Блюз диких шквалов

      Кондуктор сообщил об остановке, раздался скрип колес, и люди поспешили к дверям вагона.       Воздух в Техасе был разгоряченным, а солнце слепило с ужасной силой. Юнхо схватил сумку покрепче и надвинул шляпу на глаза. Ветер поднимал песок в воздух, поэтому на слизистой глаз почти сразу появилось неприятное, скребущее ощущение, которое точно его не скоро покинет.       Так далеко от дома церковь его никогда не отправляла, уже по зданиям вокзала и местными жителями были видны отличия. Почти все постройки из дерева, по которым можно отследить испанские и мексиканские корни штата; люди выглядели совсем неприхотливыми, вставали под навес перрона, не спеша закуривали, смотрели куда-то, выставив свои загорелые лица. Были это старые мужчины или молодые женщины, всех объединяли широкие плечи от тяжёлой работы и красные от солнца щеки. На вокзальной площади местные старались одеться приличнее, чтобы встреть гостей или долгожданных близких почётно, но Юнхо уже представлял толпы людей, нацепивших что попало, лишь бы прикрыться и не сгореть. Как он мог догадываться, большая часть населения — работники ранчо, у которых из забот на первом месте было скотоводство. Они были людьми простыми; среди фермеров посещение службы хотя бы раз в неделю это уже большая заслуга. Но они охотнее являлись если в этот день пойдет дождь и не придется заниматься поливом. Но судя по погоде, сезоны засухи были для этих мест более характерными.       Юнхо цеплялся взглядом за разные указатели, чтобы наконец добраться до выхода, где его должен был ожидать человек. Мужчина огляделся по сторонам, но никто на выходе его, кажется, и не ждал. Он прокашлялся и отошел чуть в сторону, и тут к нему приблизился молодой, невысокий мужчина, который прятал лицо под банданой.       — Вы пастор? — его голос звучал глухо из-за ткани на лице и сильного ветра. Юнхо нахмурился, представляя, что его ждет здесь, а затем приставил к лицу руку на манер козырька.       — Да, Вас зовут Хонджун, правильно? — мужчина сделал шаг к нему. Его проводник кивнул и, больше ничего не говоря, махнул рукой, намекая, что следует пойти за ним.       Юнхо поспешил за проводником, пытаясь удержать на голове шляпу и мельком посмотреть на город. Широкие улицы, наполненные небольшими домами, которые стояли очень близко друг к другу как строй. Но сам город был маленьким, вывески магазинов и салунов можно было пересчитать по пальцам. Там и тут прогулочным шагом шатались зеваки; парочка мясников в белых халатах стояли возле прилавка и о чем-то громко говорили. Жилистая, пятнистая собака легко передвигалась галопом. Совсем далеко, уже за пределами города, виднелись ранчо, еще дальше стоял рыжий каньон и песчаные поля. Вдали земля размывалась, словно плавала на волнах, от того, как солнце нагревало ее. В воздухе был стойкий аромат пыли, скудной растительности и скота. Горячий кислород вместе с пылью пробирался в легкие и оседал там, как табачный дым.       Хонджун привел его в тенистый уголок улицы, где их ожидала привязанная лошадь. Ветер здесь почти не дул, поэтому мужчина стянул с себя бандану, но его лицо всё также прикрывала шляпа. Он подошел к лошади и похлопала его по шее, она, видимо, уже заскучала, потому сделала шаг к нему и сама подставились под прикосновения, но Хонджуну стоило быстрее покончить с делом. Он повернулся к Юнхо на каблуках и прищурился.       — Чон Юнхо, так? — в его голосе звучало легкое недоверие.       Пастора это даже малость задело, но он промолчал и кивнул.       Хонджун его оглядел сверху вниз, поджал губу, а затем его лицо резко перестало быть таким напряжённым, и он улыбнулся.       — Расслабься, просто спросил, — он расправил плечи и положил руки на бедра, а его взгляд не переставал быть менее пытливым, — если я отдам эту лошадку не тому, будет неловко.       — Да, конечно, — Юнхо вежливо улыбнулся и потянулся к карману брюк, чтобы достать банкноты, а тем временем Хонджун сделал шаг к нему и посмотрел тому в лицо. Разница в росте позволял без проблем заглянуть под черную шляпу, затем его взгляд внимательно скользнул по одежде: белая рубашка, черный жилет, поверх такая же темная накидка до колен и брюки с выглаженной стрелкой. Хонджун хмыкнул своим мыслям.       