Волшебник-юнлинг

             Грегарр поделился с Живой Силой своей матери счастьем перерождения. Не матери Гарри – своей матери. Освоив воспоминания мальчика, мужчина признал Лили собственной матерью и поделился этой радостью, дополнительно накрутив себя счастьем за исполнившуюся мечту – возможность обращаться к Единой Силе тоже.       Храмовые уроки по психологии помогли запоздало уразуметь – для успешного установления контакта надо отбросить логику и отдаться чувствам. Сие противоречило кодексу, но… Реинкарнация не входила в Орден Джедаев. Глупо отбрасывать тысячелетние знания и мудрость, но также глупо оставаться закостенелым в догмах, перечёркивая познание. Любовь, счастье, радость – это же светлые чувства! Именно они – ключ. Так просто и одновременно так сложно…       После освоения аспекта знаний оставалось освоить чувственный аспект души – это завершит отождествление, вернее, слияние, которое прекратит раздвоенность Живой Силы. И этот процесс нельзя растягивать – эмоции спонтанны! Всё или ничего.       Рискуя, Грегарр дотянул до последнего дня экзаменов у Поттера – первокурсники и второкурсники отстреливались раньше средних и старших курсов. На облегчении ребёнка от сдачи всех зачётов взрослый спланировал взлететь ещё выше, специально сдерживая эмоции и сжимая пружину.       О, Брапар в годы войны поневоле научился ощущать внутри себя то, как копятся эмоции и как безопасно выплёскиваются во время секса. Сейчас ситуация другая, мужчине пришлось несколько дней подстраиваться, крайне аккуратно, маленькими шажочками взводя «пружинный механизм» с конкретными установками, опыт обращения с которыми отсутствовал. Движение по минному полю. Это трудно описать, как и сами чувства трудны для словесного толкования.       Мужчина знал, что под шрамом скрывается непонятная часть ситха, мерзкого, так и просящего прикончить его. Но поверх находилась Воля Лили - единственное наследие от родной матери. Глядя на шрам, Грегарр резко отодвинул знания и преисполнился эмоциями, какие Гарри испытывал при созерцании отражения родителей. Плевать на недоделанный голокрон! Все эти годы магия матери заботилась о сыне, но Гарри не хватило понимания этого, поэтому он видел в шраме только боль, банально не умея разделять боль со стороны сожителя от переживаний Воли матери.       Он зажмурился, чтобы простой психологической уловкой полностью отрешиться от знаний. Нету следа голокрона ситха – есть след от матери.       И безудержное счастье от перерождения – от вожделенной способности оперировать Единой Силой. Детское воспоминание со спонтанной телепортацией, чтобы избежать избиения втроём на одного, неопровержимо доказывало наличие способности из некогда подавленных мечтаний. Гарри родился полноценным! И это в том числе заслуга матери, выносившей и родившей его, любившей больше собственной жизни.       От накала возвышенных чувств даже слезинка стекла – от наклона головы попала на губы.       Грегарр – прошлое. Гарри – настоящее.       Обнимая спящее тельце своей реинкарнации, Гарри-Грегарр Джеймс Поттер порывисто наклонился и по сыновьи поцеловал мамин символ.       Никаких колебаний – Живая Сила матери тут же ответила Живой Силе сына безграничной любовью.       Резонанс подавил агрессивное влияние тёмного голокрона.       Последняя стадия принятия – взрослый превратился в призрачного мальчика и собой одухотворил спящее тельце.       Гарри-Грегарр Джеймс Поттер открыл глаза и увидел спальню слегка мутновато, как это всегда происходит без очков. По-прежнему сновидение…       Нет мыслей – есть чувства. Как известно, рыдания – это тоже форма избавления от излишнего внутреннего напряжения. Называется - выплакать беду. Пережить плохое и собраться для преодоления невзгод.       Мальчик уткнулся в свои ладони и разрыдался, выпуская тот сумбур эмоций и чувств, что сам только что наворотил в своём сердце. И теперь волшебник-юнлинг чётко ощущал, что мать рядом, не где-то там в отражении древнего артефакта или на планете в семи минутах лёта через гиперпространство, а на самом деле с любовью целует его в лобик и постоянно обнимает его ласково-заботливо.       