overseas

      фермину всегда было сложно в отношениях с другими людьми, потому что его тактильность никто не понимал. он мог проявлять любовь и заботу через прикосновения только с гави или феликсом. он не любил, когда люди, к которым он сильно привязан, касались других. он чувствовал это проявление желания убедиться, что все в порядке, что человек готов идти на контакт.       когда это делал орельен тчуамени на специальной тусовке в честь класико, фермин готов был убить человека. он старался не смотреть в сторону старшего, чтобы не трепать себе нервы, но блядское «он смотрит на всех остальных так же, как и смотрел на тебя» не переставало гудеть в голове. тяжело было сфокусироваться на том, о чем активно рассказывал гави, жестикулируя и показывая что-то очень важное.       — ты тут вообще? — пабло потряс его за плечо. — ты слышал, что я сказал?       — что-то про то, как тебя бесят игроки реала на тусовке, — лопез откинулся на спинку дивана.       — это было, блять, минут десять назад. какого хрена? — гави нахмурил брови, переводя взгляд в то место, куда слишком часто оглядывался его лучший друг. — ты серьёзно? всё ещё?       — он словил меня после матча и сказал, чтобы я не зазнавался, а то таких в испании не любят, — фермин сказал это на одном выдохе, будто хотел сделать так ещё часов пять назад.       — он совсем охуел? как беллингем какую-то хуйню на нашем стадионе показывает, так это норм, а тут – всё? бедные фанаты, так обиделись, — гави закатил глаза.       — мы чуть не пососались прям там.       лицо гави в этот момент надо было фотографировать.       — блять, фер, ты опять?       фермин ничего не хотел отвечать. он сам не знал. знал, что готов сделать всё ради того, чтобы снова ощутить сильные тёплые руки на талии. знал, что снова хочет целоваться после тяжелых матчей, пока спину успокаивающе гладят родные ладони. знал, что хочет снова довериться человеку без остатка. остальное он не знал. хотелось завыть от отчаяния, но он не мог позволить себе терять лицо перед кем-либо из присутствующих.       — малышня, вы че тут одни? — хороший испанский звучит, как мед на уши, когда фермин ловит взгляд карвахаля, — пойдемте с нами тусить. там в основном только со сборной собрались.       гави, который был слишком рад для проёба в класико, подскочил сразу же, хватая лопеза за руку.       фермин всё равно никогда не умел отказывать.

***

      пожалел он об этом, когда камавинга ворвался в их мирную компанию со своими шутками, которые были понятны только игрокам реала.       захотел провалиться под землю, когда где-то над головой прозвучало знакомое «вы че тут делаете?» на идеальном испанском. сукин сын.       — собираемся играть во что-нибудь. вы с нами? чем больше, тем веселее.       — во что играть? давайте в бутылочку! — пьяный камавинга очаровывал всех, но не лопеза. ему и так было тяжело находить в кругу со своим недо-бывшим, ещё и смотреть, как он целует кого-то левого. охуенно!       конечно, все резко захотели пососаться со своими названными коллегами. конечно, весело. фермину было нихуя не весело. он старался не смотреть на места рядом с гави, оправдываясь тем, что не хочет смотреть его лобызания с камавингой, оправданные тем, что они просто оба очень тактильные. ну да, блять, конечно.       тот, кто сидел прямо рядом с эду, причиной, конечно же, не был.

