***
Конечно же судьба не была к нему благосклонна. Они снова встретились на работе — и недели не прошло. Ничего не изменилось: Эдди оставался всё тем же выпендрёжником и любимчиком людей, которых раньше Бак не подозревал в отсутствии вкуса. Разве что Чимни, но он уже успел прозреть, давно порвав со своей Татьяной. Третья встреча опять состоялась на пожаре, но в этот раз диспетчер пригнал не две бригады, а три, и оставались все до победного конца. В данном случае исход сложно было назвать настоящей победой, но хотя бы никто не умер. Только с десяток миллионов долларов, которые хозяева дома влили в его покупку. Час был ранний — они закончили примерно в пять утра. В восемь заканчивалась смена, а к девяти вечера Баку на ночную. Он как раз сворачивал рукав и убирал в машину, пока команда перешучивалась с Эдди. Он прислушивался, но разговор разобрать не мог, зато раздражающие смешки всё сильнее били по невыспавшейся голове. Предатели. Они ведь так его на самом деле переманят в сто восемнадцатую. Захлопнув отсек, Бак подошёл к ним. Разговор не стих, улыбки не скисли, наоборот, Бобби даже хлопнул его по плечу и гордо сказал, обращаясь к Эдди: — Бак у нас самый увлечённый. Сейчас закончит, а вечером пойдёт на ночную. Эдди посмотрел на него своими красивыми глазами глуповатого лабрадора, собирался уже что-то сказать, но тут его позвали: пришло время уезжать, и в этот момент Бак готов был целовать землю под сапогами капитана сто тринадцатой. Пусть забирает и не отпускает. Но Эдди подтвердил, что Бак не зря всё это время называл его придурком. Он абсолютно невозмутимо произнёс: — Тогда спокойной тебе ночной смены, Бак. — Развернулся к окаменевшим от ужаса Бобби, Хен и Чимни. — Увидимся, да? И ушёл. Они вчетвером стояли и смотрели, как Эдди подошёл к своим, покивал капитану и забрался в машину. Бак с трудом выдавил: — Теперь вы видите, что он меня действительно ненавидит? Собственная правота нисколько не радовала, а совсем наоборот. — Мда, — глубокомысленно выдал Чимни.***
Эдди его проклял самым изощренным и беспощадным образом. Спокойная смена. Ага, двадцать раз. За двадцать минут до конца утренней их вызвали на сложную аварию на хайвее. Стоит ли упоминать, что они проваландались до двух часов дня. В три вернулись на базу, а в девять ему уже нужно было быть на ночной. Их не первый раз и даже не десятый раз вызывали за считанные минуты до конца смены, ничего нового, старый добрый закон подлости. — Пока вполне можно списать на совпадение, — с плохо сдерживаемой улыбкой заметил Бобби. Бак, стремительной идущий мимо него к выходу с базы, искренне и хладнокровно заявил: — Я его убью. Два дня спустя всё тот же скептически настроенный Бобби на всё той же станции почему-то продолжал заступаться за нисколько не скрывающегося вредителя: — Похоже, он просто не верит в запретные словечки. — Голыми руками задушу, — процедил Бак, тренируя жим штанги с рекордным для себя весом. Злость поистине помогает ставить рекорды. Бобби его страховал, а лучше бы думал о благополучии команды так же, как это делал Бак. Бобби всё же было неоправданно весело. — Не драматизируй так. Лучше присмотрись к нему, он неплохой парень. — Только не ляпни, что мы могли бы стать хорошими друзьями. Хен тебя уже опередила. Стало тяжело, и Бобби вернул штангу на место. — Не могу с ней не согласиться, — сказал Бобби, подавая полотенце. — Ты ничего не понимаешь, — покачал головой Бак, стирая с шеи пот. — Всё переросло из обычного конфликта интересов в неоспоримую угрозу безопасности команды. Нет, не команды, всей базы. — Бак… — Он целенаправленно меня проклял. При свидетелях. — Бак поднялся со скамьи и обличающе указал подхваченной с пола бутылкой с водой на Бобби. — Ты можешь проигнорировать это объявление войны лично мне, но не подставляй команду, они тебе доверяют. Надо было поскорее уйти, чтобы Бобби в одиночестве думалось продуктивнее, но его конечно же окликнули: — Бак, подожди. Он повернулся и вопросительно дернул плечом. — Ты же знаешь, что проклятий в действительности не существует? — то ли обеспокоенно, то ли насмешливо спросил Бобби. Задай он этот вопрос Чимни, то получил бы ворох опровергающих аргументов. Бак действовал тоньше: — Тогда что такое Эдди? Истинное проклятие. Бак убедился в этом на той самой злополучной ночной смене, перед которой поспал полтора часа дома. Полтора часа сна — и началось. Он даже вспоминать не хотел ту адскую ночь. Нет, Бак вовсе не был дурачком, помешанным на мистике и суевериях, но спорить с фактами не мог. Две неудачи подряд — совпадение, а три — это уже беспощадный Эдди, желающий ему отведать горькой жизни.***
— Я не знал, что вы так серьёзно относитесь к суевериям. Так себе извинение. Эдди, безусловно, даже не пытался оправдаться. Проклятые смешинки в его глазах, в его пронзительных, бездонных глазах, которые он так отчаянно пытался не закатить. Бак надеялся, что всё же закатит, а потом что-нибудь пойдёт не так, и он таким и останется. Может, тогда эта пиявка от них отстанет. Был только один нюанс: возиться тут с ним придётся им самим. Баку предсказуемо стало немного стыдно за свои мысли. Ребёнок всё ещё не виноват. И он уже не был обычной безымянной фигурой: Эдди заглянул к ним в бар — Бобби не прислушался к здравому смыслу и пригласил его провести время со сто восемнадцатой, то есть совершил непоправимую ошибку, которая будет стоить им очень и очень дорого — и показал фотографии сына, назвал его имя, рассказал о трудностях со школой и поиском подходящей няни. О проклятии ему рассказали Хен и Чимни — Бак изо всех сил старался игнорировать его существование, но к беседе всё равно прислушивался, — и тут Эдди окончательно опустился в его глазах: дело не в том, что он не верил в суеверия, а в том, как он изо всех сил пытался не высмеять, хотя, очевидно, хотел. Нет, никакого открытого смеха, но Бак ведь не дурак. Бобби вроде бы тоже косил под скептика, но только слепой не заметил бы, как того периодически мучал червь сомнения, а утверждать вслух он мог что угодно. И дело даже не в суевериях, не в проклятиях дурацких, — Бак совсем распалился и надеялся, что внешне это не сильно бросалось в глаза. — Эдди смеялся над ним, а причина имела второстепенное значение. — Так та смена действительно была жуткой? — спросил Эдди, обращаясь к… Черт возьми, а парень совсем без тормозов. Бак слез с барного стула и, не глядя ни на кого, процедил: — Пойду возьму ещё пива. Ушёл в гробовой тишине. В баре, конечно, было шумно, но эти предатели вместе с пиявкой промолчали. И сто процентов сидели и напряженными взглядами провожали его спину. Бак сделал заказ и забрался на освободившийся стул у барной стойки. Ему впервые в жизни было тошно проводить время со своей командой. И кто, спрашивается, виноват? Его тронули за плечо, он поднял кислый взгляд. — Привет, ты один? Бак хмыкнул. — Можно сказать, что да. — Что-то случилось? Ты грустный. — Девушка наклонилась ближе, чтобы он лучше слышал. Нет, бред, конечно, тут не так громко. Игру он подхватил и с удовольствием накрыл её ладонь своей. — Теперь я очень веселый, — ответил Бак, растягивая уголок губ в ухмылку. Заискрило моментально. — Угостишь меня? — Конечно, — с готовностью ответил он и уже развернулся к бармену, но в последнюю секунду передумал. — А знаешь что, давай не здесь? Она не стала даже думать — согласилась моментально. Спрыгнула со стула, накинула на плечи пиджак, который всё это время держала на коленях. Бак заплатил и подал знак бармену, чтобы он угостил кого-нибудь заказанным пивом. На столик, за которым устроилась сто восемнадцатая, намеренно не указал; пусть пиявка их угощает. Уходя, всё же бросил взгляд в ту сторону. Хен и Чимни яростно спорили. Бобби помешивал трубочкой в стакане с вишневым соком. А Эдди… Эдди провожал Бака взглядом. Придурок.***
— Как его зовут? — рявкнул капитан сто тринадцатой. Абсолютно справедливо рявкнул — его бригада прибыла первой, он тут главный. — Бакли. Бак, — опередив Бобби, отозвался Бак. — Иди к Диазу. Забирайтесь наверх. Диспетчер говорит, там лопастью ребёнка зажало. — Кто такой… — Бак развернулся, чтобы посмотреть на человека, на которого указывал капитан сто тринадцатой. Да вы прикалываетесь. Работать в связке с этим индюком. Про себя ворчать Бак мог сколько угодно, но на работе не позволял себе мешкать ни секунды. Жалкие крохи сомнения могли стоить кому-то жизни. Он подбежал к Эдди, и они стали быстро забираться по лестнице к дыре в небоскребе. Голова раскалывалась от грохота: трещало и разбивалось стекло, полыхал пожар, вопили сирены, вертолёт, влетевший в небоскреб и торчавший из него наполовину, страшно гудел, а ещё раскачивался от резких порывов ветра. Они добрались до дыры, благополучно оказались в небоскребе, пересекли комнату и выбрались в коридор. Понеслись к лестнице и, перепрыгивая через ступеньки, стали подниматься наверх. Если Бак правильно прикинул, то им надо было подняться этажей на семь. С нижних и верхних этажей слышались голоса спасателей. Вертолёт был не единственной проблемой. Но первой. И домино посыпалось. Люди, поглощённые паникой, устраивали давку, пожары и случайно ломали конечности и позвоночник. Борьба за жизнь, ничего шокирующе нового. — Сюда, — сказал Эдди и толкнул дверь на этаж, но Бак успел его перехватить и потянуть за собой. — Нет, на следующем. — И стал подниматься дальше. Эдди без вопросов и возражений последовал за ним. Бак угадал, это стало сразу понятно, когда они оказались в коридоре. Стеклянная стена справа была почти полностью выбита, и вертолет гудел абсолютно точно где-то в середине. Они чуть медленнее пошли вперед, осматриваясь по сторонам. Под ногами хрустело стекло. Вертолет и правда торчал где-то в середине. Вблизи он гудел ещё сильнее. Казалось, что вот-вот взорвётся. Одна лопасть была накренена вправо и придавливала к полу человека. Маленькую девочку. За жутким гудением не было слышно её хрипов, да и разглядеть её в куче огромных плюшевых игрушек получилось не сразу: ничего удивительного, что спасатели её не заметили. Никто и не ожидал её здесь найти: частный детский сад, расположенный в этом офисе, не работал по выходным. Они опустились по обе стороны от девочки, Эдди тут же принялся делать осмотр. Бак посмотрел наверх. — Слушай… Эдди бросил взгляд на него, затем тоже наверх. — Похоже, несущий винт в драбадан. — Мы её вытащим? — спросил Бак, нисколько не веря в положительный ответ. Эдди тяжело вздохнул. — В таком положении? Без вариантов. Надо лезть и сдвигать лопасть. Думаю, достаточно будет просто поменять угол, и мы её вытащим. — Окей. — Бак тут же вскочил и стал скидывать с себя лишнее снаряжение. — Нет, — остановил его Эдди. — Полезу я. Я уже видел такое на службе. Военный врач. Явно не первый раз увидел вертолет, не первый раз столкнулся с крушением. Баку захотелось услышать эту историю, но это как-нибудь потом. Подговорит Хен, чтобы она выведала у Эдди. Бак снова присел на корточки и осмотрел рану. — Будет лучше, если ты сразу начнёшь оказывать помощь, а не потратишь драгоценное время на спуск. Говори, что мне делать. Я справлюсь. И Эдди снова ему доверился, никаких колебаний. Бак направился к кабине, из которой каких-то двадцать минут назад самостоятельно выбрался пилот — спасатели тогда ещё были внизу и не могли ему помочь — и травма головы повела его не в ту сторону. Он прошёл вдоль вертолета и вывалился в дыру в стене, но не в ту, что вела в коридор, а в ту, что выводила его прямо на улицу делового центра Лос-Анджелеса. Бак стоял внизу, ожидая распоряжений, и видел его быстрый полет вниз — никаких шансов успеть надуть подушку, они даже достать её не успели бы. Пилот не кричал, зато вопили прохожие: у офисного планктона как раз был обед. Этот полет не раз ему приснится, он даже не сомневался. — Нет, не через кабину, ты соскользнешь. Давай через окно, — сказал Эдди, параллельно фиксируя пострадавшей шею. Бак послушался, с трудом забрался наверх и вытянул руку, убеждаясь, что до механизма дотягивается. — Что дальше? — Тяни вниз стержень. Бак ухватился и потянул вниз изо всех сил. Оказалось легче, чем он предполагал сначала, и в итоге рухнул вниз, чудом не свалившись на девочку. