***
— Джи, просто закрой, блять, рот! — Чанбин откинул смятую салфетку на другой конец стола, демонстрируя все свое нежелание слушать нравоучения друга. — Вот тебя это ебет?! Джисон испуганно вжался в спинку своего стула и дрожащими руками убрал салфетку, прилетевшую в его тарелку. Рядом сидел Минхо, предпочитающий не влезать в этот спор, видя, что Со уже вышел из себя, услышав лишь пару замечаний. — Но, Чанбин-хен, так ведь нельзя… — Да кто, блять, сказал, что нельзя? — старший со всей злостью вцепился пальцами в край стола. Остальные посетители уже озирались на них, перешептываясь и морщась на особо громких вскриках. Минхо, видя беспомощность своего парня в данной ситуации и его потерянный взгляд, решил, что все-таки стоит заступиться, как бы его самого не раздражало такое поведение: — Ты перегибаешь палку, — Ли медленно отпил из своего стакана, не отводя напряженный взгляд от друга, готового рвать и метать. — А ты, — он посмотрел на Джисона, — не суй к нему свой нос хотя бы сегодня. Хан виновато опустил глаза и сжал чужую руку под столом, получая такое нужное тепло, помогающее успокоиться и настроиться на то, что, скорее всего, до конца обеда ему придется молчать. Увы, пересилить себя и не делать Чанбину замечания было вне его сил, поэтому лучше действительно просто закрыть свой рот. — Джи, — сидящий по другую от него руку Феликс наконец подал голос, — не принимай близко к сердцу. Ты же знаешь, Чанбин-хен очень вспыльчивый. — Спасибо, Ликс, — едва слышно пробормотал Джисон, проглатывая подступающий ком обиды. Как бы не хотелось это признавать, но каждая их встреча заканчивалась тем, что кто-то снова ссорился, и этими кем-то были в основном Хан и Со. Один не мог держать язык за зубами, а второй слишком резко реагировал на любую мелочь. Им бы, конечно, научиться быть терпимее друг к другу, но кто же будет этим заниматься, когда чужие недостатки невероятно сильно бросаются в глаза, а язык так и чешется сделать замечание. Иногда Джисону казалось, что он совсем один в этом мире. У него был любящий парень, верные друзья и заботливые родители, но невозможность реализоваться сильно давила. Всю свою сознательную жизнь он чувствовал, что должен делать больше, гораздо больше, чтобы стать заметнее, значимее. Это чувство противно давило на самооценку, понижая ее с каждой неудачей. Именно поэтому ему требовалось постоянно помогать кому-то, чтобы восполнять ту часть себя, которая отвечала за самолюбие и гордость. С каждой попыткой исправить чью-то жизнь в лучшую сторону он ощущал невероятную эйфорию, когда можно наконец вдохнуть полной грудью и убедиться, что даже для таких, как он, есть место. Порой его помощь выходила за рамки дозволенного. Не потому, что Хан был сумасшедшим или помешанным, а потому, что просто уже не знал, как переубедить Ли. В этот раз он просто напросто выкинул те несколько пачек сигарет, которые были дома. Он знал, что Минхо с собой больше одной не носит, а когда приходит с работы, и ту оставляет на тумбочке в коридоре. Избавиться от всего этого казалось самой лучшей идей из вообще возможных. Оставалось только дождаться, когда старший выйдет из душа, поужинает и отправится на балкон за необходимой ему дозой никотина. Джисон знал, что серьезному разговору быть, поэтому смиренно ждал на кухне — сидел напротив парня, наблюдал за тем, как тот ест, следил за каждым движением, считывая сегодняшнее настроение и пытался угадать исход предстоящей беседы. Ли убрал посуду и отправился в прихожую, оставляя возлюбленного одного в исступленном ожидании. Минхо вообще на многое реагировал крайне спокойно. Даже когда Джисон нудел о вреде курения и просил бросить, лишь молча выслушивал, а потом закатывал глаза и затягивался очередной порцией дыма, разъедающего его легкие изнутри. Но вот уж чего Хан не ожидал, так это того, что Ли ворвется в комнату, словно ураган, снося младшего со стула и впечатывая в холодильник, так некстати попавшийся под руку. Острые лопатки больно соприкоснулись с гладкой холодной поверхностью, посылая по телу пару болезненных волн, заставивших недовольно скривиться и попытаться вырваться, но чужие сильные руки крепко держали за плечи, не давая дернуться даже на миллиметр. — Ты никак не угомонишься? — тон, с которым говорил Минхо, был тихим и угрожающим, до чертиков пугающим Джисона, не ожидавшего, что старший может так разозлиться и выдать столько эмоций за раз. — Нравится действовать на нервы? — голос стал еще громче. — Тебе не хватало простых нравоучений?! Хан застыл перепуганной мышью в его руках, боясь сделать лишний вдох и ограничиваясь поверхностным дыханием, пока темные глаза напротив пытались докопаться до истины посредством нехилого давления — как морального, так и физического. Таким разъяренным он видит возлюбленного впервые, оттого и страшно так, что трясутся даже поджилки. — Может мне стоит тоже начать кошмарить тебя за любой проступок? — Ли рывком отошел от парня, сжимая руки в кулаки и челюсти до желваков. — Или тебе просто так нравится выступать в роли жертвы? Может, тогда мне лучше начать тебя бить, чтобы ты получил больше удовольствия? Чтобы потом мог всем рассказывать, какой твой парень тиран?! — М-минхо, ты… — Хан не мог выговорить даже полноценное предложение, задыхаясь собственными слезами и отчаянием. Минхо и сам не знал, как вообще дошел до такой мысли, но остановить себя он был уже не в силах. Вся накопленная злость лилась бранными словами из его рта, вгоняя младшего в еще больший испуг. Он понимал, что еще несколько минут и их отношения претерпят крах, которого они оба упорно избегали все это время. Два года — это немалый срок, и терять все в один момент не хотелось. — Посиди один, подумай над своим поведением, — Ли тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться и бросаясь в прихожую. — Я буду у Чанбина. Когда остыну, вернусь. Он торопливо натягивал верхнюю одежду, пока Джисон робко выглядывал из-за угла кухни, душа предательские слезы, застилающие глаза и не дающие как следует насладиться образом любимого. Он хотел было броситься к нему, схватить за рукав тонкой ветровки и прижаться всем телом, чтобы задержать, не