Горе от гомосексуализма или Гомо от ума...

Чацкий, преисполненный чувствами, упросил Лизу проводить его в покои Софии. Лизонька всё билась убедить его опомнится, ведь сударыня явно была не в лучшем расположении духа. - Да отстань же ты, прислуга ! - он отмахивался от неё, как от мухи. Его необычно агрессивное поведение оправдывалось недавней ссорой с Фамусовым. - Я же за ваше благородие беспокоюсь.. - Поди прочь! Лиза раздражённо топнула каблуком и понеслась вниз по лестнице. Вдруг её руку сжала чужая. София, скрывающаяся за дверью в прачечную, затянула Лизу за угол и приложила палец к губам. Молчалин, прислонившись к стене, явно ожидал кого-то. Чацкий, нахмуренный теперь от вида своего соперника, лишь ускорил шаг, направляясь к покоям. Алексей Степанович, очнувшись, оторвался от стены и скользнул по деревянному полу к двери. - Куда это вы так спешите-с ? - А вам какое дело? С дороги! - Как грубо вы со мной обходитесь, неужели заслужил я таких слов? - А какой обходительности вы изволите просить у меня, идущего покорять вашу цель? - О чём вы ? - Душа моя - София. Не забывайте, что не ровен час - она прозреет и броситься ко мне в ноги извиняться за то, что сошла с пути истинного! Алексей помрачнел. Лицо его застыло в сосредоточенной напряжённости. Он выпрямился и закрыл руками проход. - Я бы хотел кое о чем с вами.. объясниться. Александр скривился в ядовитой ухмылке. - Даже интересно послушать вашу как всегда столь обольстительную, столько же пустую речь. О чем ВЫ, можете говорить со МНОЙ? Я к себе лицемерия не потерплю. Можете даже не стараться, ведь только и можете, что подстилаться ради своих выгод. Спина Чацкого в мгновение была впечатана в стену. Прерывистое дыхание, резкое и обрывающееся, заполняло тишину коридора. Алексей был всё ближе и ближе. Он склонился к уху Саши и дрожащим голосом выговорил. - Я устал утаивать себя в уважении и преклонении. Сейчас преклонитесь вы, милый друг. Чацкий лишь раскрывал в беззвучии рот в попытках вымолвить хоть что-то. Воспользовавшись этим, Молчалин впился в него губами. Жадно пожирая несопротивлявшегося от шока Чацкого, Алексей прошёлся лодонью сначала по торсу, а потом спустился к ремню брюк. Тонкие пальцы проникли под него и Александр Андреевич замычал от негодования. Наконец опомнившись, он с силой оттолкнул Молчалинна, оборвав поцелуй. - Да что же вы вытворете.. насмехаться надо мной вздумали ?! - Он попытался повернутся и удалится, но схвативший его за руку Алексей не позволил. Распахнулась ближайшая дверь (как оказалось гостевая комната, запылившаяся и пустующая годами), Молчалин нырнул туда, попутно ухватив с собою парня. Дверь захлопнулась, щёлкнул замок. - Думаете, оскверните меня, и слава ваша затмит моё величие ?! Не мечтайте! Я вам не подобен, нет у меня ни славы, ни величия. Лишь искренность и честность! - О, милый мой сударь. Мне не надобно ваших благ: злата или чина. Лишь сами вы мой интернес производите. Он снова приблизился к Чацкому. Оказалось, что молчалин был и крупнее сложен, и физически силён, чего никто не замечал в его вечно сутулом и почтительно низком поклоне всем и каждому. Зажав его вновь у туалетного столика, Алексей насильно развернул лицом к зеркалу и нагнул Сашу. Тот брыкался как только мог. Повышать голоса, рискуя совсем онеметь, он не мог, по скольку на недавней охоте простудился и чуть не потерял голос. - Боже правый, остановитесь же! Прошу!