения мечом больше полагались на скорость и подвижность, его Вэни регулярно использовали эту полосу препятствий в качестве тренировки. Они были лучше всех знакомы с тем, как всё работает. Снова восседая над другими Главами орденов, Вэнь Жохань имел идеальный угол обзора, чтобы наблюдать за происходящим. Вэй Усянь, Цзян Ваньинь, Цзинь Цзысюань, Вэнь Нин и другие известные господа схватились за мечи и замерли на мгновение, ожидая начала соревнования Ответственный ученик Вэнь взмахнул красным флагом и крикнул: — Вперёд! Это произошло мгновенно. Вэй Усянь, Цзян Ваньинь и Цзинь Цзысюань шли рука об руку. Нефритовые близнецы Гусу, несомненно, догоняли их, но, наблюдая за ними, он понял, что им никогда не догнать ни Цзян Ваньиня, ни его сына. Юньмэн Цзян были известны своей скоростью больше, чем Цзини. На самом деле, до сих пор соревнование проходило между наследником Цзян и его, Жоханя, сыном. У него всё ещё была какая-то надежда на то, что Вэнь Нин стабилизируется, но он знал, каким застенчивым племянник может стать, и как это действует на его нервы. К счастью, путь, по которому они шли, был не слишком сложным. Им пришлось пройти через несколько красных колец, созданных его собственной духовной энергией. Красные кольца вели их через горный хребет, который они использовали для соревнований по стрельбе из лука, через бамбуковый лес, который он вырастил много лет назад, а затем возвращали к стартовой линии. Вэнь Жохань мог преодолеть этот путь с закрытыми глазами. Он лениво отхлебнул из своей чашки, слишком сосредоточенный на Вэй Усяне и Вэнь Нине, чтобы даже обратить внимание на то, какой сорт чая он пьёт. Его сын уже мчался впереди всех, уверенно разворачиваясь и маневрируя в небе. Его скорости можно было только удивляться. Даже Лань Цижэнь сильно поразился, когда красный след меча Вэй Усяня пронзил небо. Вэнь Жохань, не отводя взгляда, огладил пальцем текстуру на своей чашке. Смех Вэй Усяня прорезал воздух, когда он резко вильнул, чтобы пройти в дорожке из красных колец. Он услышал, как Лань Цижэнь обругал мальчика за безрассудство. Позади него Вэнь Нин, наконец, догнал его. Казалось, они с Цзян Ваньинем боролись за второе место. Когда они приблизились к бамбуковому лесу, дети, видимо, поняли, что для того, чтобы пройти его, требуется определенная точность, поэтому они замедлились. Все, кроме его племянника, который знал этот путь как свои пять пальцев. — Вот это дух, Вэнь Нин! — воскликнул Вэй Усянь, вырываясь вперёд. То, что Вэнь Нин обогнал его, казалось, придало Вэй Усяню решимости. Мальчику хватило одного взгляда, чтобы увидеть, как Вэнь Нин изменил положение на мече — ноги были расставлены шире, колени согнуты глубже — и скопировать его. Вэй Усянь правда быстро учился, поэтому Вэнь Нин недолго опережал его. Удивительным было то, что Вэнь Нин и Вэй Усянь умудрялись не отставать друг от друга, параллельно уворачиваясь от стеблей бамбука. Вэнь Нин сиял, что было редкостью, а Вэй Усянь каким-то образом умудрился завязать разговор в разгаре соревнования. Но всё пошло по наклонной, когда они начали возвращаться. Вэнь Жохань, казалось, был единственным, кто заметил проблему, по крайней мере вначале. Когда он увидел, что одна из марионеток, использовавшихся во время соревнований по стрельбе из лука, внезапно взмыла в небо, его первым побуждением было встать и вытащить Сиян из ножен. Марионетка пронеслась по воздуху и столкнулась с Вэй Усянем, который был слишком сосредоточен на том, чтобы смотреть вперёд, а не по сторонам. — ВЭЙ УСЯНЬ! — закричал Цзян Ваньинь, ныряя вниз, чтобы поймать своего да-шисюна, но в небо взметнулось ещё больше марионеток, которые перекрыли ему путь. Вэнь Нин резко остановился и тоже попытался помочь, но марионеток было слишком много. Вэнь Жохань был зол. Он оказался там уже через секунду, когда Фусяо осветила небо своим бушующим пламенем, с руками, полными чёрных и красных одежд, удерживая равновесие в воздухе с помощью своей духовной силы. Он пытался обуздать гнев, но Вэни никогда не отличались сдержанностью, когда дело