позволить уйти, но мысленно остановил себя, понимая, что оба в этой ситуации неправы и что им лучше сейчас отдохнуть друг от друга. Но разве после такого можно вернуть прежние отношения? Разве любовь не угаснет, пока они будут далеко, толком не зная, что чувствует каждый из них? Когда тяжелая дверь в прихожей с громким хлопком закрылась, Джисон медленно сполз по деревянному проему, поджимая под себя колени и хватая руками ткань футболки на груди. Все тело пробивало мелкой дрожью, а плечи опускались ниже и ниже, хотя казалось, что еще сильнее согнуться нельзя. Перед ним на паркет упало несколько особо крупных слезинок, а сам парень наконец отпустил себя и теперь рыдал уже в голос, не закусывая губу до красных следов и не душа в себе громкие всхлипы. — Что я сделал не так?.. — ему даже не к кому было обратиться, кроме как к себе — от этого еще больнее. — Почему?.. Джисону казалось, что столько жидкости в его организме попросту нет, но когда успокоился и бросил затуманенный взгляд на часы, пришло осознание, что два добрых часа он провел на полу, свернувшись в клубок и жалея себя. Наверное, именно жалость не позволяла такое долгое время успокоиться и подумать над принятием верного решения, но она была нужна ему. Ко всему хорошему можно быстро привыкнуть, вот и к утешениям со стороны Минхо он тоже быстро привык. А сейчас, когда старшего нет рядом, Хан окунался в эту грусть еще сильнее, понимая, что справляться придется своими силами. Какой же из него помощник, когда самому себе он помочь не может?***
— Если ты сейчас налакаешься и пойдешь к нему в таком состоянии, я лично тебя уебу, — Чанбин сидел рядом, наблюдая за Минхо, отправляющим в себя уже пятый шот. Пойти в бар было спонтанной идеей, предложенной Ли, но друг не смог отказать ему, поэтому почти час они сидели за отполированной барной стойкой, нечитаемыми взглядами наблюдая за умелыми действиями бармена. — Ничего себе, — наигранно удивился Минхо, окидывая друга безразличным взглядом. — Когда это он перестал тебя раздражать? — Как бы он ни бесил меня, — вздохнул Со, отворачиваясь от уже пьяного в стельку Ли, — он все еще мой друг. Хитровыебаный, конечно, но друг. Минхо вскинул брови и мутным взглядом обвел весь зал, а потом и Чанбина, расположившегося чуть ли не на половину стойки. — И давно тебя такие философские мысли посещают? Может, стоит обратиться к психологу… — Ой, да завали ебало! — бросил Со, закатывая глаза и хмурясь. — Я пытался уберечь тебя, а ты как всегда!.. Между ними снова повисла относительная тишина, если ее таковой, конечно, можно было назвать, ведь пространство бара то и дело прошивала громкая музыка, работающая для парочки влюбленных, не способных оторваться друг от друга. — Я накричал на него, а потом оставил там одного. Чанбин снова заинтересованно взглянул, понимая, что кого-то наконец пробило на откровения. — А он плакал, — Минхо сам готов был заплакать, вспоминая лицо возлюбленного. — А еще смотрел такими глазами… Как Бэмби. — Ну и чего тогда ушел, раз жалко было? — Потому что знал, что сорвусь и сделаю все еще хуже! — он подозвал бармена и заказал очередной шот. — Может, лучше коктейль? — предложил Чанбин, боящийся, что пьяное невменяемое тело друга ему самому придется тащить домой. — Какой дурак градус понижает? — выплюнул Ли, словно это не он сейчас едва ли слезы не ронял, исповедуясь. — Хочешь, чтобы я потом заблевал тебе все? — Бля, лучше снова завали ебало, — в этот раз Со даже не пытался отвернуться — чувствовал, что у парня еще много что на душе осталось, чем поделиться стоило бы. — Ну или не заваливай… Давай, говори, что там тебя так сильно тревожит! Бля, не заставляй меня плести эту душераздирающую чушь! — Джисон был прав, ты реально много материшься, — хмыкнул себе под нос Ли, натягивая не совсем веселую ухмылку. — Чо говоришь?! — Говорю, мата поменьше! Услышать замечание от Минхо было неожиданно, но и Чанбин не лыком шит, чтобы не воскликнуть в ответ: — Ебало поуже! И вообще, хотел поговорить — говори по делу! Мне не нужен второй Хан, который будет ебать мозги! Некоторые люди уже откровенно пялились на сумасшедшую парочку друзей, наплевавших на все правила приличия и обсуждающих свои проблемы так громко, что слышал отнюдь не только бармен. И если последний к такому уже привык, то посетители бара были, мягко говоря, в шоке. — Я устал перевоспитывать его, — Ли отодвинул выпивку, так и не притронувшись к новой порции. — А разве не он всех пытается перевоспитать? — Он, — вздохнул парень, сдавшись и положив голову на свои же руки, сложенные на столе. — Но я так давно уже пытаюсь бороться с этой его… проблемой. Мне так хочется назвать это болезнью, но я знаю, что так нельзя. Джисон не больной, он просто… Просто имеет некоторые тёрки с самооценкой. Я же читал про эту фигню в Интернете. И даже лекции слушал, как преодолеть это все, но… На практике все так сложно. Как бы я не пытался объяснить ему, что он не обязан за все отвечать и всем помогать, до него не доходит. Мы снова ссоримся, обижаемся, а потом мне приходится первому приползать на коленях, потому что его позиция жертвы вымораживает. Мне больно видеть его таким жалким и униженным. Он замолчал, сверля нечитаемым взглядом локоть друга, тоже поражено молчавшего и обдумывающего все услышанное. Не то чтобы он не знал о проблеме Джисона, но не думал, что все может быть настолько серьезно. Синдром спасателя всегда казался ему несуществующей болезнью. Ну правда, какой недуг может называться так глупо? Да и что это за проблема, когда хочешь помогать окружающим? Это же, наоборот, плюс в карму. — Знаешь, — начал Чанбин, чувствуя, что напряженное молчание затянулось, — когда Джи только начал ко мне придираться, я подумал, что он просто бесится, что у него давно не было хорошего секса и его задница уже забыла, каково это чувствовать в себе что-то больше пальцев… — Давай, без подробностей. — Не проблема. Так вот, я просто думал, что ты ему не даешь, вот парень и срывает на всех подряд. Он уже успел заебать и меня, и Феликса. А потом я увидел, что так пристает он не только к нам. И понял, что это не простой заеб, взявшийся из неоткуда. Ну, типо… я