-Хрипел Чацкий. Но Молчалин ритмичными движениями двигался сзади. Трение через одежду до смерти смущало и приводило в шок бедного Александра. Он не мог двигать руками из-за крепкой хватки Молчалина, потому в отчаянье опустил голову, чтобы не встречаться с отражением в зеркале, демонстрирующим такую ужасную сцену во всех подробностях. Алексей Степанович одной рукой зажал ладони Чацкого сзади, а другой подобрался к шее Саши. Пальцы оплели лицо его и резко дернулись вверх. - Взгляните же на нас, почём противиться? Лишь бы любоваться этим, я бы отдал все своё накопленное. - Вы сегодня безумны, - сквозь зубы отвечал Саша -, обычно и слова доброго в сторону мою, всё поклоны да "Не смею вам перечить". А говорите и вытворяете.. такое. - Вы правы. В мои лета не должно сметь своё суждение иметь, высказывать подобно. Но вы сломать сумели мой душный ум. Не могу насытится одним лишь любованием. Не позволено мне знать, любовь ли это. Чацкий с каждой секундой становился все краснее и дрожь его мешала стоять. - Противен ли я вам? Чацкий потерял, казалось, дар речи. - У вас горячка. Иначе объяснить речей я ваших не способен. Противны ли? Бросьте! Я в большем замешательстве. От чего же ноги мои как на морозе дрогнут, и вырывается нету сил, а ли желания? В своем сознанье потерялся и понимать его уже не в силах. - О, это радует меня крайне-с. Боюсь оставить вас в таком положении. - Сами довели и бросить изволите ?! Ну и прочь, тем же лучше.. - О нет, смею повториться: этого я так долго, томно ожидал. Прошу меня простить, - улыбка Молчалина пугающее широкая и ясная заставляла сердце Саши рваться из груди. Алексей перестал двигаться и, прерывисто дыша от охватившего его возбуждения, начал стягивать ремень и брюки с Чацкого. Тот уже трясся от страха, перемешанного с шоком и возбуждением. Он не понимал, что происходило в его сознании. Почему ему так сложно было сопротивляться, почему он хотел безжизненно упасть на столик и отдаться судьбе. Его враг, соперник, с которым они воевали за сердце девушки, сейчас целиком и полностью захватывает сердце Саши. Алексей очень умён, красив и мил. Лишь его вечное преклонение чинам и лицемерие вызывали бурлящую в жилах ненависть. Но сейчас он искреннен в своих словах, и Александр невольно замечает, что Молчалин ничем его не отталкивает. И если так подумать, будь он на месте Софии, он сразу бы понял чья любовь чиста, и кому нужно отдать свою руку и сердце. Эта сударыня вопреки своему уму наивна и доверчива. Ум перемешан с глупостью, что ещё сильнее раздражает. Чацкий может даже и не любит её. Он верил в свою любовь в годы отсутствия. Слепо верить - одна из главных черт его характера. Встречая разных людей заграницей, он искал хоть чью нибудь любовь, и может даже не только Софии. Мысленный поток оборвали тонкие холодные пальцы, по одному проникающие в него. Чацкий прохрипел что-то не содержательное и невнятное и закрыл рот рукой: Молчалин, заметив, что его милый друг не сопротивляется, выпустил его руки из своей мертвой хватки. - Не стерегитесь звуков, я буду только польщён, услышав сладкие ноты вашего голоса.. Два пальца заполняли разум Чацкого. Он видел что-то подобное в Европе, всё таки, мода всегда идёт от туда, но не думал, что это даёт такие сумасшедшие ощущения. Он сжал край столешницы и тихо замычал. Молчалин, горящий от наслаждения этой сценой, наклонился и взбудоражил мурашки Чацкого мурлыкающей интонацией голоса. - Мой дорогой, позволите? - Прошу, о боги, не спрашиваете меня не о чём. Я.. отдаю волю действий вам. Сгорю сейчас со стыда, боже, боже... - Вы в моих объятиях, ваше смущение сводит меня с ума! Если бы я чуть-чуть приумерил