Школа Второго Шанса

Октябрь подкрался неожиданно. Асфальт застилали опавшие листья, смешиваясь с лужами. Всё чаще шли дожди или даже мокрый снег. Люди сменили лёгкие ветровки на куртки потеплее. Ну а кто-то надевал под тонкую ткань тёплые кофты, ведь другой верхней одежды попросту не было. На первом уроке в классе была тишина. Был слышен только стук капель дождя, которые бились о стекла. Учитель истории что-то нудно рассказывал о событиях Первой мировой войны. Это была личная пытка каждого. Кто-то записывал слова преподавателя в конспект. Этим кто-то была Лиза Андрющенко. Кто-то спал, удобно устроившись на парте, а кто-то играл в тупые игры на телефоне, иногда тихо матерясь под нос. Виолетта уставилась в окно, мысленно устраивая соревнование между двумя каплями. Вера ещё утром написала, что приболела, так что в школу не идёт. Поэтому Малышенко приходится справляться со скукой одной. Навязчивые мысли не покидают голову ни на секунду. Ей бы хотелось отмотать время на год назад и не пробовать экстази на вечеринке у друга, чисто по приколу. Только этот прикол стоил девушке очень дорого. Сначала были таблетки, а потом и героин, на который Виолетта очень быстро подсела. Она стала воровать деньги у матери, а когда совесть взыграла, решила устроиться на работу. Уволили, когда крыша уже совсем поехала и ей показалось, что посетитель кафе вот вот на неё нападёт. Малышенко начала орать как ни в себя, а потом забилась в угол в истерике. Трель звонка вырвала из мыслей. Одноклассники засобирались на завтрак. — Вил, ты идёшь? — спросила Лиза, подойдя к парте. Она с беспокойством осмотрела девушку, подмечая каждый синяк от недосыпа. Вилка лишь молча кивнула и выдавила что-то на подобии улыбки. Кусок в горло не лез. Малышенко ковырялась ложкой в каше, слушая рассказы Гели о её бывшем-козле, который на вписке изменил ей в туалете, да ещё и с лучшей подругой. Только на раздаче порций Виолетта пришла в себя, когда столкнулась с кем-то и тарелка упала, разбившись вдребезги, а еда разлетелась по полу. Чужая рука упала на плечо. — Ты слепая или чо? — отпихнув Виолетту спросил парень, грозно уставившись на неё. — Ты сейчас это с пола слизывать будешь! Но девушка даже не успела ничего ответить. Впереди возник силуэт, который закрыл её от парня. — Ещё раз вякнешь — зубы с пола собирать будешь. И смотри, куда клешни свои распускаешь! — Медведева говорила уверенно и чётко, смотря прямо в глаза наглому парню, который лишь фыркнул, и, посмотрев на Малышенко недобрым взглядом, вышел из помещения. Кира повернулась к однокласснице, которая всё ещё была в шоке от происходящего. Вилка даже не успела рот открыть, чтобы поблагодарить, как её сразу осадили: — А ты смотри, куда идёшь. Не вечно же твою жопу прикрывать. Ладно... Поблагодарить можно и потом. * * * От запаха фенола уже тошнило, а яркий свет ламп раздражал глаза. Люди в коридоре суетились и носили оборудование в разные кабинеты. От этой динамики голова шла кругом. Вера бегала глазами из стороны в сторону, в надежде найти бабушку, а в лучшем случае — лечащего врача. Он написал бабушке рано утром и сказал, что показатели ухудшились. Каждая секунда была на счету, так что ни о какой школе и речи не шло. Городская больница, к сожалению, за последний год для девушки стала родным домом, а врачи — поддержкой. Дверь сбоку распахнулась и оттуда вышел высокий мужчина средних лет, в очках для зрения и белом халате. Увидев девушку, он тепло улыбнулся. — Верочка, здравствуй, — сказал он, закрывая кабинет на ключ. Идёт на обход. — А Надежда Михайловна где? — Бабушке позвонили, вот и разговаривает где-то, — ответила она без особого энтузиазма. Хотелось спать. И спокойной жизни без ежедневных истерик тоже хотелось. Александр Семёнович, увидев состояние Веры, лишь поджал губы. Он пытался помочь девочке, донести, что на себя не нужно "забивать", однако та уходила в отрицание, а потом и вовсе бегала от разговоров. — Тогда позови меня, когда она придёт. Я буду в 211 кабинете. Мужчина ушёл, а Гордеева удобно устроилась на стуле и продолжила ждать бабушку. Спустя 20 минут она показалась на горизонте с пакетом ароматных булочек в руках. Женщина пыталась улыбаться, ведь она являлась единственной опорой для внучки. Но глаза женщины выдавали всё: страх, боль, волнение и отчаяние. — Покушай, солнышко. А то мы позавтракать толком не успели, — нежным голосом сказала она, погладив внучку по голове. Дабы не расстраивать бабушку, Вера залезла в пакет и отломала кусочек булки с клубничным вареньем, положив его в рот. Тот сразу растаял на языке, оставляя сладкий привкус. — Александр Семёнович попросил позвать его, когда ты вернёшься, — прожевав оповестила девушка и они вдвоём направились в 211 кабинет.