в этой научной херне не силен, но хочу сказать, что поговорка «клин клином вышибают» хоть и не является хорошим подходом, но может сработать в вашей ситуации. — И что ты предлагаешь? — степень опьянения Минхо уже подошла к тому уровню, когда усталость накатывала большими волнами, вводя сознание в некий транс. — Предлагаю тебе начать вести себя по отношению к нему так же, как он к тебе, — довольно улыбнулся Чанбин, понимая, что такое решение чуть ли не самое лучшее, какое только можно было предложить. — Ну вот что он регулярно делает не так? — Да вроде все так, — неуверенно буркнул Ли, задумчиво хмурясь. — Ну, может, он посуду за собой не всегда моет? Или носки грязные разбрасывает? — Не-а, — Минхо пытался вспомнить хотя бы одну оплошность возлюбленного, но все словно по щелчку пальцев вылетели из головы. — Хотя-я… Он вообще очень неуклюжий, вечно что-то роняет или ломает. Иногда мне страшно оставлять его одного, ибо убьется. — Ну вот! — Со радостно хлопнул в ладоши. — Начни тыкать его мордой, бля, то есть лицом, в каждую ошибку! Пусть почувствует, каково нам! — Почему я слышу в твоих словах больше злорадства, чем беспокойства? Чанбин на это лишь загадочно улыбнулся и предложил закругляться, ведь кое-кто уже конкретно напился и его следовало бы доставить домой да уложить спать. Со понимал, что друг сегодня точно будет ночевать у него, поэтому уже заранее продумывал, где его расположить и куда ставить тазик для такого недопьянчуги. Нет, он не мог сказать, что это было сильно в тягость, но и удовольствия он никакого не получал. Да и кому понравится тащить на себе тяжелую тушу пьяного товарища? Разве что Джисону, которому только в радость будет следующим утром промыть тому мозги лекцией о плохом влиянии алкоголя.***
— М-минхо? — не ожидавший возвращения возлюбленного Хан стоял возле плиты в одной лишь длинной футболке, некогда позаимствованной у старшего — на груди красовалось оранжевое застиранное пятно от кетчупа, на правом плече дырка и небольшая затяжка. Как бы плачевно ни выглядела майка, выкидывать ее было жалко, ведь на груди красовался принт с таким милым котом, показывающим всему миру неприличный жест. Ли эту футболку терпеть не мог, а вот Хан носил с удовольствием, приговаривая, что она до сих пор пахнет духами любимого. — Ну аккуратнее!.. — Минхо кинулся к застывшему парню, забывшему, что он собирался залить кипятком заварку для чая. — Сильно обжёгся? — он потянул его за руку к раковине, тут же затаскивая под струю холодной воды. Покрасневшая кожа саднила и доставляла максимум неудобств, но Джисон был так поражен тем, что Минхо вернулся столь быстро, хотя и злился на младшего сильнее обычного, что едва мог заметить ожог на собственных пальцах. Тело все еще потряхивало от долгой ночной истерики, а глаза неверяще смотрели в одну точку на макушке старшего, пока он разглядывал место, пострадавшее от кипятка, и обрабатывал его холодящей кожу мазью. Такая забота была не в новинку, но ее проявление так редко находило выход, что Хан уже и не мог вспомнить, когда испытывал это трепещущее чувство в груди последний раз. — Я сделаю тебе чай, — спокойным тоном продолжил Минхо, видимо, поняв, что ответа от младшего он не дождется. — Просто посиди спокойно. Он сам подтолкнул ничего не понимающего парня к столу, рядом с которым стояло две едва ли устойчивых табуретки из ИКЕА. Тот неуклюже плюхнулся на одну из них, складывая руки на коленях и боясь отвести взгляд — вдруг это все лишь плод его фантазий, и старший сейчас развернется и уйдет, ведь возвращаться к такому, как Джисон, он явно не хочет. Чувствуя, что очередная волна слез подкатывает к до сих пор опухшим и красным глазам, Хан подскочил с не успевшего нагреться места и кинулся к парню, обнимая его и прижимаясь со спины, наплевав на саднящую кожу на пальцах и зарываясь носом в сильное плечо, покрытое плотной тканью свитшота. Он из последних сил давил в себе предательские всхлипы — вдруг Минхо противно видеть его таким. — Ну чего тебе не сидится спокойно, неугомонная белка? — это прозвучало так нежно, что Хан еще сильнее вздрогнул, одолеваемый смущением от того, как некрасиво поступил, подумав, что старший так мог быть такого мнения о нем. А Ли четко ощущал, как дергается хрупкое тело за его спиной, чувствовал каждый неровный вздох и глушил в себе желание расплакаться также сильно, прижимаясь в ответ и глуша рыдания в изящной шее. Видеть слезы возлюбленного было для него самой ужасной пыткой во всем мире. — Ну, тише, я здесь, — он развернулся к Джисону лицом и ласково погладил по спутанным волосам, позволяя притиснуться с новой силой и уткнуться куда-то в левую ключицу. Все желание мстить и перевоспитывать плавно улетучивалось, как бы Минхо ни пытался поймать его и распалить в себе заново. Но поддаваться такому порыву нельзя, как бы сильно не хотелось. Весь день ушел на то, чтобы успокоить распереживавшегося Хана, отпоить его горячим чаем, накормить нормальным ужином, зная, что он так и не продолжил кушать после вчерашнего — Ли увидел остатки чужой порции в мусорке. Доводить до плачевного состояния хотелось меньше всего, поэтому он чуть ли не силой заставил Джисона съесть приготовленный на скорую руку суп, а потом помог умыться и одеться. И хотя младший утверждал, что мог сделать все это сам, Минхо упорно не слушал, даже не осознавая, что поступает так же, как и Хан днем ранее. Старший устроился на им же заправленной кровати, вытягивая ноги и кладя на бедра ноутбук, чтобы заняться поиском фильма для совместного просмотра. Тянуть до вечера он не собирался — завтра рано утром на работу и в университет, поэтому поздно ложиться не в их приоритетах. Джисон тихо присел на край, бросая неуверенные взгляды через плечо — он все еще боялся реакции, не хотел повторения вчерашнего вечера, но чувствовал, что должен сделать хотя бы что-то, чтобы загладить собственную вину. И он не придумал ничего лучше, чем подползти к парню на четвереньках, комкая заботливо расправленный плед и устраивая руку на чужом пахе, игнорируя наличие ноутбука и немного мешающих ему рук. — Хо, давай сегодня без фильма? — он старался придать своему голосу