***
Мерцающая верхушка Одинокой Горы, покрытая снегом даже летом, была видна путникам на многие мили вокруг, не хуже маяка, который освещал дорогу заблудшим странникам. Со стороны могло показаться, что в месте, подобном Одинокой Горе, не может процветать жизнь: слишком безжизненной она казалась. Но Трандуил знал, что это отнюдь не так. Процветающий клан гномов, вернувший свой дом, люди Дейла, десятки торговцев и просто тех, кто искал лучшей жизни за крепкими стенами Эребора — и это было только началом. Слишком долго в Эреборе царила тьма. Она окутала подгорное королевство задолго до прихода дракона и теперь изменения были столь разительны, что даже слепец не смог бы их не заметить. Лошади неспешно шагали по протоптанной не одной сотней ног дороге, отовсюду раздавалось пение птиц, кролики прыгали среди травянистых холмов, а бабочки порхали над вереском вместе с непонятно откуда взявшимися здесь пчёлами. Алагос тряхнул головой и принюхался к воздуху, явно наслаждаясь приятным цветочным ароматом. Трандуил опустил ладонь на шею зверя под собой, ощущая ускоренный пульс. Несмотря на то, что Алагос погиб в бою — в Битве Пяти Воинств, как многие стали называть её, сейчас о его травме напоминал лишь едва заметный шрам на морде. Магия древнего леса спасла своё дитя. — Sîdh, Alagos, * — пробормотал Трандуил, призывая зверя под собой быть поспокойней. Как и сам король эльфов, самец мог чувствовать изменения в земле и воздухе, и так же, как и король — наслаждаться ими. Не только тем, что было зримо для обычных смертных, но и тем, что могли ощутить лишь дети леса. Год назад это место было похоже на гнойную рану, чей яд всё ближе и ближе подбирался к Сумеречному лесу, отравляя всё живое, что встречалось на его пути. Деревья начали увядать и испускать зловоние, которое омрачало суждения Трандуила. Его старая ненависть к Трору медленно перекочевала на Торина Дубощита и ещё немного — Сумеречный лес, так же, как и Эребор, поглотила бы тьма. Если бы не один маленький хоббит, так бы и случилось. Трандуил прикрыл глаза и приподнял лицо, наслаждаясь прикосновениями тёплых солнечных лучей. Эльф не знал, кого благодарить за Бильбо Бэггинса и ряд обстоятельств, которые привели маленького хоббита из Шира через пол-Средиземья в Эребор. Трандуил научился многому за тысячелетия своего существования и на своём собственном опыте знал, что даже малейшее решение ничего не значащего существа могло полностью изменить или разрушить мир, знакомый всем. Сотни развилок возможного пути, сотни сценариев окончания истории — никто в мире не мог предложить, какое влияние Бильбо Бэггинс окажет на историю Средиземья и будущее, которое уже маячило на кромке горизонта, но ещё не обрело ясных очертаний. — Ada? **– Леголас подвел свою лошадь ближе к Трандуилу и слегка потрепал абсолютно спокойного мерина по холке. — Что-то не так? Внешне Леголас был копией своей матери: та же линия челюсти и изгиб губ. Тем не менее, в этих глазах Трандуил видел себя — хитрость, которая может возвыситься до высокомерия. Оставалось лишь надеяться, что на протяжении своей долгой жизни Леголас не попадёт в ловушку собственных пороков. — Всё так, как и должно быть, Леголас, — ответил Трандуил, получив в ответ взгляд, полный неверия и глубинного, закрытого ото всех страха. — Не переживай. — Ты ведь знаешь — я чувствую это. То, что ты принёс с собой в Эребор из Сумеречного леса. Трандуил протянул руку и дотронулся кончиками пальцев к своей рубашке, прямо напротив сердца, где под слоями ткани было надёжно запрятано самое драгоценное, после Леголаса, сокровище в жизни эльфа. — Я был бы обеспокоен, если бы ты не смог этого сделать. — Что это? — Леголас нахмурился и со всей силы вцепился в поводья своего коня, когда его отец ничего не ответил и даже не оторвал своего взгляда от мерцающей верхушки Одинокой Горы. Мерин раздраженно фыркнул и тряхнул гривой, наверняка ощутив беспокойство своего наездника. — Ada… — Ты прекрасно знаешь, что это не принесёт никакого вреда, — всё же тихо ответил Трандуил, когда они подошли к главным воротам Эребора, возле которых царил шум и гам. Туда-сюда сновали люди и гномы, торговцы с повозками, доверху забитыми всякой всячиной и солдаты в полном обмундировании. Все они расступались перед Трандуилом, словно камни на пути у бушующего потока. — Закрой глаза. Сосредоточься. Скажи мне, что ты чувствуешь, — произнёс король эльфов, одновременно с этим слегка склонив голову в ответ на поклон вечного хмурого капитана Королевской Стражи. Неохотно Леголас сделал так, как его просили, позволив лошади под собой шагать в своём собственном темпе. Трандуил ощутил столь знакомую, но, тем не менее, не похожую на его собственную силу сына, которая мягко окутала его, не давя, а лишь ощупывая и пытаясь понять. Магия буквально завибрировала, когда сомнения Леголаса превратились в удивление. — Глубокие корни, — прошептал принц, распахнув глаза и встречаясь взглядом с отцом. — Древние корни. Пресная вода. Тёплый солнечный свет и свет далёких звёзд, — Леголас нахмурился и потрепал по холке коня под собой. — Вкус жизни. Трандуил слегка склонил голову в согласии. — По сравнению с длительностью наших жизней — жизни гномов слишком коротки. Что уж говорить о хоббитах, — Трандуил со всей силы вцепился в поводья под своими руками. — Мне знакома боль потери, Леголас. Её бессмертная жизнь оборвалась в одно единственное мгновение, и воспоминание — это всё, что осталось в память о твоей матери. — Ты не хочешь, чтобы они страдали так же, — Леголас задумчиво склонил голову набок. — Твой подарок защитит их? Трандуил на несколько мгновений задумался, прежде чем ответить: — По сути, да. Я не могу сказать, что он сможет отразить вражеский клинок или стрелу, но да, моё благословение повысит их шансы прожить вместе как можно больше дней. Сколько бы времени судьба не отвела им. Впереди замаячили открытые ворота конюшни. Алагос ускорил шаг, наверняка учуяв сено и свежую воду. Трандуил поражённо выдохнул. До него дошли сообщения о восстановлении Эребора, но слова не могли передать всех тех усилий, которые вложили гномы в реконструкцию своего дома. Хотя Трандуил и был далёк от работы с камнем и молотом, но он не мог не оценить качество и количество труда, которое гномы выполнили за столь короткий срок. Когда он в последний раз был здесь, ещё во времена правления Трора, конюшни были маленькими, и от них несло испражнениями на десятки метров вокруг. Сейчас же вокруг мерцал отполированный камень, а десятки флагов и знам’н вокруг мягко шелестели на ветру. Серебряные руны кхуздула, нанесённые на всевозможные места, сразу же бросались в глаза, а животные, высунувшие голову из своих стойл из-за интереса к прибывшим эльфам, выглядели здоровыми и сытыми. Тем не менее, именно делегация, ожидающая Трандуила, стала для него самым настоящим сюрпризом. Во времена Трора эльфов встречали лишь безрадостные солдаты, которые тут же сопровождали посетителей в тронный зал. Их молчаливый приём и обнажённые лезвия создавали впечатление о том, что союзники