Юнхо достал несколько свернутых купюр и передал их в руки мужчины, тот и быстро пересчитал и показал на лошадь широким жестом.       — Хорошей дороги, сэр, — Хонджун спрятал деньги где-то в своих карманах и, кажется, уже хотел уйти.       — Постойте, — Юнхо посмотрел на него несколько растерянно, — как мне добраться до Церкви Святого Кирилла?       Хонджун задумался на мгновение, нахмуренным взглядом посмотрел вдаль, в тот самый край каньонов.       — Проще некуда: прямо, прямо, прямо, та дорога ведет только туда. Это возле соседнего города, на лошади часов шесть, поторопитесь — и того меньше, — Хонджун пожал плечами, а Юнхо неутешительно посмотрел в направлении своего пути, — и еще кое-что, — Хонджун достал из-за спины серебряный кольт и отдал его в руки Юнхо.       Тот кивнул и принял оружие, осмотрев: обойма была полной. Он знал из письма, что ему передадут средство обороны, пока он будет на пути из одного города в другой, но почему-то все равно чуть замешкался. Ружье оказалось припрятанным во внутренний карман накидки.       — Спасибо, — мужчина отвязал лошадь и взял поводья в руку, напоследок оборачиваясь к Хонджуну, — чтож, до свидания.       Хонджун кивнул и быстро скрылся, а Юнхо поджал губы и посмотрел на лошадь. Немолодая, в ней видно что-то породистое, но это ей скорее досталось не от ближайших предков, но старушка выглядела надежной. Коричневая шерсть переливалась золотыми отблесками, а глаза ее были пронзительно черными. Юнхо улыбнулся ей и погладил по морде.       Мужчина оседлал лошадь и несильно дернул поводья. Седло было довольно удобным, и путь предстоял долгий, но Юнхо хлестать животное не хотелось.       Городские улицы закончились быстро, и его встретила пустынная дорога; иногда виднелись дома ранчо, гектары полей, стада рогатого скота, который пасся и поедал невысокую траву. Где-то вокруг них, не суетясь, бродили ковбои, приглядывавшие за ними: кто-то из них задремал на лошади, скрестив руки на груди; кто-то курил и наблюдал за животными.       Юнхо посмотрел на наручные часы: время уже близилось к шести вечера. В лучшем случае, он удивит своим ночным появлением духовенство церкви до наступления следующего дня.       Но солнце на закате становилось только более свирепым, пыталась пробраться под кожу и оставить и там ожог. Юнхо уже почувствовал, что нос и щеки начинают обгорать, поэтому склонил голову и старался не смотреть вверх.       На пути ему встречались иссохшие кусты, желто-зеленая трава, деревья, которые лишь частично имели листья. Юнхо казалось, что в конце весны природа должна выглядеть хоть немного живее, но звери довольны пожевать и сухую траву, а что может быть важнее. Штат жил на заработке, полученном с разведения и использования скота, но и аграрная культура развивалась не без помощи человека. Большая часть зёрен произрастала на восточной части территорий, пока на юге разводили коров и овец. В любом случае Юнхо нет разницы, какому человеку радоваться в стенах церкви: садовнику или пастуху.       Юнхо приподнял взгляд. Где-то далеко, размываемый жаром песка появился силуэт наездника, который бездвижно стоял и, казалось, наблюдал за всем из далека.       Время текло медленно; Юнхо периодически проваливался в сон, пока лошадь шагала по дороге немного ускорившись. Рука мужчины потянулась к сумке, чтобы достать флягу и выпить немного воды, так как голова уже начинала идти крутом. Припав губами к горлышку, в его рот попали лишь несколько жалких глотков, а затем Юнхо разочарованно осознал, что ёмкость пуста. Вернув отныне бесполезную флягу в сумку, он взялся за поводья и попытался сосредоточить взгляд на гриве коня, которая чуть развивалась от движений. К этому моменту ветер уже спал и песчинки в воздухе не стремились попасть в легкие.       