твердости, чтобы скрыть все последствия нервного срыва, как бы трудно ему это не давалось. Хан слегка сжал пальцами начинающий твердеть член, елозя по нему вверх-вниз и внимательно наблюдая за стремительно сменяющими друг друга эмоциями на лице Ли. Тот удивленно вскинул брови и перехватил чужое запястье, окольцовывая его пальцами и отводя руку от паха, где уже начало разливаться возбуждение. — Сони, ты не обязан… — Но я хочу, — неожиданно твердо заявил Джисон, выдергивая свою руку из чужих пальцев и возвращая на прежнее место с бо́льшим нажимом. Минхо рвано вздохнул, закатывая глаза и откладывая ноутбук на прикроватную тумбочку, отчего невольно дал младшему больше пространства. Хан, в свою очередь, ловко взобрался на мощные бедра, потираясь собственным членом о стремительно растущую выпуклость на серых спортивных штанах. Он слегка качнулся вперед, наваливаясь сильнее и тихо скуля от возросшего давления. Никогда раньше они подобное не практиковали, да и в принципе Джисон не выступал инициатором такой близости, поэтому все ощущалось в разы острее. — Тебе не стоит так сильно напрягать спину, золото, — Минхо подхватил младшего под ягодицы, оттягивая их в разные стороны и останавливая поступательные движения. Как бы приятно ему самому не было, он все еще помнил план, который разработал буквально за одну ночь. — Но я хочу доставить тебе удовольствие, — обиженно прохныкал Джисон, дергаясь в чужих руках и пытаясь вернуть прежнее трение, от которого стояло уже до боли, а на тонких домашних шортах образовалось небольшое пятно от истекающего смазкой члена. — Я сделаю все сам, — хмыкнул Ли, чувствуя, как закипает парень, не имеющий возможности сделать все так, как хочет именно он. — Просто лежи и наслаждайся. — Хо, это нечестно! — он толкнул руками в плечи старшего, отстраняя его от себя и заставляя лечь обратно на кровать. — Я сам в праве решать, как хочу это делать! Минхо хмыкнул, растягивая губы в хитрой ухмылке и ловя чужие руки своими. — Так же как и я волен самостоятельно принять решение о том, курить мне или нет. Джисон пораженно замер, встречаясь с яркими искрами в глазах возлюбленного. Он ожидал, что они вернутся к этому разговору, хотя бы потому, что он, Хан, поступил некрасиво, выкинув ту несчастную пачку и не удосужившись подумать о правильности своих действий. Но парень никак не мог предположить, что колкое замечание поступит прямо в разгар их близости. — М-минхо, — голос так предательски дрогнул, выдавая накатывающее волнение, а руки мелко затряслись, все еще удерживаемые большими ладонями. — Ты уверен, что сейчас самое подходящее время, чтобы это обсудить? — Уверен, малыш, — Ли потянул младшего на себя, заставляя лечь сверху и упереться холодным мокрым носом в плечо. — Я многое успел переосмыслить за ту ночь, поэтому, думаю, тебе тоже нужно попробовать сделать правильные выводы… — Нет! — Джисон испуганно дернул на себя руки, вырывая запястья из цепких пальцев и приподнимаясь над парнем. — Я не хочу обсуждать это сейчас. Он слетел с кровати, как ураган, забывая о некогда настигнувшем его возбуждении, чувствуя, как трясутся руки и ноги и как страх все сильнее окутывает сознание. Далеко, правда, уйти не получилось. Ли перехватил его на выходе из комнаты, обвивая руки вокруг талии и прижимая к себе так сильно, что не удавалось сдвинуться даже на миллиметр. — Мне кажется, мы должны все это обсудить сейчас, — старший аккуратно усадил парня на кровать, а сам присел на корточки напротив него, положив руки на чужие подрагивающие колени. — Пока не стало поздно… — Прости, Хо-о, — Минхо даже не успел настроиться на нужную волну, как Джисон громко всхлипнул, роняя голову себе на грудь и закрывая лицо ладонями. — Прости-и, — проскулил он значительно тише. Ли снова прижал к себе младшего, стискивая в крепких объятиях и позволяя выплакаться.***
Тогда им действительно удалось поговорить по душам и прийти к компромиссу. Джисон пообещал, что будет больше времени уделять себе, а не проблемам окружающих. Минхо же, в свою очередь, поклялся, что постарается если не полностью бросить курить, то хотя бы делать это реже. И вроде они даже сумели не уйти в новую ссору, но неприятный осадок на душе все равно остался. Хан даже закрылся в ванной на добрых полчаса, боясь смотреть в глаза старшему — вдруг он подумает, что ничего понято не было и что парень даже не подумает исправиться. Этим утром Джисон еле заставил себя встать с кровати и собраться в университет. К его удивлению, Минхо не пришел его будить, да и завтрак давно остыл и одиноко стоял в центре стола. Обычно Ли хотя бы накрывает его крышкой или ставит в микроволновку, оставляя на холодильнике записку. Хана это насторожило, но придавать значение таким мелочам было бы очень некрасиво с его стороны — старший и так убивается на работе, успевает убираться в их общей квартире и полностью обеспечивает возлюбленного, несмотря на то, что тому родители регулярно переводят некоторую сумму. Джисон никогда не просил у Минхо чего-то, тот всегда сам все покупал и ни разу не упрекнул в этом младшего. Но где-то внутри сидит тот противный червячок, который подкидывает мысли о том, что Ли в скором времени надоест так ухаживать за ним, а, возможно, уже надоело. Хан встревоженно оглянулся и лениво прожевал полусухой бутерброд, запивая холодным чаем и пялясь в одну точку. Грусть с новой силой накатывала на него, придавливая к той самой шатающейся икеевской табуретке, а внезапно появившееся после разговора с парнем хорошее настроение плавно улетучивалось, словно его и не было. Из глупых мыслей его вывело громкое уведомление о новом сообщении. Как бы не было лень шевелиться, потянуться за телефоном все равно пришлось — мало ли там могло быть что-то важное. Внизу экрана красовалось всего пара предложений, но зато от какого пользователя. Если бы Джисон сказал, что не был рад увидеть хотя бы несколько слов от возлюбленного, то был бы самым большим дураком. «Напиши, когда закончатся пары. Я сегодня раньше освобожусь, сходим в ТЦ.» Вроде ничего не значащее сообщение. Сухие факты и никаких смайликов, — хотя Минхо был любителем такого проявления чувств — но даже такого