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Эдди, но к нему не кинулся — занимался пациенткой. За мгновение короткого полёта Бака, он вытащил её из-под лопасти. — Да, а она? — Жить будет, но серьёзная травма бедра. Надо скорее её спускать. Ты точно в норме? — Я же сказал, — огрызнулся Бак. И причина его резкой реакции банальна и смешна: он чувствовал, что не в порядке. Его немного подташнивало и шатало. Похоже, приложился головой, но вот только нытья о легком сотрясении им ещё и не хватало. Эдди его не самый ласковый тон проигнорировал. — Давай на носилки. Они переложили девочку, подняли и пошли по коридору. Тут было сильно тише, просто уши привыкли к громкому гудению вертолета. Внезапно шедший впереди Эдди остановился и обернулся к нему. — Эван. — Что? — А кто звонил диспетчеру? Бак тяжело сглотнул, посмотрел на девочку, затем снова на Эдди. Черт. Они кого-то пропустили. — Ты сможешь донести её один? Я схожу проверю. — Нет, так не пойдёт. Давай обратно. Попытались вызвать ещё людей, но им ожидаемо ответили, что свободных рук пока нет. На другом конце города уже два часа тушили пожар, с которого выдернули сто восемнадцатую, а через пару улиц отсюда серьезное ДТП, с которого пригнали сто тринадцатую. Они вернулись в коридор, опустили носилки на пол. Эдди остался с девочкой, а Бак пошёл искать потеряшку. Первым делом он вернулся в помещение с вертолетом и на секунду оперся ладонями о колени, опустив голову. Тошнота усилилась. Бак разогнулся и стал осматривать помещение. Никого. Затем перешел в другое. Переходя по коридору из пятого в шестое, бросил: — А точно был кто-то ещё? — Она точно не позвонила бы. Бак, ты- — Нет, заткнись. Конечно, Эдди видел, как его вело. Гребаный военный врач. Видел его насквозь. Во время очередного появления в коридоре Бак оглядел офисы с выбитыми стенами справа и с целыми слева. Идея их посетила одновременно, но озвучить её первым успел Эдди: — Посмотри на лестнице с другой стороны. Может… Бак побежал туда, игнорируя хруст под ботинками и тошноту. Вылетел на лестничную площадку с другой стороны и тут же остановился. Может. Очень даже может. На лестнице, привалившись к стене, сидела девушка. Её светлые волосы промокли от крови, а руки все были в синяках. Пыталась вытащить девочку? Определенно. Пыталась, у неё ничего не вышло, она позвонила в 911, не дождалась и сама пошла звать на помощь. Телефон был при ней. Бак присел рядом с ней, проверил пульс и дыхание, быстро осмотрел и сунул под нос нашатырь, она дернулась и посмотрела на него слезящимися глазами, но осмысленно. — Что беспокоит? Спина? Шея? — Только голова. Бак доложил. Отозвался капитан сто тринадцатой: — Ты сможешь её спустить и вернуться за ребёнком? — Эдди спустит. — Потому что сам он вряд ли мог. Никогда бы никому не признался. Он бы определенно попытался, не будь другого выхода, но тут рисковать не стоило, точно не здоровьем и жизнью пострадавшей. — Принято. Эдди их слышал и вышел к нему на лестничную площадку меньше, чем через минуту. Помог зафиксировать шею. — Похоже, её просто приложило головой. — Как и тебя. Бак ничего не ответил. Молча поднялся и поспешил к девочке. Эдди вернулся быстро, Бак даже не успел сотню раз проклясть собственную неосторожность и скользкие вертолеты. С носилками спустились тоже быстро. Благо Эдди больше ничего не вякал про его состояние, иначе Бак точно не сдержался бы и в очень грубой форме посоветовал бы засунуть свои замечания себе в задницу. Когда они оказались внизу, там же уже был Бобби. Состояние Бака он тоже заметил сразу. — Всё, для тебя вызыв окончен. Прокатись с пациенткой в больницу, пусть тебя осмотрят. — Бобби, я в порядке. Но Бобби его не слушал, он скосил глаза направо, затем снова посмотрел на Бака и отрезал: — Не обсуждается. В машину. Бак повернулся направо. Конечно. Конечно, это проклятый Эдди Диаз что-то сделал. Покачал головой или ещё как дал понять Бобби, что Бака пора вышвырнуть с работы. Пусть и временно. Мимо прошёл капитан сто тринадцатой, сказал: — Хорошо сработались, парни. Из вас отличная команда. Бак проигнорировал это оскорбление и залез в машину. Ни на кого больше не смотрел. Никого не слушал. Двери захлопнули, и они покатили в больницу. Делать мрт, делать операции, лечиться, выживать и уговаривать врачей отпустить домой с чистым заключением. У каждого своя миссия. Как миссия оставшегося на вызове Эдди Диаза — испортить ему жизнь.***
Эдди не перешёл к ним в команду. Бак не был таким уж самовлюбленным павлином, чтобы ставить это себе в заслугу. Но кто бы ни удерживал пиявку в сто тринадцатой — Бак был безумно ему благодарен. Или ей, как оказалось. — Ничего такая, — сказал Бак, заглядывая Чимни через плечо. — Ага. Новенькая из сто тринадцатой. Видел её вчера вечером на свидании с Эдди. Бак чуть не подавился печеньем, которое так заботливо испек им страдающий бессонницей Бобби. — Бедная женщина. Надо же было так не повезти. Чимни хохотнул, затем взял себя в руки и покачал головой. — Смешная шутка, Бак. Немного бестактная, но мы никому не скажем. — А кто сказал, что это шутка? Чимни снова фыркнул, и Бак удовлетворённо развалился на диване. Всё же его сестренка и вся та непонятная муть, которая происходила между ней и Чимни, хорошо на него влияла. Вот он уже разделяет позицию Бака. Не полностью, но начало положено. — Я думал, у вас что-то вроде потепления в отношениях, — заметил Бобби, прогоняя мясо через мясорубку. — С чего бы? — удивился Бак. — Да вы уже даже предложения друг за друга заканчиваете, — вбросила Хен. Бак всё же подавился печеньем. — Хочешь сказать, он меня копирует? Хен закатила глаза. — Ты такой эгоцентрик, Бак. — Ничего подобного. И когда мы заканчивали за друг другом предложения? — На последних трех совместных вызовах, раньше не замечала, — сразу отозвалась она. Умудрялась отчитывать его, не отрываясь от книги. — А ещё говорите одновременно, — вкинул Чимни. Предатель. — Я думал, ты на моей стороне. — Стороне? — Бак, это заходит куда-то не туда, — обеспокоенно заметил Бобби. — Вот именно, — кивнул Бак, — а я ведь тебе сразу сказал, что от него будут одни беды. — Бесполезно, кэп, — покачала головой Хен. — Его не проймешь. Бобби долго молчал, слишком долго. Настолько долго, что Бак сразу понял: сейчас по нему проедутся асфальтоукладчиком. И не ошибся. — Кажется, он немного иначе воспринимает ваши отношения, — осторожно заметил Бобби. — Ты как будто всерьез соревнуешься с ним, а для него это всё обычное дружеское подтрунивание. Бак долго смотрел в потолок. Он думал, а остальные ему не мешали. Чимни сидел в телефоне, Хен читала, периодически выделяя что-то текстовыделителем, а Бобби готовил им поистине королевский ужин. Бак резко сел на диване и оглядел всю троицу. Они с ожиданием и какой-то странной надеждой посмотрели на него. — Я понял. — Серьезно? — недоверчиво спросила Хен. — Я должен отбить у него девушку. Надо спасти принцессу от злого дракона. Все трое дружно застонали от разочарования. — Да, вы правы. Не дракон он никакой, а самовлюбленный индюк. — Бак… — Да шучу я, — отмахнулся он, поднимаясь с дивана и направляясь к лестнице. — Я же не говнюк последний. А она… Сама вляпалась — сама пусть выпутывается. — А если ей с ним хорошо? — задумчиво спросил Чимни. Бак фыркнул. — Милый мой Чимни, наивнейший из друзей, в свободное время приглядись к Эдди. По нему прекрасно видно, что он понятия не имеет, что надо делать с женщинами. И это не про секс. Бак был прав. Спустя месяц они снова торчали вместе в баре, снова инициатором встречи был Бобби. Бак пошёл только потому, что туда с ним обещала пойти Мэдди, а ещё Эдди приволок свою пассию. Бак макал картошку фри в кисло-сладкий соус и с огромным удовольствием наблюдал, как Эдди лажал. Просто безбожно. И то, что у Эдди и Лены не ладилось, замечал не он один. Все деликатно делали вид, что ничего такого они не видели, но Бак неприкрыто наслаждался. В какой-то момент даже подмигнул несчастной, а она в ответ вопросительно вскинула бровь. Мэдди ткнула его локтем под ребра. Картошка в какой-то момент закончилась, и Бак пошёл заказывать вторую порцию. Жаль, попкорн тут не продавали. Он решил подождать у стойки, заодно проверить уведомления в телефоне, но пиявка на то и пиявка, что никак в покое не оставит. — Мне то же, — заказал Эдди, кивнув на Бака. Бак за ним внимательно следил. Губы сами собой растянулись в усмешке. — Ты оставил свою даму на растерзание Чимни и Хен. Не очень красиво, дожуан. — С чего ты взял? — Ты ничего ей не купил сейчас. — Бак кивнул на барную стойку, а затем оперся на локти и с прищуром оглядел Эдди с ног до головы. — Какой стыд. Даже не стараешься. — Стараюсь. — Вранье. Эдди нахмурился и замолчал. Нашел взглядом Лену и перевел взгляд обратно на Бака. — Так заметно? — Не то слово. Ей особенно. — Знаешь, — начал откровенничать Эдди, даже подошёл ближе. Говнюк определенно ничего не знал о личных границах, — я бы сейчас с удовольствием лучше поиграл с тобой в баскетбол или ещё во что-нибудь. Только не говори ей. Бак аж онемел на пару секунд. — Возмутительно предполагать, что я пойду играть с тобой в баскетбол. Эдди удивленно вскинул брови и спросил: — Ты не любишь баскетбол? Бак моргнул, не зная, как ещё реагировать на непробиваемую тупость, молча развернулся к стойке, забрал заказ и прошёл мимо Эдди, направляясь к столику. Играть? С Эдди? Да никогда в жизни. Он скорее жабу поцелует. С Леной ничего не вышло. И с училкой английского ничего не вышло. С монашкой ничего не вышло. — Ты был прав, — сказал Чимни самые прекрасные слова на свете. Он крутился перед зеркалом в очередном свадебном костюме. Консультант магазина что-то бесконечно поправлял. — Мне даже его жаль немного, — пробормотал Бак, потягивая через трубочку клубничный коктейль. — Тебе? — Чимни повернулся к нему с шокированным видом. Хорошо, что пальцем у виска не покрутил. — Мда, с жалостью переборщил, — признал Бак. — Давай сделаем вид, что я ничего не говорил. — Как ты думаешь, — спустя паузу начал Чимни, — если ему так не везет с женщинами, может, повезет с мужчинами? Бак фыркнул. — Ты так в него веришь. Чимни пожал плечами и обратился к консультанту: — Я беру этот. Бак с консультантом переглянулись. — Ты же только два померял. — Достаточно. Самой красивой всё равно будет моя жена. Бак гордо кивнул. — Конечно, Мэдди будет самой красивой. У нее прекрасная генетика. — Замолчи. Бак рассмеялся. Чимни славный парень, иначе Бак и близко не подпустил бы его к своей сестре. А ещё достаточно умный. Или не совсем. Вероятность была крайне мала, но Бак всё равно решил провести расследование. В любовных отношениях между мужчинами он мало что понимал, но напряг мозги, а ещё немного гугл, и стал наблюдать. Примерно он знал, что надо искать. Химия. То самое мистическое, без четкого определения и описания, но пропустить такое невозможно. В течение двух месяцев Бак следил за динамикой Эдди со всеми мужчинами, с которыми тот контактировал. Все они были с работы, потому что Бак общался с ним только там, но выборка всё равно была достаточная. По истечении двух месяцев Бак свернул эксперимент, потому что он не дал результатов: у Эдди определённо не было никаких проявлений химии ни с кем из коллег. Зато он с завидной регулярностью доставал Бака. Лучше бы придурок занялся своей личной жизнью. Мысленную экспериментальную папочку пришлось закрыть. Эдди определенно не тянуло к мужчинам. Чимни оказался не так уж умён, и вот это действительно расстраивало. Оставалось надеяться, что племянница унаследовала ум и догадливость Бакли. Мэдди про эксперимент он рассказал зря. Она очень странно на него посмотрела. Не оценила его стремление? Так Бак и не для Эдди старался, а для науки. То есть ради собственного любопытства. Потом всё вернулось на круги своя. В основном смены были хорошие, но иногда сто восемнадцатая всё же сталкивалась на вызовах со сто тринадцатой. Бак на всякий случай продолжал следить за Эдди. Держи друзей близко, а врагов… Что ж, Бак предпочел бы совсем с ними не сталкиваться, но тут выбора он был лишен. Потом стало происходить что-то странное. Однажды Хен спросила: — Мы когда-нибудь перестанем обсуждать Эдди? Ты помешался, Бак. Пришлось задумался о том, сколько же времени и нервов эта пиявка из него высасывала. Много, — пришел к выводу Бак. — Охренеть как много, — скорректировал Чимни. — Ты охренеть как много о нём говоришь. — Ты тоже постоянно о Мэдди трындишь, — отмахнулся Бак. — Вот именно! Бак продолжал смотреть на Чимни, ожидая дальнейшего развития мысли, а Чимни в упор таращился на него, ожидая… Честно говоря, Бак понятия не имел, чего именно тот ждал. И в итоге Чимни вцепился себе в волосы, потянул за пряди и, раздраженно выдохнув, вышел из кухни. — Что с папой? — спросила сидящая в ворохе игрушек Джи Юн. Бак подошёл к ней, опустился на корточки и положил ладонь ей на