были заключенными, которых вели на суд короля. Те дни давно прошли. Это больше не было правилом Торина и стало ещё одним напоминанием для Трандуила о том, что даже упрямые гномы могут измениться. — Лорд Трандуил, принц Леголас, добро пожаловать! — принцесса Дис, сестра правящего короля и мать двух наследных принцев, прижала кулак к своей груди, прямо напротив сердца и изящно склонила голову. Те, кто сопровождали её, сделали то же самое, и Трандуил изо всех сил постарался скрыть своё изумление. Культура гномов была полным каламбуром, сотканным из сотен ритуалов и никому непонятных традиций. Все прошедшие столетия Трандуил напрочь игнорировал всё, что касалось правил приёма подгорного народа, но по настоянию Леголаса всё же взглянул одним глазом в парочку ветхих свитков, которые каким-то чудом сохранились в библиотеке лесного королевства. Теперь же Трандуил был рад, что он это сделал и мог в полной мере оценить значения данного приветствия. Это был жест, предназначенный исключительно для братьев по оружию, для товарищей, сражавшихся бок о бок. Очень редко этот жест предназначался для кого-то, не принадлежащего к подгорному народу. И тот факт, что подобное уважение высказала ему принцесса Эребора, мать наследных принцев, сестра правящего короля, единственная женщина в королевской семье на протяжении множества лет, консорт Торина в Синих горах — стал для Трандуила самым настоящим потрясением. — Благодарю Вас, леди Дис, — Трандуил с благодарностью склонил голову, позволяя маске незаинтересованности и отрешённости на несколько мгновений исчезнуть со своего лица. Притворяться, что он не понимает происходящего, игнорировать честь, которую она ему оказала, немыслимо. Это стало ещё одной вещью, которая изменилась за прошедший год. Трандуил изящно спешился и на несколько мгновений заколебался, увидев перед собой гнома с протянутой рукой, наверняка ожидавшего вожжи Алагоса. И это было… странно. Обычно Трандуил сам заботился о своем лосе. Во времена Трора гномьи конюшни были слишком малы, чтобы поместить столь крупного зверя, но, похоже, такой проблемы больше не было. — За ним присмотрят, милорд, — с улыбкой пообещала Дис, сверкнув глазами. Она наверняка сумела рассмотреть удивление, что на одно-единственное мгновение мелькнуло на лице Трандуила. — Это Мира — она отвечает за всех зверей в Эреборе. Ваш друг будет в надёжных руках. Она. Гномка. По правде говоря, он не всегда мог отличить женщину-гнома от мужчины-гнома с полной уверенностью, но в данном случае перепутать было весьма… сложно. — Благодарю вас, милорд, — гномка, Мира, изящно склонила голову, из-за чего бусинки, две из которых наверняка были мифриловыми, мягко зазвенели, когда Трандуил передал вожжи Алагоса. Она улыбнулась и потрепала лося по морде, который так же, как и его хозяин был заворожен красотой гномки. Её, казалось бы, ни на секунду не смутили размеры животного. — Его зовут Алагос, — Трандуил удивлённо моргнул, наблюдая, как Мира с пленительной улыбкой и яркими мерцающими глазами произносит непривычные звуки, столь отличающиеся от её родного языка. Она была очаровательной, и лось выглядел не менее очарованным, следуя за ней к конюшне, подобно новорождённому ягнёнку, слепо шагающему за матерью. — Прекрасное имя для прекрасного существа, — пробормотала Дис, глядя им вслед. — Его имя на всеобщий переводится как буря, не так ли? Трандуил с удивлением моргнул и сделал вид, что проверяет застёжку на плаще, пытаясь скрыть своё недоумение. Он и не ожидал, что имя Алагоса будет хоть что-то значить для детей Махала. — Да, правильно. Я не знал, что вы говорите на синдаре. Трандуил медленно зашагал, подстраиваясь под короткий шаг принцессы Эребора. Столетие назад это была бы напряжённая, тихая прогулка, но теперь между двумя, абсолютно непохожими расами, ощущались первые ростки настороженного товарищества, и на чужих лицах появлялось больше, чем одна улыбка. Дис громко рассмеялась; её смех эхом прокатился по залам, вызывая улыбки придворных, сопровождающих их и стражников, несущих вахту. — Тауриэль — замечательный учитель, — ответила гномка, уверенно шагая по вымощенной дорожке, ведущей из конюшни внутрь Горы. Трандуил с усилием сдержал усмешку, лезущую на губы, увидев как из-под кромки её изящного и пышного платья выглядывают потрёпанные сапоги, которым наверняка был уже не один год. В глубине души большинство гномов были практичными существами. И теперь, когда золотая болезнь полностью отступила из подгорного королевства, стало ясно, что Торин и его родственники не были исключением. — Она учит вас? — Она учит Кили. Остальные просто слушают ворчание моего сына, — Дис мягко улыбнулась. — Это не бесполезные знания. На данный момент Эребор является домом не только для гномов. Чем больше мы знаем о других расах, тем проще нам будет уживаться вместе и налаживать новые союзы, — гномка махнула рукой в сторону огромных двойных дверей, возле которых кроме гномов и людей также несли свою вахту двое каменных стражей, чьи руки покоились на огромных каменных мечах, — прошу сюда, лорд Трандуил. Даже во времена своего расцвета Эребор таил в своих залах гнетущий мрак. Теперь же, даже с учётом того, что запасы оставались весьма скудными, везде сиял свет. Огни танцевали в открытых каминах, а напольные фонари стояли через каждый метр, отбрасывая причудливые тени на стены. И всё же венцом достижения инженерии гномов были зеркала, висящие под самым потолком, которые собирали солнечный свет и несли его в самое сердце Горы. — Скорость и мастерство ваших скульпторов не перестают меня удивлять. Принцесса Эребора склонила голову, принимая комплимент. — Нам ещё многое предстоит сделать, — Дис протянула руку и задумчиво потеребила бусинку в своей бороде. — Однако я могу с уверенностью сказать, что каждый человек, эльф и гном в этой Горе готов к трудностям. — Не забывайте о хоббитах, леди Дис. — Я ни на минуту не забываю о нём, лорд Трандуил, — с улыбкой, сверкающей ярче тысячи драгоценных камней, согласилась гномка. — Но временами мне всё же с трудом верится в то, что Бильбо не является гномом по рождению. Как будто Махал подготовил для него место среди нашего народа давным-давно и теперь, наконец, он занял его, — Дис приподняла подол своего платья и повела Трандуила вверх по вычурной лестнице. — Бильбо сделал, делает, и, я уверена, будет делать всё возможное для Эребора и его народа. Никто из нас не может просить его о большем. В её словах не было ни капли лжи. Она и вправду так считала. В этом она была копией своей матери, или, возможно, бабушки — они так же говорили правду, даже если она была болезненной, без оглядки на мнения других. Но в то же самое время принцесса Эребора была искусным дипломатом, который знал, что и когда нужно сказать. — Он счастлив? Дис замерла напротив широких дубовых дверей, и на несколько мгновений между ней и Трандуилом воцарилась тишина. Гномка неотрывно следила за мерцающими драгоценными камнями, украшающими деревянную поверхность, прежде чем перевести взгляд на короля Сумеречного леса. — Вы