***

      игра была скучной. к ним успели присоединиться даже те, кто особо к испанцам отношения в принципе не имел, помимо французов.       игра была скучной ровно до момента, когда горлышко бутылки указало на фермина. достаточно уже пьяного фермина. он сначала даже не понял, кто крутил.       — ооооо, фер. иди сюда, покажем этим незнайкам, как целоваться, — феликсу эта затея определенно понравилась. по смешку где-то рядом фермин понял, что не все это чувство разделяют.       поцелуй с феликсом был почти смешной. лопез не помнил, чтобы он в принципе целовался с кем-то после расставания с тчуамени, а тактильный голод утолить хотелось сильнее, чем он сам предполагал. гави прокричал что-то типа «хватит уже сосаться, заебали!», и фермин почти встал обратно, когда феликс схватил его за руку и попросил остаться на месте рядом с ним.       фермина уговаривать долго никогда не приходиться, поэтому он поместил канселу и сел между ними. феликс еле заметно улыбнулся, переплетая их пальцы, а лопез был немного слишком сосредоточен на взгляде одного блядского игрока реала, чтобы это заметить.       он слишком хорошо знал этот взгляд и бы почти уверен, что тчуамени готов убить всех присутствующих в комнате. да пошёл он в пизду. сам веселиться с девочками, будто они расстались два года, а не месяца назад, и сейчас что-то хочет предъявить фермину за ебучую игру. ну да, старайся лучше.       всё же бесить его испанцу нравилось жутко, поэтому в следующие пять минут он с феликсом смотрелись, как сладкая парочка, решившая отвлечься на левую компанию и удостоить их своим присутствием. где-то рядом закатил глаза гави.       тчуамени, на удивление, ни с кем не целовался больше секунд пяти, никогда не использовал язык и никогда не трогал того, с кем приходилось обмениваться слюнями. он будто всем своим видом показывал, что у него есть кто-то, кому будет не очень приятно, узнай, что он целовался с кем-то другим. эта мысль давила на голову фермина слишком сильно, чтобы фокусировать своё внимание на чем-то кроме этого.       небольшой толчок от феликса привёл его в чувства, и он обнаружил, что все выжидающе смотрят на него. горлышко бутылки тоже.       а кто, блять, крутил, интересно?       феликс приходит на помощь в очередной раз, шепча имя, которое лопезу услышать не хотелось совсем. или хотелось. где-то очень далеко, в глубине души. он, конечно же, даже себе в этом не признается.       тчуамени усмехается с его выражения лица. тчуамени трезвый, как ебучее стёклышко, он всегда предпочитал осознавать происходящее, а не быть овощем, что фермин всегда уважал. но именно сейчас хотелось, чтобы он был пьяным в стельку и не вспомнил эту игру никогда.       пока он встаёт и идёт по направлению к французу, видит встревоженные глаза пабло. он сам бы не уверен, что всё в порядке.       оказаться напротив было не сложно. сложно было выдержать довольный взгляд и «садись уж на колени, что как не родной? или ты только со своими друзьями можешь быть смелым?». фермин чувствовал себя униженным. у него не было контроля над этой абсолютно глупой ситуацией, и он жалел, что не остался дома. в сотый раз за вечер.       напряжение между ними можно было грести лопатами, но фермин лопез не фермин лопез, если он позволит какому-то придурку думать, что он имеет полную власть здесь. хуя с два.       тепло. это первое, что ощутил фермин, когда приземлился на бёдра орельена и положил руки ему на плечи. он скучал по нему. безумно. вся смелость, которую он пытался восстановить в себе то время, пока шёл до старшего, рассыпалась, как карточный домик. он сейчас расплачется от переизбытка чувств, а они ещё даже не поцеловались.       то, что чувствовал тчуамени, фермин не мог понять от слова совсем. он будто заблокировал все проявления эмоций и сосредоточился на том, что нужно просто снова поцеловать очередного футболиста. ним больше, ни меньше. проблема, ну, лично для фермина, была в том, что это не просто футболист напротив него. их слишком много связывало, чтобы человека напротив назвать «просто футболистом» и не сморщиться от того, насколько уёбищно это звучит.       фермину страшно ровно до того момента, когда он ощущает такие родные губы на своих. он сдаётся быстрее, чем думает, и целует в ответ, намного напористее, чем ожидал сам. как же он, блять, скучал. лопез впервые за два месяца чувствует себя живым. он ощущает чужие руки на талии и пытается не расплыться прямо там. он очень очевидный, да? тчуамени сжимает его так, будто прямо сейчас заберёт его оттуда и никогда от себя не отпустит. хочется в это верить, хотя фермин уже давно не ребёнок и давно уже не верит в чудеса.       испанец прижимается сильнее, хотя сам не понимает, куда уже ближе. ему плевать. всё, что он хотел, это снова ощутить себя маленьким мальчиком в сильных руках, зная, что тебя всегда оберегут, всегда придут на помощь и всегда выслушают, когда нужно. фермин не хотел избавляться от этого ощущения, хотя настолько продолжительный поцелуй уже вызывал возмущения в кругу.       орельен, как впрочем и всегда, взял контроль над ситуацией и отстранился первый, бегло вытирая слюну большим пальцем с нижней губы фермина. хотелось больше. лопез ощущал это, но встать у него не получалось.       — я отвезу тебя домой сегодня, ладно? надо поговорить, — фермин тихонько кивнул, надеясь, что никто ничего не услышал, и сел рядом с гави. к феликсу обратно идти хотелось меньше всего, а гави снова закатил глаза, пока тот садился.       — ты просто влюблённый идиот, фер, — пабло легонько ущипнул его за ляшку.       — как будто ты лучше, — фермин показательно закатил глаза после взгляда на бедро гави, где спокойно лежала рука камавинги.       оба улыбнулись.