голову, оставив большой палец на лбу. — Возможно, осложнения после извлечения арматуры. — Арматура! — весело повторила Джи Юн. Бак серьезно кивнул, передавая племяннице плюшевого лабрадора. — Ты даже не представляешь, насколько это важная часть твоей семейной истории. Вырастешь — расскажу подробнее. — Арматура. — Сейчас не могу, Мэдди меня убьет. — Убьет, — совсем развеселилась Джи Юн. — Точно. Восемь утра. Они только заступили на смену. Хен и Чимни, находящиеся в восемнадцатилетнем рабстве у цветов жизни, как всегда опаздывали. Бобби готовил не только курицу в кисло-сладком соусе, но и проникновенную речь, от которой будет хуже, чем от мордобоя. Бак знал не понаслышке. Но Бобби прозевал самый удобный момент, запыхавшийся Чимни заговорил первым прямо с лестницы: — Значит так, Бакли, с этого дня ты молчишь в присутствии моей дочери. Или я зашью тебе рот. Мэдди двадцать минут отчитывала меня за то, что я, оказывается, научил Джи Юн всяким инквизиционным словечкам. Бак скрестил руки на груди. — А зачем ты учил её инквизиционным словечкам? — Ха-ха, — саркастично бросил Чимни и полез в холодильник. Бобби не рискнул его трогать. — Я серьезно, Бак. Фильтруй речь при ней. Бак, конечно, фильтровал и считал обвинение необоснованным. Тему инквизиции при племяннице точно не затрагивал — он бы такое запомнил. Но тут в нем взыграло чувство противоречия: — Или?.. — Или твой краш узнает о том, что ты в четырнадцать звал девчонок на свидания, а я сам не приходил. Сколько раз ты это провернул? Пятнадцать? Двадцать? Он убьет Мэдди. Медленно и без анестезии. — Ты не посмеешь! Это был социальный эксперимент и… — Бак замолчал и сощурился. — Подожди. Откуда ты знаешь Монику? Мы только позавчера познакомились, и я вам о ней ещё не рассказывал. Чимни проткнул трубочкой коробку и шумно втянул в себя сок, выпучив глаза. Бак понятия не имел, как на это реагировать, поэтому скосил глаза на Бобби, нарезавшего овощи с легкой улыбкой. Бак решил последовать его примеру и тоже не стал больше трогать Чимни: у него сейчас явно не самый простой период в жизни. Как-то так и началась эра детей в его жизни. Бак так назвал свой текущий период, когда Эдди в свой выходной привёл Кристофера, чтобы познакомить со своими друзьями из сто восемнадцатой. Мальчишка украл его сердце с первых минут, и Бак несколько вечеров подряд горевал о том, что такой прекрасный ребенок родился у такой занозы. Жизнь поистине несправедлива. Кристоферу он тоже понравился. Настолько, что однажды мальчишка напросился с ним на прогулку, а Эдди взял и отпустил, чем здорово удивил Бака. Он сам никогда в жизни не доверил бы ребенка заклятому врагу. Оставался вариант, что Кристофер играл в шпиона и сливал всё отцу, во что верилось с трудом, но предосторожность ещё никому не вредила. Так что Бак в качестве профилактики помалкивал о своем отношении к неразрешимому конфликту и со всех тем, касающихся Эдди, старательно соскакивал. Нахваливать его он не смог бы даже ради Кристофера. Дети — невероятно чуткие существа. Они сидели в кафе и ели мороженое, когда Кристофер как бы между делом заметил: — Тебе не нравится папа? Бак чуть не подавился мороженым. Вот это и есть самый страшный вопрос от ребенка, а не про то, откуда берутся дети. Не то чтобы он хоть на один мог дать достойный ответ. Но ответ про зачатие хотя бы можно составить из фактов, а облечь в слова то, что Бак чувствовал к Эдди просто невозможно. Оставалось только одно: попробовать соскочить. Опять. — С чего ты взял? — Не знаю. Кажется. Папа говорит, что вы друзья, а ты как будто бы… Я не могу понять, Бак. Нет, он даже не винил Эдди за такую вопиющую ложь сыну. Очень подло, сам Бак, безусловно, не стал бы так лгать своему ребенку, хотя попытка выкрутиться объективно неплохая. — Мне ведь не обязательно с ним дружить, чтобы дружить с тобой? Кристофер нахмурился и опустил взгляд на своё мороженое. Вот такой вот первый — дурные словечки в присуствии Джи Юн он собирался отрицать до конца — родительский прокол Бака. Всё же надо было соврать. Получается, тут его Эдди переиграл. Когда Бак привёл Кристофера домой и всучил его отцу в руки игрушки, которые они выиграли в тире, Эдди похлопал его по плечу и с такой благодарностью посмотрел, что даже закрались подозрения, а не стукнулся ли он головой на каком-нибудь вызове и не записал ли на полном серьезе Бака в друзья. Мысль крутилась в голове весь вечер, но он в итоге отбросил её за неимением других улик. В начале мая Бак столкнулся с самым крупным предательством в своей жизни: Чимни слил его домашний адрес. — Я зайду? — спросил Эдди, сделав шаг вперед. Бак бессознательно отступил сначала назад, а потом в сторону. Не будь он так шокирован, то никогда бы не допустил такого наглого вторжения на свою территорию. Когда первый шок прошёл и он закрыл входную дверь, то принялся мысленно составлять список людей — тогда он ещё не знал, что предал его именно Чимни — и вспоминать пытки, которые в теории можно было применить в домашних условиях. Бак пошёл доставать кружки — вражда враждой, но выставлять себя плохим хозяином он не собирался. Хватало того, что Эдди был бесцеремонным гостем, а кто-то из друзей — и этих людей он считал семьей и был готов за них хоть под снайперский пули подставляться — настоящим предателем. Сначала показалось, что Эдди просто осматривался, но в какой-то момент он резко взбежал по лестнице в спальню. Бак замер с двумя пока пустыми кружками в руках и задумался о том, что Чимни, вероятно, был не так уж глуп, а он зря так рано свернул свой эксперимент. Но вскоре Эдди спустился и развеял его самые страшные опасения: — Кристофер сбежал, я подумал, что… — Что я украл твоего ребёнка? — Что? — Эдди в ужасе уставился на него своими щенячьими глазами. — Нет! Конечно, нет, Бак. Просто вы так сдружились, и я подумал, что он может прийти сюда, тебе он доверяет. Конечно, Кристофер доверял! Он ведь не врал ему о несуществующей дружбе и не подрывал свой авторитет. Если вынести за скобки эту вопиющую ложь, то Бак считал Эдди очень даже хорошим отцом. Ему не сразу удалось вырваться из стадии отрицания и принять эту мысль, но он работал над собой. — Почему он сбежал? Ты опять ему соврал? — Что? Опять? О чём ты? Бак отмахнулся. Хотел Эдди косить под дурачка — пусть косит. Помочь разобраться хотелось, но приоритет был другой: найти беглеца, пока он не свернул себе шею. — Есть три варианта, — сказал Бак. — Ты был на кладбище? — Да. — Тогда два. Пошли. Эдди проверял парк развлечений, а Бак осматривал пирс. Тут было темно и чертовски сильно дул ветер. Ему повезло: Кристофера он заметил почти сразу и тут же отзвонился Эдди, пообещав привезти беглеца домой. Кристофер его не замечал, пока он не подошёл и не встал рядом. — Я до последнего надеялся, что ты выберешь парк развлечений, а не решишь торчать на таком ветру. — Бак снял толстовку и накинул её на Криса. — Не надо, Бак, я в ветровке. — Надо. Иначе заболеешь и всю неделю проторчишь дома с какой-нибудь вредной нянькой. — А ты можешь быть моей нянькой? — Боюсь, твой отец финансово не потянет такого профессионала. О, Бак любил смотреть, как Кристофер смеется — губы тут же растягивались в ответной улыбке. — Но всё же: почему пирс? — В парке развлечений я уже был. — Но ты хотел вернуться. — Ещё больше я хотел побывать на месте, где было цунами. Я видел по телевизору. Интересно было, а как в жизни. — И как? — Холодно. Бак, стоявший на холодном ветру, поежился. Кристофер заметил это неконтролируемое действие. — Бак, ты замерз. Тебе тоже понадобится нянька. — Нет, если мы сейчас вернемся в машину и поедем к тебе домой. Кристофер моментально сник. — Не хочу. — Тогда я заболею, а у меня тоже особо нет свободных финансов, чтобы нанимать себе сиделку. — А у его сестры нет свободного времени, чтобы таскать термосы с куриными бульонами. Она ведь будет, если он действительно заболеет. — Давай, Крис. Я тебя отведу, а ты мне расскажешь, как накосячил твой отец. Кристофер тяжело вздохнул, но всё же отвернулся от черных волн и зашагал рядом с Баком. — С чего ты взял, что накосячил не я? — Ты действительно хочешь узнать ответ? Первым делом Эдди обнял сына, увёл в детскую и разговаривал с ним минут пятнадцать, перед разговором очень сильно попросив Бака подождать его в гостиной. Бак понятия не имел, почему не ушел. Вероятно, посчитал справедливым, что может осмотреться, если уж Эдди вломился к нему без спроса. — Ты не ушел, — немного удивленно, но в большей мере с благодарностью сказал Эдди, вернувшись в гостиную. — Сам в шоке. Эдди подошёл к нему и крепко обнял, пробормотав ему в плечо: — Спасибо, Эван. Ты настоящий друг, правда. Понятия не имею, где искал бы его, если бы ты не помог. Бак не мог выдавить из себя ни слова. Он даже двигаться от шока не мог. И даже не запомнил, что в итоге смог выдавить в ответ и как попрощался. Но засыпал в ту ночь с мыслью, что у Эдди Диаза на фоне стресса окончательно и бесповоротно отлетела крыша. Вывод окончательный и обжалованию не подлежит.***
В конце июня Чимни загорелся идеей, совсем не новой, но упрашивал так отчаянно впервые. — Нет, — отрезал Бак, сматывая рукав со скоростью улитки — он кошмарно устал на этой смене. — Даже не проси. Я ещё не простил тебе слитый адрес. — Это было ради спасения ребенка! И без тебя завтра ничего не выйдет. Мы уже две недели ищем игрока, но все отказываются. — И им стоило задуматься раньше. Я вот сразу понял, что с тобой и командой твоих уличных мародеров нечего связываться. — Капитан нашей команды — самый клевый нейрохирург во всей Калифорнии. — Чимни даже подтолкнул его своим плечом. — Давай, Бак, всего разочек. — Посмотрю я на тебя, когда твоей дочери будут такое говорить. — Если это тоже будет про баскетбол, то я совсем не против. Я знаю, что ты прилично играешь, даже не отмазывайся. И помочь мне разгромить команду Эдди — твой дружеский долг. Бак как раз засунул рукав в машину, развернулся к другу и уставился на него с немым восторгом. Чимни пробормотал: — Мда, похоже, с этого и надо было начинать. И зачем я только тратил время, ставя на благоразумие и интерес к спорту, а не на твоё помешательство. — Эдди играет? — О да, — преувеличенно бодро заверил Чимни, — Эдди достаточно хорош в баскетболе. Он настоящий профессионал. Очень уверен в себе. Чимни надеялся, что не переборщил — последнее утверждение определенно было лишним, — но сработало безотказно. Бак захлопнул отсек для рукава и повернулся к Чимни, заявив: — Пришли мне точное время. Я заеду за тобой. — Так ты согласен? Бак похлопал Чимни по плечу и заглянул ему в глаза. — Не переживай, друг. Мы сотрем его в порошок. Его давно пора спустить с небес на землю. — Я об этом пожалею. Я об этом очень сильно пожалею, — бормотал себе под нос Чимни, но Бак, запрыгнув в машину, уже его не слышал. Он разрабатывал план морального уничтожения Эдди, жестокий и кровавый. Кристофер прекрасный ребенок, Эдди хороший отец, несмотря на то, что, похоже, продолжал врать своему сыну, — бесконечно напоминал себе Бак, и в итоге от кровавой части плана пришлось отказаться. И зря. Ещё более наглый и выпендрежный Эдди разгромил их в пух и прах. Святой Чимни воспринял это спокойно, даже пожал Эдди руку, поблагодарив за хорошую игру. Бак же безумно жалел о том, что в последний момент передумал ставить подножку. Кристофер даже не представлял, насколько дорого их дружба обходилась Баку. — А если мы не найдём общий язык? — Хен битый час трещала про свою дочь. — А если… — Перестань так драматизировать, — сказал Бак, перелистнув страницу и начав читать третью главу Принца Полукровки: Крис предложил соревнование, и теперь они читали всю серию наперегонки. Ему не удалось тайно выяснить, на какой части Кристофер, но Бак на всякий случай считерил в самом начале и утаил, что читал все книги по мере выхода. Не вранье, так, незначительная подстраховка. Всё же у школьников значительно больше свободного времени для чтения. Он не сразу обратил внимание на тишину, а когда заметил, то оторвал взгляд от книги и понял, что все на него снисходительно таращились. — Что? — Не драматизировать меня просишь ты? — в итоге сказала Хен. Не вопрос, а чистое унижение. — Такая гадкая ухмылка заслуживает Бомбарды. — Бак указал на неё книгой. — Бомбарды? — переспросил Бобби. — Хочет проклясть меня заклинанием из Гарри Поттера. У них соревнование с Кристофером, — пояснила Хен. Бак уже собрался предложить ей устроить такое же соревнование с дочерью, чтобы укрепить шатающийся семейный фундамент, но не