поверите моему ответу? — Дис снова улыбнулась, но на этот раз её улыбка спряталась в уголках губ, когда Трандуил ничего не ответил, не желая ни лгать, ни обижать принцессу Эребора. — Я могу с уверенностью судить только об одном: если бы Бильбо был несчастлив, то Торин сдвинул бы саму Гору, чтобы исправить это. Если бы год назад кто сказал Трандуилу, что внук Трора будет так переживать о ком-то не из своего рода — король эльфов счёл бы говорившего сумасшедшим. Даже на смертном одре Торин казался твёрдым и непреклонным. Но Трандуилу повезло стать свидетелем того, что даже упрямые гномы могут измениться. Если Дис и заметила его заминку, то благоразумно промолчала. Она толкнула очередные двери и отошла в сторону, позволяя королю эльфов зайти первому. Трандуил удивлённо моргнул. Комната была светлой и совсем не похожей по стилю и интерьеру на остальную часть Эребора. Огромные окна, обрамлённые светло-зелёными шторами, были широко распахнуты. Вдалеке виднелись поля, вспаханные людьми, а у самой кромки горизонта — Сумеречный лес. Тут и там в огромных каменных горшках росли разнообразные цветы, среди которых мелькали папоротник, тимьян и чабрец. В самом углу комнаты виднелась роскошная кровать, а по обе стороны от камина стояли шкафы со стеклянными дверцами, доверху забитые книгами и свитками. — Надеюсь, вам нравятся эти покои? — с улыбкой спросила Дис. — Абсолютно все комнаты в этом крыле предназначены для вас и ваших родственников, так что вы можете поменять покои, если того желаете. Мой брат хотел, чтобы вы чувствовали себя желанным гостем, — гномка слегка нахмурилась и отвела взгляд в сторону. — Мне жаль, что подобного нельзя сказать о ваших минувших визитах в Эребор. Трандуил удивлённо моргнул, не зная, что его шокировало больше: то, что Торин Дубощит хотел, чтобы эльфы Сумеречного леса чувствовали себя комфортно во владениях гномов, или признание того, что в прошлые времена всё было по-другому. — Поведение Трора не ваше бремя, леди Дис, — наконец, после нескольких секунд молчания, произнёс Трандуил. — Ваш дед вернулся к камню вместе со всеми ошибками, которые он совершил на протяжении своей жизни, — эльф тяжело вздохнул. — Однако мои ошибки всё ещё со мной. За что я приношу вам и вашим родственникам свои глубочайшие извинения. А за это? — эльф обвёл рукой комнату вокруг них. — Я благодарен вам. Я никогда не получал такого тёплого приёма. Даже среди собственных собратьев. Дис снова прижала кулак к своей груди, прямо напротив сердца и изящно склонила голову. — Спасибо, лорд Трандуил. Вы чтите линию Дурина своими словами, — Дис выпрямилась и снова ярко улыбнулась. — Сегодня вечером будет пир, а сама церемония пройдёт завтра. Если вы или ваши родственники захотите покинуть гостевое крыло — вы можете это сделать. В любое время. Мы только просим вас взять с собой охрану в качестве сопровождения, чтобы не потеряться. Множество частей Эребора перестроены или всё ещё недоступны — так что даже со мной это все ещё иногда происходит. Если вам вдруг что-то понадобится — обратитесь к стражникам или к любому другому гному, которого встретите. А сейчас прошу меня простить, — гномка снова склонила голову и выскользнула за дверь. Трандуил оставалось лишь удивлённо кивнуть вслед принцессе Эребора. Он бы никогда не позволил гостям бродить по своему дворцу без присмотра. Спустя несколько десятков минут, когда несколько его ближайших и самых доверенных эльфов уже начали распаковывать вещи, а стражники закончили проверку комнат, в покои зашёл Леголас. — Ada? — Леголас замер и восхищенно огляделся. — Я не думал, что это возможно, но, похоже, твои комнаты лучше, чем мои! — Я удивлён не менее твоего, — Трандуил опустился в кресло, с удивлением осознавая, что оно, как, впрочем, и вся мебель в комнате, идеально подходило для его высокого роста. Шкаф, полка, доверху забитая книгами на синдарине и всеобщем, кресло, кровать, стол и пара стульев к нему — всё, абсолютно всё было новым и отполированным до блеска. Эта мебель уж точно не могла пережить времена Смауга и остаться в столь прекрасном, первозданном состоянии. Кроме того, она была слишком большой для гномов и людей, значит… её сделали специально к приезду эльфов? Трандуил вздрогнул, услышав хрустальный звон, и вынырнул из своих мыслей, наблюдая за тем, как Леголас разливает вино по двум бокалам. — Я не ожидал… я… — Леголас глубоко вздохнул, явно не зная, какие слова подобрать. Такой тёплый прием застал их обоих врасплох. — Я надеялся, что к нам проявят должное уважение, но это… такого я не ожидал. — Возможно, Тауриэль… — Нет. Исключено. Тауриэль, несомненно, помогла, чтобы воплотить чужую идею в реальность, но ей было бы не под силу организовать всё это в одиночку. Это всё сделал кто-то, кому не всё равно, как будут чувствовать себя эльфы в самом сердце подгорного королевства, — Леголас усмехнулся. — Иногда мне кажется, что если бы к порогу Эребора пришёл орк и попросил о помощи, то он оказал бы её и этой твари. Трандуил улыбнулся и с наслаждением сделал глоток из своего бокала. Зачастую гномы проявляли своё уважение грубым и часто запутанным способом. А в приветствии, что получил король эльфов и его родственники, явно чувствовалась рука хоббита. — Ты прав. Мы должны будем поблагодарить мастера Бэггинса. И не только за эти покои, — Трандуил махнул рукой в сторону узкой полоски солнечного света, спрятанной за полуприкрытыми створками окон и освещающей собой вспаханную цветущую землю, ещё год назад покрытую кровью и сотнями трупов. Не было нужды рассказывать Леголасу о том, сколь многое изменилось под влиянием Бильбо после Битвы Пяти Армий. В конце концов, его сын сам стал свидетелем действий хоббита. — Если бы не он — этого союза никогда бы и не было. — Как ты думаешь, Митрандир знал? Я слышал, что именно он стал причиной, по которой мастер Бэггинс присоединился к Компании. Трандуил лишь пожал плечами в ответ на вопрос сына. — Пути волшебников неисповедимы, — эльф сделал глоток вина, наслаждаясь сладким, пьянящим вкусом. — Митрандир весьма… сложный. Проницательный, но в тоже время импульсивный. Почему он решил выбрать именно Бильбо Бэггинса? Сомневаюсь, что он сам знает ответ на этот вопрос. Трандуил рассеянно прикоснулся пальцами к груди, в том самом месте, где под слоями одежды был надёжно запрятан его подарок. Он прекрасно осознавал, что, по мнению большинства эльфов, это было слишком ценным благословением, чтобы даровать ему кому-либо кроме детей леса. И всё же Бильбо Бэггинс и гномы, которых он называет своими друзьями, спасли эти земли не только от дракона, но и от разрушительной тьмы, которая угрожала уничтожить их всех. И то, что Трандуил собирался предложить Бильбо и Торину, было лишь малой крохой того, чего они на самом деле заслуживали. — Ты устал, — Леголас отложил в сторону пустой бокал и в одно слитное движение поднялся на ноги. — Я оставлю тебя. Трандуил бросил на сына быстрый, укоризненный взгляд. Будь на месте Леголаса кто-либо другой, то уже почувствовал бы на себе гнев короля эльфов. — Как тебе угодно. Увидимся на банкете сегодня вечером, — Леголас склонил голову в знак согласия, и Трандуил насмешливо приподнял бровь, прежде чем произнести: — Используй свободное время с умом и веди себя хорошо. Леголас усмехнулся. — Я так и сделаю, — ответил принц эльфов, — если ты пообещаешь мне то же самое. Трандуил улыбнулся вслед своему сыну и продолжил наслаждаться вином и потрескиванием поленьев в камине. Ему нужно было морально подготовиться к тому, что последующие несколько дней он проведёт среди сотен гномов.***