Юнхо сглотнул и посмотрел на солнце. Уже прошло несколько часов, и белый круг начал стремиться к горизонту. К этому моменту он почти приблизился к расщелине каньона, а значит скоро настанет блаженная тень. Юнхо выдохнул со свистом и сжал губы, теперь он ощутил, что черная шляпа нагрелась, от того ему становилось только дурнее. Стянув с себя головной убор, он попытался помахать на себя полями шляпы, чтобы хоть как-то себя освежить, потому что мир перед глазами уже начал понемногу смазываться и темнеть. Юнхо сглотнул ещё раз и понял, что во рту сухо и вязко, будто горсть песка оказалась у него прямо на языке.       Импровизированные ветерок ему совсем не помог, он схватился за поводья и притормозил лошадь. Постоянная качка делала ему только хуже. Юнхо с трудом слез с коня и попытался устоять на ногах, но конечности стали ватными, и хватка на поводьях ослабла. Юнхо пробормотал отрывок молитвы, прежде чем упасть на землю.       Перед абсолютной темнотой он увидел приближающегося к нему человека.       Теплый ветерок блуждал по коже, наконец-то палящее солнце скрылось. Юнхо попытался открыть глаза. Он увидел звездное небо, а затем до него донёсся звук потрескивания огня. Когда осознание медленно, но уверенно добралось до него, он резко поднялся на локти, и голова тут же отдала болезненной пульсацией. Рядом с ним горел костер. Юнхо огляделся. Это было какое-то уединенное место в расщелине каньона. Ветер здесь был сквозной, поэтому пламя клонилось в разные стороны, порой почти задуваясь. Юнхо постарался сесть, а затем подняться, опираясь на землю под собой.       Когда он поднялся с песка, появилось ощущение внимательного взгляда на затылке. Юнхо резко обернулся и увидел, что возле костра он был не один. Ну конечно, в одиночку он мог бы только остаться под солнцем на съедение стервятникам. Пара лошадей стояли немного дальше от них. Одна была старой знакомой Юнхо, а рядом с ней возвышался крупный, вороной конь. Кажется, мустанг. А еще этот конь напоминал тот самый силуэт. Юнхо нахмурился, а затем спохватился и учтиво поклонился незнакомцу.       Тот выглядел невпечатленным, но его взгляд был крайне испытывающим.       — Спасибо. Если бы не вы, не знаю, что бы со мной случилось, — Юнхо вежливо ему улыбнулся. Он начал оглядывать землю, чтобы найти свои вещи. И правда, сумка с скудным содержимым лежала возле места, где он только что проснулся.       — Не за что, — мужчина кивнул и потянулся за сигаретой.       Луна появилась за облаками, от того каньон покрылся густым мраком. В кромешной темноте подрагивающее пламя создавало устрашающие силуэты на лице незнакомца. Острый нос, узкие глаза и неожиданно чувственные губы. Тени проваливались под его массивной челюстью, скулами и надвинутой на глаза шляпой.       — Как вас зовут? — Юнхо разорвал тишину, но после он ощутил укол смятения. Казалось, что ничего кроме горящего пламени быть между ними не может.       — Минги, — он достал зубами сигарету из пачки и поджёг её модной серебряной зажигалкой. Сейчас Юнхо внимательнее прислушался к голосу мужчины. Низкий и гулкий, как скрежет ветра каньона.       — Юнхо, — пастор решил представиться в ответ, но почему-то глаза Минги выглядели так, словно уже знали о нем все, — я долго спал?       Ковбой хмыкнул и сделал затяжку, затем пустил облако дыма, которое быстро растворялось по ветру.       — Часа четыре, — глаза Юнхо округлились, но он тут же взял себя в руки, пытаясь мысленно сопоставить время в своей голове.       — И Вы все это время меня ждали? — голос Юнхо чуть дрогнул в смехе. После он сделал вдох поглубже и незаметно коснулся внутреннего кармана накидки. Кольт на месте.       — Можно и так сказать, — собеседник был не многословен.       — Куда вы направляетесь?       — У меня нет цели, — Минги своими глубокими затяжками уже успел пригубить половину сигареты.       — Я держу путь к Церкви Святого Кирилла, — Юнхо продолжать путь одному больше не хотелось, а мужчина перед ним выглядел очень внушительно, — я пастор.       — А сам откуда? — Минги выбросил окурок, а тот быстро окалася погребен песком.       — Северная Дакота, — Юнхо обратил внимание на фигуру мужчины, когда тот поднялся с земли. Высокий, белолицый человек, он был где-то на ровне с самим Юнхо, но казался намного массивнее из-за длинного кожаного плаща. Ему только и оставалось догадываться, кто перед ним стоит. Для пастуха слишком хорош собой и бледен, но разве почетный гражданин будет носить жилет поверх голой кожи.       — Далеко забрался, — констатировал Минги, положив руки на бедра.       — Да, — Юнхо неловко огляделся.       — А в чём причина? — Минги начал тушить костер, подталкивая песок носком ботинка к огню.       — Бывший пастор скончался, и требуется замена, поэтому я приехал сюда, но, кажется, с непривычки мне сильно поплохело от жары, — Юнхо немного удивился такой расторопности своего нового знакомого. Стоило лишь сказать, как он следовал за ним. Но Юнхо был явно не против такого стечения обстоятельств. Одиночество в незнакомых, ночных степях ему было не по душе.       Последние языки пламени отбросили на стену камня предсмертные тени. Силуэт Минги исказился разными пугающими пятнами, то вытягиваясь вверх, то размазываясь широким мазком.       Прижав к себе сумку, Юнхо подошел к лошади и забрался на нее; к тому моменту Минги уже сидел в седле и пристально смотрел на пастора.       Гигантские возвышенности каньона закончились, сменившись сухими полями, которые в ночное время пустовали. Ни единой души, ни головы скота.       Конь Минги двигался быстро и уверенно, лошадь Юнхо тоже не уступала, но та явно не торопилась, поэтому приходилось ее чуть подгонять. Диалог между ними не клеился, но они как будто в этом и не нуждались.       Минги был ненавязчивым спутником, который не требовал болтовни и светских бесед. Он вообще казался тенью равнины. Темная одежда и вороной конь. Свет луны будто поглощался ими, оставляя после себя только мглу.       Однако Юнхо часто бросал взгляды на Минги, а тот всегда отвечал на это пронзительным вниманием маленьких радужек. Иногда Юнхо казалось, что Минги исчезал; стирался из виду песчаным ветром.       Юнхо начал кашлять, осознавая, что ветер поднимался, и песок больно резал слизистые.       — Ускорься, — Минги вдруг разорвал молчание между ними, а затем хлестнул своего коня.       Юнхо последовал его примеру. Кажется, Минги явно лучше знал местный климат, и он чувствует, как приближалось что-то неладное.       Ветер завыл над землёй, нарушая покой горбатой травы. Сухие листья на деревьях тревожно зашелестели, и вся долина наполнилась звуками свирепого ветра. Юнхо вдруг ощутил волну песка, которая хлестнула его спине, а лошадь под ним громко заржала. Кажется без команд наездника ей уже самой хотелось торопиться.       — Быстрее! Там трактир впереди будет, — Минги резко ударил поводьями, и конь бросился галопом.       Юнхо не медля пустился за ним, хоть его и одолевали сомнения, потому что он был скорее наездником любителем; не справишься с управлением - лошадь скинет, и мало не покажется. Но тут его снова настиг песчаный замах, и он, не думая, бежал за Минги.       Юнхо даже не пытался разглядеть, что было впереди, он всецело полагался на своего ночного знакомого, ориентируясь на стук копыт, который был уже не так хорошо слышен из-за этого шума шквального ветра. Он видел немного впереди себя коня Минги, хотя Юнхо старался скрыть себя от песка полями шляпы.       По ощущениям скачка продолжалась вечность.       Но затем Минги резко свернул куда-то в сторону, а Юнхо последовал за ним. Он всё же осмелился поднять взгляд и заметил, что застекленный фонарик на столбе, который страшно качался в разные стороны от порывов ветра. Этот маленький просвет обозначал собой местонахождение трактира.       Мужчины приблизились к крыльцу, и к ним вышел один из работников, который вызвался помочь загнать лошадей, чтобы господа поскорее могли получить свой номер.       Отдав поводья, Юнхо ввалился в здание следом за Минги.       Из складок одежды на пол посыпался песок. Старый мужчина за стойкой трактирной столовой посмотрел на них удивленно и настороженно. Юнхо не мог отойти от свиста ветра в ушах, поэтому не обратил внимая на быструю беседу Минги с трактирщиком. Тот бросил ему несколько купюр и получил ключи.       Минги держался очень стойко и вел себя очень спокойно, будто видит это часто. Будто живет этим.       