успел. — Кристофер? Кристофер Диаз? Сын Эдди Диаза? — спросила Лорена. У неё был третий тестовый день в их команде. Когда Бак впервые её увидел, то подумал, что к вечеру они обязательно окажутся в одной постели, но сначала помешали последние — крайне напряженные! — главы пятой книги, а потом уже надо было браться за шестую. Проще говоря, не до того было. Лорена перевелась из… Бак упустил эту бесценную информацию и, похоже, очень зря. Он чуть опустил книгу, чтобы можно было разглядеть девушку и подтвердить свою догадку. Неловкая улыбка, бегающий взгляд. — Бедняжка, — покачал головой Бак. — Как тебя только угораздило. — Я… — Лорена покраснела. — Не переживай, здесь ты в безопасности. Мы не позволим этому болвану, не умеющему правильно общаться с женщинами, снова причинить тебе боль. — Бак! — одернул Бобби, выглядящий на удивление злым. Вот это новости. Бак опустил книгу себе на грудь. — Не будешь же ты его оправдывать прямо при пострадавшей? — Честно говоря, — поспешно вклинилась Лорена, — мы довольно хорошо расстались. Можно сказать, что друзьями. Бак спрятал лицо за книгой, стараясь не засмеяться в голос. Эдди и его бесценные слова о дружбе… На его удочку могли попасться Бобби и остальные, но не Бак: он видел Эдди насквозь. Кристофер выиграл. Бак не успел дочитать ровно три главы. Соревнование проводилось ради соревнования, но Бак всё равно решил, что надо бы вознаградить победителя — и себя заодно. Это была его личная инициатива, поэтому винить в произошедшем кого-то ещё было бессмысленно. Они сходили в кино, поели в кафе, а потом Бак не справился с потребностью здесь и сейчас избаловать чужого ребенка. — Что угодно, — сказал он, отпуская Криса осматривать полки. Стоило сначала присмотреться к ценникам, чтобы обещать звезду с неба, но Кристофер не стал наглеть и выбрал детский дрон, совсем простенький, но отличный для начала. Для начала… — Почему ты так улыбаешься? — Как? — спросил Бак. — Зловеще. — Предвкушаю страдания твоего отца, когда ты прокачаешься в новом хобби и потребуешь обновки. Выходя из магазина, Бак поставил мысленную галочку рядом с пунктом «месть за баскетбол». Загорелся зеленый и они стали переходить улицу, обсуждая, что у них ещё полно времени, чтобы заехать к Баку домой, разобраться с инструкцией и на закате потестировать новую игрушку. Сработала одна лишь чуйка — его секретное супероружие, на которое из смены в смену Бобби умолял не полагаться, — потому что не было ни характерного резкого звука трения шин о дорожное покрытие, ни сирен, а за шумом улицы и галдящей толпы на перекрестке не было слышно даже самого обычного тихого гудения едущего автомобиля. Бак не успел бы оттолкнуть или отбежать — это легко сработало бы в каком-нибудь приключенческом фильме, но точно не в жизни. И всё же он успел закрыть собой Кристофера, а потом в них влетела машина, впоследствии зацепив еще пятерых прохожих. Полицейская машина. Секунд пять Бак ещё осматривался, отмечая детали: остановившееся авто, крики, ракурс: он определенно лежал, точно не стоял. А потом зрение отключилось, слух тоже, только тихий-тихий свист, похожий на приглушенный комариный. — Бак, — как сквозь вату. Он даже не осознал, что значит произнесенное где-то совсем рядом слово. Но Бак не потерял сознание, он осознавал, что его сбила машина, а тело постепенно начало наполняться жгучей болью. — Бак! Бак, очнись. Кристофер. Черт. Он же был с Кристофером. Слова не шли. Совсем скоро он будет состоять из одной боли и неизбежно отключится. Спустя вечность Бак смог выдавить: — Позвони… позвони девять один… позвони… Договорить не получилось. Шли бесконечно долгие секунды, но ответ так и не последовал. Тишина. Он остался один — и это стало самым страшным, у него больше не осталось причин терпеть боль и удерживать себя в сознании.***
— Бак, лежи, умоляю тебя. — Мэдди перехватила его и уложила на больничную койку, а Бак всего лишь хотел впервые за два дня самостоятельно помочиться в туалете, а не лежать и проходить через бесконечные круги унижения. И вообще он вполне уже мог идти домой, и неважно, что врачи были категорически не согласны. Никто тело Бака не знал так, как он сам. В тот же момент Джи Юн споткнулась о собственные ноги и упала. И не была бы собой, если бы не закатила истерику. Бак воспользовался ситуацией и всё же добрался до туалета, в последний момент заметив направленный на него убийственный взгляд Мэдди, сидящей на корточках и утешающей дочь. Сестрица определенно попытается его заколоть иголкой, когда он вернется в палату. Она не попыталась, но долго и со вкусом его отчитывала, пока он шел к постели. — Как думаешь, — спросил Бак, накрываясь тонким больничным одеялом, — они отпустят меня сегодня, если ты очень попросишь? — И не подумаю. И Эдди не смей подбивать на эту авантюру. — Эдди? — Бак побледнел. — Он собирался зайти ближе к двум. — Мэдди сверилась с наручными часами. — Уже скоро. — Нет, — прошептал он онемевшими губами. — Не пускай его сюда. Мэдди отвернулась, заметив его реакцию, и стала собирать в сумку игрушки, которые Джи Юн успела раскидать по палате. — Он хочет поговорить, Бак. Ему нужно поговорить. Бак долго ничего не произносил, а когда Мэдди взяла дочь за руку и уже собиралась покинуть палату, выдавил из себя: — Почему ты меня так ненавидишь? Ты же моя сестра. Она обернулась и выдавила слабую улыбку. — Именно потому что я твоя сестра. Бак остался в одиночестве и сел на постели. Как велико было искушение запереться в туалете, но тогда он сам загонит себя в клетку. Можно было сбежать, но оставалось крайне мало времени, чтобы подписать отказ, одеться и благополучно смыться, не попавшись на глаза сестре. Но тут ему пришла гениальная идея слинять на пару часов в буфет. Переодеться всё же пришлось. Бак сменил больничную сорочку на домашние штаны и футболку, которые привезла заботливая Мэдди, взял кошелек и пошёл на выход. Открыл дверь и столкнулся на пороге с Эдди. Почему его жизнь обязательно должна быть гребаной драмой с элементами триллера, а не какой-нибудь романтической комедией с обязательным хэппи-эндом? Вероятно, он прокололся, когда решил заделаться супергероем в каске. От иронии захотелось совсем невесело засмеяться. Вид измученного Эдди вытолкнул на поверхность одно ложное воспоминание, и Бак им тут же поделился: — Однажды мне приснилось, что тебя подстрелил снайпер. — Бак ткнул пальцем в своё раненое плечо. Первые секунды Эдди вообще никак не реагировал, продолжал стоять на пороге и смотреть на него нечитаемым взглядом, а затем медленно приподнял брови в запоздалом удивлении. — Да, Бобби говорил, что ты как-то иначе воспринимаешь это. — Эдди пару раз махнул ладонью между ними. — Но я не придал значения. И вот тут пришло время задаваться вопросами Баку, но он даже рта раскрыть не успел, как Эдди спросил: — Я зайду? Баку поборол искушение захлопнуть перед его носом дверь и прошёл в палату. Ноги держали плохо и пришлось сесть на кровать. Эдди занял кресло, соединил ладони и оперся предплечьями о колени. Выглядел он погано, ненамного лучше самого Бака, но на удивление казался спокойным и даже пытался улыбаться. — Если хочешь на меня наорать, то давай скорее покончим с этим. — Зачем мне на тебя орать? — устало спросил Эдди и поднялся. Он подошёл к окну и уставился на улицу. — За то, что ты спас моего сына? За такое обычно благодарят. За этим я сюда и пришёл, а ещё навестить тебя. Как твои раны? — Я подверг его опасности. — Это несчастный случай, Бак. Это всё равно произошло бы, даже если бы с ним шёл я или кто угодно другой. — Ты бы не был там с ним. Эдди повернулся к нему и серьезно сказал: — Спасибо, Эван. В очередной раз. — Ты слышал, что я сказал? — разозлился Бак. — Слышал. Ты здорово пострадал. — Ерунда. Кристофер мог- — У Кристофера трещина в руке, это быстро заживет. Явно быстрее его психологической травмы: он был абсолютно убеждён, что ты умрешь до приезда скорой. Бак был в курсе: он позвонил Кристоферу сразу, как только пришёл в себя и выяснил, что ребёнок не пострадал. Теперь Крис писал ему чуть ли не каждый час, чтобы убедиться, что с Баком всё в порядке. — Я оплачу ему психотерапевта, — тяжело вздохнул Бак. Эдди уселся рядом с ним и уже занёс руку, чтобы хлопнуть его по плечу, но в последний момент остановил себя. И Бак был благодарен: он сомневался, что вспышка боли позволит ему сохранить лицо и гордость. — Я с этим разберусь. Ты ничего не должен мне или моему сыну. — Но? — Но я буду благодарен, если ты продолжишь с ним общаться. Он здорово привязался к тебе. Бак прищурился и внимательно осмотрел Эдди. Тот действительно выглядел уставшим: наверняка переволновался из-за аварии, скорее всего не спал последние два дня из-за травмы Кристофера и работы, но при этом казался подозрительно дружелюбным. Бак достаточно расслабился от осознания, что его не собирались убить на месте, и его чуткость к деталям начала просыпаться. — Бак. — Эдди всё же положил руку ему на плечо, но осторожно, чтобы не причинить боль, и посмотрел в упор. Эти славные глаза лабрадора со смутно знакомой эмоцией, которой Бак никак не мог дать определение: похоже на ощущение, когда слово вертится на кончике языка, но никак не получается его ухватить. И от этой погони сердце Бака почему-то заколотилось быстрее. — Я хочу, чтобы ты знал, что ты один из моих самых близких друзей. Знаю, мы не так много общаемся из-за работы, но я рад, что благодаря ей мы вообще знакомы. И ещё раз спасибо, что позаботился о Кристофере. — Мы не друзья, — тупо сказал Бак. Он всё же поймал нужную мысль и теперь она раскручивалась в такое шокирующее осознание, что Баку казалось, будто его прибило к кровати и он никогда не сможет пошевелиться. Чимни был не глупым, Чимни был очень-очень умным, и не его вина, что Бак так рано свернул эксперимент. Он должен был продолжить, обязан был. — Конечно, мы друзья, Бак, — в очередной раз соврал Эдди. От его убежденного вида аж затошнило. Бак наклонился вперед и прижался губами к губам Эдди. Тот застыл и даже не закрыл свои щенячьи глаза, и Бак прижался чуть ближе, коснулся языком его губ, чтобы избавиться от внезапного ощущения, что его вот прямо сейчас отвергали. Эдди резко подался назад и одновременно с этим легко оттолкнул Бака, но тот всё равно зажмурился и замычал от боли. Вот это было чертовски неприятно. И… Какого хрена? — Черт, Бак, — простонал Эдди, метнувшись к кровати — похоже, уже успел отбежать к двери. — Я не подумал. Черт. Я позову врача. — Стой, — просипел Бак, смаргивая выступившие на глаза слезы. — Нет, Бак, я… Нет. Бак и без лишних пояснений понял, что немного промахнулся с выводами. Достаточно было посмотреть на Эдди, которого с каждой секундой всё сильнее накрывало паникой. — Ты сейчас доведёшь себя до панической атаки. Сядь. Эдди в ужасе уставился на место, на котором только что сидел, а потом попытался улыбнуться, но у него ничего не получилось. Совершенно. — Нет, мне надо идти. Я позову врача. Извини. Что ж, это был самый быстрый побег, который Баку довелось увидеть. Он осторожно лёг и стал ждать врача, с тоской понимая, что умудрился провалить эксперимент дважды. А Эдди Диазу всё же удалось его одурачить. Бак с невероятном скрипом укладывал в своей голове мысль, что все те слова о дружбе были правдой. С самого начала. Бак всё же совершил побег, но совершенно легальный. Врач изо всех сил пытался его уговорить остаться в больнице, но Бак заявил, что не намерен спокойно лежать и ожидать надвигающегося позора. То есть момента, когда кто-то узнает или Эдди захочет поговорить. Документы он подписал, забрал вещи, которые днем привезла Мэдди и поехал к Тейлор. К себе домой он не мог: его там легко можно было найти, а у сестры ещё и ключи были. Еще нужно было подумать, пересмотреть все эпизоды взаимодействия с Эдди и свыкнуться с мыслью, что все слова о дружбе самым подлым образом оказались правдивыми. И забыть о позорно проваленном эксперименте. Тейлор подходила идеально: она его примет, уложит спать и не будет донимать, потому что всегда есть кое-что поинтереснее: работа. Она была дома, и это уже походило на компенсацию морального ущерба. — Выглядишь хреново, — заметила Тейлор с порога. — Меня отверг мой заклятый враг. Пустишь на диван?***