Большой зал Эребора был переполнен гномами, людьми, эльфами и длинными столами, доверху заваленными едой и напитками. Трандуил с удивлением приподнял бровь, когда кроме мясных блюд с восторгом увидел хлеб, фрукты, ягоды, пышные зелёные листья салатов и прочие травы. Но не только это изменилось. Во времена Трора за главным столом принимали только гномов, сейчас же все гости сидели вперемешку по обе стороны от стола в не зависимости от расы и занимаемого положения. Это было далеко от того жестокого разделения, которое Трандуил использовал в своём собственном королевстве. Хотя то, как он оказался напротив Даина Железностопа — все ещё оставалось загадкой. Трандуил сделал неспешный глоток вина, с раздражением понимая, что у него нет никакой возможности, чтобы поменяться с кем-либо местами, не выглядя при этом грубым или напуганным. Как будто он даст рыжеволосому гному удовольствие видеть на своём лице подобные чувства. Скорее всего, в голове у Даина промелькнули те же мысли, потому что между ними наступила тишина, а напряжение, витавшее в воздухе, казалось бы, можно было потрогать руками. Даин поморщился, схватил со стола кружку с элем и осушил её в несколько глотков. Его глаза на мгновение метнулись влево, и гном тут же побледнел, отставляя свой эль в сторону. Трандуил перевёл свой взгляд туда, куда смотрел лорд гномов. Наследник Торина, кронпринц Фили и его мать, принцесса Дис, не моргая смотрели на Даина, буравя его тяжёлыми взглядами. Очевидно, что они были силой, с которой приходилось считаться, так как Даин снова сосредоточил всё своё внимание на Трандуиле и с видимым усилием склонил голову. — Лорд Трандуил. — Лорд Даин. Между ними снова наступила тишина. Трандуил был уверен, что окажись они сейчас с Даином на поле битвы, то их руки покоились бы на рукоятках мечей, ожидая момента, когда хрупкое перемирие развалиться на части. Но это было не так. Они сидели за столом в нескольких метрах от Короля-под-Горой и его будущего супруга, и достать оружие, которого даже с ними не было — явно плохая идея. Поэтому оставалось только смириться и попытаться побеседовать с гномом. К огромному огорчению Трандуила, Даин Железностоп заговорил первым. — Прекрасная работа, — пробормотал гном, не отрывая своих тёмно-синих глаз от трёх серебряных листьев, которые не давали плащу Трандуила слезть с плеч. — Тонкая и весьма изысканная. Не могу вспомнить, когда в последний раз видел подобное мастерство, — в его словах и выражении лица не было ни намёка на лукавство, а лишь подлинное и ничем неприкрытое восхищение. Трандуил расстегнул застёжку, стянул плащ с плеч и перекинул его через подлокотник стула, прежде чем приблизить украшение к Даину и позволить гному увидеть знак двух мастеров, которые и создали столь дивное чудо. Неловкость между ними растворилась, словно туман в первых лучах восходящего солнца, когда Даин поражённо выдохнул и подался вперёд, одновременно с этим вытаскивая из-за пазухи лупу. — Самариэль и Бриг. Махал! Я и надеяться не мог, что в мире всё ещё существуют их творения! Возможно, в кладе Эребора и есть что-то, но… — гном пожал плечами и тяжело вздохнул. — Торину понадобится много жизней, чтобы всё это отсортировать. — Это единственная частичка их мастерства, которая осталась в распоряжении эльфов, — Трандуил с сожалением прикрыл глаза. — Были и другие украшения, но… Даин склонил голову в молчаливом согласии. — Время берёт свое, нравится нам это или нет, — хрипло произнёс гном. — Но всё же иногда такие сокровища возрождаются из пепла и сотен лет тьмы, чтобы осветить путь заблудшим душам. Даин снял линзу с глаза и откинулся на спинку стула, прежде чем нагнуться и вытащить из-под стола, наверняка со своего ботинка, короткий кинжал. Гном не обнажил клинок — и это наверняка можно было считать хорошим знамением. — Как будто вы пришли ни с чем, — пробормотал Даин и Трандуил не смог сдержать усмешки, вспоминая собственный короткий кинжал, надёжно запрятанный в голень сапога. — Должен признать — эта работа не столь хороша, но всё же, — произнёс гном, пододвигая кинжал в сторону Трандуила. –Творения Мираллисы трудно найти, но не невозможно. Бриг же вернулась в камень задолго до её рождения, хотя о чём это я, думаю вам и так об этом известно. Она искала гномов в Мории, чтобы узнать их пути, — Даин тяжело вздохнул. — Махал не всегда бывает благосклонен даже к собственным детям, что уж говорить о тех, в чьих жилах течёт эльфийская кровь. Она не должна была умирать среди камня, вдалеке от солнечного света и зелёной травы. Даин с сожалением прикрыл глаза. — Она заслуживала большего, чем быть сожжённой и развеянной моими предками среди безжизненных горных хребтов. Трандуил снова прикрепил застежку на место, прежде чем наклониться вперёд, рассматривая изысканную гравировку. Самариэль и Миралисса были эльфами. И хотя среди детей леса кузнечное дело не было таким же распространённым как среди гномов, но всё же находились мастера, о которых помнило всё Средиземье даже спустя столетия. — Она была очень молода, — пробормотал Трандуил, вспоминая любознательную рыжеволосую эльфийку, которая однажды посетила его королевство. Слишком дикая, слишком безрассудная, слишком весёлая. Жаждущая познать весь мир целиком и все его закоулки. Её бессмертная жизнь оборвалась слишком рано. — Огонь в её кузнице погас столетия назад. Даин склонил голову, соглашаясь с Трандуилом и понимая к чему тот ведёт. Миралисса, как и Самариэль с Бриг до неё, погибли слишком рано: шокирующая трата, нанесенная жестокой судьбой. В мире не осталось никого, в ком можно было бы найти их отражение, и лишь мелочи, подобные застёжкам и заколкам — единственный след, который они оставили после себя. Трандуил в сотый раз за день прикоснулся к груди, проверяя на месте ли его подарок Бильбо и Торину. Если повезёт — горечь утраты не тронет никого из них. Она тронет только их родных. Даин громко кашлянул, привлекая к себе внимание. — Вскоре Эребор и Дейл начнут вести торговлю с другими королевствами и откроют рынки. Кто знает, может быть, некоторые из этих древних сокровищ найдут дорогу домой, — Трандуил склонил голову в молчаливом согласии. Даин допил вино в пару глотков, со стуком опустил пустой кубок на стол и махнул кому-то рукой, призывая подойти поближе. — Бард! Как я слышал — ты будешь отвечать за рынки? — Кто знает. Заседания Совета по этому вопросу ещё не было, — Бард извинился перед своими собеседниками и придвинул свой стул поближе к Даину, склоняя голову в приветствии. Мужчина практически не