Но будет лучше

      — Всему наступает конец, правда?       Правда. И незаменимых нет, и ни один порядок не будет длиться вечно: только смирится от этого всего не легче.       — Уилл, пора бы признать, что Британская Империя тоже зависит от процессов в Европе.       Пора бы, конечно, пора бы. Ведь от экономических проблем Уильяма никакой Ла-Манш не спас. Ведь всему наступает конец. Ведь «старая добрая Англия» - уже не мировой лидер, уже не независимая.       — Будет лучше, — от Пьера, сотканного из самых сомнительных качеств никогда не ожидаешь некоторых слов.       Хотя, за эти века, Уильям научился ожидать от Пьера все.       Де Сенье курит на балконе, улыбается отражению Темзенда, и его, кажется, действительно не касается ничего. Во Франции все сравнительно хорошо, и Уильям совершенно не понимает своего к этому отношения.       — Германия проиграла, а Европу перекроила.       Это они раньше Европу перекраивали: Германия меняла порядки, сотканные периодом Наполеоновских войн — Пьер смягчает углы, когда дело доходит до этой темы.       Только Париж улыбается новым порядком, глядит на разрастающиеся производства, а Лондон не знает, куда себя девать.       — Новое - не обязательное плохо, да? Да, — у них в привычку вошли такие сомнительные диалоги: Пьер размышляет, обращаясь с вопросами и самостоятельно на них отвечая. Он обычно занят чем-то параллельно, и ответы прерываются его основной деятельностью: это привычка, это порядок, — новое, однажды, принесло нас.       — Правда? — Уильям в такие моменты не занят: потому и монологи короткими получаются, ибо не занят Темзенд через чур короткое время.       — Правда, — вот сейчас де Сенье перебирает редкие вещи в квартире в центре Лондона: во Франции все хорошо, и он может приезжать. И размышлять про старое и новое.       Пьер не продолжает мысль, оставляя догадываться, что конкретно он имел в виду: Уильяму кажется, что Столетнюю, хотя она на новое тянет. Англо-французские - это вечное, неизменное.       Наверное неизменное: они, сравнительно недавно, воевали бок о бок. Может, долго ещё воевать будут вместе: лучше, конечно, отныне забыть это страшное слово навсегда.       Каждая война - страшно.       Даже если заканчивается выигрышем, даже если новыми территориями: Уильям давно научился глядеть на все это с холодным сознанием, безразличным взглядом. Только, отныне, флот не защитит: отныне в войну никакого светлого неба.       Сейчас не время вспоминать Великую войну.       Сейчас надо думать о кризисе, о экономике, о настоящем — но старая, добрая Англия - страна традиций, империя памяти.       Голоса Пьера хватает на всю квартиру: ему кричать не надо, чтобы сравнительно спокойный голос жизнью заполнял пустые комнаты. Ему достаточно сновать от одной точки к другой, при чем самым неспешным образом, чтобы квартира казалась живее и шумнее.       Сейчас надо думать о кризисе.       О Британской Империи.       А де Сенье вслух думает о новом и старом, перевешиваясь через перила открытого балкона — ровный строй логичной цепочки рвется сомнительным желанием поставить Пьера ровно.       — Будет лучше, Уилли. Потому что это - ты, — и Пьер тушит сигарету, целует в щеку, логическому ряду уже не мешая.