Смерть пришла в лес

Из узоров на стекле вырисовывалась отчётливая морда лисы — я спешу сообщить об этом сестре, ведь, такой узор увидишь не часто. — Оля, смотри, лиса! — обращаюсь я к ней, отвлекаясь от каши. — Где? — с явным интересом спрашивает та, приоткрыв рот от удивления. — Да не на улице, на стекле! — продолжаю, разглядывая узор, что расплывался с каждой секундой. — А-а-а, не похоже на лису. — с неким разочарованием протягивает та, ещё пару секунд разглядывая окно. — А я говорю — похоже. — упрямо твержу я, считая важным доказать свою точку зрения. — Нет там никакой лисы! — недовольно отчеканивает Оля. Нас обоих останавливает мама, грубо рявкнув: — Прекратите, как дети малые! — мы мигом "разошлись", перейдя к обычным делам. Я, неловким движением руки, случайно роняю ложку на пол. — Я сейчас подниму. — в спешке, я произношу это, чтобы мама не начала что-то говорить. Не хочется слушать её наставления об этом, как бы грубо это не звучало. Медленно опустившись под стол, я осторожно положил на голову руку, спасая её от возможного удара о деревяшку. Наконец, взяв упавшую ложку, беглым взглядом осматриваю пространство под столом. В глаза попадается что-то, похоже, царапины на нижней стороне столика. «Карина» — это была надпись, а не какие-то царапины. Мамино имя: а ведь та жила здесь всё детство, выходит хулиганкой была. После короткой передышки от борьбы с кашей, вновь берусь за её поедание. Вновь отвлекает меня уже отец, а не лиса, что я заметил ранее в узорах. Вошедший в помещение отец осматривает всех, и спокойно произносит: — Никто не видел мои ключи? — суетливо спрашивает мой папа. Он был высоким, спокойным, как гора, и таким-же сильным. — В сумке твои ключи. — отец кивает, после чего обратив свой спокойный, в то же время грозный взор. — Ешь быстрее, Антон, а то как мученик сидишь. — я, ничего не сказав, продолжил класть на язык безвкусную массу. Эта каша — она была ещё одним отличием новой жизни. Сейчас, после переезда из города, мы стали есть её куда чаще. Она перестала иметь хоть какой-то вкус для моих рецепторов. Каша, как бы то странно не звучало, была совсем как жизнь в этом посёлке. Всё одно и то же. По крайней мере так казалось мне, живущему тут всего неделю. Я проводил много времени с сестрой, и столько же наедине с собой. У меня был заслуженный отдых меж школьной рутиной. Особенно сейчас — перед новой школой. Одни и те же кассеты напрягали не меньше. Я уже помнил наизусть абсолютно всё, и смотреть что либо, было уже совсем неинтересно. Но Оля, словно забывает, что было в том или ином мультике, с интересом пересматривая «Русалочку», или «Белоснежку» уже в какой раз. Хотя я не могу винить её. Это было единственным занятием здесь для неё. Игрушки лишь успокаивали. Их трудно, даже невозможно было назвать чем-то интересным для сестры. Сестра — лучик солнца в этой серой, как небо за окном жизни. Было безумно приятно видеть её радостной, поэтому я не отказывался от очередного просмотра диснеевского мультфильма. Я был рад, что наша семья избежала развода. Я уже не боюсь этого слова, как тогда, когда в городе отца уволили, и у него появились проблемы. На почве этого, родители постоянно ссорились. Было так страшно, но это позади: переехав сюда, всё как-то закончилось. Ссор почти не было, и они даже говорили, хоть и ясно было видно: те остыли друг-к-другу. Им бы отдохнуть, но... Те работают, живут ради нас. Ради детей, тоесть нашего детства. Я не представляю, какого мне было бы, будь они в крупной ссоре. Сильно боюсь того, что это может случиться снова. Но близилась школа. Новые знакомства, новые... проблемы. Я боялся того, как ко мне отнесутся одноклассники. В городской школе я был с первого класса, и никаких проблем не происходило. Но видя, что происходило с другими детьми, новичками. Насмешки, издевательства. Какая у них грань? Может, в посёлке всё куда жёстче, и я могу совсем скоро оказаться мёртвым в сугробе? Приближение конца каникул и пугало, и воодушевляло. Хоть что-то изменится — думал я, подавляя все отрицательные мысли по этому поводу. Да ну, ведь вряд-ли надо мной будут издеваться? Так ведь? — Антон, а я видела сову! Она стучалась ко мне! — одновременно тихо и восторженно вспомнила она, глянув на меня. — Опять ты со своей совой. — разочарованно, выходя в коридор, проговаривает мать. — не было там никакой совы. — Была, ещё как была! Вы же вчера мне верили! — она хнычет, обижаясь на маму за это. Но к сожалению, ребёнка только так и