свои нападки, возможно мог бы больше насладится им, но дело прошедшее. Прикройтесь. Он поставил руку прямо у носа Саши, который спустя мгновение осознал, к чему такой заботливый шаг. Раздираемый возбуждением он вцепился в руку зубами подавляя стон на крике. Молчалин двигался медленно, чем ещё больше сводил с ума Чацкого. Тот от нехватки воздуха отпрянул от руки, глотая воздух, но зря. В этот момент Молчалин слегка ускорился, и вдох Саши поразил стон. Он выпрямился, изгибая спину. Пользуясь этим, Алексей прижал его к себе, ухватив рукой за нежную шею. Мычащие стоны лились Молчалину прямо в уши, от чего тот покрылся мурашками. Очки чацкого с дребезком разбились об пол. Молодые люди замерли. - Куда ж они пропали?! -, гневные крики Софии разносились по коридору, - Варвары, чтоб их! - Сударыня ушли они через заднюю дверь в кухарнюю, уверяю, туда! - Сердце болит от слов этого нелюдя! Как он посмел водить меня за нос.. - Не водил, не водил! - Лизонька в отчаянии оттсакивала барышню от гостевой комнаты. Молчалин повернулся и, приподняв Чацкого, прижал его в к двери в той же позе. - Я уловила звон стекла, а ещё.. стук! Откуда грохот? - Крысы, барышня, крысы! Иль ружьё кто пробует во дворе.. - Она явно нервничала. - Брось чушь! Они где то здесь..! Чацкий замер в ужасе. Молчалин подхватил одну ногу его, и снова начал двигаться. - Не надо, заметят! - гневно прошипел Александр. - Извольте-с быть тише.. - Прошу, боже, прекрати! Но было поздно: Молчалин начал двигаться ещё быстрее. Софья, тащив за собой Лизу, носилась по коридорам, распахивая двери в поисках, прислушивалась в надежде найти "дерущихся" и даже не подозревала, что за одной из них Алексей Степанович пожирал Александра. Чацкий закрывал рот рукой, зарапал дверь ногтями и задыхался от толчков. Молчалин был в восторге от этого. Слёзы врезались в пол то-ли от переизбытка эмоций, то-ли от ужаса. Лизонька крикнула: - Палашка! Видала ли молодых господ ? - Во дворе, барышни! - донеслось с кухни. Софья и Лиза быстро затоптали по лестнице. Чацкий выдохнул, но не тут то было. - Я буду навещать ваши покои каждый вечер. Прошу не покидайте поместья, я не хочу потерять эту возможность.. Обещайте, что не сбежите ! - зловещий шопот терзал душу Чацкого Точлки участились и стали грубыми. Чацкий был не в силах удержать крики, потому прохрипел. - Только остановитесь, не сбегу.. - Извольте обещать..- толчки стали ещё грубее. Стоны походили на плач. - Не сбегу, останусь с вами.. - сквозь стоны мычал Чацкий. - Благодарю..- Молчалин вытащил, отшвырнув Чацкого спиною на кровать. Он лежал, весь дрожа. Щёки румяные его заливались слезами от перевозбуждения. Молчалин оценивающие рассматривал Сашу. Он аккуратно залез сверху и разорвал пиджак. Его руки были везде, прикосались ко всему телу, вызывая ещё большую дрожь. Поцелуи оставались на всей груди и шее, пока Чацкий пытался отдышаться. - Потерпите, боюсь, так вы будете ещё чувствительнее. Молчалин вошёл и оказался обслютно прав. Чацкий изогнулся в мучительном стоне и схватился за спину Алексея. - О боже, боже..- эти слова были единственным, что можно было разобрать через стоны. Боль смешалась с бешеным удовольствием, и разум Александра по-немногу разрывался. - Лёша.. Молчалин смутился. - Лёша, я уже не в силах... - Вы милы до безумия...ты мил... Ноги его дернулись в судороге, а голос оборвался в крике. Саша прижался к Лёше, и тот, подхватив его на колени, нежно обнял Чацкого. Сердце его стучало до боли в груди. Молчалин запустил руку в его волосы и прижал к себе.