Куклы

Людям так часто приходится сдерживать себя. Сдерживать гнев, слезы. Но как часто кому-то приходилось сдерживать радость? Неловко поджимать губы, не давая улыбке выскользнуть, осторожно отводить глаза, не давая кому-то уловить их чересчур яркий блеск. Радость вот - вот выплеснется наружу и захлестнет собой все вокруг. Снесёт окружающих своим шумным потоком, прямо за борт парохода. Куда-то в тёмные воды, которые столько времени не давали обитателям острова вырваться наружу. Шэрон отрывает вгляд от воды и смотрит на Лололошку. Солнце давно взошло, светлое небо почти безоблачно, океан неподвижен. Вода почти прозрачная. Ближе к берегу, где еще видно дно, можно разглядеть каждый камень. Там же к солнцу поднимаются кораллы. Целые подводные сады, где между растениями носятся серебристые рыбки. Легкий бриз трепет подол платья, обдувает аккуратное лицо. Девушка выглядит серьёзной, но через секунду, довольно ухмыляется, почти давится смешком. Дилан слегка толкает ее в бок. Нельзя расслабляться, они еще не отплыли. Она на секунду замирает, а затем смотрит уже на программиста. Судно трогается. Постепенно набирает ход. Солёные брызги пролетают то тут, то там. Обрушиваются шумными водопадами и с шипением катятся дальше. Лицо Шэрон делается унылым и недовольным и она мрачным голосом начинает передразнивать студента. Выглядит, как начало очередной ссоры, но Дилан просто взрывается хохотом. Лололошка тоже смеётся. Они стоят прямо на краю палубы. Совсем рядом, низко над водой, летают чайки. Иногда они опускаются так, что оставляют на зеркальной поверхности разводы. Их крики тоже похожи на смех. Студенты больше не способны сдержать радость. Никто уже не сможет вернуть их обратно. Через пару часов они сойдут на большую землю, а пароход, вместе с автоматоном-капитаном, вернётся обратно. Когда их хватятся - будет уже поздно. Дилан полностью переписал программу и мужчина, стоящий сейчас за штурвалом, даже не вспомнит о сбежавших студентах. Солнечные лучи бьют прямо в лицо. Поверхность воды уже не напоминает зеркало, в котором отражается небо с облаками. По прозрачной глади струятся голубые и синие дорожки. Пароход несётся все быстрее. Они наконец уплывают с этого глупого острова. Спустя почти год. Больше никаких подвалов, никаких пряток и заговоров. Шпионов и стертых воспоминаний. - Проходите, госпожа ждет вас, - наигранно кланяется студентка. Ее светлые волосы переливаются, вздымаются от каждого порыва ветра. - А вот это было лишнее, - театрально закатывает глаза Дилан. Несмотря на все напускное недовольство, он все равно продолжает посмеиваться. Вокруг пахнет свежестью и влагой. Дышать легко, как после проливного дождя. Еще пару часов назад студентка стояла на пристани с Лололошкой, пока программист пробирался на палубу чужого судна. Все трое были готовы умереть от нетерпения и ужаса. Каждый удар сердца, сновно отдавался эхом. Как будто тело внезапно стало абсолютно полым, как колокол. Шэрон нервно теребит в руках край широкополой шляпы. По задумке, она закрывала неровности колючего парика, но ветер не оставлял головному убору ни шанса. Лололошка, стоящий рядом, щурится от солнца. Без очков все стало непривычно ярким, резким, так и бросалось в глаза. На девушке вычурное платье, которое никто в здравом уме не надел бы, на нем - костюм. Если хочешь спрятать что-то, прячь на видном месте, так? Когда к паре ожидающих подходит пароход, и сам капитан спускается, чтоб проводить их на борт, для халатов и уборщиков это представление выглядит, как окончание необычного отпуска неприлично богатой пары. Они не вызывают вопросов. Это был последний небольшой шажок перед освобождением. "Ло, ты можешь прийти в мою каюту? У нас для тебя сюрприз." Слабый свет экрана, на котором все еще открыт мессенджер, едва освещает тёмную комнату. Лололошка делает несколько шагов. Дверь позади него поскрипывая захлопывается. От грохота хлопушек, аплодисментов и резко вспыхнувшего света студент замирает на месте. Это вовсе не каюта. Огромная комната напоминала скорее банкетный зал, украшенный в честь праздника. Стены покрыты ярко- красными обоями с бесчисленными узорами. Их разбавляют картины и позолоченные торшеры, сверкающие так, будто плафоны вырезаны из алмазов. Свисает огромная люстра, похожая на те, что обычно украшают потолки театров. Длинный стол, ножки которого обточенны в виде римских колонн, устелен белоснежной скатертью, обставлен едой. Многие из этих блюд Лололошка даже не может назвать. В центре возвышается огромный торт. О потолок бьются разноцветные шарики, наполненные гелием. Разноцветные гирлянды, как лианы, оплетают все вокруг. Разноцветные конфети заполнили воздух. Бархатный ковёр мягко хрустит под ногами. У каждой стены стоят люди: Шэрон, Дилан, Саймон, Джена, все, даже халаты и уборщики. Их глаза светятся, будто всему происходящему была необходима извращенная иллюминация. Все они рукоплескают так, словно увидели лучшее представление в своей жизни. Не апплодирует только сидящий во главе стола человек. - Поздравляю, красавица, с прохождением моей игры! Он встаёт со своего места и медленно подходит к студенту. Стол такой большой, что это длится несколько секунд. - Это конечно заняло у тебя больше времени, чем я ожидал...