Аллея без конца

Hello, my old heart It′s been so long Since I've given you away And every day, I add another stone To the walls I built around you To keep you safe Oh, don′t leave me here alone

Стоит Шерлоку переступить порог, как слезы начинают течь по щекам. Он сдерживался как мог, но теперь не имеет смысла храбриться. Все бессмысленно, мелькает у него в голове, пока он поправляет непослушный воротник пальто. Ночной ветер беспощадно бьет в спину, как будто подгоняет прочь, как будто смеется над ним, говорит то, что Шерлок и без того знает. Ты больше ему не нужен. Ты ему больше никогда не понадобишься. Ты не нужен ему так, как она нужна ему. Тешь себя сколько влезет, но для него ты бесполезен. Слезы душат Шерлока. Он дал обещание всегда быть рядом с Джоном и Мэри и, что бы ни произошло, защищать их, но он чувствует каждой клеткой своего измученного тела, что не сможет сдержать обещание. Потому что они никогда не обратятся к нему за помощью. Неприятно. Нет, не так. Больно. По-настоящему больно. Боль не похожа ни на что из того, что Шерлок испытывал раньше. По сравнению с ней боль от пыток сербских ублюдков — ничто. Ха… какое интересное слово. Он — ничто. Шерлок чувствует себя никем — безликой тенью, потерянным, опустошенным. Разбитым. Ему кажется, что он никогда не станет прежним. Он не осознавал, насколько был потерян до встречи с Джоном, не осознавал, как сильно нуждается в соседе, в лучшем друге. Все, Шерлок, забудь об этом. Ты теряешь всех, кого близко подпускаешь к себе. После того, как усыпили Редберда Шерлок понял, что привязываться к кому либо — ошибка. Но Джон оказался другим. Он заново научил Шерлока, что значит быть человеком. И впервые пустота в сердце наполнилась чем-то… приятным. И теперь Шерлок ощущает, как последние крупицы его души превращаются в осколки, врезаются в сердце, причиняя адские муки. Шерлок сжимает пальцы и царапает грудь, мечтая добраться до этого мерзкого органа, вырвать его и растоптать. Оно все равно ему больше не нужно. Лицо превращается в гримасу боли, слезы беспощадно жгут глаза, щеки пылают, нос неприятно щиплет, и он до крови кусает нижнюю губу. Невыносимо. Он открывает рот, и из него вырывается беззвучный крик, который тотчас же подхватывает ветер и уносит прочь вместе с мелодией, доносившийся со свадьбы Джона и Мэри. В конце концов все бессмысленно. Потому что как бы Шерлок ни старался, что бы он ни делал, Джон уже больше никогда не будет его лучшим другом, потому что отныне и навек эту роль заняла Мэри. Пожалуйста, — шепчет Шерлок, — с удивлением осознавая, что молится Небесам, сумасшедшему Богу, в которого никогда не верил. Пожалуйста, — повторяет он, — я просто хочу, чтобы все было по-прежнему. Но ведь ничего не длится вечно. Шерлок никогда бы не подумал, что осознание этого будет причинять страдания… Шерлок останавливается, его трясет, пальцы дрожат, колени подгибаются, и очередной беззвучный крик срывается с его уст. Частичкой своей разбитой души он с ужасом понимает, что в этот раз — и отныне — Джон не придет ему на помощь. — Лучше бы я умер, — проглотив непрошенный ком, бросает Шерлок, обращаясь непонятно к кому, — лучше бы я умер в Сербии. Всем стало бы легче… Я только все испортил. Снова. Я только и делаю, что все порчу… Лучше бы я умер, — повторяет он в третий раз, и понимает, что это правда. Он действительно так думает. Действительно так считает. Вечная тьма лучше жизни без лучшего друга Джона Ватсона. Да и какая эта жизнь? Существование, не более… — Глупый братец… Шерлок вздрагивает словно от удара кнута. На мгновение ему чудится, будто бы он снова в руках сербского палача, орущего на него благим матом… Он носом втягивает воздух, качает головой. Видение исчезает, и Шерлок возвращается в настоящее. Почему земля не развергнулась у него под ногами? Разве это не то, о чем он просит? О вечном наказании за свои грехи. Разве он не заслужил это? — Шерлок… Он не сразу отвечает, потому что не сразу верит в реальность происходящего. Шерлок скорее поверит в старуху в черном плаще и с косой, чем в то, что он действительно стоит напротив него. — Ты… настоящий? — дрожащим голосом спрашивает Шерлок. — Да, — отвечает Майкрофт, и Шерлок с удивлением понимает, что в его голосе не звучит