Юнхо, покачиваясь, стоял в центре зала, Минги схватил его за локоть и потянул к жилым комнатам. Его хватка ощущалась раскалёнными щипцами, но он не стремился сбросить чужую ладонь.       Дверь за ними закрылась, и Юнхо благополучно сел на ближайший стул. Комната была скудной, потолки невысокие, затертая, деревянная мебель, но хозяин трактира постарался разнообразить обстановку, развесив на стенах черепа с шкуры животных. Юнхо это это дизайнерское решение не понравилось.       — Зачем нам комната? — собственный голос прозвучал очень тихо.       — Буря будет еще долго, и ночи здесь опасные , — Минги грозно отчеканил, скинув с себя плащ и шляпу.       Его плечи даже так казались широкими, а силуэт мягко перетекал в узкие бедра. Волосы Минги оказались короткими и светлыми, что немного удивило Юнхо. Он тоже поспешил снять с себя тяжелую накидку. Теперь они были похожи, если не считать того, что Минги не смущала прилипающая к разгоряченному телу кожаная жилетка. Его неестественная бледность завораживала.       — Выпить не хочешь? — Минги сел перед ним за стол и окинул его внимательным взглядом.       Юнхо расстегнул душащий воротник и сглотнул. Ему не следует пить, но сейчас он быстро кивнул, потому что боялся отказаться.       Минги достал из ниоткуда небольшую бутылку виски.       — Почему-то я ожидал вино, — Юнхо неожиданно для себя озвучил свою случайную мысль.       — Вино? — Минги впервые за всё время рассмеялся. Это скорее был леденящая душу усмешка, но Юнхо почему-то это не пугало, — мы не в церкви, чтобы пить вино.       — Конечно, — Юнхо качает головой и сам расплывается в улыбке.       Минги берет бутылку первым и делает несколько больших глотков. Юнхо сглатывает, наблюдая за ним.       — Не возражаешь, что из горла? — Минги выгибает бровь и протягивает бутылку Юнхо. Тот качает головой и принимает ёмкость.       Алкоголь жегся на языке и в горле, но мужчина послушно сделал второй глоток. Затем он вернул бутылку Минги и громко выдохнул.       — Больше не буду, — пастор покачал головой и откинулся на спинку стула. Он услышал, как Минги хмыкнул и приложился к бутылке опять. Потом наступила тишина.       Юнхо закрыл глаза, и его лицо наконец-то расслабилось. Алкоголь достучался до сердца очень быстро, но мужчина не возражал. В голову проникло жгучее ощущение, будто кипяток залили в череп, а затем появилось чувство подкожного зуда прямо на кончиках пальцев. Юнхо начал дышать чаще.       Он поднялся из-за стола, его движения были на удивление точными. Оказалось, что Минги уже давно стоял возле него, скрестив руки. Юнхо неожиданно рассмеялся, положив ладонь на шею.       — Я не пью, видимо, непривычно, — улыбка Юнхо слетела с лица, когда Минги схватился за его локоть.       — Неважно, — Минги с серьезным лицом посмотрел прямо в глаза Юнхо, — ты знаешь, что стало с прошлым пастором?       — Что..? — Юнхо вдруг опешил от такой темы разговора, — нет, должно быть, старость его забрала.       — Ходят слухи, его убили, — ровно ответил Минги, не расслабляя хватки ни на минуту. Напротив, Юнхо казалось, что тот вцепляется лишь крепче, но одновременно с этим мир перед глазами начинал гореть. Мебель и стены дрожали перед глазами, как раскаленные камни, один лишь Минги оставался четким. Одинокая свечка на столе создавала еще больше недосказанности и тревоги вокруг. Лёгкий сквознячок коснулся и без того шаткого пламени, от того плясали пятна света на лице Минги, — ты не боишься?       Юнхо замолчал. Он посмотрел на сторонам, но нигде не мог найти ответа, затем он посмотрел на собеседника и слабо пожал плечами.       — На все воля Божия, — ответил Юнхо и покачал головой. Это был исчерпывающий для обоих ответ.       Хватка на руке исчезла. Минги сделал шаг назад. В его глазах промелькнули искорки пламени.       — Так, значит? — Минги посмотрел на бревенчатый пол. Он создавал ложное впечатление задумчивости, но это было совсем не то не похоже.       Юнхо вдруг оказался прижат к столешнице. В пояснице болезненно заныло от удара. Юнхо стиснуто выдохнул, на переносице появилась морщинка. Минги приблизился к нему, а Юнхо схватил его за жилетку.       — Что ты делаешь? — прошипел сквозь зубы Юнхо. Он хотел угрожающе притянуть Минги, но приложенные силы казались ничтожными, но наездник совсем не сопротивлялся. Он сам шагнул к нему.       — Давно ты такой набожный? — лицо Минги раскраснелось, а может это иллюзия из-за нестепенного пламени свечи. Юнхо медленно отстранил пальцы от жилетки, его глаза были широко распахнуты. Слова не рождались в голове, он молча смотрел в глаза напротив.       — Я не понимаю… — Юнхо вцепился обеими руками в край стола и покачал головой. Он старался отодвинуться как можно дальше, но Минги держал его очень близко.       — Я знаю все твои грязные секреты, — в чужих зрачках мелькнуло какой-то совершенный новый проблеск эмоций. Минги вдруг моментально изменился. Его движения стали выжидающими, а не прямолинейными, как до этого. Он стал обтекаемым, как кремниевый наконечник стрелы. Черты его лица стали мягкими и гладкими. Гранитные скулы казались теперь нежными линиями фарфора, — я знаю, что ты не достоин. Я знаю, чего ты хочешь на самом деле.       Образ Минги также стал размываться перед глазами; Юнхо задышал чаще, не понимая, что происходит.       Сам сатана принимает вид Ангела света.       Горячие губы неожиданно прижались к побледневшим от ужаса устам Юнхо. С этим поцелуем его душа покидала тело. Он схватился за плечи мужчины, но он не пытался отстраниться или прижаться. Карие глаза были в ужасе распахнуты, пока чужие, напротив, — чувственно прикрыты.       — Просто признайся, — Минги на мгновение перестал терзать губы мужчины. Его собственные губы притягательно покраснели и припухли, а у пастора болезненно налились кровью. Он хотел, что-то ответить, но язык не послушался, а Минги снова прижался к Юнхо.       Пастор почувствовал горькое пламя в душе, которое пыталось выжечь в нем все живое.       Это было пожирание души.       Губы Юнхо вдруг робко ответили на поцелуй, Минги этому не удивился. Он всё знал заранее.       Руки Юнхо разжались, и он обнял шею Минги. Это было поражение.       Организм Юнхо отозвался ему новым чувством. Он непроизвольно прижался к Минги как нуждающийся путник к ручью в самую ужасную засуху. Рука Минги скользнула под рубашку, такую ослепительно белую и чистую.       Тело отозвалось на это томительным ощущением внизу живота. Минги отстранился, поймав мутный взгляд Юнхо, он погладил его мягкую щеку, а затем прильнул губами к шее. Его рука бродила под одеждой, задевая соски и тревожа чувствительную кожу. Юнхо не выдержал этого; он сжал ладонь мужчины и прижал к собственной коже, чтобы остановить его движения. Рука Юнхо без раздумий легла на чужую промежность. Минги отстранился от чужой шеи и постарался снова заглянуть пастору в глаза, но тот держал их закрытыми. Вырвав свою руку, Минги залез под пояс брюк и сжал член.       Юнхо со свистом выдохнул и прикусил губу, зажмурив глаза ещё больше. Он выгнул спину, окончательно давай полную власть над собой. Его собственная ладонь расстегнула брюки Минги и пыталась ответно прикоснуться к мужчине, но его движения были рваными и сумбурными.       Руки Минги справлялись лучше. Член Юнхо был болезненно напряжен, предэякулят стекал вниз, а ладонь мужчины растирали его по длине. Юнхо не требовалось много времени. Вскоре движения Минги ускорились, а жар во всем теле только нарастал. Со стороны Юнхо послышались тихие стоны, а затем он резко выгнулся и прижался к Минги ближе, цепляясь за его плечи, пока по чужой ладони стекала белая жидкость.       Как бы крепко Юнхо не держался за Минги, это не помешало ему раствориться в темноте, оставив мужчину одного. Первые несколько секунд он, шатаясь, держался за стол позади себя, но затем ноги не выдержали, и он оказался лежащим на полу.       Вода стекала холодными ручьями по лицу и телу, вся одежда промокла насквозь. Раздражающее ощущение влаги заставило Юнхо быстро подняться с земли. Песок превратился в грязевое месиво.       Юнхо понял, что дождь усиливается. Холодные капли долбили по спине и плечам. Он посмотрел перед собой. Здесь находилась церковь, там самая, куда он держал путь. Горячие слезы потекли по щекам, но они тут же были стёрты дождем.       Теперь ему нет здесь места?