изменился: он был всё также хмур и одет в простую одежду, и лишь тонкая полоска серебра на голове выдавала его статус. — Как проходит реконструкция Дейла? Бард сделал глоток эля, прежде чем ответить. — Непросто, но благодаря помощи гномов мы надеемся закончить к следующей зиме. — А может быть и раньше! — усмехнулся Даин. — В Средиземье больше нет никого, кто смог бы заставить камень петь так, как это делаем мы! — Это правда. Среди людей много плотников и рыбаков, но строители? Я удивлён, что Озёрный город не развалился на части ещё до прихода Смауга, — Бард удручённо вздохнул. — Мы мало что можем сделать, кроме как стоять и смотреть. Даин насмешливо фыркнул. — Лжец, — хрипло произнёс гном. — Я видел, как ты ползаешь по грязи не хуже гномов, смешивая растворы и тому подобное. В день, когда Дейл будет восстановлен — ты, вместе со своими людьми, будешь владеть киркой получше всего подгорного народа вместе взятого. — И этот день уже не за горами. Гэндальф улыбнулся, как всегда ласково и безмятежно, и лишь загадочный блеск в глазах выдавал волшебника с головой. Трандуил с трудом подавил в себе усталый вздох. Похоже, его отдых закончился. Волшебник отказался от предложенного Бардом места, предпочитая вместо этого опираться на свой посох. В зале царил шум и гам, сотни голосов сплетались воедино, от тяжелых гномьих мотивов дребезжал пол, но Трандуил всё равно без труда расслышал Гэндальфа, хотя тот и не повышал голоса. — Торин хороший гном и король, но даже ему не под силу восстановить это место в одиночку, — Гэндальф неотрывно следил за столом, где сидел Торин и Бильбо. Король-под-Горой что-то быстро шептал на ухо улыбчивому хоббиту, успевая при этом отвечать на вопросы и поздравления всё прибывающих гостей. Со своей стороны, мастер Бэггинс не выглядел потерянным или раздражённым, он царственно кивал, улыбался и выглядел так, словно ему было приятно находиться в центре внимания сотен гномов, людей и эльфов. — Он и не будет одинок, волшебник, — хмуро произнёс Даин. — Лучшие дни Эребора еще впереди. Мы об этом позаботимся. — Я в этом и не сомневаюсь, — усмехнулся Гэндальф, прежде чем перевести свой взгляд на Трандуила. — Лорд Трандуил, я полагаю, что ваш лось немного обеспокоен новым местом. Трандуил приподнял бровь. Алагос был самым спокойным существом, которого только можно было найти в Сумеречном лесу, кроме того вряд ли бы Мира не сумела его успокоить. Король эльфов допил вино в несколько глотков, кивнул на прощание своим спутникам и поднялся на ноги, следуя за Гэндальфом. Прохладный воздух окутал Трандуила, вызывая лёгкую дрожь в теле, а сладкий запах сена и овса заполнил нос. Всё было тихо. Лошади мирно спали в своих стойлах, стеклянные фонари разгоняли тени, превращая их в серую дымку, а вдалеке слышались тихие разговоры стражников, несущих вахту. Гэндальф уселся на тюки сена, стоящие в углу и зарылся рукой в бездонные карманы своей мантии. — Насколько я могу судить — Алагос в полном порядке. — И всё же ты здесь, — Гэндальф криво улыбнулся, одновременно с этим вытаскивая из недр своей одежды трубку и высекая первую искру. Тени вокруг на мгновение дрогнули, сизый дым окутал лицо волшебника, и он сделал первую затяжку, явно наслаждаясь табаком. В этот самый момент Гэндальф выглядел древним: старше морей, неба и самих звёзд. Спустя мгновение наваждение исчезло, и перед Трандуилом снова сидел не совсем обычный человек, прикидывающийся стариком. — Он счастлив? — Трандуил уселся на перевёрнутую бочку, не удосужившись объясниться дальше. Гэндальф и так прекрасно знал, о ком он говорит. — Думаешь, я бы позволил этой свадьбе состояться, если бы это было не так? — Трандуил моргнул, наблюдая за тем, как дым поднимается вверх, растворяясь где-то под самым потолком. — Ты сомневаешься в этом не больше моего. Если бы всё было по-другому, то ты уж точно не стал бы приносить подобный подарок, — глаза Гэндальфа замерли на уровне сердца Трандуила. — Почувствовал всё-таки? — Трандуил засунул руку за пазуху, вытаскивая туго перетянутый свёрток и тут же передавая его Гэндальфу, который отложил свою трубку в сторону и с почтением склонил голову, принимая дар. — Это благословение их браку — не более того. Ткань мягко зашелестела под уверенными движениями Гэндальфа и спустя несколько мгновений взгляду Трандуила предстали два мерцающих камня. Король эльфов отвернулся в сторону. Горе оставило свои шрамы в его душе. Однажды эти сокровища окружили бы шею его возлюбленной, и их очарование превзошло бы только её собственное. Теперь они были ничем иным, кроме как болезненным напоминанием о любви, которую потерял король эльфов, и обиде, что жила в душе Трандуила на протяжении множества лет. — Драгоценности Ласгалена, — пробормотал Гэндальф. — У меня их много, — высокомерно ответил Трандуил и откинулся на стену позади себя, как будто он сидел на троне в самом сердце своего дворца, а не на перевёрнутой бочке посреди сена и прочих отходов жизнедеятельности лошадей. — Я знаю, — признал Гэндальф, не отрывая взгляда от драгоценностей в своих руках. — Но таких камней у тебя больше нет. И вряд ли они найдутся в Средиземье, — волшебник тихо заговорил на непонятном для Трандуила, да и скорее всего для всех, кто живёт в Средиземье, языке. Тонкие, скрытые ото всех линии, на которые король эльфов потратил уйму своих сил и времени, вспыхивали под уверенными движениями Гэндальфа, тут же исчезая, стоило волшебнику отнять пальцы от одного из камней и перейти к следующему. Трандуил никогда не видел такого выражения на лице волшебника. Гордость и неверие смешались воедино, надёжно скрывая под своим весом грусть, с которой король эльфов был знаком не понаслышке. Наконец, Гэндальф вздохнул и поклонился Трандуилу с большим уважением, чем он когда-либо проявлял. — Народ Эребора может сказать, что ты делаешь это ради собственной выгоды. — И они будут правы, — Трандуил забарабанил пальцами по дереву. Он устал. В висках ломило, веки наливались сном и единственное, что он сейчас хотел сделать — уйти в свои покои, а не вести беседу с волшебником, который и так знал все его ответы наперёд. — Ты знаешь гномов получше моего. Они влезают в военные конфликты каждую вторую неделю месяца и протыкают себя лезвиями так часто, как это только возможно. Я хочу, чтобы Торин прожил достаточно долго и выполнил все обещания, которые он давал не только своему народу, но и эльфам с людьми. — Ложь или сокрытие правды никого не красят, Трандуил. Даже тебя, — Гэндальф мягко улыбнулся и покачал головой, словно перед ним был не король эльфов, а нашкодивший ребёнок. — Я знаком с болью потери, Гэндальф. Я стал жертвой её разрушительной силы, и моё царство поглотила тьма, — Трандуил тяжело вздохнул, ненавидя сам факт того, что ему нужно признавать свои слабости и недостатки. — Я не могу даровать Торину или Бильбо бессмертие. У меня нет такой власти, но это… — эльф замолчал, не отрывая взгляда от алмазов, сверкающих в руках у Гэндальфа. — Это единственное, что я могу им предложить. Волшебник молчал. Его лицо было нечитаемым, а