рода забота грела душу, и сухой сэндвич казался уже не таким сухим, а остывший чай пошел с бо́льшей легкостью. Человек — существо простое, и для счастья ему много не надо. А Хан так вообще наверное самый примитивный экземпляр, способный взлететь до небес от одной лишь улыбки партнера или от осознания, что о нем заботятся. — Не смотри, пожалуйста, на отдел сладкого. У нас его дома полно, — бурчал Минхо, оттаскивая парня от витрин с различными конфетами, пирожными и тортами. Каким бы сладкоежкой тот не был, границы тоже надо было выставлять. — И вообще, тебе не следует есть столько конфет. Тебя же к стоматологу не затащить! — Ну, Хо-о! — младший показательно надулся, ускоряя шаг, чтобы не показывать свои покрасневшие щеки и выпяченную пухлую нижнюю губу, в которую так любил целовать его парень. — Это вообще-то моя обязанность всех всему учить! — Ты что-то сказал? — Ли догнал его в два больших шага и прижал к себе, обнимая за плечи и поглаживая по ткани теплой толстовки большим пальцем. — Нет, ничего. — Ну вот теперь ты понимаешь, как чувствую себя я, — усмехнулся он, хитро щурясь и иногда поглядывая на хмурого Хана. — А, ну ещё Чанбин и иногда Феликс, которому ты не даешь утром даже лишние пять минут поспать… — Но опаздывать на пары некрасиво! — Тс-с, не перебивай, — Ли беззлобно щелкнул его по носу. — Сам как будто никогда не опаздывал? Знаешь, никому не приятно, когда на их недостатки регулярно указывают. Я думаю, тебе стоит пересмотреть свое поведение не только относительно меня, но и своих друзей. Он похлопал по чужому плечу, призывая наконец перестать дуться и посмотреть на собеседника. — Ну, по крайней мере, хотя бы Чанбина перестань задевать, а то он однажды точно кого-то прибьет. Джисон закатил глаза, шумно вздыхая и скидывая с себя руку возлюбленного. У них уже состоялся недавно разговор на эту тему, поэтому повторное промывание мозгов лишь сильнее обидело и разозлило. Не то чтобы старший был не прав, да и способ донесения своей точки зрения он использовал не грубый, но собственная гордость казалась задетой и ущемленной. Оттого парень до сих пор дулся и не желал идти на контакт. — Ты куда? — Минхо едва успел заметить его светлую макушку, скрывающуюся в проходе к какому-то бутику. — Искать средства заглаживания вины, — кинул Хан, ловко петляя между рядами с одеждой и пробираясь к небольшому отделу нижнего белья. Как бы стыдно ему не было ловить косые взгляды консультантов, давнюю мечту хотелось исполнить. Еще в их первый с Минхо раз было оговорено, что никаких экспериментов в постели быть не должно. Если кто-то хочет что-то добавить — можно обсудить и решить все. Но Джисон так сильно стеснялся завести разговор о каком-либо необычном белье, что каждый раз томно лелеял мысль, что когда-то сможет перебороть свою нерешительность и поговорить о тайных желаниях. Но пока это оставалось простым желанием, не подкрепляемым даже маломальски решительными действиями. — Присматриваешь себе новое бельишко? — горячее дыхание опалило его ухо, когда парень смущенно разглядывал кружевные трусики в своих руках. Ему и так было стыдно пойти в сторону примерочных, а тут еще Минхо догнал и навис над ним так, что все пути к отступлению или побегу оказались перекрыты. — Вон то белое будет хорошо на тебе смотреться… — Х-хен! — Джисон судорожно выдохнул, откладывая кружевную ткань и пытаясь сделать шаг назад, чтобы отойти от полки с таким смущающим наполнением. — Я просто… просто, ну… Ли тихо шикнул, обвил руками тонкую талию, прижимаясь к напряженному телу со спины и устраивая подбородок на иногда подрагивающем плече. — Ты меня так испугался? — он совсем тихо усмехнулся, скосив глаза в сторону покрасневшего лица, которое находилось в считанных сантиметрах от его собственного. — Ну, малыш, не отказывай нам обоим в удовольствии. Теперь я хочу узнать, как что-то подобное будет смотреться на тебе. — Н-нет, хен, я пере… передумал, — младший неловко сжал дрожащими холодными пальцами чужие руки и нервно сглотнул, отворачиваясь в противоположную сторону, чтобы не видеть такой откровенный и хитрый взгляд. Минхо беззвучно хмыкнул и прихватил тот белый комплект белья, на который указывал ранее. Ему действительно было интересно попробовать что-то такое, хотя он и не ожидал, что Хана тоже может привлекать подобное. Поэтому он уверенно повел парня в сторону примерочных, игнорируя странные перешептывания девушек-консультантов. Какое ему может быть дело до окружающих, когда в руках сосредоточена чуть ли не вся Вселенная. — Нет-нет, хен, не надо!.. — Джисон пытался упираться и вырываться, но две сильные и большие ладонь лишь сильнее сжали его бедра, подталкивая к свободной кабинке. Когда Минхо зашел следом и задернул плотную штору, стало еще более неловко, чем там, перед всем ассортиментом. — Пожалуйста, Минхо-хен… Ли как можно скорее припал к его губам, вынуждая замолчать и даже затаить на какое-то время дыхание, не веря своим же ощущениям. Такая ласка уже казалась забытой за последние две — или даже три — недели. Старший, конечно, все еще проявлял свои чувства, но через другие действия и отнюдь не посредством тактильного контакта. Раньше для них это не было редкостью, но за последнее время отношения стали более напряженными, а то и вообще на грани разрыва. Поэтому Джисон удивился поцелую, растерялся и забыл, что нужно делать в такой ситуации. Но все тело будто встрепенулось и разом послало шквал сигналов в мозг, застывший на стадии перезагрузки. Рецепторы в миг стали гораздо чувствительнее, а рот приоткрылся, пропуская настырный язык, подцепляющий краешком напряженный чужой. Губы постепенно становились более влажными, а сам поцелуй уже давно перешел стадию «слегка мокрый». Слюна неприятно стекала по подбородку, но никто из них не торопился стереть ее, ведь для этого пришлось бы оторваться друг от друга, чего на данный момент хотелось меньше всего. — Примерь это, пожалуйста, — Минхо тяжело дышал, словно только что пробежал марафон, но это не мешало ему любоваться смущенным лицом напротив. — Прямо здесь. — Но нам же тогда придется купить его, — Джисон принял белье из чужих рук, поражаясь мягкости