s t a r s

Снова он здесь, и снова берёт в свои ладони вещицу, принадлежащую даже не ему, а тому, кого любит больше жизни. Феликс в последнее время проводил дни в своей квартире, и часто мог плакать, даже без того самого повода. Джисон успокаивал, хоть сам держался, чтобы не ронять слёзы из добрых глаз на веснушки. Да, вскоре, Ликсу было легче. Однажды они провели вечер в заброшенном лагере, где в пятнадцать лет, оба проводили всё лето вместе.Так и познакомились эти двое. Заметили ещё, что лишь побывав там, все налаживалось. Вдруг, переживания Ли пропали, он наконец-то понял, что Сони будет с ним, даже, если тому понадобится операция на его слабое сердце. Определённо, светловолосый всегда ходил по врачам со своим Ханом, и ни одного приёма в одиночку ещё не было. Да, это уже привычка вместе куда-то ходить, и делиться переживаниями, как мороженым в кафе. Вроде бы, ничего же особенного на этом месте нет, правда? Обыкновенный домик, внутри которого хранятся те самые шкатулки, а в них же, записки. Это те самые записки о любви, которые Феликс писал Хану, чтобы признаться, уединиться, и потанцевать на последнем дне той самой последней смены. Дни шли так быстро во всем лагере, что они и забывали насчёт режима сна. Однажды ведь, как Хан хотел в детстве достать звёздочку с неба для самого любимого человека, это вышло. Да. Да, Феликс получил звездочку из жёлтой бумаги, которую Ханни смастерил ему, и на обратной стороне записал свой номер. И в сентябре, они созвонились. У этих двоих ещё и разница в рождении всего один день, да, словно душа родственная. *** Ладно, стоит о настоящем. Маленькие ладони касаются тех, что держат в себе пачку таблеток, а ещё рецепт, бумажку диагноза, а также карамельку от светловолосого. Брюнет абсолютно знал, как феликс пытался поднимать тому настроение такими сюрпризами, и уже несколько лет так. Феликс был таким же милым и в пятнадцать, и сейчас, в двадцать один. — Ханни, не забудешь про карамельку, хорошо? Врач говорит, что тебе можно, и. и незачем волноваться! — Ли взял стакан воды, и протянул любимому, который выпил таблетки, а потом заключил в объятиях своё солнечное чудо. — Наши шесть лет отношений нужно отмечать иначе, не таблетками, глупыш. — Хан целует его щёчку, и водит по веснушкам, продолжая, — Тортик шоколадный тот самый ночной давай кушать. Хех, мы всё-таки встали поздненько, но кушать твою еду мы и будем! — Джисони улыбается, видя, как тепло их любви греет каждого. И да ведь, они легли очень поздно, в девять утра, а всё от чего? От того, что сначала были так заняты совместной картиной, которую рисовали с помощью пальцев, а потом решили, как будет отлично погулять по ночному Сеулу. Парочка гуляла долго, да так, что уже в восемь утра они делились друг с другом мороженым, которое купили в любимой кафешке. Хану нужно спать больше, да, но прошлым днём они отоспались слишком хорошо, особенно феликс после работы в любимом местечке, где был бариста. — Кушай! — радостно он тянет в рот к любимому кусочек тортика, а ещё потом за съеденное награждает поцелуем. Они обожали целоваться без повода, и с ним. Это доставляет удовольствие. — Всегда тебя одного слушаюсь, мой бельчонок. — Ли как впервые краснеет, ведь собственная мысль насчёт того, как они сейчас будут проводить время вместе, даёт еще дрыгаться ножкам. Они словно два ребёнка радовались друг другу, наполняя любовью взаимно. Оба были недолго заняты едой, и вскоре, когда Фе вымыл посуду на их небольшой кухонке, где было все, и уюта хватало, и небольшой роскоши иногда, ну и любви несчитанное количество. *** 𝖲 𝗍𝖺 𝗋𝗌． — Хотелось ли тебе, смотреть на них даже во сне? — хан поправляет волосишки веснушчатого, чмокая в лоб. — О-оу, — звездное небо в глазах ликса ещё прекраснее смотрится, особенно, когда его веснушки соединены между собой созвездием малая медведица, да, Джисон и тут решил, как круто будет попробовать маркером порисовать на милых щёчках своего солнца. — Я мечтал. всю жизнь, с момента, как в лагере мы начали целоваться в тайне от всех, Сони. — О да, я помню всё ещё, как же я стеснялся пригласить тебя на свидание до пруда. Я очень сильно переволновался, что побежал к себе под одеяло, и долго там сидел. А ты пришёл, и. вытер мои первые слёзы с глаз. — В который раж рассказывая, Ханни проронил слезиночки на ладонь любимого, и потом улыбнулся. — Так славно, что наша любовь укрепляет тебя и меня. Мы прошли через многое, и. я думаю, это нас лишь сплотило. Помнишь первую паузу? Я тоже помню. И я тебя всегда любил, абсолютно всегда, даже сейчас, как ребёнка хочу согреть тебя. Мягкие слова тронули Ликса, который целовал своего брюнета в височек, и гладил его руки, смотря в карамельным цветом глаза. — Всё, что ты сделал для меня, я по сей день буду хранить, и верить, что даже после смерти нашей, в следующей жизни я тебя увижу из тысячи, миллиона людей. Мне очень с тобой комфортно, и приятнее всего быть рядом с тобой. Самого меня никто никогда не любил так сильно, как любишь ты. Я обожаю радовать тебя, бельчонок, я тебя люблю, мое ясное чудо. — Ликс собирает свои волосы в маленький хвостик, выставляя пряди вперёд, как нравилось хану, и зацепляет его губки своими. Поцелуи их шестого лета вместе не проходили без того, что Хан спрячет феликса у себя в объятиях, а тот ответит тем же. И вот уже, сколько лет, сколько надежд на излечение рака, который у хана появился ещё четыре года назад, а Феликс помогает пережить ему всё. Всё, что можно, он сделает, и будет делать для любимого. Как же искренне оба надеются, что лето не станет последним. Что они успеют сыграть и свадьбу, и завести милую зверушку. Ханни хотел всегда бельчонка, от чего же Феликс перенял милую привычку звать его «бельчонок», и это было всегда особенным. Только его, только для него, только ему. s ta rs по кусочкам.