касалось семьи. Кто посмел выпустить этих марионеток на волю?! Кто посмел подвергнуть его сына опасности!? Он бы просто убил их. Он спустился, осторожно держа на руках смущённый и восхитительный комочек. Когда Сиян коснулся земли, Вэнь Жохань осторожно поставил мальчика на ноги и отряхнул его одежду. Вокруг них повисла тяжелая тишина. Осторожная и смущённая улыбка Вэй Усяня застыла на его лице, пока Вэнь Жохань молчаливо любил его всего. Он заметил несколько царапин на его щеке — ничего серьёзного, но всё равно недопустимо. Он щёлкнул языком, игнорируя то, как Цзинь Гуаншань вздрогнул от шума. — Неприемлемо, — прошептал он резко, развернувшись на каблуках, когда Вэй Усянь неловко рассмеялся в ответ. Ярость закипела под кожей от реакции сына на то, что он был на волосок от смерти. От волнения за него у Жоханя сдавило грудь, а руки задрожали. — Кто? — ему не нужно было уточнять. Ученики и Главы орденов в страхе отшагнули назад. Эта пощёчина — напоминание о том, каким властным и холодным мог быть Вэнь Жохань. Не получив ответа, он усмехнулся. — Неужели ни у кого нет ответа?! — рявкнул он, крепко сжимая в руке Фусяо, когда оно вернулось к нему. — Совсем никакого?! Затем из толпы появился Сюй-эр, удерживая Чао-эра на месте за воротник. — Фуцинь, это был Вэнь Чао. — Понятно, — ответил Вэнь Жохань, сжимая Фусяо так крепко, что у него побелели костяшки пальцев. — Накажи его должным образом, или я сделаю это сам. Сюй-эр кивнул и потащил брата обратно. Или попытался сделать это. Вэнь Чао вырвался из хватки брата и закричал: — Он всего лишь сын безымянного слуги...! Терпение Вэнь Жоханя иссякло. Он сделал выпад вперёд с копьём наготове. Вэнь Чао испуганно закричал, и у Вэнь Жоханя была всего миллисекунда, чтобы решить, действительно ли он хочет нарушить свою клятву никогда не убивать ни одного из своих детей. А затем его атака была заблокирована мечом Вэй Усяня. — Ох, Глава ордена Вэнь... вы не думаете, что казнить собственного сына немного безжалостно? Так и было. Это было то, что сделал бы его отец — и сделал, — а он никогда не хотел быть своим отцом. По крайней мере, не в том, что касалось семьи. Сделав вид, что обдумывает это, Вэнь Жохань опустил оружие и позволил ему вернуться в браслет на запястье. Вэй Усянь одарил его фальшивой улыбкой, которая его нисколько не обманула. Это была хрупкая вещь, которую он видел на Цансэ Саньжэнь только однажды, и это было тогда, когда она сказала ему, что ей нужно уйти. Чтобы больше узнать о мире. И он позволил ей это, не подозревая о ребёнке, которого она носила под сердцем. Он боялся. Точно так же, как она боялась расстаться с ним, зная, что любая ночная охота может стать для неё последней. Иногда он думал, что, возможно, ему следовало заставить её остаться. Возможно, она бы презирала его, но, по крайней мере, была бы жива. Это был ужасный образ мыслей, который только ещё больше завёл бы его в тупик, поэтому он сразу же остановился, прежде чем начать хандрить весь день. — Хорошо, — наконец сказал он, к удивлению всех, кто был в пределах слышимости. Излишне говорить, что он совсем позабыл о картине, которую надеялся подарить.────────────────────
Все участники Великого Совета пришли к одному и тому же выводу. Вэнь Жохань вёл себя... странно. Особенно по отношению к любимому ученику Юньмэна Цзян. Цзян Фэнмянь сказал своим ученикам приглядывать за этим человеком. Он велел своему подопечному и сыну избегать его, но знал, что Вэй Усянь никогда не послушается. Лань Цижэню пришла в голову ужасная мысль: что, если Вэнь Жохань влюбился в ребенка?! Ребенок Цансэ Саньжэнь, ни больше ни меньше! Лань Ванцзи справедливо опасался, что Вэнь Жохань замышляет что-то коварное и жестокое. Но он не смог подобраться достаточно близко, чтобы защитить, потому что дядя запретил ему. Цзинь Гуаншань думал, что Вэнь Жохань просто увидел очевидный талант мальчика. Он подумал, что, возможно, Вэнь Жохань хотел украсть его у Цзянов. А Вэй Усянь? Он думал, что всё это было просто уморительно. Кто бы мог подумать, что Вэнь Жохань может не быть жестоким? Это был странный, но забавный опыт!────────────────────