Бак сбросил очередной вызов от Мэдди — на один уже ответил, больше не хотел — и вернулся к завтраку, который заботливо приготовила Тейлор. — Я правильно поняла, что вы познакомились, он решил, что между вами завязалась невероятная дружба с приколами и шутливым соперничеством, ты же на полном серьезе объявил ему чуть ли не войну, игнорировал здравый смысл, а вчера тебе стукнуло в голову, что он в тебя влюблен и скрывал это, поэтому ты его поцеловал, а оказалось, что он действительно хотел с тобой просто дружить, пить пиво по вечерам, гонять на баскетбол и обсуждать девчонок? — Насчет последнего я всё ещё не уверен. Тейлор секунд десять смотрела на него в упор, а потом расхохоталась. — Как тебе не стыдно смеяться над моим разбитым сердцем? — Пару дней назад ты фантазировал, как подсыпаешь ему в чай стрихнин, а сегодня уже разбитое сердце? — Зачем ты задаешь такие неудобные вопросы? — Я журналистка. Бак залпом допил кофе, хотя очень хотелось чего-нибудь покрепче. — Справедливости ради отмечу, что ни о каком стрихнине в чае я не думал. Яд? Серьезно, Тейлор? Она вскинула бровь и даже не попыталась скрыть усмешку. — Максимум слабительное, — отмахнулся Бак. Тейлор фыркнула и спрыгнула со стула, поправила юбку. — Бак. — А? — Ты такой Бак. Добровольное заточение не сильно тяготило. Он постепенно выздоравливал, смотрел бесконечные кулинарные шоу, спорил с Тейлор в те редкие минуты, когда она бывала дома, и переписывался с Кристофером. Ничего не подозревающем Кристофером, но очень скучающим. Бак тяжело вздыхал и представлял сложный разговор, в котором ему придется объявить Крису, что он планирует переехать на Марс, чтобы избежать даже малейшего риска встретить его отца. Необходимая мера, Кристофер его поймет и простит. Через пару дней после начала заточения Бак вспомнил о несчастном дроне, который не пережил аварию, нашёл на Амазоне похожий, оплатил и отправил Кристоферу. На следующий день Крис завалил его восторгами и благодарностями. Вечером пришло очередное сообщение, и Бак моментально нажал на всплывший баннер, ожидая очередную просьбу погулять и потестировать вместе дрон. Даже если бы он не принял решение навечно спрятаться от мира, то слабо себе представлял, как они оба временно однорукие могли управиться с такой сложной игрушкой. Бак пробежался глазами по тексту сообщения: Привет, Бак! Прошу, больше не задаривай моего сына такими дорогими подарками. Он резко сел на диване, снова и снова перечитывая. — Что такое? — Тейлор сидела за кухонным столом и работала над статьей, не обращая внимания ни на хруст попкорна, ни на бубнящий телевизор, но резкое движение, похоже, вырвало её из рабочего запоя. — Ты не поверишь, кто мне написал. Тейлор закатила глаза и снова уставилась в ноутбук. Хорошо ей: она в любой момент могла спрятаться в работе, а Бак такой роскоши был лишен. Даже мысль о том, что ему придётся ответить, сводила с ума. Он не мог просидеть на месте больше ни секунды и решил пройтись по квартире, чтобы лучше думалось. Вскрыл пачку с солеными орешками, заглянул в ноутбук через плечо Тейлор и в итоге завершил прогулку у окна. Соседка как раз выгуливала целыми днями тявкающего в соседней квартире шпица, и Бак нисколько его не осуждал, а очень хорошо понимал. — Нет, Бак, не смей прыгать. Ты ещё не помыл за собой посуду. — Какая ты жестокая, — бросил Бак, с интересом наблюдая, как уличная кошка гоняет шпица. — Я всего лишь собирался выбросить телефон. — Радикально. — Ты ещё про Марс не слышала, — тяжело вздохнул Бак и вернулся на диван: долго стоять до сих пор было тяжело, и он впервые этому радовался, потому что не мог вернуться на работу, ведь на работе… Он ещё раз вздохнул. — И мне ещё казалось, что в эре любви к женщинам ты был королем драмы. — Я всё ещё люблю женщин. — Мы несколько дней вместе живем, а ты ни разу не попытался залезть мне под юбку. — Меня сбила машина! — Раньше тебя бы это не остановило, — усмехнулась Тейлор и взглянула на него поверх ноутбука. Хорошо. Ладно. Спорить с Тейлор было тяжело. Особенно когда она была права. Он всё ещё любил женщин, но с начала эксперимента всё никак не находилось свободное время. Не то чтобы он сильно расстраивался. Так, совсем чуть-чуть. Телефон ещё раз пиликнул. — Знаешь, родная, твоя идея с выходом в окно кажется мне всё привлекательнее. — Сначала помой посуду, — отозвалась невпечатленная Тейлор. Бак с трудом поборол желание отключить телефон, сунуть его под подушку и больше никогда к нему не прикасаться. Или хотя бы заблокировать Эдди. Сообщение, конечно, было от него. Но всё равно спасибо за подарок. Кристофер в восторге. А потом появилось ещё одно: Не хочу, чтобы ты считал меня неблагодарным. И ещё: Я благодарен за твое доверие и открытость, Бак. Я понимаю, как это могло быть трудно для тебя. — Ты выглядишь так, будто тебя сейчас стошнит на мой диван, — заметила Тейлор. — Будь добр сначала дойти до ванной. Эдди собирался его уничтожить: Я не хотел предавать твое доверие. И Бак быстро стал печатать, видя, что Эдди тоже набирал сообщение. Надо было перегнать его и немедленно предотвратить надвигающуюся катастрофу. Больше ни слова, Диаз. Серьезно. И отправил вдогонку ещё одно сообщение: Напишешь мне еще хоть букву — буду подпитывать интерес твоего сына к самым дорогим хобби, в итоге ты разоришься и умрешь бездомным и нищим в канаве самого вонючего гетто. — Тейлор, — громко позвал Бак, включив авиарежим на телефоне. — Похоже, старая добрая гетеросексуальная жизнь и правда проще. — У тебя другой пока и нет. — Ты ранила меня в самое сердце. — Сомневаюсь.***
У Эдди всё было прекрасно с инстинктом самосохранения: Баку он больше не писал. Ровно через месяц после аварии пришло время вернуться домой и продумывать побег на Марс уже на своей территории. В один из славных солнечных дней Бак даже рискнул впустить Мэдди в свою квартиру. Не то чтобы у него был выбор: они ни слова не успели друг другу сказать, а Джи Юн уже носилась по гостиной. — Что ты делаешь? — спросила Мэдди, глянув на экран ноутбука через его плечо. — Смотрю вакансии в Техасе. — Ты хочешь перевестись в Техас?! — Обстоятельства сильнее меня, — вздохнул Бак, закрывая крышку ноутбука. Он только сейчас заметил, что Мэдди успела выгрузить из сумки контейнеры с едой и теперь переставляла их со столешницы в холодильник. — Я тебе бесконечно благодарен, но ты же в курсе, что рука уже почти зажила? Я перепробовал два десятка рецептов из кулинарного шоу, которое смотрел у Тейлор. В следующий раз готовлю тебе я. — Почему ты ничего мне не рассказал? — Не знал, что тебя так волнуют мои кулинарные навыки, — попытался соскочить Бак. Как будто увернуться от настойчивости его сестры вообще возможно. — Я про твои обстоятельства! Что и требовалось доказать: не соскочил. — Боюсь, тебе может не понравиться то, что я тебе расскажу. И ты всё спалишь Чимни, я не могу пойти на такой риск. Твой муженек уже однажды слил Эдди мой адрес, а сейчас ставки намного выше. Давай у меня сначала закончится срок аренды, а потом я тебе расскажу? — Эван! Он рассказал, потому что ему страшно хотелось поделиться с кем-нибудь, у кого голова работала иначе: Тейлор была слишком на него похожа и в течение всего месяца просто вкидывала шуточки. Ситуация, безусловно, располагала, но ему для разнообразия хотелось услышать мнение своей взрослой сестры. Мэдди продолжала смотреть ему в глаза, когда Бак закончил рассказ и сам приготовился слушать. Потом она опустила лоб на ладонь и тяжело вздохнула. — Ага, — согласился Бак с её реакцией. — Ты такой… — Да? — он подался вперёд. Сейчас его мудрая Мэдди скажет что-нибудь невероятно мудрое и полезное, что обязательно спасет его от вечного позора. — … Бак. Разочарованный, он несильно, чтобы не напугать Джи Юн, хлопнул ладонью по столу. — Это я уже слышал. Что-нибудь полезное, Мэдди? Она подняла голову и серьезно на него посмотрела. — Ты поговорил с ним? — С Эдди? Конечно! — Серьезно? Что-то с трудом верится. И что ты ему сказал? — Чтобы не смел мне писать. Мэдди не засмеялась, не улыбнулась и даже не вздохнула в очередной раз. Просто молча смотрела на него, пытаясь с помощью телепатии передать ему какую-то мысль, наверняка очень умную. — Какой-нибудь совет? — Рекомендация. Постарайся решить проблему, а не сбегать от неё. Очень умная и серьезная мысль. Бак решил, что шуточки Тейлор ему всё же нравились больше. Отпускать Джи Юн не хотелось. Отпускать Мэдди не хотелось ещё больше, потому что существовала огромная вероятность, что она расскажет всё Чимни, а тот всей Калифорнии. Обещания Мэдди сохранить всё в секрете были такими хиленькими, что после её ухода Бак завалился на кровать и стал прощаться с недавно вспыхнувшим желанием вернуться на работу. В итоге он взял в руки телефон и написал Кристоферу: Мне нужно, чтобы ты вырос великим ученым и придумал, как колонизировать Марс. Через час пришёл ответ: Да, пап. Бак фыркнул. Я бы с удовольствием тебя усыновил. Кристофер: И забрал на Марс? Бак: Было бы идеально. И он не покривил душой. Было бы действительно идеально. На сообщение с тремя хохочущими смайликами Бак ничего отвечать не стал. — Сюрприз! Бак с облегчением выдохнул, сбросил с плеча сумку на пол и полез обниматься с ребятами. Они устроили праздник в честь его возвращения, и он ещё думал сбежать от них в Техас! Ладно, не от них. Отпраздновать они не успели ни в восемь утра, ни в обед, ни даже вечером. — Тебя снова прокляли? — спросила Хен, забираясь в машину. — И нас заодно. Тебе Эдди ничего подозрительного не говорил? Бак дернулся. Одно это имя уже было проклятием. Хен вопросительно приподняла бровь, а ещё она преградила ему путь, не давая залезть следом. Она ждала ответ, который он не собирался ей давать. — Ты препятствуешь исполнению служебных обязанностей спасательной службой, Хен. Она сложила руки на груди и склонила голову к плечу. Бобби, как назло, и не думал их поторапливать. — Ладно, — Бак отмахнулся. — Просто не называй его по имени. Пусть будет Тем-Чье-Имя-Нельзя-Называть. — Ты опять за своё. — Хен цокнула и отошла с прохода, давая ему тоже залезть в машину. — Сколько можно? Я надеялась, что хотя бы после аварии ты смягчишься. Бак прищурился. Пока Чимни и Бобби не было в машине, надо было пользоваться возможностью. — Почему я? — Что? — Ты сформулировала это так: ты смягчишься. Не вы, не он. — Бакли, ты прикалываешься? Кому ещё смягчаться? Не Эдди же. — То есть очевидно, что он пытался со мной дружить, — задумчиво протянул Бак и откинулся на спинку. — И как давно тебе очевидно? Хен подняла взгляд от телефона и посмотрела на него с жалостью. — Ты чокнутый, Бак. Получается, он всё же немного ошибся с выводами, сделанными сразу после знакомства с Эдди. Что никак не отрицало гипотезу, выдвинутую перед началом эксперимента. Он уже собирался спросить Хен, но услышал голос, приближающегося к машине Чимни. Бак пока не выяснил, разболтала ли ему что-то Мэдди: за весь день он не заметил никаких признаков, но всё равно стоило сначала выяснить, а потом уже рисковать. — Помирись уже с Эдди, Бак. Понимаю, тебе весело, но… О, она даже не представляла, насколько ему не весело. — Ты на всякий случай всё же не называй его по имени. — Хочешь, чтобы я звала его Темным Лордом? — Было бы неплохо. В следующую секунду в машину залезли Чимни и Бобби, и Бак тут же вбросил новую тему для разговора. Он не заметил, как Хен подозрительно на него посмотрела. Если бы заметил, то всё равно не успел бы предотвратить надвигающуюся катастрофу. Они почти смогли выспаться. Почти. В шесть тридцать утра из крепкого сна — после почти трех месяцев безделья дома Бак за одну смену так вымотался, что вырубился почти моментально — его вырвал из забытья настолько резкий звон, что он чуть не скатился с койки. — Куда мы? — Обувная фабрика. Крупный пожар. — Бобби постучал по машине. — Давайте, ребята, не тормозим. Бак забрался внутрь и развалился на сиденье. Надо было бы наоборот взять себя в руки и настроиться на работу, но голова была чугунная. — Мы одни? — Нет, ещё сто пятая и сто тринадцатая. — Слышишь, Бак? — Хен пнула его ботинок своим. — Просыпайся. Твой Темный Лорд тоже будет. Он уже начал проваливаться в сон и не сразу сообразил, а когда понял, то резко выпрямился и широко распахнул глаза. Интересно, он выживет, если на полном ходу выпрыгнет из пожарной машины? Он с тоской посмотрел на окно. — Ты о чем? — спросил Чимни, не отрываясь от телефона. Хен охотно ответила: — Бак сказал, чтобы я называла Эдди Темным Лордом или Тем-Чье-Имя-Нельзя-Называть. Уголки губ Чимни стали разъезжаться в дьявольской усмешке. — Я убью Мэдди, — с полным смирением сказал Бак. — Даже не думай. Ты тут же попадёшь в тюрьму, потому что я расскажу полиции, что ты угрожал моей жене. — Не расскажешь, потому что ты умрешь вместе с ней. Как Ромео и Джульетта. — Вот теперь я ничего