Выбросить

Среди гудящей кругом тишины один единственный шаг тяжёлого ботинка отдается эхом за двадцать таких, открывая тем намерение, желание сделать эти двадцать шагов и безмолвно упереться лбом в чужую ключицу, ожидая, что с этим придет и спокойствие. Как раньше. Как до всего того, что они сделали друг с другом. Сколько принесли боли. Сколько оставили ран. Шрамов. Сколько раз выдавливали глаза прямыми взглядами за спину, рассекали друг другу спины фразами брошенными не в лицо, стреляли в упор не удосужившись даже в этот момент взглянуть в глаза. Олег смотрит вперёд. Снова мимо чужих серо-зеленых глаз. Привычка. Нет, он не боится. Просто чувствует, видит периферией зрения наставленный на него пистолет и тяжело молчит, не в силах вдохнуть. Это не первый раз. Это делали с ним раньше. Делали они. Те, против кого в свое время Волков боролся. А не тот, на чьей стороне это делал. У Дракона была странная привычка, уходить на несколько лет из жизни Волкова, а затем возвращаться и вводить его в предсмертное состояние. Это уже почти стало рутиной. Почти. На столько почти, что по спине всё ещё бегали мелкие мурашки, глаза сами собой становились стеклянными и норовили выпустить за ограду нижнего века что-то, что сделало бы Олега слабаком. Что-то соленое и мокрое. Что-то, что дугой бы очертило щеку или протекло б у крыла носа, пачкая слабостью губы. Но своему телу Олег доверяет. По этому и знает точно, что не посмеет проиграть Вадиму и опорочить себя слезами. Даже одной. По этому остаётся место для крепко сжатой челюсти и затуманенного взгляда. Ожидание было куда томительнее, чем обещал быть выстрел. Обычно Вад не медлил, но тут...то-ли он, отдавая должное всему, через что они с Олегом прошли в прошлом, давал Волкову последние секунды на то, чтобы уйти, зная, что последний этого ни за что не сделает, то-ли упиваясь чужим отчаянием и плохо скрываемым разочарованием наслаждался чужим предсмертным откровением. Однако... Бах. И несказанное "прости" теряется для начала в грохоте выстрела, а затем и в глухом стуке падающего на кафель тела. Дракон тяжело сглатывает вязкую слюну, опуская пистолет и безмолвно наблюдает за телом. Теперь просто телом, лежащем на ледяном полу. А позже слыша из телефона любезное "абонент временно недоступен" фальшивым женским голосом, вместо "принял, деньги придут через неделю" довольным и даже на слух позолоченным мужским–умудряется почти вылететь в кювет по пути в маленькую, сырую и темную комнатушку взятую здесь, в Питере, в аренду всего на одну ночь. На жилье Вадим экономил. Он вообще здесь не жил, если быть честными. Уже завтрашним утром его в аэропорту терпеливо будет ждать самолёт до фальшиво родной Москвы, что встретит его неизменными огнями большого города и он, напившись в слишком уж давно знакомом баре обязательно выбросит совершенное из головы. Выбросит же?