Всхлипы постепенно затихли.       Размазав слёзы рукавом пижамы, Гарри-Грегарр нашарил очки и повесил на нос, а потом подобрал упавший лист с напоминанием самому себе.       Наколдовав взятой с тумбочки палочкой Люмос и прочитав, он посидел ещё немного в постели, кутаясь в простынку-одеяльце как в материнское тепло, всё ещё отлично ощущаемое из-за перелива его энергии к материнской Воле. Расплывшись в искренней и довольной улыбке, пацан порывисто соскочил с постели и сунул ноги в тапочки. Летние ночи уже тёплые - вязаный свитер давно лежал в сундуке.       Обувшись, Гарри-Грегарр помчался по коридорам Хогвартса. Хозяин сна ничуть не сомневался, что найдёт отражение зеркала Еиналеж там же, где оставил его в прошлый раз. Как по писанному в учебнике джедаев, интуиция подтверждала факт до его констатации. Собственно, ворвавшийся в пустой класс паренёк увидел роковую раму с зеркалом, в котором теперь отражалась такая же темнота, какую видел Гарри Поттер. Видел, но не замечал из-за родителей. Вот и сейчас Гарри-Грегарр узрел точно такую же темноту и своих родителей, Поттеров, но уже не в возрасте, а теми молодыми людьми, какими их убили – какими их смутно запомнил младенец. И мать в отражении оказалась словно живой.       - Здравствуй, мама… - тихо произнёс мальчик, раньше так не поступавший.       - Доброй ночи, сынок. Ты так повзрослел… - вместо опаски отныне гордясь.       - Всё благодаря твоей заботе, мама, - искренне ответил Гарри-Грегарр, вглядываясь в материнские очи колдовского цвета. – И скоро ты сможешь вздохнуть с облегчением.       - Ты что задумал, сын? – тут же насторожилась Воля Лили.       - Это директор Дамблдор задумал, мама, - мигом переведя стрелки согласно детскому опыту Гарри. - Он хочет избавить нас от ноши в шраме, - без боязни ткнув в тёмный рубец. А это уже из взрослого опыта Грегарра.       Молодая женщина запричитала и запорхала вокруг отражения сына, выплёскивая своё недоверие к величайшему волшебнику и сомнения в успехе исхода именно сейчас, тогда как десять с половиной лет назад были гораздо более подходящие условия, потому что кусок души Тёмного Лорда не успел пустить корешки, закрепляясь так, что всковырнуть нельзя.       - Мамочка, послушай. Пожалуйста!       - Ах, сынок, ты так повзрослел… - вновь повторила женщина, слегка успокоившись, усевшись на пятки и обняв отражение сыночка.       - Великий Светлый Волшебник замутил идеальный план, мама. Я встречусь с сосудом Тёмного Лорда, мистером Квиринусом Квирреллом. Охотясь за философским камнем для физического возрождения, призрак вылезет из-под защит. При прямом контакте большая часть вытянет из меня меньшую часть, мама, если ты перестанешь окружать этот кусок и отступишь ко мне, защищая от призрачного проникновения. Пусть это придаст врагу сил, но и мне тоже это придаст сил, мама. Особенно если удастся завладеть кайбер-кристаллом и засунуть его на место недоголокрона.       - Эм, кайбер-кристалл – это так по-научному называется философский камень? Раньше я не встречала такого упоминания в литературе, - задумчиво произнесла женщина, по-прежнему обнимая и поглаживая сынишку.       - Ага, - мальчик сконфузился, ляпнув словечко из прошлой жизни. – Философский камень является эссенцией жизненных сил, - внимательнее следя за речью. – С ним я вырасту самым завидным женихом Магической Британии!       - Да, ты у меня красавчик, Гарри-Грегарр, - называя по полному магическому имени и чмокая в щёчку. – Но ведь Тёмный Лорд не будет ждать, пока ты вырастешь, сынок. Этот коварный злодей накопит силы и нагрянет в самый неподходящий момент… - помрачнела Лили, убитая в праздничный Хэллоуин.       - Я уверен, что директор Дамблдор за девять лет настрочил кучу крутых планов. А ещё философский камень будет питать тебя, мамуля, придавая тебе сил. И в решающий момент нашей будущей схватки ты врежешь врагу по самое не балуйся!       - Да! Гадёныш у меня ещё попляшет! – воодушевилась Воля Лили.       - Вместе мы Сила! – подбадривая и обнимая сам себя, представляя, как отражение вешается на шею матери. – Только, мама, нельзя вспугнуть Квиррелла. И надо дать древнему артефакту закончить начатое им. Поэтому повзрослевший я должен побыть здесь до того, как недоросль Гарри увидит меня в отражении зеркала Еиналеж там, где оно сейчас спрятано, - заявил тот, кто две недели вымучивал Замысел, с заглавной буквы.       Ещё при сегодняшнем пробуждении притянутый за уши план казался слишком эфемерным. Ну какой из Брапара хитрец? Самообученный! Весьма говорящий тот факт, что за отдушины с женским полом и зачисткой Дна юнлинга никто не пожурил и не наказал. Брапар не рвался в лидеры. При всей своей обширности умений он честно служил Ордену Джедаев, ища себе место повольготнее, именно ища, а не вытесняя других. Всего лишь чуть больше наглости и настойчивости в достижении своих скромных желаний в рамках задававшегося орденом вектора развития.       А сейчас он верил в успех, ибо это один из верных способов на самом деле достичь его. Никакой пошаговой инструкции, конечно. Как говорят в Ордене Джедаев – Сила ведёт. Вот только мастера и наставники из каких-то соображений умалчивают, что направление задаёт сам чувствительный к Силе. А кто не может или не знает, те тупо плывут по течению, не забивая голову излишними мыслями и пустыми чаяниями.       - Хорошо, сынок… Расскажешь, как ты живёшь? – попросила Лили, чтобы скрасить ночь до утра за разговором с сыном, а не осточертевшим ошмётком Тома Марволо Реддла.       - Конечно! У меня после поступления в Хогвартс наконец-то появились друзья, мама, как у кузена Дадли. Пусть Рон тот ещё лентяй, а Гермиона заучка высшей пробы, но они же ещё дети и восприимчивы к воспитанию. Ой, мама, а ты помнишь что-нибудь сокровенное о своей сестре? Мне скоро возвращаться к Дурслям, и я бы хотел вызвать тётю на серьёзный разговор, никак не пугая её применением магии.       - Детям запрещено колдовать на каникулах, сынок, - лукаво улыбнулась Лили. – Я много компрометирующего помню. Тебе вряд ли рассказывали подробности свадьбы Дурслей… Эм, нет, пожалуй, это оттолкнёт от разговора. А, вот, слушай: там-там, та-та-там, пых, там-там… - женщина напела мелодию и потом рассказала про волшебный чайник, который издавал её всякий раз, когда кто-либо проходил мимо. Нечто сродни музыкальной шкатулки. Девушка сама зачаровала его на четвёртом курсе Хогвартса и привезла домой на каникулы порадовать родителей, души не чаявших в младшей дочери.       Как-то так вышло, что о своей жизни рассказывал вовсе не сын, а его мать делилась своими воспоминаниями, постепенно осваиваясь с «воображением» кое-чего в зеркале Еиналеж, заполняя черноту красками из миновавшей жизни. Сейчас у неё были силы на это. И напоследок мама спела сидящему перед ней сыну колыбельную:       Ты мигай, звезда ночная!       Где ты, кто ты — я не знаю.       Высоко ты надо мной,       Как алмаз во тьме ночной.       Только солнышко зайдет,       Тьма на землю упадет, —       Ты появишься, сияя.       Так мигай, звезда ночная!       Тот, кто ночь в пути проводит.       Знаю, глаз с тебя не сводит:       Он бы сбился и пропал,       Если б свет твой не сиял.       Только солнышко зайдет…       Тьма на землю упадет…       Кто ты, где ты — я не знаю,       Но мигай, звезда ночная!       (Примечание: Twinkle Twinkle Little Star, перевод О. Седаковой)       Восстанавливающая Медитация завершилась рывком – зеркало отразило длинную лестницу, по которой спускался чумазый Гарри Поттер в подранной кофте и грязных портках. На скуле ссадина, на руке порез. Очки-велосипеды чудесным образом оказались спасены от всех передряг.       Гарри-Грегарр в той же самой одежде, только совершенно чистой и целой, порывисто вскочил с места. Отчётливо подмигнул и показал большой палец Гарри, чьи брови удивлённо приподнялись при виде истинного злодея в этой директорской игре, а не от поведения самого себя в зеркале Еиналеж. Приложив палец к губам, Гарри-Грегарр схватил с пола мантию-невидимку и запахнулся в неё. Зеленоглазый мальчик из реальности моргнул, когда изображение в зеркале перевернулось кверху ногами из-за переворота рамы там, в «зазеркалье».       - Н-не может быть… Снейп ведь, он ведь… - ошарашенно заговорил Гарри, морщась от острой боли в шраме, переведшей все мысли с зеркала на профессора.       - Да, внешность обманчива, - обронил Квиррелл, оборачиваясь к Поттеру. – Когда он рядом, кто заподозрит… ббб-бедного, з-заи-икающегося профессора Квиррелла? - произнёс молодой мужчина, пародируя самого себя. Квиринус сейчас считал себя хозяином положения, но не расслаблялся.       - Но во время первого матча по квиддичу Снейп пытался убить меня, - уверенно заявил Гарри и спустился ещё на пару ступеней.       - Нет, мальчик. Это я хотел убить тебя! – высокомерно заявил мужчина, выразив ненависть на лице. – И поверь мне, если бы мантия Снейпа не загорелась и это не отвлекло бы меня, я бы это сделал, - сердито признаваясь. Он это сказал, чтобы лишний раз оправдаться перед своим хозяином. – Хотя Снейп пытался нейтрализовать проклятье, - завуалированно говоря о предательстве клеймённого.       - Снейп пытался спасти меня? – всерьёз удивился мальчик, видевший от мрачного зельевара только плохое.       - С самого начала я знал, что ты опасен. Особенно после Хэллоуина.       - И тогда… вы пустили тролля? – вовлекавшийся в разговор мальчик с одного марша перешёл к следующему, приближаясь.       - Очень хорошо, Поттер, да. Снейп, к сожалению, помешал мне, - вновь напоминая господину о предательстве другого слуги.       Профессор оставался стоять спиной в пол-оборота к зеркалу Еиналеж, установленному в странной комнате с колоннадой вокруг и овальным амфитеатром ступеней. Магия Хогвартса до сумерек «раздувала» скудные лучи, откуда-то просачивавшиеся от едва начавшей убывать луны, как в декабре.       - Когда все побежали в подземелья, он пошёл на третий этаж, чтобы остановить меня, - слегка жалобливо произнес Квиррелл, получивший наказание за этот провал. – Разумеется, он больше мне не доверял, - повернувшись к зеркалу лицом, опять в пол-оборота.       В зеркале отразился фиолетовый тюрбан с красиво свисающей на грудь и перекинутой через плечо лентой. А Гарри испытал жгучую боль в шраме, когда профессорский затылок почти «буквально» уставился на него.       - Он не хотел оставлять меня одного. Но он не понял. Я не был один. Никогда! Итак, - остро чувствуя нетерпение господина. – Что показывает это зеркало? Я вижу то, что я хочу. Я вижу в моих руках камень. Гм, но его не достать! – зло цедя.       - Используй мальчишку, - вдруг раздался шипящий голос, зазвучавший словно бы со всех сторон.       Гарри заозирался, а Квиринус резко обернулся:       - Сюда, Поттер! Сейчас же! – зло и требовательно приказывая, протянув руку в дорогой и чистой мантии тёмно-коричневого цвета.       На деревянных ногах мальчик кое-как протопал по ступеням и приблизился, остановившись справа от профессора в двух шагах от такой же грязной поверхности зеркала, какой она была на Рождественских каникулах. За артефактом не ухаживали.       - Скажи мне, что ты видишь?! – повелительно прошептал Квиринус, боясь опять подвести Тёмного Лорда.       Гарри видел себя и профессора кверху ногами. Его, мальчика, отражение сунуло правую руку в карман и достало кровавый кристалл, явно вытащенный из друзы в камне, а не созданный, как всегда утверждал Николас Фламмель. Гарри-Грегарр тоже видел перед собой лукавую усмешку отражения, блеснувшего гранью кайбер-кристалла со сливу размером и после подмигивания сунувшего её обратно в штанину, - волшебник-юнлинг в своём «зазеркалье» явственно ощутил сущность кайбер-кристалла, выпятившего его карман тоже!       Поттер мельком покосился на собственные светлые вельветовые брюки, такие в самый раз под пятнадцать градусов Цельсия и сырость прошедшего вечера. Мальчик пощупал карман, убеждаясь в реальности магического переноса. Он резко глянул на Квиррелла – глядевшийся в волшебное зеркало профессор ничего не заметил.       - Что там?! Что ты видишь!? – вновь потребовал Квиррелл, нервничая по мере наступления развязки долгой игры с Дамблдором и Снейпом.       - Я… здороваюсь за руку с Дамблдором. Я выиграл кубок по квиддичу, - легко соврал Поттер, лгавший не раз и не два в своей тяжёлой жизни, ибо правда зачастую стоила ему запирания в чулане, лишения еды, тумаков кузена.       - Он лжёт, - тяжело упали слова Тёмного Лорда.       - Скажи правду!!! Что ты видишь?! – гневно заорал Квиррелл, по каким-то соображениям не решаясь применять грубую силу для вытрясания истины. Профессор был слишком на взводе, чтобы заметить оттопырившийся карман.       Сердце Гарри билось часто, он боялся находиться рядом, но стоял и готовился дать дёру в случае чего.       - Дай я поговорю с ним, - отовсюду упали слова.       - Господин, вы недостаточно сильны, - заботливо произнёс слуга и взялся теребить собственные пальцы.       - Для этого у меня достаточно сил.       Гарри попятился, когда Квиринус принялся разматывать тюрбан. Чесночная вонь сильнее ударила по носу. Упёршаяся в ступеньку пятка остановила мальчишку, обернувшемуся туда, откуда пришёл. Гарри-Грегарр хотел было показаться, но из веры в самого себя хмыкнул и передумал.       Тем временем из-под тюрбана блеснула лысина, из словно бы резинового затылка выдавилось уродливое лицо, обращённое к волшебному зеркалу.       - Гарри Поттер… - шипяще выдохнуло уродское лицо. – Мы снова встретились…       - Воландеморт… - пугливо выдохнул мальчик и спиной поднялся на ступеньку выше.       - Да. Видишь, каким я стал? Видишь, что мне приходится делать, чтобы выжить? – вещало лицо на затылке.       Тёмный Лорд действительно имел очень мало сил, но их хватало обнаружить присутствие философского камня. А ещё Реддл ощущал от Поттера родственную магию, потому тянул время разговором. О случайно получившемся недо-хоркруксе он даже не догадывался, пока.       - Жить за счёт другого. Простой паразит!.. – горько роняя слова от собственного унижения. Это одна из психологических уловок для накачки себя негативными эмоциями, усиливающими магию. – Кровь единорога… поддерживает меня. Но она не может дать мне моё тело.       Гарри с выпученными глазами и чуть приоткрытым ртом смотрел на голову Квиринуса, спереди с профессорским лицом, а сзади с темнолордовским «личиком». Мальчик не вслушивался в словоизлияние, поражённый очередным фокусом магии.       - Но есть одна вещь, которая даст, - более хищным тоном произнёс шепелявый голос, обнаруживший то, зачем вообще весь этот цирк нужен был. – Эта вещь очень кстати лежит в твоём кармане.       Тут Гарри бросился наутёк, больше не захотев искушать судьбу. Болевшие зимой ноги сейчас быстро и легко несли его сразу через пары ступеней.       - Останови его! – яростно воскликнул Тёмный Лорд.       Квиринус прищёлкнул пальцами, активируя заготовленное заклинание, опоясавшее огнём всё помещение. Гарри чуть не свалился с лестницы, резко подаваясь назад от пыхнувшего в лицо огненного жара; он заметался на верхних ступенях, не зная, куда бежать, ибо за всеми колоннами горело пламя, казавшееся ему погребальным, и чётко теперь видевшаяся форма амфитеатра напоминала опрокинутое надгробие.       - Не будь глупцом, - прошипел всё тот же голос, возвышаясь над звуками пылающего огня. - Зачем умирать страшной смертью, если можешь стать моим сторонником и будешь жить? – определив искомое, Реддл занялся загадкой родственных чувств.       - Никогда! – непримиримо вскричал Гарри, всё ещё бросая косые взгляды в поисках возможности сбежать, но языки яркого пламени вздымались на два его роста.       - Х-ха. Ты смелый. Твои родители были такие же. Скажи мне… Гарри… ты хочешь снова увидеть маму и папу? – ударяя по больному. – Вместе… мы можем их вернуть.       Поднатужившийся лорд заставил зеркало Еиналеж показать нормально стоящее изображение родителей Гарри в парадных красных мантиях. Мальчик помрачнел.       - За это я прошу вернуть мне эту вещь.       Рукой с засохшей кровью вокруг уже затянувшегося пореза Гарри извлёк волшебный камень, мистически заигравший переливами в свете колдовского огня. Мальчик думал бросить его в огонь – что-то сногсшибательно определённо произойдёт и позволит сбежать, напрочь испортив планы Тёмного Лорда!       - Да, Гарри. Это не добро и не зло. Это только Сила, - интонацией выделив слово. – Остальные слишком слабы, чтобы добиться этого. Вместе мы свершим великие дела, - прельщал Реддл. – Только отдай мне камень, - умело играя на жалости маленького гриффиндорца.       - Ты лжец! – ни капли не поверив в сладкоречивые посулы смертельного врага.       Он замахнулся камнем, но не успел его кинуть.       - Убей его! – приказал Реддл своему сосуду.       С резким прыжком Квиринус в мгновенье ока пролетел разделяющее его с Гарри расстояние и повалил мальчика на ступени, сдавив горло.       Гарри-Грегарр закусил губу до крови, тяня время со своим выходом.       Мальчик выронил камень, откатившийся от руки. Инстинктивно он схватился за душившую его руку. И тут от запястья взрослого с шипением повалил пар, плоть стремительно иссыхала и трескалась, как земля в пустыне.       - А-а-а… - Квиринус с ужасом отпрянул, уставившись на истлевающую руку.       Глубоко вдохнувший и часто-часто задышавший Гарри с удивлением и надеждой уставился на свои руки, мельком косясь на профессора.       - Что это за колдовство? – плаксиво воскликнул профессор Защиты от Тёмных Искусств.       - Дебил, хватай камень! – сердито выкрикнул Реддл на затылке Квиррелла.       Вытянув левую руку, человек, напоминая невидимке дроида, ринулся к валявшемуся на ступени философскому камню как к собственному спасению.       Гарри смело кинулся наперерез и вцепился своими руками в лицо, тут же начавшее шипеть и трескаться от воздействия кровной защиты от Лили. Гарри-Грегарр ощутил эмоцию извинений от Воли матери, в данном случае не способной повлиять на результат её чар. Недоголокрон оставался там, где прицепился.       Квиринус орал от боли – Гарри скалился от искренней ненависти и мстил за все свои невзгоды, осознанно желая смерти другому человеку и причиняя эту самую смерть как загнанный в угол зверь. Мужчина попытался отбежать назад к стене, но мальчик двигался следом, неотрывно держа руки на чужом лице и чувствуя мощный поток исходящей из него магии, впервые чётко и ясно обнаруживая её в себе. У самой стенки взрослый разогнулся и сдвинулся на ступеньку выше, и отрок вынужденно отпрянул прочь, перестав дотягиваться.       В считанные секунды страшный Квиррелл стал землистого цвета и упал, рассыпавшись высохшей глиной.       Поттер ещё раз повертел волшебные руки перед своим лицом и перевёл дух в наступившей тишине. Колдовской огонь вокруг продолжал бушевать, но менее громко и пугающе. Малец обратил внимание на тот самый философский камень, спасённым им от кражи тёмным Лордом. Взяв волшебный кристалл, он потискал его в левой руке и победно ухмыльнулся, сжав крепче от ощущений потока живительной магии, полившейся в него.       Гарри-Грегарр продолжал наблюдать за происходящим на ступенях и потому видел, как за спиной пацана из праха Квиррелла вытягивается дымок и собирается тёмным призраком с лицом, какое появлялось на затылке.       Настал тот самый момент кульминации.       Призрак Тёмного Лорда в ярости понёсся на вновь победившего его Поттера.       Волшебник-юнлинг идеально вовремя с размаху пнул ногой по символу-молнии на раме и на полусогнутой левой ноге подпрыгнул, прошибая головой гладь зеркала, повернувшегося и подобно сачку словно бы почерпнувшего-поймавшего в себя мальчика в мантии-невидимке.       Орущий от ярости дымный призрак прошёл сквозь человеческое тело и, подобно тому, как Гарри Поттер на матче по квиддичу поймал снитч ртом, желавший поразить чужое сердце Реддл внезапно поймал внутри грудной клетки частицу собственной души и непроизвольно вырвал её с корнями. Поперхнувшийся призрак, странно пыхая, врезался в стену, непроизвольно проглотив комок чего-то, помотал башкой, раздул щёки как от подступившей рвоты и пролетел над языками пламени, скрываясь за поворотом.       Неуклюже упавший Гарри-Грегарр сумел подставить левую руку при ударе затылком и потому сохранил сознание ценой сильной, но терпимой боли в кисти. Проводив призрака косым взглядом, переродившийся человек точно, быстро, уверенно втемяшил себе в лоб правую руку с кайбер-кристаллом, сглаженной верхушкой попавшим в смотрящий вверх уголок знака-молнии. Ослепляюще острая боль и резво скатившаяся капля крови – вот и всё…