не понимаю, — вставила Хен. — Я тебе попозже расскажу, — подмигнул Чимни. — Не смей, — прошипел Бак, и бывший-друг-будущий-Ромео ухмыльнулся ещё развязнее. — Расскажешь что? — спросил с переднего Бобби. Бак опустил лицо на ладони и отчаянно замычал. Надо было всё же выбрасываться из машины, а сейчас уже поздно. И зачем он так категорично отказался от Техаса? Идиот. Теперь оставалось только одно: вместе тушить горящую фабрику и вместе с этим мучительно сгорать от неловкости. — Предательница! — Бак распахнул входную дверь и влетел в дом. — Какая же ты предательница, Мэдди! Следом за ним зашёл хохочущий Чимни. Мэдди с Джи Юн как раз завтракали. — Пир во время чумы. Зашибись. Тут чумазая Джи Юн осознала, кто пришел, и с визгом соскочила с колен матери и побежала к Баку. Он довольно отметил, что между злодеем Чимни и невинной жертвой обстоятельств, то есть им самим, она выбрала его. Бак подхватил её и уже собирался самодовольно ухмыльнуться Чимни, но тому было совершенно плевать: он продолжал истерично хохотать. — Ты самая лучшая в мире женщина, Джи Юн. — Бак покрутил её в воздухе. — Несмотря на ген предательства. — Да, — счастливо согласилась она и потянулась, чтобы измазать кашей его щеку. — Колючий! — Что случилось? — Мэдди состроила притворно удивлённую мордашку. — Ты ему рассказала! — Бак кивнул на завалившегося на диван Чимни. Тот просипел: — Вызывайте скорую. Мэдди проигнорировала его. — Рассказала что? Бак положил голову Джи Юн себе на плечо, ладонью закрыл ей второе ухо и прошипел: — При детях такое не говорят. Мэдди закатила глаза и стала убирать со стола. Коварная женщина. Рассчитала она всё верно: дай Баку ребенка — он отвлечется и забудет всё на свете. Временно, — решил он, опуская на ковер Джи Юн, которая очень хотела показать ему новый конструктор, и садясь рядом. Чимни постепенно пришел в себя настолько, что уже мог встать с дивана, не хватаясь за ноющий от смеха живот. Судя по блестящим глазам, до конца его ещё не отпустило. Он пошёл к Мэдди, говоря: — Видела бы ты… — Тут Чимни снова скрутило и он повалился на пол, заходясь в новом приступе хохота. — … их рожи. — Что с папой? — тихо спросила Джи Юн. — Амаура? — Ага. Арматура. Если отринуть личный опыт, то Бак вполне мог понять реакцию Чимни: со стороны они с Эдди наверняка выглядели уморительно. Первые минут двадцать они не пересекались, и уже начало казаться, что в этот раз им повезет. Как бы не так. Вскоре капитан сто тринадцатой вспомнил, что они чудесно работали в связке, и снова поставил их в пару. По крайней мере, Бак вел себя достойнее. Если он изо всех сил просто делал вид, что рядом какой-то левый мужик, которого он видел в первый и последний раз в жизни, то Эдди мотало от отстраненности до попыток в дружелюбие, настолько неловкое, что он несколько раз затыкался на середине фразы и, краснея, отворачивался. Благо на работе их нелепая возня никак не сказалась, иначе Бак тут же в зубах понес бы Бобби заявление на перевод в Остин, штат Техас. — Ходят слухи, что разговоры помогают решать проблемы, — сказала Мэдди и сунула ему в руки тарелку с недоеденной Джи Юн кашей. Чимни ушел в душ, и Бак позволил себе пооткровенничать: — В этом и проблема, Мэдди. Я понятия не имею, что ему сказать. — Может, тогда выслушаешь его? — Проблема номер два, сестренка. — Бак вяло ковырялся в остывающей каше: аппетита не было совсем, зато желания заползти в какую-нибудь нору и там тоскливо повздыхать — сколько угодно. — Похоже, он тоже не может найти подходящих слов. На плечо опустилась ладонь и ободряюще сжалась. — Если он действительно считает тебя своим другом, то он обязательно их найдёт. Рано или поздно. Такой расклад тоже здорово пугал: что, если ему не понравится то, какие слова найдет Эдди?***
Сходить с ума пришлось долго — целый месяц. Жизнь подкидывала счастливые карты каждую смену: за всё время они не работали со сто тринадцатой ни разу. Бак встречал Эдди только в виде упоминаний в переписке и телефонных разговорах с Кристофером. А ещё почти каждую секунду бодрствования — в своей голове. За целый месяц Бак здорово устал от нудных ковыряний в себе, поэтому, когда Бобби объявил, что к пятничным посиделкам в баре присоединится Эдди, он даже обрадовался. Поначалу. Ближе ко времени его накрыло волной ужаса: ещё одна неловкая сцена сведет его с ума окончательно. Бак терпеть не мог неопределенность, ненавидел смущение на грани со стыдом, поэтому решил, что если они не вырулят ни к чему хорошему, то он просто всё доломает. Пусть они по-настоящему станут врагами, чем вот так. Но надежда умирала последней. Бак пришёл самым последним — все уже давно собрались, а Чимни с Хен даже успели налакаться, что, безусловно, к лучшему: подначек и подмигиваний ему только не хватало. Бобби болтал с Карен и Афиной, а Эдди… Эдди взглянул на Бака и тут же отвёл взгляд, но не прошло и минуты — снова посмотрел. И снова отвернулся. Бак понял, что такими темпами его занесет — на трезвую-то голову, и он неизбежно испортит всем вечер, который так долго ждали из-за повышенной загруженности на работе. — Пойду возьму себе что-нибудь, — бросил он и направился к бару. На полпути его перехватила симпатичная брюнетка, но он в тот момент уже закипал и грубовато её отшил. Он сделал заказ и обернулся, надеясь, что она не ушла далеко — его стало накрывать чувством стыда, хотелось извиниться, но её темной копны волос уже нигде не было видно. Зато за Эдди постоянно цеплялись глаза: как будто на него одного падал свет в темном баре. Бак раздраженно отвернулся и уставился на ряды бутылок. И не выпить как Чимни и Хен: он обещал Мэдди, что посидит завтра с Джи Юн. Вскоре пришлось забрать заказ и отправиться к их столу. Бак шел как под дулом пистолета. Только он вклинился между Хен и Афиной, как пришла очередь Эдди вставать и идти к бару. Нормально начался вечер. Афина ткнула его локтем в бок. — Ты чего такой кислый? Бак открыл рот, но вовремя себя остановил, вспомнив, что Афина — не его психотерапевт. И хорошо: единственный сеанс психотерапии, который был у него в жизни, закончился печально. Для психотерапии, конечно. Его самого всё устроило. Вспомнил — и удивился: это было как будто в другой жизни. Тогда он был веселым и полным жизненной энергии, а сейчас унылым и злым. — Да так. — Бак втянул через трубочку максимально возможное количество приторно-сладкого коктейля и постарался не думать о том, насколько это грустно и жалко прозвучало. Он здесь всего двадцать минут, но уже сотню раз успел пожалеть о том, что пришел. — У него невзаимная любовь, — хохотнул Чимни. И чего вклинился? Лучше бы и дальше перебрасывался пьяными шутками и сплетнями с Хен. — Я бы назвал это невзаимной дружбой. Или невзаимной враждой. — Это как? — удивленно спросила Афина. Было не похоже, что она притворялась. Бак с благодарностью посмотрел на Бобби. Хоть кто-то оставался на его стороне, не мечтая всадить ему нож в спину. — Это Эдди, — бросил Чимни и, спрыгнув со стула, побрел в туалет. Бак даже не успел пнуть его со всей силы, хотя собирался. Афина дурой, к сожалению, не была и без лишних подсказок обо всем моментально догадалась, секунд пять прошло. Она положила свою ладонь ему на плечо и проникновенно посмотрела в глаза. Его брови поползли вверх. И почему все думали, что он умел читать мысли и распознавать хитрые взгляды? Может, женщинам этого хватало, но точно не ему. Он и словам-то верил через раз, как оказалось. С другой стороны, хорошо, что Афина промолчала и не стала давать ему вербальные, то есть понятные простым смертным советы, потому что именно в этот момент подошёл Эдди с тремя кружками пива: две из них остались на столе перед пустующим стулом Чимни. Как же вовремя он свалил в туалет! Бак даже простил ему поспешный побег и упущенную возможность пнуть побольнее. Тут же пошёл разговор про работу, про город, про отношения, но не его, Бака, а про самые обычные, определенные и понятные. От украдкой бросаемых Эдди взглядов чесалась кожа. Баку хотелась встать, вырвать из его руки кружку с пивом и вылить ему на голову. Пару раз он уже готов был вскочить или ляпнуть что-то глупое и невероятно обидное, но сестринская чуйка подсказывала Мэдди, в какие моменты нужно отвлечь его внимание. Тогда она несильно пинала его кроссовок под столом. Через час они все здорово набрались и собрались переместиться к Бобби и Афине. Бак специально задержался, завернув к туалетам, планируя самым вульгарным образом слиться. Судя по взгляду Мэдди, которым она его проводила, план был раскрыт. Он так надеялся, что она раскроет его не сразу и никто не останется караулить. Последний час в кругу друзей здорово расслабил, но Бак всё равно чувствовал, что ужасно вымотался. Хотелось сходить в душ и забраться под одеяло. Бак неспеша вытирал руки бумажным полотенцем, стоя в полном одиночестве в туалете, и поглядывал на часы, прикидывая, успело ли приехать такси. Лишь бы не заметили его отсутствие до того, как доберутся до дома Бобби и Афины. Бак достал телефон и некоторое время листал ленту. Он выждал ровно восемь минут — понадеялся, что этого было достаточно — и открыл приложение, чтобы вызвать себе убер. Скрипнула дверь, и он лениво поднял взгляд, перестав вбивать домашний адрес. Его жизнь ведь тупая драма, а он в ней всё ещё главный лузер. Эдди зашел внутрь, и Бак сразу понял, что встреча не подстроена: Эдди его даже не сразу заметил, но когда заметил, то остановился, а затем сделал шаг навстречу. — Ты пытаешься слинять, — фыркнул Эдди. Алкоголь его здорово расслабил. — Ты, похоже, тоже. Эдди поморщился и кивнул. — Мне уже хватит. Я обещал Кристоферу, что схожу с ним завтра в тир и на колесо обозрения. — Аттракционы после пьянки. — Бак покачал головой и сунул телефон в карман. Раз уж Эдди был настроен поболтать — или алкоголь в Эдди настроил его поболтать, — то Бак не собирался упускать такую возможность. Они поговорят, а если Эдди попытается сбежать, то Бак запрет его в кабинке и всё равно заставит себя выслушать. — Я же уже пообещал, — возразил Эдди. — Говорят, что если врать ребенку даже в мелочах или нарушать свои обещания, то потом у него могут развиться серьезные проблемы с доверием. — Это тебе психотерапевт сказал? Эдди отвел взгляд, а затем заметно занервничал. — Да. Знаешь, он мне ещё кое-что сказал. Ну, — он махнул рукой в сторону Бака. — Ты знаешь. Бак сделал шаг навстречу. Ему вдруг почему-то стало очень весело. Эдди заметил его усмешку и улыбнулся, искренне или нервно — черт его знает. Бак давно уже смирился, что совсем его не понимал. — И что он сказал? — Психотерапевт? Я… — Эдди замялся. — Ну… Бак действительно его не понимал. Точнее, вряд ли бы понял всё правильно, даже если бы Эдди сказал что-то чуть более осмысленное. Поэтому дальше действовал наугад. Он притянул Эдди к себе за шею и прижался к его губам своими. Настойчивее, чем в больнице. Риск был огромен: Чимни как-то проболтался, что Эдди баловался нелегальными боями и мог любого превратить в фарш. Умереть в туалете — какая позорная смерть. Эдди вцепился в его плечо, притягивая ближе к себе, и горячо ответил на поцелуй. Бак целовал его и сходил с ума. Было жарко, грубо, точно так, как и должно быть. Эдди больно прикусил его губу, провел по ней языком, и Бак решил, что так теперь будет всегда. До конца времен. Эдди вело не меньше: он всё пытался прижаться теснее, хотя ближе уже просто некуда. Бак опустил одну руку и сжал его член сквозь джинсы. Эдди не оттолкнул, наоборот, вжался в ладонь и тихо застонал ему в рот. Бака не сильно беспокоило отсутствие практики: если поцелуй был так хорош, то секс… Секс будет великолепен. Эдди разорвал поцелуй, судорожно вдохнул и потянулся к его шее, но едва успел коснуться губами, как Бак запустил руки ему в волосы и снова накрыл его рот своим. Дверь в туалет резко распахнулась — рано или поздно это всё же должно было случиться, и внутрь зашел незнакомый парень, лишь на мгновение ехидно вскинувший брови. Эдди медленно — похоже, общественное порицание его не беспокоило — отстранился, но хоть не оттолкнул как в больнице, и подошел к раковине, включил воду и стал мыть руки. Бак тупо смотрел за его действиями, не было сил пошевелиться или что-то сказать. Если всё закончится предложением жить в мире и дружбе или непробиваемым игнором, то он… Он ничего не сделает, но однозначно окончательно потеряет рассудок. Эдди перехватил его взгляд в зеркале и тепло улыбнулся. Ладно. Допустим, не всё потеряно. Но он ведь и другу-Баку так тоже улыбался. Вода перестала течь, Эдди быстро вытер руки бумажным полотенцем и направился к двери. — Эдди. Он повернулся, взявшись за ручку двери, и вопросительно посмотрел. Он определенно собирался сейчас отмазаться. И свалить. Опять. Бак уже начал закипать, но тут Эдди произнес, дрожащим от сдерживаемого смеха голосом: — Пьяный тест-драйв окончен. Дальше только на трезвую голову, Эван. Бак шумно выдохнул. Ему сразу стало легко и просто. — Называй меня так чаще, — попросил он. Эдди дернул уголком губ и молча вышел за дверь.***