ткани. — Вдруг я его испачкаю… — Чем? Хан еще больше покраснел, оттягивая край толстовки и опуская голову настолько низко, что отросшие волосы закрыли добрую половину его лица. — Малыш?.. — Ли резко дернул плотную ткань вверх, чувствуя слабое сопротивление. — Ты?.. Озвучивать вопрос до конца и не понадобилось — небольшой бугорок уже виднелся в области ширинки. И если старшего это позабавило, то Хан готов был умереть со стыда, лишь бы не ощущать на себе липкий взгляд, очерчивающий подгибающиеся ноги и трясущиеся руки. — Ты поэтому боишься примерить его здесь? Джисон активно закивал, боясь, что если откроет рот, то ничего членораздельного выдавить не сможет. Поэтому оставалось только глупо прятать взгляд и прижимать к себе приятный на ощупь комплект белья. — Пойдем на кассу. Я думаю, размер тебе подойдет, — Ли аккуратно поправил пряди его волос и на непонимающий взгляд снисходительно улыбнулся. — Я все еще хочу видеть те милые трусики и чулки на тебе, — от последней фразы младший еще сильнее залился краской, поджимая губы и жмуря глаза. Покупку оплачивал Минхо, пока Джисон пугливо прятался за его спиной, боясь поймать хотя бы один пристальный взгляд со стороны персонала. Изначально он хотел купить это на собственные деньги, помня, что старший и так полностью его обеспечивает, но собственные стыд и страх пересилили желание показаться самодостаточным. Только переступив порог их квартиры Хан смог облегченно вздохнуть и немного отпустить ситуацию, пока Ли не сунул в его руки пакет с бельем и не чмокнул быстро в щеку, скидывая ветровку и направляясь в сторону ванной. — Я первый в душ! — бросил он, прикрывая за собой дверь и оставляя парня стоять посреди прихожей в неловком одиночестве. Хотя более неловко он себя будет чувствовать несколькими минутами позже, когда возлюбленный наконец выйдет из небольшой ванной, пропуская туда младшего, уже переодетого в домашнюю одежду и прижимающего к груди неизменный пакет с логотипом магазина. Более смущающей ситуации Джисон не мог и представить. Одно дело соблазнить парня в обычной обстановке, другое же — делать это в таком образе. Водные процедуры хотелось растянуть как можно сильнее, даже наплевав на то, что так долго тереть кожу в одном месте чревато последствиями, и притом не очень приятными. Но кто будет об этом думать, когда взгляд неотрывно был направлен на разложенное поверх стиральной машины белье. Оно несомненно смотрелось красиво, даже без Джисона в нем, оттого смущение еще сильнее забиралось в затуманенное сознание. Сегодня в ход пошли все баночки, стоящие на полке в душе — какими только скрабами и бальзамами парень не натирался, пытаясь добиться идеальной кожи и приятного запаха. Мокрые и слегка вьющиеся волосы лезли в глаза, пока он не очень ловко и отнюдь не профессионально орудовал бритвой, ругая себя за то, что позволил так невовремя забить на собственное тело. Когда кожа была насухо вытерта теплым полотенцем, а волосы слегка подсушены феном, Джисон аккуратно подцепил пальцами первый элемент из сегодняшнего образа. Кружевные трусы плотно прилегали к телу, на удивление не натирая и не вызывая раздражение. Он еще какое-то время покрутился в разные стороны, изворачиваясь и пытаясь разглядеть, как они сидят на попе, а потом схватил белые капроновые чулки, осторожно пихая ногу в один из них и чуть не взвывая от того, как приятно нежная ткань холодила идеально выбритую кожу на щиколотке. Чем выше он поднимался, тем больше ему нравилось это ощущение, а в голове крутилась навязчивая мысль, что, возможно, втайне от Минхо он будет довольно часто надевать их. Очередь дошла до такого же белого и кружевного топа, и Хан с сожалением заметил, что его широкая грудная клетка ну никак не втиснется в узкий женский бюстгальтер, поэтому его пришлось аккуратно сложить и убрать обратно в пакет. Ещё раз оглядев собственный образ, парень смущенно закусил губу и провел руками по обнаженной груди, цепляя холодными пальцами бусины сосков и пропуская тихий всхлип. Когда он уже потянулся рукой к полувставшему члену, норовя погладить его сквозь тонкую ткань, в дверь ванной постучали и поторопили, отчего Джисон растерянно оглянулся и схватил халат Минхо, заворачиваясь в него и туго затягивая пояс на талии — почему-то появиться прямо в таком виде было стыдно и даже отчасти страшно. Собственные ноги едва гнулись и, казалось, налились свинцом, потому что выйти из ванной оказалось самым трудным заданием за весь сегодняшний вечер. Но еще труднее было ощущать на себе тяжелый взгляд чужих глаз, обладателя которых завели всего лишь выглядывающие из-под подола халата тонкие щиколотки в белом капроне. Минхо не мог оторваться от младшего, буквально облизывая глазами его розоватое от смущения лицо и тоненькие ножки, что так нерешительно принесли его в спальню. Не то чтобы он ожидал увидеть Джисона в своем халате, но это лишь подогревало интерес — хотелось скорее сдернуть с него ненужный элемент одежды и потрогать везде, куда только руки достанут. Джисон вообще был весь такой трогательный, притом в буквальном смысле. С ним невозможно было воздержаться от прикосновений, вне зависимости от того, наедине они или в общественном месте, где Минхо мог позволить себе лишь редкие объятия и короткие поглаживания. Ли встал с кровати и решительно приблизился к томно вздыхающему парню, иногда оттягивающему воротник халата и оголяющему ярко выраженные ключицы. Это подстегивало еще сильнее, отчего Минхо позволил себе коснуться чужого бедра, провести рукой выше и дернуть за тугой пояс, развязывая наспех сплетенный узел и откидывая в разные стороны полы махровой ткани. Взору открылась светло-карамельного цвета кожа, розоватые соски, белоснежная ткань, обтягивающая бедра и стройные ноги. Во рту скопилось столько слюны, что если бы Минхо сейчас открыл рот, то точно затопил соседей. Но он лишь громко сглотнул и опустил свои ладони на довольно широкую подтянутую грудь. Каким бы худым не был его парень, некоторую рельефность он все же имел. — Я не смог надеть верх, — очень тихо прошептал Джисон, прикрывая глаза и спуская халат со своих плеч, чтобы оставить его где-то в области лопаток и позволить