И только к завтраку следующего дня он вспомнил. Вэнь Чао был отправлен обратно в комнату исцеляться после нескольких ударов дисциплинарным веслом. Казалось, что этого недостаточно. Чао-эр пытался убить своего собственного брата, несмотря на то, знал он это или нет. Цансэ Саньжэнь была бы разочарована в нём за то, что он вообще позволил этому произойти. Так картина превратилась в подарок в качестве извинения, а не в качестве того, для чего он изначально её рисовал. С другой стороны это бы повлияло на его сына. Хорошо. Он поднялся со своего места, и одно это действие приковало к нему пристальные и настороженные взгляды. Свидетельство его силы и влияния. — Дядя? — робко и смущённо спросил Вэнь Нин. Он не ответил и направился к столу ордена Цзян, где Вэй Усянь спорил с наследником Цзян. — Оо, да ладно тебе, просто опробуй его ради меня! — просил он, помахав странным талисманом перед лицом Цзян Ваньиня. — В последний раз, когда я опробовал твоё безрассудное изобретение, все загорелось, — отстрелялся он. — Больше никогда. К тому же, матушка будет в сильном бешенстве. Ты говорил, что перестанешь создавать эти... — Но я не узнаю, работает ли талисман, если использую сам! — вздохнул Вэй Усянь. — Какой у него принцип действия? — спросил Вэнь Жохань, поглаживая подбородок. Штрихи на талисмане, честно говоря, казались ему непонятной путаницей. Талант к созданию талисманов был у Цансэ, а не у него. И Вэй Усянь, и Цзян Ваньинь, вздрогнули от неожиданности. Последний даже опрокинул свою еду на стол, и Вэнь Жохань пытался подавить смех. — Чэн-Чэн, какого хера?! — Заткнись, Вэй Усянь! Глава Вэнь обратился к тебе! Вэй Усянь наконец повернулся, держа талисман в руке. — Этот талисман может показать, с кем ты в родстве! Обычно я проверяю свои талисманы на себе... — Потому что ты сумасшедший! — прошептал Цзян Ваньинь, но Вэнь Жохань всё равно уловил его. Что ж, справедливо. —... потому что нет добровольцев! — ответил он Цзян Ваньиню и пристально посмотрел на него. — Но поскольку у меня нет семьи — Цзян Чэн, не выгляди таким виноватым! — на мне он не проявит себя, поэтому я не смогу сказать, работает ли талисман как надо или нет. Ах. Так слухи более чем правдивы. Госпожа Юй действительно думала, что Вэй Усянь — внебрачный ребёнок Цзян Фэнмяня. И если Вэй Усянь так отчаянно доказывал её ошибку, значит она, по всей видимости, вымещала злость на этом мальчике. — Я опробую его, — сказал он, не оставляя места для споров. — Правда? — засиял Вэй Усянь, но затем Цзян Ваньинь тыкнул его локтем, и он запнулся. — Ну, эм, на самом деле всё в порядке. Вы правда не должны... Вэнь Жохань схватил талисман: ему не терпелось предоставить конкретные доказательства того, что мальчик — его сын. На глазах у большинства людей, занимающихся самосовершенствованием. Он не мог дождаться, когда увидит шок на лицах всех присутствующих. Он не мог дождаться, чтобы забрать лучшего ученика Юньмэн Цзян. — Как он работает? — спросил он, улыбаясь, когда Вэй Усянь сделал неудачную попытку забрать талисман. — Я хотел бы подтвердить свои подозрения. — Эм, ладно? Капля вашей крови активирует его, — сказал Вэй Усянь. — Или так это должно работать. Вэнь Жохань обнажил Сиян и уколол палец. К этому моменту внимание всей комнаты было приковано к ним. Как только его кровь коснулась талисмана, тот активировался. Он ярко засветился, а затем из его груди вырвались нити разноцветного света. Две фиолетовые нити устремились к Вэнь Нину и Вэнь Цин. Бесчисленное множество других фиолетовых нитей указывало в сторону Дафань и других территории, где проживали его родственники. Однако было три золотые нити. Одна соединилась с Вэнь Сюем, а другая исчез в конце коридора, где находился Вэнь Чао. И последняя — с Вэй Усянем. Какое-то время никто не произносил ни слова. — Ты мой. — Он улыбнулся, и это было самое мягкое выражение, которое он когда-либо делал с тех пор, как ушла Цансэ. — Я не осознавал этого до соревнований по стрельбе из лука, но это правда... Вэй