Следующим вечером Кристофер показывал прохождение Звездных Войн на PS, пока Эдди в детской проверял его домашнее задание. Бак впервые практически не слушал Криса, дергался от каждого звука и каждую секунду удерживал себя от того, чтобы обернуться и взглянуть на приоткрытую дверь. — Тебе со мной стало неинтересно, — пробурчал Кристофер. — Ничего подобно. Просто устал. В последнее время много работы, — на автомате ответил Бак, привычный к таким разговорам. Но тут же очнулся, осознав, что с ребенком такое не прокатит. Как будто хоть с кем-то прокатывало… — Честно говоря, просто взрослые проблемы. Не хочу тебя грузить этой нудятиной. Кристофер некоторое время разглядывал его лицо, а потом отвернулся к экрану и продолжил игру. — Говоришь как папа. Он тоже не хочет грузить. Так-так. Бак даже подался чуть ближе к Кристоферу, всё же бросив взгляд на дверь. В груди разгорелось желание докопаться до скандальной правды — он даже простил Тейлор все её грешки. — А у папы тоже взрослые проблемы? — Ага, — неохотно поделился Кристофер. Ему явно хотелось, чтобы они снова сосредоточились на игре. — И как давно? — Не знаю. Месяца три. А что? Бак с самодовольной ухмылкой откинулся на спинку дивана. Таки страдал не он один. Даже стало чуть менее волнительно: он дергался весь день, получив приглашение от Эдди на семейный ужин. На секунду даже мелькнула мысль отказаться: если вчера он был готов на всё — как и всегда под влиянием момента, — то в ситуации, когда была возможность подумать и накрутить себя, он засомневался. И всё равно согласился, пообещав себе, что в процессе как-нибудь разберется. Если у остальных всё получалось, то у него провала быть просто не могло. Точно не в сексе. Оставался только один вопрос: как сделать так, чтобы Кристофер временно оглох? — Ты ведь сегодня не собирался к Майку? Кристофер умудрился бросить на него недоуменный взгляд, не ставя игру на паузу. — Уже почти восемь, Бак. — Да уж. — Бак повернулся и вопросительно уставился на дверь в детскую. Эдди определенно переоценивал калифорнийские картонные стены. Оказалось, что это Бак переоценивал. И не стены, а себя. На мгновение захотелось возмущенно хлопнуть дверью и уйти, но они, как назло, уже были на улице. Эдди отклонился, не дав себя поцеловать, и стал говорить о том, как всё это время ему не хватало их дружеских посиделок. Как будто они у них когда-то были. — Я подумал, что мы могли бы для начала вернуться к чему-то привычному. — Эдди опустился на ступеньку и глотнул пиво из бутылки. — Садись. Бак не думал ни секунды — сразу сел: ему хотелось быть рядом с Эдди, даже если это означало, что они просто будут сидеть перед домом, пить пиво и обсуждать работу. Он сел так близко, что они соприкоснулись плечами и коленями. Кожа к коже, каких-то два сантиметра разделенного тепла — и Бак решил не врать самому себе: простых посиделок рядом ему не хватит. Он проигнорировал протянутую бутылку, резко склонил голову и прикусил кожу на шее Эдди, медленно провел по ней языком. Эдди вздохнул, но не отодвинулся. — Эван. Баку даже такого не самого невинного контакта тут же стало мало. Хотелось кусать ещё и ещё, а ещё обхватить руками и притянуть ближе. Эдди пах великолепно. Бак не удержался и, обхватив его голову, наклонил к себе, коснулся носом макушки и глубоко вдохнул, а затем прижался щекой к гладким волосам. — Если мой сын решит выглянуть в окно, то объясняться с ним будешь сам. Бак фыркнул. — Без проблем. Но очень сомневаюсь, что ты оценишь мой подход. Эдди его отстранил. Никакой деликатности или грубости — совершенно буднично. Так же спокойно сделал глоток из бутылки. А Баку тут же стало пусто и холодно, несмотря на жаркий калифорнийский воздух. — Надеюсь, ты с таким сложным лицом не думаешь о том, какие слова подобрать, чтобы посильнее шокировать моего сына. — Нет. Всего лишь о том, что под этой майкой. — Бак зажал между большим и указательным пальцами ткань и потянул, но тут же отпустил. Впервые за вечер лицо и щеки Эдди покраснели, и губы Бака растянулись в ухмылке. — Знаешь, Эдди, я приглашаю тебя на второе свидание. Без Кристофера. К себе домой. Эдди закатил глаза и покачал головой, сделал ещё один глоток, смотря перед собой. — Не думаю, что это хорошая идея. — Почему? — искренне удивился Бак. Он был на сто процентов уверен, что Эдди не стал бы тормозить перед банальной неизвестностью. — Я про это всё. — Про?.. — Про нас. Приплыли. — Что не так? — Меня немного смущает твоя… любвеобильность, — сказал Эдди, улыбаясь и смотря ему прямо в глаза. Эта пушистая доброта во взгляде никак не вязалась с тем, о чём он говорил. Полный рассинхрон. Бак посчитал это шуткой, немного странной, но кто в этом мире идеален? — Не переживай, моей любви хватит на всех, — усмехнулся Бак и снова потянулся к шее Эдди. Как же хотелось снова прикусить его смуглую кожу, а потом ещё и мочку уха. В этот раз Эдди не дал к себе прикоснуться. — Я серьезно. — Тогда почему ты улыбаешься? — нахмурился Бак. Эдди хмыкнул и покачал головой, явно не собираясь ничего пояснять. Бак раздраженно выдохнул сквозь зубы и отсел подальше. Сам! Их вечер определенно катился куда-то не туда. — Объясни нормально. Я плохо понимаю намеки. — Я заметил, — фыркнул Эдди. — Понимаешь, мне не нужна просто интрижка. Я знаю, что для тебя это нормально и привычно, но… не для меня. Это просто не мой сценарий, но то, что он твой — абсолютно нормально. Я уважаю тебя и твои решения, Эван. Просто не хочу ничего портить. Мы же можем остаться хорошими друзьями. Лучшими друзьями. На этом Бак решил, что с него на сегодня достаточно. Он встал и, не оборачиваясь, пошел к своей машине. — Эван! Он агрессивно нарезал томаты, иногируя шокированный взгляд Мэдди. — Поверить не могу, что он посчитал меня бабником. С дивана послышался смешок Чимни. Бак подумал запустить в него сельдерей или картофель, но пожалел продукты. — Ты не думал о том, чтобы нормально с ним поговорить? — предложила Мэдди, откусывая морковь. Она продолжала с опаской следить за его экстремальной готовкой. Видимо, настраивала себя на то, чтобы в любую секунду схватить телефон и вызвать скорую. Бак её проигнорировал. — Интрижка! Он решил, что я предлагаю ему интрижку! — Ты ведь никогда и никому такое не предлагал, — многозначительно протянул Чимни. Бак развернулся и наставил на него нож. — Ещё слово — и в сто восемнадцатой откроется вакансия. — Ты бы еще арматурой попугал. — Чимни невозмутимо перелистнул страницу журнала. — Эван, — ласково позвала Мэдди, опуская его выставленную вперед руку с ножом, — послушай, Эдди мог просто неправильно тебя понять. Вы уже давно знакомы, он же видел, сколько обычно длятся твои романы. И ты ничего не говорил о том, какими видишь ваши отношения. Ничего удивительного, что он сделал неправильные выводы. Мэдди запнулась на слове «неправильные», но Бак решил не заострять внимание ещё и на её сомнениях. Для него было важнее расправиться с сомнениями Эдди. Он положил нож на стол и скрестил руки на груди. — Рассказать о том, какими я вижу наши отношения, — пробормотал он себе под нос. Мэдди облегченно выдохнула и снова принялась грызть морковь. Она чуть ли не светилась от радости и гордости. — Сначала закончи ужин, — снова подал голос Чимни. Но Бак его уже не слушал. Он быстро вымыл руки, вытер, открыл заметки на телефоне и стал записывать. Ему срочно нужен был список. Как же жизнь любила над ним посмеяться. В тот вечер, вернувшись домой после ужина с Мэдди и Чимни, Бак позвонил Эдди, чтобы договориться о встрече. Не зря же он так кропотливо составлял список, классифицировал пункты и записывал выводы, чтобы наиболее точно донести своё видение их отношений. Речь была гениальной — Бак выучил её наизусть. Эдди ни к чему не сможет придраться, даже если очень захочет. Не смог бы, если бы встреча состоялась. На следующий день Бак отработал одну из самых адских смен в своей жизни. Потом Эдди застрял на работе аж до трех часов дня, хотя должен был уйти домой в восемь, и в итоге предложил перенести встречу на их общие трехдневные выходные. В выходные они так и не встретились, потому что заболел Кристофер, а через сутки с температурой свалился его неудачливый папаша. Не то чтобы Бак был более удачливым. — Скажи так, — предложил Эдди. Где-то на фоне приглушенно работал телевизор. — Нет, — упрямо проворчал в трубку Бак. Он уже лежал в кровати, глаза слипались. Завтра с самого утра сидеть с Джи Юн, пока Мэдди и Чимни будут до вечера притворяться, что у них настоящий медовый месяц, но просто взять и уснуть не получилось. Он хотел услышать голос Эдди. — Как знаешь. Но похоже, что мы тут надолго застряли. — Принести вам с Кристофером фирменный противосопельный суп моей сестры? — Не стоит. — Ладно. Эдди тяжело вздохнул, и Баку ужасно хотелось спросить, что он там делал. Честно говоря, ему хотелось это знать каждую секунду, но заявлять такое — это противоречить двадцать четвертому пункту из списка. — Эван. — Что? — Мы вскользь затрагивали это, когда ты приходил на ужин. Я не пояснил, и, похоже, зря. — Разверни мысль. — Если бы каждый раз, когда Бак произносил эти слова, ему платили бы по доллару, то он бы уже купил себе дом в Калабасасе. — Иногда мимика не соответствует произносимому. А ещё иногда люди говорят не то, что думают на самом деле. Бак надолго замолчал, обдумывая услышанное. С каждой минутой он всё больше терялся в смыслах, настоящих и придуманных. В итоге сдался и решил бить наугад: — Завтра вечером принесу суп. Эдди засмеялся, и даже его охрипший от болезни голос согрел Бака изнутри. Он перевернулся на бок, подтянул колени к груди и прикрыл глаза. Давно он не чувствовал себя так умиротворенно. Ещё бы Эдди дышал ему в затылок, а не в телефон. Но не всё сразу: сначала надо было представить список. Бак с каждым днём всё больше склонялся к тому, чтобы сжать свою речь до выводов; тогда они быстрее перейдут от формальностей к долгожданному физическому контакту. Он даже представить не мог, что когда-то будет так невыносимо скучать по ощущению чьей-то кожи под собствественными губами. — Знал, что ты меня поймешь, — тихо произнёс Эдди. Жаль, что он не знал, как тяжело Баку далось это понимание. Неторопливая беседа убаюкивала, но он не давал себе спать, стараясь концентрироваться на приглушенных звуках, доносящихся из телефона. Звон посуды, щелкнула дверца, — похоже, Эдди поставил что-то в микроволновку. — Ты серьезно собираешься есть какую-то дрянь? — лениво спросил Бак. — А ты серьезно собираешься приготовить мне суп? — Нет, конечно. — Нет? — Возьму в холодильнике у Мэдди. Зачем готовить, если у неё целая кастрюля. Эдди фыркнул. — Не стоит ради меня обворовывать свою сестру, Эван. — Возьму в качестве платы за работу нянькой. — Бак перевернулся на другой бок, заодно натянув на себя одеяло, и сквозь сон пробурчал: — Не понимаю. — Что? — Почему мы до сих пор живём в разных домах и спим в разных кроватях. — Эван… — Да, конечно, ты прав. Сначала список. — Какой список? Бак собирался рассказать Эдди про список, действительно собирался, но уснул, не успев произнести ни слова. — Кристофер прав, ты действительно храпишь. — Это проблема? — Бак уже сворачивал на нужную улицу. Голова гудела от целого дня визгов и беготни: дети очаровательны, но эту очаровательность легче переносить дозированно. — Не думаю, — задумчиво произнёс Эдди. — Я подъехал, можешь открывать. — Ни за что. Большое спасибо за украденный суп, но оставь его на пороге. Я не хочу тебя заразить. — У меня железный иммунитет. Бак подхватил с заднего сиденья пакет с контейнерами, захлопнул дверцу и пошёл к дому. — Нет, Бак, ты заразишь Чимни, а он заразит Джи Юн. — Я буду стоять под дверью, пока ты не откроешь. — Бак! — Эван. — Эван. Оставь и уходи. Бак хмыкнул и завершил вызов, а потом со всей любовью и заботой нажал на дверной звонок и не отпускал, пока Эдди не открыл дверь. Выглядел он ужасно, но при этом так прекрасно, что Бак захотел раздеть его и отыметь прямо на пороге. Он улыбнулся и протянул пакет: — Доставка лично в руки. — Ковид тебя ничему не научил, — покачал головой Эдди, забирая пакет так, чтобы не касаться пальцев Бака. Стало смешно. — Он научил меня исключительному благоразумию, — сказал Бак и подался вперед, прижимаясь губами ко рту Эдди. Секунда, другая — и он сам отодвинулся. Тут же стал отходить спиной вперед, при этом ехидно улыбаясь. Эдди смотрел на него до того недовольно, что Бак пару раз порывался вернуться к дому и поцеловать по-настоящему. Эдди никак не прокомментировал, только покачал головой и вернулся в дом, закрыв дверь. Бак забрался в машину и потянулся, разминая плечи. Какие-то две секунды физического контакта сделали его самым счастливым человеком на планете. Он уже собирался завести машину и поехать домой, когда пришло сообщение от Эдди: Тут не только суп. Бак: Нарезал вам пару салатов. И да, я украл у Мэдди ещё и овощи. Мне не стыдно: девчонка выжала из меня все соки. Она определенно пошла в Чимни. Среди Бакли нет и быть не может таких неугомонных. Эдди: Я хочу нормально увидеться. Бак долго рассматривал сообщение, несколько раз проматывал их диалог, сопоставляя и делая выводы, трижды начинал писать, но постоянно казалось, что он упускал нечто определенное — то, на что опирался Эдди, составляя своё сообщение. И итоге отправил следующее: Я тоже уже жду, когда можно будет нормально презентовать список. Или ограничимся выводами. Я ещё не решил. Эдди: Я и без списка собираюсь тебя поцеловать. Бак сполз вниз и быстро напечатал: Где? Эдди: Везде. Ранее он сильно ошибался. Непозволительно, возмутительно ошибался. Потому что вот сейчас он чувствовал себя самым счастливым человеком на планете.***