сознание и мысли слишком далеко, чтобы даже Трандуил смог их услышать. Гэндальф общался с Валар? Спрашивал их совета? Они вместе решали, может ли Трандуил вмешиваться в судьбу, нарушать саму суть мироздания или нет? Трандуил так же молчал, не решаясь вмешиваться в разговор Гэндальфа и высших сил. Королю эльфов не пришлось долго ждать. — Я вижу, — Гэндальф доброжелательно улыбнулся. — За всю свою жизнь я встречал лишь нескольких эльфов, которые владеют подобными талантами и способны работать со столь непредсказуемой силой. Трандуил поднялся на ноги и стряхнул сено с рукава. Гэндальф был явно восхищён. И его можно было понять. Лишь единицы из эльфов владели подобной силой. И Трандуилу выпала честь быть в их числе. — Ну, если я удовлетворил твоё любопытство… — Трандуил протянул руку, ожидая, что волшебник отдаст ему камни. Но Гэндальф этого не сделал. Вместо этого волшебник хмыкнул и с помощью посоха поднялся на ноги. Было трудно поверить, что этот старик — один из Истари прибывших в Средиземье по приказу Валар. — Ты отдаешь по собственной воле два камня, которые жаждал вернуть на протяжении столетий. Дороже них для тебя только Леголас. И ты сделал с ними то, чего не делал никогда и ни для кого за все тысячелетия своей жизни. При всех своих голословных словах о том, что тебе всё равно на земли и народы вокруг своего королевства — ты действуешь прямо противоположно, — Гэндальф прищурился и Трандуил с усилием сдержался от того, чтобы не передёрнуть плечами. Волшебник был силен, и его магия буквально витала вокруг, но, тем не менее, не давя, а лишь окутывая мягким теплом. — Назови силу, Трандуил, которую ты вложил в эти камни. Король эльфов нахмурился. — Ты знаешь, что я сделал. Разве не поэтому ты привёл меня сюда? — И все же, я хочу услышать это от тебя. Трандуил устало вздохнул. Он слишком хорошо знал Гэндальфа. Волшебник не выпустит его из этой конюшни, пока не узнает всё, что ему хочется знать, и не докопается до самой сути поступков короля эльфов. — Я известен своей способностью создания иллюзий, — наконец произнёс Трандуил, показывая на мгновение изуродованную часть своего лица. — Однако я не ограничен изменением внешности. Я могу влиять на будущее, — эльф нахмурился, — не в том понятии, которое люди или гномы могут внести в эти слова. Моя сила более… специфическая. Гэндальф задумчиво хмыкнул. — Интересно. И все же ты не решил предложить это Торину напрямую. Ты мог бы взять с него кровную клятву, потребовать золото в качестве уплаты или трон. И он бы согласился. Если не сейчас, то потом, когда Бильбо начнёт стареть, — Гэндальф потёр большим пальцем камни в своей руке. — Но ты вообще не хочешь, чтобы он знал, какую силу таят в себе эти камни. — Мне не нужны ни его золото, ни его трон, — прорычал Трандуил. — Сила этих камней поможет мастеру Бэггинсу и Торину Дубощиту прожить жизнь вместе и поделиться друг с другом временем, которая судьба даровала каждому из них. Всем временем, Гэндальф. Понимаешь? — Ни один не умрёт раньше другого, — Гэндальф склонил голову на бок и уставился на эльфа. — Ты не просто благословляешь их — это своего рода защита. — На которую они не должны полагаться, — отрезал Трандуил, устало потирая виски и отчаянно желая вернуться в свои покои, чтобы выпить ещё один бокал вина. — Все клинки и стрелы, которые должны будут достигнуть их тел и ранить по воле судьбы, — так тому и быть. Я не хочу, чтобы они думали, что любой вред отныне будет обходить их стороной. Моё благословение будет защищать их, как стекло защищает огонь. Моя сила будет блокировать ветер, который может потушить свечу, но не более того. Но если ветер опрокинет фонарь, то стекло разобьётся, и свет погаснет. Понимаешь? Трандуил облегченно вздохнул, когда Гэндальф медленно кивнул в ответ. Достаточно сложно было объяснять это волшебнику, который был знаком с магией во всех её проявлениях, что уж говорить о гномах, которые не доверяли ничему, к чему они не могли прикоснуться. — Твоя магия не будет действовать против их желания, — пробормотал волшебник. — Если их любовь увянет, сила внутри драгоценных камней также исчезнет. — Есть ли какая-нибудь сила в Средиземье, которая может так жестоко сплести две жизни воедино? — Любовь, — ответил Гэндальф, — столь сильная и прекрасная, но одновременно с тем жуткая и всепоглощающая. Только она имеет подобную силу. Однако меня интересует другое, — волшебник прищурился, — если кого-то одного из них смертельно ранят — они умрут? — Трандуил нахмурился и уже набрал в лёгкие воздух чтобы закончить этот, без сомнения, доводящий до бешенства разговор с волшебником, но был остановлен рукой, мягко опустившейся на плечо. — Я знаю ответ на этот вопрос, Трандуил. Но всё же я хочу услышать это из твоих уст. — У тебя есть моё слово, — прорычал Трандуил. — Если один из них погибнет в результате несчастного случая либо вражеского клинка — другой не последует за ним. Я бы никогда не вплёл подобную магию в своё благословение. Но у раненого всё равно будет время, чтобы попрощаться, — день или около того. Гэндальф мягко улыбнулся. Трандуил, как и волшебник, знал, какую силу хранит в себе время. Иногда достаточно всего лишь дня, чтобы изменить будущее всего королевства. Ему не хватило всего часа, чтобы попрощаться с ней. — Теперь я понял. Трандуил передёрнул плечами, сбрасывая руку Гэндальфа и одновременно с этим разворачиваясь в сторону выхода. — Очень рад за тебя, — проворчал эльф и ещё больше нахмурился, когда Гэндальф рассмеялся. — Ты хочешь ещё о чём-то поговорить, или я наконец-то могу вернуться к беседе с лордом Даином? Гэндальф медленно покачал головой. — Я благодарен тебе за уделённое время. И за подарок. Я подозреваю, что он может быть более ценным, чем ты, Торин и Бильбо можете себе представить. Трандуил устало вздохнул, прекрасно зная, что просить волшебника объясниться — бессмысленно. Когда Митрандир говорил о чём-то сразу и без загадок? Король эльфов потратил несколько минут на то, чтобы пообщаться с Алагосом, а затем направился в сторону выхода из конюшни, возле которого его ждал волшебник. Гэндальф протянул руку, в которой были зажаты сокровища, но Трандуил не поспешил их забрать и запрятать обратно в свои одежды. — Отдай их Первому Советнику, лорду Балину, — Трандуил с усилием скрыл улыбку, видя замешательство Гэндальфа. — Скажи, что король Трандуил выражает своё почтение королю Торину и мастеру Бэггинсу и поздравляет их с предстоящим союзом. Но ни слова больше. — Ты не расскажешь им? Трандуил покачал головой, вдыхая прохладный воздух. Хотя дни все ещё оставались тёплыми, ночью уже ощущались первые отголоски предстоящей зимы. Король эльфов перевёл свой взгляд на далёкие звёзды, мерцающие на тёмном небе, позволяя их дальнему свету успокоить его потрёпанные нервы. — Возможно, лучше, чтобы они не знали. Магия не будет действовать против их воли, но всё же может повлиять на их суждения. Пускай эти камни будут дипломатической банальностью, и не более того. — А если они откажутся от твоего подарка? Трандуил всё же не смог сдержаться, и сейчас он был уверен, что его брови затерялись где-то под волосами. Торин был упрямым, непробиваемым и просто невозможным гномом, но даже он знал, к чему может привести подобное оскорбление. — Как будет угодно королю Торину и мастеру Бэггинсу. Драгоценности — лишь сосуды для моего желания и силы, которую я в них вложил. Мою магию будут подпитывать их чувства, а не камни. Драгоценностям даже не нужно быть в Эреборе. Пока сердца Торина и Бильбо едины, благословение будет иметь свою силу, — Трандуил одёрнул идеально сидящий плащ и слегка склонил голову в сторону волшебника. — А сейчас прошу меня простить. И не дав возможности Гэндальфу ответить, король эльфов развернулся и направился в сторону выхода. В конце концов, когда ещё он побывает на подобном празднике и проведёт за беседой с лордом гномов больше пяти минут без взаимных попыток убийства?***