насмешка. Ни одной презренной нотки. Так… странно. — Майкрофт… Старший брат, слегка склонив голову на бок, с интересом смотрит на него, словно любопытный ребенок, наблюдающий за фокусником. Шерлоку не сразу удается собрать мысли воедино. Но в конце концов ему это удается. Как жаль, что не собственное сердце. Разбитое сердце не склеишь, так вроде говорится? Вспоминаются Шерлоку его собственные слова. Тогда это показалось ему забавным. Но не теперь, когда на душе погано. — Что… ты здесь делаешь?.. — Инспектор Лестрейд позвонил. — Это не ответ. — Я приехал за тобой, — наконец отвечает Майкрофт. Шерлок сжимает кулаки. — Я не просил тебя об этом, — раздраженно цедит он. Майкрофт тяжело вздыхает: — Тебе и не нужно просить, — спокойно отвечает он. Это поражает Шерлока. Почему Майкрофт не злится на него? Почему не проклинает его на чем свет стоит за бессмысленные сантименты? — Шерлок… — Майкрофт протягивает ему что-то, и Шерлок в полумраке не сразу разглядывает носовой платок. Шерлок удивленно смотрит на него. — Возьми, — настаивает Майкрофт, и Шерлок подчиняется. Майкрофт всегда держит свои носовые платки в надлежащем состоянии. Как и другие атрибуты своего внешнего вида. — Я не могу видеть тебя таким, — добавляет Майкрофт, что может означать что угодно. Я не могу поверить, что мой братец такой размазня. Ты такой грязный, вытри, а то что подумают люди? И… я не могу видеть тебя таким сломленным. Это разбивает мне сердце. Шерлок дрожащими — по-прежнему — пальцами берет фиолетовый платок Майкрофта и вытирает слезы. — Оставь себе, — отвечает Майкрофт, и когда Шерлок поднимает взгляд, видит его полуулыбку. С капелькой презрения. Шерлок кивает и прячет платок в карман. Тот еще ему пригодится. Черт возьми… он не плакал так давно. С того ужасного дня на крыше. Это никогда не было притворством, чтобы отважить стрелков Мориарти. Это были искренние слезы. Шерлок поклялся себе, что больше не будет плакать, но он не сдержал обещание… Он ничего не может ни сдержать, ни удержать в своей проклятой, гребаной жизни. — Спасибо, — убитым голосом отвечает Шерлок, и Майкрофт кивает и смотрит на залитую иллюминацией резиденцию. — Не обошлось без казусов, я смотрю. Такое чувство, что куда бы ты ни пошел, неприятности всюду преследуют тебя. Шерлок пожимает плечами. — Куда же без приключений, — произносит он с напускной веселостью. — Ты молодец, — вдруг заявляет Майкрофт вместо ядовитого комментария. Шерлок снова вздрагивает: — Что?.. — Я горжусь тобой. Майор Шолто находится под нашим пристальным наблюдением, но даже я не ожидал, что на свадьбе четы Ватсонов присутствует убийца. Ты оказал Британии неоценимую помощь. Не в первый раз. — Ерунда, — просто отвечает Шерлок. Сейчас ему все равно на то, что он разгадал загадку. Никакого удовольствия. Никакого чувства удовлетворения. Ничего. Только пустота. Бездна без конца и края. — Шерлок, — Майкрофт подходит к нему ближе, и Шерлок не двигается с места. Он кладет ему на плечи руки в черных перчатках и притягивает к себе. Полуобъятье. Ничего себе. — Мне жаль, Шерлок, — шепчет Майкрофт. Обеспокоенно. Заботливо. Искренне. — Это всегда непросто, — продолжает он. — терять лучших друзей, — тихо добавляет он. — Да, — соглашается Шерлок и дергает плечами, освобождается, делает шаг вперед только за тем, чтобы развернуться и обнять Майкрофта по-настоящему — Хотел бы я, чтобы все было иначе. — Я понимаю, Шерлок. Майкрофт обвивает ладони вокруг его спины. — Я отвезу тебя домой. Шерлок всхлипывает. Ничего не может с собой поделать. — Я уже не знаю, где мой дом. На Бейкер-Стрит 221В меня уже ничего не держит. Майкрофт неохотно остраняется от него и протягивает сигарету и закуривает сам. Шерлок со слабой улыбкой принимает сигарету и затягивается. — Сегодня ты можешь переночевать у меня, Шерлок, а дальше решишь сам. Никотин неприятно обволакивает легкие. То, что нужно. Как и предложение Майкрофта. Шерлок кивает: — Спасибо, Майкрофт. — Пойдем, водитель ждет. И они двигаются дальше. И веревка, сжимающая грудь Шерлока, слегка ослабляется. Когда-нибудь его невидимые раны заживут… Но даже если останутся шрамы, он всегда сможет поговорить об этом с Майкрофтом. Может быть, благодаря старшему брату ему удастся склеить разбитое сердце.