— Удивительное дело, — говорил Чимни, поглядывая на готовившего им всем завтрак Бобби, — что ты можешь так загрузиться перед свиданием. Боишься, что он тебя пошлёт? Бак, конечно, не боялся: его список был совершенен. И пусть он всё же решил ограничиться выводами, материал, на основе которого они были сделаны, всё ещё оставался исключительным. — Тебе не нужно волноваться, — ободряюще заметил Бобби. — Всё пройдет прекрасно, Бак. Даже не сомневайся. — Дело не в этом. — Так и думала, — тихо вставила Хен, щелкнув пальцами. — Бак не может так грузиться перед свиданием из-за банального волнения. — Эдди обрадовался, когда я понял его… Чимни и Хен синхронно фыркнули. — Я подумал, как было бы здорово, если бы он тоже понял меня, — закончил Бак и поднял взгляд, чтобы увидеть, как на губах Бобби медленно и необратимо увядала улыбка. — Без списка? — уточнил Чимни. — Без списка, — подтвердил Бак, разваливаясь на диване. Он не хотел ничего слышать: невербальных реакций на его слова в этот раз было достаточно. — Иногда людям приходится разговаривать, чтобы что-то решить, — убедительно сказал Бобби, не приостанавливая готовку. — Но я тебе точно могу сказать, что ты зря переживаешь: Эдди тебя понимает и чувствует, как никто другой. Бак приподнял голову и внимательно посмотрел на Бобби, выискивая малейшие признаки неискренности. Не нашёл и снова лёг, уставившись в потолок. — Просто буду собой, — решил он. — Как будто ты можешь иначе, — заметил Чимни. И был абсолютно прав.***
— Поверить не могу, у тебя и правда отличный иммунитет, — сказал Эдди с порога, как будто не верил своим ушам во время телефонных разговоров и ожидал, что Бак всю неделю тут задыхался в соплях, а не работал с утра до ночи, а иногда и с утра до утра. Бак сделал шаг в сторону, пропуская его в квартиру и стараясь не думать о том случае, после которого Эдди решил оценить его иммунитет. Получалось с трудом: хотелось забыть о пока ещё горячем ужине и своём списке и наброситься на Эдди. Что опять же противоречило введению к… Бак тяжело вздохнул и пошёл к столу, слушая бубнеж про первый рабочий день после болезни и сложные отношения Кристофера с девчонками. Отношения, конечно, были самые простые из возможных, но у Эдди явно были какие-то предрассудки относительно интрижек. Осуждать его Бак не собирался, но выяснить предпосылки не помешало бы. Как-нибудь потом. — Выглядишь загруженным, — заметил Эдди, без особых церемоний приступая к ужину. Он намотал на вилку пасту и отправил в рот. Бак даже с облегчением выдохнул. Значит, обойдутся без неловких переглядываний, мучительного подбора тем и выяснения, у какого какой любимый цвет. — Зато ты оскорбительно спокоен. Эдди фыркнул и тронул своим бокалом бокал Бака, создавая тонкий звон. Они с первых минут зависли в чем-то среднем между официальным свиданием и расслабленным дружеским ужином. С каждой секундой — и каждым глотком — Баку нравилось всё больше, а речь забывалась всё быстрее. Стоило сцепиться с Эдди взглядами, как Бак поплыл, забыв главную цель их встречи. Что-то он должен был рассказать. О чём-то важном. Или нет. Эдди заметно покраснел под тяжелым взглядом, но не отвернулся. Бак бы, наверное, проткнул его вилкой, если бы он посмел прервать зрительный контакт. — Ты меня соблазняешь, — сказал Эдди, на ощупь пытаясь подцепить морепродукты в своей тарелке. — Прекрати. Ты собирался рассказать что-то важное. Сейчас Бак мог рассказать разве что о своих фантазиях, включающих в себя его собственный член и губы Эдди. — Ага. — Эван! — Эдди пощёлкал пальцами рядом со своей головой. Как наивно. — Не стоило и пытаться, да? Бак медленно прикрыл глаза. Как же это было мучительно! Но у него благая цель и хорошая сила воли. Была. Когда-то. — Твоё ошибочное восприятие моих намерений натолкнуло меня на идею создания подробного списка, который полностью отражал бы моё видение наших отношений. — Бак отклонился назад, чтобы взять со столешницы телефон и переложить его перед собой на стол. — Все пункты распределены по важности. Невозможность краткосрочного романа отражена во введении, поэтому не советую его пропускать. Бак открыл заметки на телефоне, чтобы протянуть через стол, но поднял взгляд на Эдди и рука сама рухнула вниз. Это просто невозможно! Баку казалось, что все его внутренности стали стремительно плавиться под этим пробивающим взглядом. Что там? Любовь? Похоть? Эдди поднялся, аккуратно отодвинул стул и обошёл стол. Бак успел погасить экран и отложить телефон подальше от края. После он обязательно похвалит себя за предусмотрительность. Эдди схватил его за футболку и дёрнул вверх. Бак тут же потянулся, чтобы его поцеловать. Как жаль, что они потратили столько времени на пустую вражду. Если бы не Эдди, они бы уже давно могли наслаждаться умопомрачительными поцелуями и не менее умопомрачительным — Бак ни секунды не сомневался, что так и будет — сексом. Его потянули куда-то вглубь гостиной. Всё шло так, как и должно было, но ровно до того момента, когда они прошли мимо лестницы. Бака как будто холодной водой окатило. — Ни за что. — Он разорвал поцелуй, чтобы вразумить Эдди. — Никакого дивана. Эдди с трудом оторвал от его губ взгляд, проведя верхними зубами по своей нижней губе и запрокинул голову, слепо смотря наверх. — Далеко. Давай… — Не давай, — возмутился Бак, не удержавшись от того, чтобы подойти вплотную, что означало прижаться эрекцией к животу Эдди, пусть и через слои одежды. Как было бы славно, если бы светлые умы из Кремниевой долины поднапряглись и изобрели бы наконец чертов телепорт. — Впрочем, давай. И на столе давай. Где угодно давай, но не сегодня. До кровати они добрались, потеряв на лестнице футболки. Бак перестал покусывать соски Эдди, собираясь толкнуть его на кровать и забраться на него, но опоздал. Эдди уложил его на лопатки первым. Ничего, Бак потом обязательно отыграется. Волосы Эдди щекотали грудь и живот, пока он целовал и покусывал кожу. Баку казалось, что мурашки и пелена перед глазами останутся с ним навсегда. Если такова плата за возможность трахаться с Эдди с утра до ночи, то он согласен и сверху доплатить. Эдди слез с кровати, быстро стянул с себя штаны и трусы, а затем то же сделал с одеждой Бака. Не глядя ему в глаза, коротко коснулся губами члена, ненадолго отстранился и наклонился снова, чтобы провести языком. Медленная и неуверенная ласка, — она хороша в своей непредсказуемости. Бак почувствовал, как щекам стало жарко. Он запустил руку Эдди в волосы и сжал, потянув наверх. Прав был Бобби: Эдди чувствовал его, как никто другой. Он поцеловал Бака, а затем прошептал в губы: — О чём ты опять думаешь? Бак собирался ответить, но тут же отказался от своего намерения: Эдди провел рукой по его члену, по мошонке, а затем пальцем между ягодиц. Жгучая смесь любопытства и возбуждения вскипятила кровь, и он уже был готов идти до конца. Не то чтобы он рассчитывал, что вечер закончится иначе. Бак подавил стон, когда Эдди протолкнул в него мокрый от смазки палец, затем второй. На третьем боль его слегка отрезвила, но у Эдди прекрасно работала интуиция: он надавил на простату и всё снова стало хорошо. — Продолжай, — прошептал Бак, отыскав в себе крупицы здравомыслия. Если они затянут прелюдию, то он начнет накручивать себя, а это катастрофа. Эдди послушался и медленно вошёл в него. Больнее, чем ожидалось. Но Бак никогда в жизни не отступил бы — сделал бы всё равно, хотя бы из принципа. Надо было отвлечься, и он притянул к себе Эдди, провёл языком по его шее, а затем прикусил мочку уха. Как же он любил его кусать. Целовать — не меньше. — Эван… Бак задержал дыхание, ожидая услышать продолжение, но Эдди больше ничего не сказал. И черт возьми! Просто его имя, но это оказалось самое возбуждающее, самое интимное из всего, что он слышал в своей жизни. Эдди определенно нужно было время, но терпение Бака закончилось раньше: он приподнял бедра, чувствуя саднящую боль и накатывающее новой волной удовольствия от того, что Эдди рядом, обнаженный, потный, возбужденный и в его постели — там, где так сильно хотелось его увидеть. Небольшой толчок вперед, Бак сдержал стон, но потом Эдди подался назад и толкнулся чуть резче, тут уже никакая прикушенная изнутри щека не помогла. Эдди осторожничал, но даже так было ясно, что он умел трахать. Бак прикусывал его плечо при каждом толчке, сгорая от боли и удовольствия, и думал о том, как же хорошо им будет, когда пройдёт немного времени и они притрутся друг к другу. Им и сейчас было великолепно. Бака выгнуло от оргазма, Эдди тут же замер и спустя пару секунд глухо застонал. Пробить оцепенение было практически невозможно. Баку казалось, что он превратился в бесформенное желе, которое не в состоянии двигаться и говорить. Эдди вынул из него член и лег на кровать, а спустя какое-то время Бак перестал его чувствовать рядом. Стало холодно и пусто. Он отключился до того, как успел попросить Эдди остаться.***
Из сна резко выдернула жажда. Бак сначала сел на кровати, ощущая режущую боль в пересохшем горле, а затем встал и почувствовал точно такую же где-то внутри. Добрался до лестницы и понял, что нет, боль слегка саднящая, не критично. Спускаясь по лестнице, он чуть приоткрыл глаза, чтобы не сломать себе шею. Одного стакана воды не хватило, и Бак выпил ещё. Сходил в туалет, не включая свет, и только после поднялся наверх. Эдди спал на боку, вцепившись пальцами в одеяло — явно пытался сквозь сон натянуть на себя. Бак вздохнул и без труда разжал его пальцы, а затем накинул на него одеяло, улегся за спиной и притянул к себе. Прошло минут двадцать — Бак даже не успел снова уснуть, и дело вовсе не в том, что он решил пренебречь сном, чтобы насладиться ощущением спящего Эдди в его руках, — как зазвонил телефон. Не его: он бы никогда такую мерзость на звонок не поставил. Эдди зашевелился, а затем выпутался из его объятий и одеяла и стал искать свои штаны. Ворочал языком он с трудом, что было невероятно забавно, но Бак всё равно приуныл, сделав свои неутешительные выводы из реплик Эдди. — Бросаешь любовника после страстной ночи? — прошептал Бак, когда звонок был завершен. Эдди зевнул и стал одеваться. — Вызывают на работу. — Ужасная подлость. Переводись в сто восемнадцатую. — Ни за что. Я не собираюсь смешивать работу и личную жизнь. — Подумаю об этом позже, — сказал Бак, давя зевок. Можно было спросить время, но так не хотелось себя разочаровывать. — Ты придёшь обратно после своей ужасной работы? — Вряд ли. Надо забрать Кристофера. Бак приуныл ещё больше. — Пока в твоём нежелании смешивать работу и личную жизнь я вижу одни лишь минусы. Эдди хохотнул и наклонился над кроватью, коротко касаясь губами губ Бака. Какая жестокая проверка чужой силы воли. С трудом удалось оставить руки лежать на кровати. — Я компенсирую. Обещаю. И… — Да? — Бак всё же не удержался и пригладил его волосы ладонью. — Ты всё ещё должен мне список.