Народ гномов всегда будет его удивлять? Даже сейчас, спустя несколько дней после церемонии, Трандуил всё ещё не мог поверить в то, что произошло. Царственный брак — это одно, но разделение власти? Даже если бы мастер Бэггинс был гномом — это было бы все ещё шокирующим событием, но тот факт, что он был хоббитом, не мог не вызвать шума. За крепкими стенами Эребора, возможно, так и будет, но Трандуил не видел ни одного хмурого лица среди гостей, присутствующих на свадьбе. Ликующие и радостные, гномы приветствовали Бильбо с распростертыми объятиями: короля чужого, не своего рода. Трандуил вздрогнул от порыва прохладного северного ветра, чувствуя внутри себя то, чего не ощущал уже на протяжении множества столетий. Надежду. Отчаянную и столь ослепительную надежду, что от неё становилось физически больно. Тысячелетия существования испортили его взгляд на мир. Трандуил не раз видел, как рушатся идеалы под гнётом обстоятельств, и как светлое будущее превращается в мрачные дни настоящего. Возможно, он так и остался дураком, не учащимся на собственных ошибках, но на этот раз ему и вправду хотелось верить, что всё будет по-другому. Трандуил снова вздрогнул от порыва ветра и посильнее впился пальцами в балюстраду, которая отделяла его балкон от крутого обрыва внизу. Камень Горы был холодным и совсем не похожим на тёплую кору дерева в его, Трандуила, королевстве. Но даже здесь была жизнь. Возможно, это было всего-навсего его воображение — глупые чувства просачивались сквозь сотни замков, на которые Трандуил давным-давно закрыл своё сердце, — но там, где он раньше видел и чувствовал только Одинокую Гору, гнившую сначала от безумия Трора, а затем и от яда Смауга, теперь чувствовалось совсем другое. Древняя сила резонировала под ладонями Трандуила, подпитанная решительностью сотен гномов и людей, которые ринулись на восстановление своего дома. Эта земля слишком долго прозябала во тьме, пока один хоббит и дюжина гномов не начали штурмовать стены логова Смауга. Они сражались за Эребор, были готовы отдать за него свои жизни, и поэтому Эребор будет сражаться за них: крепкий и надёжный дом для всех, кто вложил хоть немного сил в его защиту и свою веру в то, что даже безжизненный камень сможет стать обителью процветающего народа. Если бы Трандуил сам не стал свидетелем этой поистине легендарной истории, то подумал бы, что это сказка, придуманная родителями для своих детей. Маленький хоббит и изгнанный король, дракон и бесчисленные сокровища, спрятанные в глубине горы, холодная зима и любовь, о которой будут с трепетом говорить спустя столетия. И узы, которые не в силах сломить ни время, ни расстояние, ни даже сама смерть. — Ваше Величество? Трандуил вздрогнул, развернулся и с удивлением уставился на Балина, застывшего в дверях. Эльф даже не услышал, как приблизился старый гном, что было неожиданностью, учитывая размер и вес ботинок Первого Советника. — Первый Советник, — Трандуил слегка склонил голову, выражая своё почтение. — Хорошая погодка, не правда ли? — с улыбкой спросил Балин. В масштабе жизни эльфов он был всего-навсего ребёнком, но мудрости в его словах было явно больше, чем в речах некоторых тысячелетних эльфов. — Убитый дракон, отобравший когда-то дом у целого народа, побежденное безумие и хоббит, правящий как равный на стороне гнома, — получилась весьма неплохая легенда для потомков, согласитесь. — Так это правда? — Трандуил жадно всматривался в лицо гнома, пытаясь найти намёки на ложь. — Не выдумка и не игра для толпы? — А как вы думаете, Ваше Величество? — мягко спросил Балин. Трандуил прищурился. В том, что он видел во время церемонии, не было никакого обмана. Бильбо заслуживал этого. Хоббит уважал и любил народ Эребора, и, разделив с ним правление, Торин признал важность Бильбо не только для себя, но и для всего Средиземья. — Прошу меня простить, — Трандуил прижал руку к груди и поклонился настолько низко, насколько позволила ему гордость. — Мои слова были поспешными и необдуманными. Вы правы. Даже слепцы могут увидеть честность в их союзе. Просто это вызвало у меня… — Шок? — с улыбкой спросил Балин. — Мы, гномы, упрямые. Мы были рождены из камня, и камень является частью нас. Наша жизнь накрепко связана с ним, и так же, как и в камне — любые изменения масштабные и неотвратимые, катастрофические, я бы даже сказал, но вы только задумайтесь, какие дары хранит в себе земля. Возможно, это всё же стоит того, чтобы рискнуть, — гном прикрыл глаза и подставил лицо тёплым солнечным лучам. — Что бы кто ни думал и ни говорил — мы хотим укрепить Эребор, а не разрушить его. Но и стоять на месте, действуя так, как действовали наши отцы, деды и прадеды, непростительно. Время идёт, и если мы не хотим погрязнуть в беспросветной тьме, мы должны идти вместе с ним. Трандуил кивнул. Суть метафоры была более чем ясна. Правление Бильбо шло вразрез с традициями и правилами, принятыми среди гномов. Но, тем не менее, это была не лавина из камня и грязи, способная уничтожить всё на своем пути, а лишь крошечный удар долота о камень, чтобы добраться до драгоценностей, что хранила в себе земля. — Да правят они долго, — наконец с улыбкой произнёс Трандуил, разрушая последние следы неловкости между собой и Балином. — Да правят они долго, — Балин полез в карман и вытащил пару бумаг. Одна из них была больше похожа на короткую записку, поспешно накаляканную на клочке пергамента. На другой же виднелась тяжелая печать Эребора. Балин передал обе бумаги Трандуилу и поклонился. — Прошу меня простить, Ваше Величество, но я должен вас оставить. Если вам что-то понадобится… — Я знаю, где вас найти, Первый Советник. Благодарю. Трандуил не смотрел вслед уходящему гному. Всё его внимание приковала к себе личная печать короля Эребора, которую в последний раз он видел множество лет назад. Трандуил взломал её, и перед его глазами предстали поспешные небрежные линии, явно не принадлежащие перу писца. Скорее всего, это письмо было написано лично Торином.«Дар, предложенный лордом Трандуилом, был с благодарностью принят с полным знанием и осведомленностью всех сторон. Король Сумеречного леса чтит линию Дурина своим вниманием и земли Эребора своей щедростью».