***

Белые стены, писк аппаратов, больничная койка у стены. Вера Гордеева видит эту картину далеко не в первый раз. Бабушка рукой подталкивает вперёд и девушка подходит ближе к бледной худой женщине. — Мамочка... — берет её истощённую руку и еле сдерживает слёзы. Сегодня она действительно выглядит хуже, от чего сердце болезненно сжимается. В голове сразу возникает куча мыслей, однако Вера их прогоняет: не здесь и не сейчас. Мама смотрит тепло, слабо сжимая руку дочери в ответ. — Привет, солнышко... — Елена улыбается искренне, хоть само действие даётся ей тяжело. Поворачивается и смотрит на пожилую женщину. — И тебе привет, мамуля. Что-то вы совсем поникшие... Рассказывай, Верочка, как твои дела? Как в новой школе? Вера, собрав волю в кулак, подняла взгляд на маму. — Школа отличная, да и с одноклассникам повезло, — сдавленным голосом говорила она, сжимая тёплую руку крепче. — Подружилась с девочкой, Виолетта зовут. Елена внимательно слушала дочь, иногда кивая и задавая дополнительные вопросы. — А ты как себя чувствуешь? — спросила Надежда Михайловна, подойдя ближе. Ответ женщины никогда не менялся: — Ой, да прекрасно я себя чувствую! — слышали каждый раз родственники. — Вот выпишут, и поедем с вами отдыхать. Все в этой палате понимали, что такого не будет, но молчали. Ведь где-то глубоко внутри теплилась надежда. * * * Кристина стала личным напоминаем Лизы о прошлом. О том самом парне, с которым она познакомилась случайно, когда врезалась в него на улице. О его по началу тёплой улыбке, которая заставляла бабочек внутри трепещать. О его внимании, заботе и нежных касаниях, которые заставляли чувствовать себя особенной. Он вознёс её на пьедестал, а потом небрежным толчком в спину скинул оттуда на самое дно. Туда, где её никто не найдёт. Да и искал бы кто-то? — На прошлом уроке я говорила вам про проекты, которые вы будете выполнять в парах для лучшего узнавания друг друга и развития навыков коммуникации, — начала Анастасия Владимировна, преподаватель психологии. Женщина открыла журнал и достала оттуда какой-то список, на который весь класс уставился с интересом. Ни о каких проектах они не помнили. — Посоветовавшись с Любовью Розенберг, мы составили пары и сами распределили темы. Сразу скажу: партнёра менять нельзя. Это делается не просто так. Всем, собственно, было всё равно, с кем быть в паре. Одноклассники не могли назвать себя друзьями, но достаточно было того, что они практически не конфликтуют. Только у Лизы начало колотиться сердце, когда преподавательница озвучивала фамилии. — Гриша Смирнов и Паша Ветров, тема "Психологические факторы, влияющие на формирование и развитие самооценки". Те молча кивнули друг другу, а Анастасия Владимировна продолжила: — Кира Медведева и Вера Гордеева, тема "Психологические основы здоровых отношений и эмоциональной связи". Вера была единственным человеком, с которым Медведева практически не общалась. Она казалась ей довольно тихой и спокойной. — Эй, Малышенко! Подруге передай, что мы с ней в паре. Виолетта сразу оповестила Гордееву, написав той сообщение. — Кристина Захарова и Лиза Андрющенко, ваша тема "Влияние социального окружения на развитие личности". Такому раскладу никто из девушек рад не был. Лиза из-за страха, а Кристина из-за того, что не любит слабых. А ещё не знала, что от той можно ожидать. И плевать, что у неё есть компромат, увидев который стало мерзко. Но мерзкой была не одноклассница, а тот мудак, который сделал фото. Андрющенко чувствовала чей-то пронзающий взгляд, но не поворачивалась, ведь знала, кто смотрит. Последней парой стали Геля и Виолетта, которым досталась тема про зависимости подростков. Малышенко лишь понимающе кивнула. * * * Лиза Андрющенко быстрым шагом выходила с территории школы, шаркая старыми кроссовками по асфальту. Ученики толпились, желая быстрее добраться до дома. Лиза их прекрасно понимала. Резкий рывок не дал шагнуть вперёд. Подобное она уже ощущала в раздевалке, так что с уверенностью могла сказать, чья это рука. Грубая и чуть шершавая. — Тебя прям не догнать! — хриплым голосом сказала Крис, чуть с одышкой. И усмехнулась, когда одноклассница выдернула свою руку из сильной хватки. — У нас проект типо. Лиза пожала плечами и пошла дальше, но уже медленнее. — Я помню. Нам на него дан месяц, так что успеем. Темноволосой хотелось быстрее остаться одной, но Захарова шла следом. — Если ты планируешь делать всё одна, то так не пойдёт. Я, типо, не тупая, — в тоне Крис проскачила претензия. Андрющенко смотрела надменно. Точнее, так казалось Захаровой. После той ночи вообще многое поменялось. У них была общая тайна, раскрытие которой могло негативно повлиять на жизнь Кристины. Лиза обернулась и с удивлением посмотрела на одноклассницу. Ведь ничего такого она не имела ввиду. Ей в принципе на умственные способности Кристины Захаровой было плевать. — Я не думаю, что ты тупая. А делать всё одна тем более не планировала. Русоволосая кивнула, и, небрежно помахав той, пошла в другую сторону. Из планов на вечер — вписка на хате у друга. * * * Чужая рука небрежно лежала на плече. Смех пьяных подростков заполнял всё пространство. Ангелина Новосёлова в привычной для неё одежде, открытом топе и короткой юбке, сидела в объятьях очередного парня, который обеспечит ей тепло и любовь на ночь. Белая дорожка начала действовать, одурманивая. Переживания отошли на задний план. Уже не хотелось сбежать от этих сальных взглядов. Она чувствует себя желанной, а значит — нужной. Её тянут за руку и ведут по коридорам с разноцветным освещением, иногда прижимают к стене, страстно целуют, забираясь под одежду. Шепчут что-то грязное, пошлое. Но Геля не слушает. Она растворяется в этих касаниях, позволяя "любить" себя. Она испорченная. И она не заслуживает хорошего отношения.