Золотце

      Маленькое тело не способно дотащить огромного мужчину до кровати с кучей мягких подушек из изысканных дорогих тканей. Маленькое тело не может согреть замерзшее сердце.       Чу Ваньнин не станет сегодня так холодно смотреть на Тасян Цзюна, когда тот выглядит совсем побитым и жалким.       Неделю назад наставник Юйхен лишился взрослой оболочки, превратившись в ребёнка с хмурыми глазами феникса.       Чу Ваньнин думал, что успеет вернуть прежний вид, но, как на зло, Мо Жань вернулся раньше. Заметив непонятно кого в покоях любимой наложницы, сильно разозлился и вцепился в руку Чу Ваньнина, грозно глядя на него. Тогда он выпалил: "твой сын!". А Тасян Цзюнь хоть и медленно, но поверил в этот бред.       Чу Ваньнин выглядел поистине смешно и мило в таком обличии, и поэтому Наступающий на бессмертных император Тасян Цзюнь не спешил лечить его. Да он и не знал до этого дня, что Мо Сыни его неродной сын, так ему он вообще не сын, а учитель.       И все добрые спокойные дни, проведенные вместе, растворились, как сладкая конфета во рту, оставив послевкусие сахара на губах и языке. Чу Ваньнин слишком жесток по отношению к ученику!       Находясь в покоях у наложника Чу, Мо Жань спал, уткнувшись в стол, измотанный после кровавого боя. Чу Ваньнин ласково вытирал щеки этого достопочтенного от крови и чернил. Он так быстро свалился, что не нарочно задел кисть и испачкал и без того грязное лицо. А смотря на Мо Жаня, сердце пропускало множество болезненных ударов. Впивались иголками и вонзались ножами в жаркий орган.       Свечка освещала две души, отражая их тени прошлого на стене. Пока горели благовония, наполняя комнату ароматом сандалового дерева, Мо Жань вдыхал запах яблок, исходящий от рук учителя. Он почти закончил вытирать лицо своими маленькими ручками.       Чу Ваньнин не мог понять одного, как так случилось, что добрый ребёнок со светлыми помыслами и добру к миру, превратился в жестокого императора, убивающего направо и налево, с упоением наблюдая, как умирают простые и близкие тебе люди. Это так ужасно и печально. Чу Ваньнин корил себя за это, но без духовного ядра и со слабым телом он только капельку мог утолить жестокий нрав Мо Жаня.       Вздохнув, Чу Ваньнин положил в ведро тряпку и подошёл к кровати. Когда он взял одеяло, за его спиной послышался слабый уставший голос Мо Жаня.        — Ваньнин. Этот достопочтенный тебя ненавидит и презирает. Но очень хочет от тебя детей, а ты так зло пошутил над ним. Будь он сейчас во взрослом теле, не удержался бы и выебал весь твой мерзкий холодный нрав!        — …       Чу Ваньнин сжал одеяло, развернулся к императору, с облегчением издав выдох. Он бредит во сне, и эти дурные слова — всего лишь пустая болтовня. Мужчина не может иметь детей от мужчины, жаль, его ученик плохо это понимал. Отчего и возникали всякие подобные мысли. Хотя, если у них и вправду был бы общий сын, Тасян Цзюнь перестал бы быть таким жестоким? Возможно да, возможно нет. Да кто вообще знает…       Накинув одеяло, он снял корону и положил её рядом. Лежащий Мо Жань снова начал говорить.        — Сколько бы раз этот достопочтенный не кончил бы в тебя, ты по-прежнему чист. Почему в тебе нет нашего ребёнка… Ваньнин!       Мо Жань резко вскочил, оглядел ледяными глазами комнату и, не увидев любимую наложницу, разозлился. Понимая, Чу Ваньнин дернул за рукав, и Мо Жаню пришлось снова сесть, тогда горячие руки обхватили мраморное холодное лицо. Глаза феникса нежно вглядывались в чёрные зрачки, утопая и замерзая в них.       — Мо Жань, ты устал, остановись и успокойся.       — Мо Сыни, а где твой отец?       — Это я, твой учитель. Чу Ваньнин. Мо Жань, у тебя жар, и ты бредишь.       — Сынок, твой отец в полном здравии!       Выйдя за дверь, он попросил слуг принести чистую тряпку и холодную воду. Затем вернулся обратно, попутно думая, что делать. Мо Сыни стал снова играть в игру, но в голове Мо Жаня снова все переменилось.       — Маленькое золотце, этот достопочтенный останется с тобой на всю ночь.       — Мгм.       Сев на кровать, он вынул шпильку и, отложив сторону, лёг на край кровати. За ним последовал Тасян Цзюнь, скинув верхние чёрные одеяния. Он уткнул свое золотце в грудь, прижимая к себе. Аромат яблок успокаивал, смягчал твёрдые мышцы тела. Разум остывал, прекращая бушевать, расходился водной гладью. Было спокойно.       Чу Ваньнин гладил мягкие волосы любимого, пока глаза наливались солёными каплями, спускающимися по щеке. Он плакал, потому что не мог сдерживать себя. Несмотря на тело, его разум стал более детским, и хладнокровие трудно было сдерживать. А в такой ситуации — ещё тяжелее.       Палочка благовоний сгорела до конца, свечка стремительно угасала. Оставалось только маленькое золотце, лучик света в жёстких руках тирана.