Под словами, в самом конце бумаги, лежали две размашистые подписи. Нежные, тонкие завитушки имени Бильбо резко контрастировали на фоне острой и немного небрежной подписи Торина. Интересно, это первая официальная бумага их совместного правления? Трандуил отложил в сторону бумагу и развернул короткую записку, написанную нежным и аккуратным почерком. Король эльфов не смог сдержать улыбки. Маленький хоббит писал так, как будто они были если не друзьями, то давними знакомыми: эмоционально и порывисто, совсем не так, как это было принято у гномов.«Лорд Трандуил, Мы благодарим вас за драгоценные камни для наших свадебных бус. Мы будем носить их с гордостью. Слова не могут выразить, что для нас значит иметь что-то столь символичное и в то же время своё собственное — нетронутое магией дракона и не принадлежащее к столетней истории Эребора. Гэндальф сообщил нам обоим о благословении, которое вы нам даровали. Я не знаком с подобной силой и никогда даже не слышал о ней, но всё же надеюсь, что мы сможем предложить вам что-то стоящее взамен. Перед тем как уйти, пожалуйста, поговорите с мастером Ори, главным библиотекарем. У него есть то, что может вас заинтересовать. Торин также приложил официальное письмо от имени короны Эребора. Я надеюсь, что вам никогда не придётся его использовать, но если в ближайшие годы кто-то скажет, а скорее всего так и будет, что вы влияете на наши суждения через магию в камнях, то, пожалуйста, покажите в ответ письмо и развейте любые сомнения. Гэндальф поручился за силу и магию, что содержат в себе камни. И знайте, что ни Торин, ни я не испытываем ничего, кроме восторга и благодарности. Доброй дороги домой и пускай Эру и Махал всегда будут на вашей стороне.
Бильбо Бэггинс из Эребора».
Трандуил вздрогнул от боли, чувствуя, как иллюзия, что скрывала повреждённую часть его лица, пошла рябью. Лес звал своего короля обратно. Он звал его домой, подальше от каменной обители людей, гномов, хоббита и эльфийки. Пройдет ещё немало времени, прежде чем Трандуил сможет надолго покидать собственный дом. И как Тауриэль может жить здесь без солнечного света и вечноцветущих деревьев? Дотянувшись до маленького серебряного колокольчика, Трандуил зазвонил в него один раз. Мгновение спустя в комнату вошел его самый доверенный слуга. — Мархит, сообщи нашим хозяевам, что завтра мы покинем их гостеприимную обитель, — приказал Трандуил. — Принц Леголас может остаться, если он того желает. Я же должен вернуться домой как можно скорее. Мархит поклонился. — Как прикажете, Ваше Величество. Что-то ещё? Трандуил замер, наполовину обернувшись к двери, ведущей в ванную комнату. «Время идёт, и если мы не хотим погрязнуть в беспросветной тьме, мы должны идти вместе с ним». — Пожалуйста, сообщи королю Торину и королю Бильбо, что они могут посетить Сумеречный лес в любое подходящее для себя время. Они будут желанными гостями в моём доме. Если Мархит и был потрясён подобными словами, то он не дал ни единой эмоции просочиться сквозь маску идеального слуги на своём лице. Сам же Трандуил не мог вспомнить, когда он в последний раз приглашал хоть кого-нибудь в место, которое считал своим домом. — Как прикажете, Ваше Величество.***
Алагос фыркнул, как только его копыто ступило на протоптанную дорожку, ведущую вглубь Сумеречного леса. Трандуил потрепал своего друга по холке и глубоко вздохнул, наслаждаясь запахом прошлогодних опавших листьев и тёплой земли, прогретой солнцем. Трандуил не знал, как реагировать и что говорить, когда Главный Писец — слишком молодой и слишком серьёзный — встретил его в библиотеке. Этикет и дипломатия явно не были сильными сторонами мастера Ори. Его руки были покрыты чернилами и клеем — свидетельства титанических усилий, которые он прилагал для того, чтобы восстановить библиотеку Эребора. Спасибо Валар за это. Позади Трандуила грохотали несколько телег, запряженных пони и доверху гружённые книгами на квенья или синдаре. Но всё же какими бы ценными не были книги — первые издания и копии документов, которые долгое время считались утерянными среди эльфов, — они не могли сравниться с той маленькой свёрнутой страницей, которую Ори передал Трандуилу. Даже время не смогло стереть аккуратный, элегантный почерк с пожелтевшей бумаги. Гном сказал, что они нашли листок среди сборников стихов. Возможно, он заметил ошеломленное молчание Трандуила или увидел, как дрожат руки эльфа; как бы там ни было, мастер Ори лишь грустно улыбнулся, поклонился и оставил короля эльфов одного. Трандуил едва ли заметил уход молодого гнома. Его взгляд был намертво прикован к нежным завиткам, которые он не видел уже на протяжении многих лет, но всё ещё помнил, как они появлялись на бумаге по велению её изящной руки. «Thranduil, na-melethron gildin…» *** Его Лалланиэль. Никто другой никогда не называл его так. Трандуил прикрыл глаза, отдаваясь во власть горестных, но от этого не менее прекрасных воспоминаний, которые уже начали терять свою чёткость под весом времени. Её светлые волосы мерцали в свете солнца, словно наяву, а улыбка, такая же, как у Леголаса, застыла на губах, грозя превратиться в звонкий и заразительный смех. И сколь бы сильно Трандуил не любил её, он должен был признать, что его Лалланиэль никогда не писала ничего по-настоящему стоящего. В её словах не было большого смысла. Гномы вполне могли не заметить этого крошечного листика. Они могли бы отбросить его в сторону, а затем сжечь. И никто бы не винил их в этом. И всё же. Возможно, кто-то заметил его имя. Возможно, именно Тауриэль нашла записку и передала её мастеру Ори, или Первому Советнику, или ещё кому-то из гномов, приближённых к королевской семье. Для гномов эти строки не имели ни малейшего значения, для Трандуила же они стоили больше, чем все сокровища Средиземья вместе взятые. У него осталось так мало Лалланиэль, что он лелеял каждую частичку, что когда-либо принадлежала его жене. Гномы могли бы не отдавать ему этот листок. Они могли бы придержать его, а затем выпросить какой-то альянс или помощь. И так же, как в случае с Торином и Бильбо — Трандуил согласился бы на это. Король эльфов распахнул глаза и глубоко вздохнул. Если бы его Лалланиэль была всё ещё жива, то она точно не стала бы восхищаться эльфом, которым он стал. Любила бы она его? Да, безусловно, но в её взгляде всё равно проскальзывала бы горечь разочарования. Впереди замаячили стены его цитадели, такие же прочные и неприступные, как и всегда. Трон ждал своего короля, и Трандуил знал, что он сядет на него совсем другим эльфом, чем был год назад. Он не мог стереть прошлое или переписать историю. Такой силой не владел никто в этом мире. Но будущее… его очертания были все ещё туманными, а повороты судьбы резкими и непредвиденными, что бы ни говорил Митрандир. Изменить будущее без оглядки на прошлое, вот что было во власти Трандуила. Торин и Бильбо уже приняли подобное решение. Как и Бард, который отбросил старые обиды в сторону ради своих детей и своего народа. Трандуил же был больше не вправе отворачиваться от народов и земель, которые граничили с его королевством. Король эльфов и не хотел этого делать. Он чувствовал перемены в воздухе, так же ясно, как ощущал смены времён года. И на этот раз Трандуил, сын Орофера, отец Леголаса Зеленолиста и муж ныне покойной Лалланиэль Светлой сделает всё, что в его силах, чтобы изменить всё к лучшему.Конец