ну, твои когнитивные способности всегда оставляли желать лучшего. Его белый костюм, кажется почти ослепляющим, на фоне тёмных обоев. Лицо было бы точно таким же как у студента, если бы не ухмылка. Прямо сейчас они совсем не кажутся похожими. - Не желаешь кусок тортика? Не знал, какой ты любишь, поэтому - шоколадный! Шоколад вроде нравится всем, да? Автоматоны, как по команде, наперебой, закивали. Он переваливается через стол, чтобы дотянуться до десерта. Его очки в оранжевой оправе едва не плюхаются в одно из блюд. Стоит всучить Лололошке тарелку, как он тут же опускает руки. Вероятно, даже не замечая этого. Кусок торта, с громким хлюпаньем, приземляется на ковёр. Тёмное пятно шоколадного крема и пропитки расползается по длинным волокнам. - Мда, все таки нужно было брать медовик..., - кривится парень, возвращаясь на свое место. - Кто-нибудь, усадите уже победителя! Незнакомая женщина учтиво отодвигает стул, жестом приглашая студента присоединиться к празднику. Она улыбается так же мило, как и все стоящие в комнате автоматоны. Руки Лололошки начинают дрожать. Голос почти срывается на крик, когда он обращается к своей копии. Что это? Что происходит? Что он сделал с его друзьями? Он повторяет эти вопросы по кругу до тех пор, пока совсем не выдыхается. Хрусталь на люстре резанирует с его голосом, слегка гудит. Лед, позвякивает в графинах. Растворяется в море сладких напитков. - И давно ты такой шумный? - поднимает голову JDH, уже успевший положить себе в тарелку самых заманчивых угощений. Он выглядит в равной степени раздраженным и заинтересованным. - Эх, а пернатый токсик меня предупреждал, что ты опять ничего не поймёшь. М, как обычно... С этими словами он закидывает в рот кусочек мяса и расплывается в улыбке. Автоматоны поворачивают на студента свои головы. Ты что, так и не понял, что это была игра, цокает языком Дилан. Ло, мы все не настоящие, пожимает плечами Шэрон. Ты правда не догадался, смеётся Джена. Они рассказывают, что с самого начала знали, как должен закончиться этот спектакль. Знали каждое его действие и слово. Все благодаря гениальному плану JDH. Сидящий за столом Джон, при этом, раскланивается, каждый раз, как его имя упоминается в истории. Дилан никогда не обретал самосознание, Шэрон никогда не была мироходцем. Нет никакого континента, нет инвесторов, даже людей никогда не было. Или он правда думал, что все так просто? Что хоть один из его планов действительно мог сработать? Может еще и все уборщики слепые, раз ни разу не заметили его? Автоматоны смеются. Сквозь их смех прорывается грохот металлических связок. Сдерживать слезы все таки куда сложнее. - Да не расстраивайся ты так, красавица! Парень снова подходит к студенту, заходит за спину, обхватывает свою копию за плечи. Он продолжает что-то дожевывать. В воздухе стоит нестерпимый запах соли и паприки. - Я так измучился ждать, пока до тебя дойдет....сам чуть не разрыдался. Лололошка уже не реагирует. Чувствует только, как на щеке появилась влажная дорожка. Дилан и Шэрон улыбаются ему. Точно так же, как делали это на палубе, в университете, дома. Если на секунду забыть об этой вырвиглазной комнате, о бесконечной болтовне Джона, обо всем, что только что случилось, может показаться, что сейчас они выглядят живее, чем когда либо. Такие настоящие и счастливые. Парень сам не понимает, как оказывается рядом с автоматонами. Руки сжимают лёгкую ткань пестрого платья, цепляются за мягкую толстовку. Так, будто друзья сейчас испаряться. Если подумать, он никогда не обнимал их обоих. Шэрон часто приветствовала его быстрыми объятиями, но это было совсем не то же самое. Дилан вовсе не позволил бы к себе прикоснуться. Отскочил бы, попытайся Лололошка сделать нечто подобное. От этих мыслей слезы льются только сильнее. Теперь, он просто рыдает, вжавшись в автоматонов. - Слушай, - тянет Джон, смотря на воображаемые часы на запястье, - у нас может быть и все время в мире, но...это немного убивает весь вайб. Понимаешь? Или мне теперь и шарики на черные заменить? Парень смеётся, осторожно задевая рукой рой шаров, притаившийся под потолком. - Зачем? Это все, что удаётся выдавить из себя студенту. - Ну, чтоб совсем как на поминках было? Да он издевается. Издевался с самого начала. - Зачем ты это сделал?! Чего ты хотел этим добиться?! В чем смысл?! Губы предательски дергаются. Голос дрожит. Джон пританцовывая огибает стул, предназначавшийся Лололошке, подхватывает со стола тарталетку и закидывает себе в рот. - М? Просто так? Разве мне нужна какая-то причина? Он отрывает руки студента от автоматонов. Оттягивает его в сторону и обхватывает так, что тот не может вырваться. Только отчаянно бьётся, стараясь унять слезы. - Да ладно тебе, я как раз собирался пригласить тебя на свой победный танец.