старшему вдоволь насладиться твердыми от возбуждения сосками, острыми ключицами и тонкой шеей, готовой принять на себя всю ту волну поцелуев, от которых не смог воздержаться Минхо. — Без него даже лучше, — в тон буркнул Ли, прикусывая нежную кожу и втягивая ее в свой рот, чтобы оставить небольшое темнеющее пятнышко, которое следующим утром придется позорно прятать под воротником какой-нибудь посредственной водолазки, коих в гардеробе Хана было от силы две штуки. Минхо грубо дернул халат вниз, откинул его в сторону комода и подтолкнул Джисона в сторону большого зеркала, в котором отражалось все то непотребство, которое только можно было разглядеть в тусклом свете ночника. Он развернул парня спиной к себе и плотно прижался, толкаясь бедрами в поджатые напряженные ягодицы, давая почувствовать явное возбуждение, а потом опустил руки на тазовые косточки и невесомо погладил низ живота, слегка надавливая и проникая кончиками пальцев под край белья. Прерывистый вздох сигнализировал о том, что он, Минхо, движется в правильном направлении, да и крепкий стояк, оттягивающий белую ткань отнюдь не мужских трусов, о многом говорил. — Просто посмотри, какой ты красивый… Нежный, — Ли несильно сжал бока парня, — и мягкий… Весь мой. Он оставил несколько поцелуев на холке и спустился ниже, замечая небольшой синяк на правой лопатке. Невольно стало стыдно за то, что он тогда сорвался и не контролировал собственную силу, когда неплохо так приложил Джисона спиной о холодильник. Да, он был зол из-за выходки младшего, но это ни разу не оправдывало его поступок. Губами он осторожно коснулся темного пятна, слыша тихое шипение и придерживая дернувшегося парня за талию. Иррациональное желание укусить, оставить рядом еще один след, назойливо пробиралось в подсознание, но Минхо останавливал себя, продолжая опускаться к пояснице и оставляя на ней короткие поцелуи-бабочки. Чем ниже он оказывался, тем сильнее становилось желание аккуратно куснуть манящую и приятно пахнущую шоколадным скрабом кожу. На ягодицах он все же не сдержался и вырвал из Джисона негромкий вскрик, заставивший встрепенуться и оставить в покое мягкую половинку, которую он с таким удовольствием мял и кусал, оставляя следы от зубов, которые тут же зализывал, наслаждаясь сладостью на языке. — Обопрись руками о зеркало. — Н-но, — Хан резко вдохнул, давясь воздухом и ощущениями, простреливающими по всему позвоночнику и заставляющими выгибаться до боли. — Я же испачкаю… На нем останутся отпечатки… — Это последнее, что должно тебя волновать с моим языком внутри, — Минхо стянул трусы до середины бедра и ткнулся носом в идеально выбритую ложбинку, вдыхая аромат все того же скраба и ведя языком по слегка раздраженной и зудящей коже. Джисон поежился и все же оперся руками о стеклянную поверхность, подставляясь умелым ласкам и наслаждаясь моментом. Все же Минхо уже давно не доставлял ему удовольствие своим ртом — все их последние разы были такими скомканными и быстрыми, что Хан и забыл, каково это, чувствовать себя таким раскрытым и доступным, полностью отдаваться во власть сильных рук, держащих его под ляжками и не позволяющих сдвинуться даже на миллиметр. Все это возбуждало до неконтролируемой дрожи и судорог, сводящих мышцы внизу живота. Собственный член все еще был заключен в тиски кружевной ткани, которая давала такое необходимое трение о чувствительную красную головку. Язык Минхо творил что-то невероятное — проникал внутрь всего лишь кончиком и тут же подавался назад, дразня уже влажный вход, обводя его по кругу. Иногда Ли пускал в ход зубы, прикусывая припухшие складочки и ягодицы, оставляя едва заметные отметины, которые впоследствии расцветут крошечными красноватыми пятнышками. Метить младшего ему нравилось, так можно было еще долго наслаждаться собственноручно сотворенным безобразием на чужом теле. Когда колени Джисона тряслись уже так сильно, что не могли держать его в прямом положении, Минхо подхватил его поперек живота и легко опустил на расправленную кровать. Мешающееся одеяло он тут же скинул на пол, а потом замер, наблюдая, как Хан, понуро опустив голову, разворачивался и принимал коленно-локтевую, послушно раздвигая ноги шире и прогибаясь в спине, как любил Ли. А старший вновь стыдливо закусил губу, вспоминая, как сам в последний раз грубо поставил его в эту позу, сказав, что так ему удобнее, и забив на комфорт самого́ Джисона. Он задушено промычал что-то себе под нос и нежно погладил чужую спину, переворачивая парня. Наблюдать такое красивое и удивленное лицо было приятно, но еще приятнее — видеть, как на этом милом личике заламываются брови и закатываются глаза от прошибающего удовольствия, когда Минхо обхватил губами сочащийся смазкой член, втягивая щеки и лаская уретру кончиком языка. Белье, мешающееся на мягких бедрах, было сорвано с такой силой, что послышался треск ниток, так напугавший Джисона. Он приподнялся на локтях и внимательно проследил за тем, как некогда новые трусы полетели с кровати, а пальцы Минхо забрались под тонкую ткань чулков, оттягивая ее на себя. Из-за неаккуратных движений от их кромки и до самых коленей поползли затяжки и «стрелки», а Хан поздно спохватился и жалобно пискнул, пытаясь остановить Ли. — Н-нет, Минхо, я хотел их потом… — голос звучал так жалобно, что сердце защемило бы даже у самого бесчувственного, а Минхо так вообще испуганно отпустил ткань, дергаясь вверх и заключая лицо Джисона в своих ладонях, чтобы четко видеть слезящиеся покрасневшие глаза. — Малыш, — нежно протянул он, опаляя чужие губы горячим дыханием, — я завтра же куплю тебе столько пар, сколько ты захочешь. Только, прошу тебя, не расстраивайся из-за этих чулков. Хан осторожно закинул руки на шею Ли, притягивая еще ближе к себе и тычась в его губы так несмело, будто перед ним не его парень, с которым он уже несколько лет в отношениях и которого знает как свои пять пальцев. Минхо прикрыл глаза и ответил на несмелый поцелуй, раскрывая мягкие и податливые губы своим языком, проникая им в горячий рот и обводя ровный ряд зубов, лаская щеки и такой же горячий язык. Когда испорченные чулки все же были отброшены, а стройные ноги