Усянь, прищурившись, посмотрел на нитку и сказал, отрицая: — Он сломан. Затем он с деланным спокойствием воспроизвёл действие талисмана и уколол свой палец. Талисман засветился. Золотая нить достигла груди Вэнь Жоханя. Синие нити соединились с Чао-эром и Сюй-эром. Зелёные — с Вэнь Нином и Вэнь Цин. Лань Цижэнь мгновенно потерял сознание, к счастью, его подхватил ошеломленный Лань Сичэнь. Вэй Усянь на мгновение застыл. Затем он пришёл в себя и сказал: — Это... Это худший день в моей жизни. Вэнь Жохань поднял брови в удивлении, пряча то, как его сердце ухнуло вниз. Он определённо ожидал какого-то отрицания. Он не ожидал этого. — Не могу поверить, что я родственник Вэнь Чао! — уточнил мальчик, выглядя возмущённым. Вэнь Жохань неожиданно расхохотался, а Сюй-эр подбежал к нему со словами: — Наконец-то! Брат, который мне действительно нравится! Вэй Усянь перевёл взгляд на бледное лицо Цзян Фэнмяня и на ошеломлённого и ничего не понимающего Цзян Ваньиня. Затем он повернулся к Вэнь Сюю, который смотрел на него так, словно Вэй Усянь повесил солнце и небо. — Э-э-э. — Вэй Усянь хихикнул, но это был скорее нервный смешок, в котором сквозило недоверие. — Могу я называть тебя Сяо Тайян? — спросил Вэнь Сюй, но прежде, чем Вэй Усянь вообще смог ответить, он уже успел засыпать его новыми вопросами: — Тебе нравится острая еда? Типа, реально, реально острая еда? Мы пытались немного убавить остроту для Великого Совета. Вэй Усянь выглядел немного перегруженным вопросами, но он улыбнулся и всё же кивнул. Вэнь Сюй засиял. А Вэнь Жохань попытался вспомнить, когда в последний раз видел Сюй-эра таким счастливым. Может быть, ему следовало раньше подарить ему ещё брата? Он был слишком занят, наблюдая за их общением, чтобы обращать внимание на то, что почти все в комнате сплетничали друг с другом, задаваясь вопросом: когда, чёрт возьми, у Вэнь Жоханя нашлось время на роман с Цансэ Саньжэнь. — Отлично, мы можем пойти поесть! Фуцинь не возражает. — Затем он остановился и посмотрел на него, словно Вэнь Жохань лишил бы его такого счастья. — Но я... — Он снова посмотрел на Цзян Фэнмяня, и на его лице появилось умоляющее выражение. — Пристань Лотоса... Вэнь Жохань почти закатил глаза. Предан до глубины души, прямо как его приёмный отец. Подумать только, Вэй Чанцзэ так повлиял на его сына за такое короткое время. Он приблизился к паре и положил руки Вэй Усяню на плечи. — Мы собираемся забрать твои вещи, так что ты очень скоро навестишь их. — Что? — Вэй Усянь моргнул и выглядел так, словно его ударили. — Я... Я буду жить здесь? — Ты мой сын, — ответил Вэнь Жохань, чувствуя себя легче, чем воздух, когда произнёс это вслух. — Тебе больше негде быть. Ты можешь навещать Цзянов, когда захочешь, если это так много для тебя значит. — Я никогда не ожидал, что Глава ордена Вэнь окажется любящим отцом, — наконец заговорил Цзян Фэнмянь. — Даже если бы он не был моим, я дружил с обоими его родителями. Я бы всё равно заботился о нём, — заметил Вэнь Жохань, прищурившись. — Кстати говоря о родителях. Вэй Усянь удивлённо моргнул. Вероятно потому, что Вэнь Жохань не отрицал той роли, которую Вэй Чанцзэ сыграл в жизни мальчика. Наконец он вытащил картину из рукава и вручил её. — Это подарок, — сказал он, когда Вэй Усянь нахмурил брови. Прошло некоторое время. — Тебе не нравится? Это была довольно простая картина. Цансэ Саньжэнь была одета в белые одежды и дремала на дереве, а Вэй Чанцзэ с нежностью смотрел на неё. — Да! Конечно нравится… Я просто никогда их раньше не видел. Вот как они выглядели? Оу. Это было... грустно. Как мог Цзян Фэнмянь, так называемый друг Вэй Чанцзэ и Цансэ Саньжэнь, даже не рассказать Вэй Усяню, как выглядели его родители? — Я никогда не забываю лиц, — ответил Вэнь Жохань, когда решил, что, возможно, ему удастся безнаказанно ударить Цзян Фэнмяня по лицу. Позже, конечно. — Я познакомился с ними обоими до того, как они полюбили друг друга и поженились. — Может… Можешь рассказать мне о них? — Конечно. Это было самое малое, что он мог сделать для своего маленького солнышка.