можно утешить. Сделать вид, что поверили, а затем тактично поменять своё мнение. Иначе, никак её не успокоишь, не помогая в борьбе с кошмарами. Мама вышла в коридор, и судя по звукам, уже двинулась к лестнице, но остановилась, услышав стук во входную дверь нашего дома. Наш дом — такой ветхий, и такой ненадёжный с виду. Он был немаленьким, в два этажа. Ночью, в полной тишине, он жил своей жизнью. Издавал свои звуки. Словно скрип досок, и, например, гул ветра общались меж собой, каждый на своём языке. Появилось напряжение. Мама, перед переездом, учила нас замирать, если кто-то стучит. Молчать, не издавать не звука, пока кто-то из старших не заглянет в глазок. Не решит, что делать далее. Напряжение спало, когда я услышал повороты замка. Значит — это не кто-то опасный. Но что за гость? Я услышал мужские голоса, судя по обрывкам фраз... Это были милиционеры. — Антон! — я уже было хотел сам выглянуть к выходу, посмотреть, что же происходит, но меня позвали. Без злости в интонации, просто позвали, потому я не понимал, кому и зачем я нужен. — З-Здравствуйте... — выдаю я, становясь перед людьми в форме. Мужчина молча кивнул, приподняв перед моим лицом фотографию мальчика. — Ты видел его? — напряжение немного поднимается. Они подозревают нас в убийстве?! — Да, Антон, у тебя же окна на лес выходят. — проговаривает мама. А я не видел никакого мальчика. Да — я вглядывался в тайгу, но ничего страшного в ней не видел, до этого момента. — Нет, никого не видел... — продолжаю я. Разочарованный вздох миллионера заставляет меня расслабиться. — Хорошо. До свидания. — он был крайне не разговорчив, видимо, устал, и со своим молчаливым товарищем, они вышли из дома. — Мам, а что с этим мальчиком? — мне стало любопытно. Глупые мысли о подозрении нас в убийстве сразу отпали. Как я мог подумать о такой глупости ранее? Да ну. — Пропал, в лесу видимо заблудился... Наверно замёрз весь, и бродит... — мама огорчённо договорив, ушла к себе, а я, глубоко задумался. Я стал опасаться тайги. Бояться её. Что она может скрывать? Может, эта Олина сова реальная? Глаза раскрываются, размыто видя потолок, освещённый лунным светом. Что же заставило меня пробудиться в поздний час? — Антон.. Тоша... — я слышу дрожащий, жалобный, и столь родной голос Оленьки. — А-а, Оля?! — встревоженно, я поднимаюсь, держась за края одеяла. — Тоша, пожалуйста, прогони сову! Мне страшно! — губа подрагивает, и слёзы медленно выступают из глаз. Я нащупываю очки, лежащие на тумбочке. Сразу же надеваю окуляры, чтобы не потеряться в темноте. Силуэт сестры теперь казался более разборчивым и понятным, и та зашла ближе в комнату. Подхожу: — Сова? — мозг окатило любопытство. И ведь интересно посмотреть, а что если сова реальная? Что если Оле мешает спать настоящая сова? Только это странное поведение для птицы, я читал журналы и статьи про них. — Да, Тоша! Она смотрит на меня, прогони, прошу! — Оля встревоженно хватается за мою руку, вставая за меня, словно за защиту. Во мне она видела стену, надёжную опору. Я молча проследовал в комнату к младшей, ведя её сзади себя. И ошарашенно замираю посреди помещения. В окне действительно был... Немалых размеров силуэт, пугающий своими очертаниями. Чего? — немо произношу в голове, пока Оля плачет ещё сильнее. — Тоша, Тоша, прогони её, пожалуйста! — мне безумно страшно. Тут одновременно жарко и холодно, пока что-то в окне начало стучать... Вот же! Что здесь происходит?! Я держу сестрицу крепче, пока в голове думал, что же делать. Бежать? Но моё тело сковано. Стук усиливался, и в какой-то момент... Я протяжно моргаю. Внезапно всё затихло. И только сейчас я понял насколько всё вокруг искажено. Только вот мысли об этом ушли на второй план, когда я почувствовал звериное дыхание сзади. Нервно оборачиваюсь — на меня кто-то бросается, и... — А-А-А... — я потерянно кричу, поднимаясь с кровати. Всего лишь... Сон. Я вовремя затыкаюсь, понимая, что мог кого-то разбудить. Во сне всё было так искажённо, а эмоции такие размытые... Вот бы управлять своим сном. Это одна из мечт. Во сне можно сделать многое... Последние моменты из сна, что я запомнил, жуткая морда, волка, лисы, или собаки, похожей на кого-то из первых двух. Мои сомнения точно подкрепились. Кошмары не могут быть общими. Это что-то большее? Но на каждом шагу своих мыслей, я встречал сомнения. Я ведь часто думал о проблеме Оли, вероятно, так оно и... Образовалось, это сновидение. Я обессиленно улёгся назад, ложась на бок. Снова засыпаю...