разведены в разные стороны для большего доступа к все еще влажной дырочке. Ли уже успел приготовить все нужное, поэтому быстро выдавил на свои пальцы немного смазки, разогревая и смазывая колечко мышц со всех сторон, проникая пальцем ровно на одну фалангу и слушая пока что тихие и редкие стоны. Когда два пальца уже легко раздвигали тугие стеночки, он медленно просунул третий, вырывая уже такой откровенный и пошлый стон из едва приоткрытых губ, которые младший не жалел и терзал зубами еще с первого пальца. Свой член Минхо изредка поглаживал свободной рукой, слегка остужая пыл и как бы говоря ему подождать еще немного. От открывающейся перед глазами картины можно было действительно сойти с ума, и от этого его удерживали остатки самообладания, едва держащиеся на последнем волоске. Раскатывая презерватив на колом стоящем члене, он уже еле держался, а тихо поскуливающий Джисон отнюдь не способствовал его выдержке, лишь наоборот сильнее толкал к краю этой пропасти. — Я тебя вроде неплохо растянул, но если будет больно — не молчи, — предупредил он, кружа головкой вокруг немного приоткрытого входа и собирая скопившуюся на краях смазку. Добавив еще немного, он размазал ее по всей длине и, придерживая двумя пальцами, аккуратно просунул внутрь головку. Минхо судорожно выдохнул и замер, прислушиваясь к сбитому дыханию Джисона, что сейчас подтянул колени ближе к груди и зажмурился, боясь кончить от одного лишь ощущения растянутости. Когда пах соприкоснулся с мягкими ягодицами, Ли смог выдохнуть и немного расслабиться, но младший так сильно сжал его в себе, что воцарившееся на секунду спокойствие улетучилось и принесло за собой новую волну возбуждения. Сдерживаться было просто нереально, а Джисон, продолжающий то сжиматься, то расслабляться, еще больше распалял опасный огонь внутри. — Пожалуйста, Минхо-хен, — он стонал тихо, будто боялся спугнуть старшего. Собственные руки и ноги уже тряслись так сильно, что он едва мог сжимать пальцами простынь и держать колени широко разведенными. — И чего же ты хочешь? — игриво спросил Минхо, осторожно выходя из вновь сократившегося колечка мышц. — Скажи, пожалуйста… Словами через рот, малыш. — М-минхо, не… Пожалуйста, не заставляй меня г-говорить это, — глаза под опущенными веками закатились с такой амплитудой, что младшему показалось, будто он смог разглядеть собственный мозг, как бы иронично это не звучало. — Нет, золотце, — протянул Ли, выходя еще на несколько сантиметров. — Скажи это. Джисон зарылся лицом в сгиб локтя, невольно сокращая мышцы преса, а за ним и ануса. — Пожалуйста… — Что? Я не слышу. — Пожалуйста, — чуть громче пробормотал он, — трахни меня, хен… Минхо хмыкнул и толкнулся бедрами в добродушно раскрытые ягодицы, чувствуя, что его член будто затягивает в эту горячую пучину. Собственное возбуждение давило на мозг и уже готово было отключить все тормоза, но из последних сил он держался, двигаясь размеренно, выходя почти полностью и вгоняя по самые яйца. От сладких стонов, ласкающих слух на каждой фрикции, было приятно вдвойне. Ли опустил руки на тонкую талию, сжимая кожу пальцами и позволяя худым ножкам скреститься на своей пояснице, а рукам устроиться на плечах. Движения становились все более хаотичными и резкими, выбивающими больше непристойных звуков, которые им соседи точно не простят. Но когда пелена удовольствия застилает глаза, думать о чем-то постороннем становится трудно. Джисону казалось, что с каждым толчком член внутри него словно увеличивался и пульсировал еще сильнее. Это заводило и подталкивало к оргазму, но Минхо словно специально оттягивал его, иногда полностью замирая где-то глубоко в горячем теле. Собственные яйца чуть ли не звенели от желания кончить, но наблюдать за таким разбитым и нуждающимся возлюбленным было удовольствием свыше. — Я… Я хочу кончить, Минхо, — Джисон задыхался от очередного стона, выгибаясь навстречу рукам, ласкающим его соски, в то время как свои оставляли неглубокие царапины на плечах Ли, но это лишь самая малость того, что он действительно хотел бы сделать с этим сильным телом над ним. Минхо оставил на припухших губах короткий мокрый поцелуй, втягивая в рот юркий язычок и мягко посасывая его, от чего у Хана брови еще больше складывались «домиком». Он на последок мягко чмокнул и приподнялся на руках, чтобы принять более устойчивую позу, а потом без предупреждения толкнулся вперед, срываясь на быстрый необузданный темп. От хаотичных движений кровать тихо скрипела и ударялась спинкой о стену, пока ее так упорно перекрикивал Джисон, подставляющийся под кусачие губы. Собственный оргазм не заставил себя долго ждать, поэтому хватило несколько особо глубоких движений, чтобы он заверещал от особой чувствительности, кидаясь из стороны в сторону, пока член извергал семя прямо на живот, а Минхо продолжал входить, гонясь за собственным удовольствием. Когда Ли кончил, он осторожно вышел из расслабленного тела, снимая презерватив и откидывая его куда-то в сторону тумбочки. Он обессиленно завалился рядом с младшим, потираясь носом о его пухлую щечку и не наблюдая никакой реакции. — Джисон, — Минхо испуганно раскрыл глаза, сталкиваясь с умиротворенным лицом на соседней подушке. Младший тихо посапывал, отключившись от переизбытка ощущений, а на его губах застыла едва заметная улыбка, свидетельствующая о полном удовлетворении. Минхо салфетками вытер то безобразие, что творилось на его животе, а потом поднял одеяло с пола, расправил его и встряхнул, накидывая на парня и забираясь следом. Рука так привычно устроилась на изящной талии, притягивая к себе безвольное тело. Тишину спальни теперь нарушало лишь тихое посапывание и редкое бормотание — это Хан сквозь сон пытался сказать, какие именно чулки хочет. А Минхо слабо посмеивался с его нелепого лепета и иногда оставлял теплые долгие поцелуи на щеках и плечах. Как бы сильно это чудо не пыталось спасти весь мир, Ли знал, что спасать его самого́ будет только он. Может, не совсем верными способами, но зато любя и с приятными последствиями, за которые приходилось извиняться завтраком в постель и расслабляющим массажем, не всегда заканчивающимся простыми объятиями.