Жизнь вновь изменилась, предоставляя очередное испытание,
однако лучше его воспринимать, как новый этап.
Всё из происходящего за последний месяц – крайне странно. Буквально из параллельной реальности. Когда всё пошло не так? В тот несчастный день один из пациентов напал на своего лечащего врача, а после как снежный ком: выгнали с работы, неудачный суд, лишили лицензии, настоятельно порекомендовали не отсвечивать, и вот Одри уже месяц работает в детективном агентстве "Астрея". Девушка никогда не могла назвать себя сто процентным агностиком, хотя очень хотелось, даже убеждала себя в этом долгие годы, но поступление в институт по специальности психотерапевта заставило работать с собой прежде, чем добраться до настоящих пациентов. А потому бежать дальше было невозможно, да и бессмысленно: детство в верующей семье, весьма гибкая психика, убежденность в существовании чудес – вкупе дают внутреннюю веру в сверхъестественное, пускай и неоправданную. Но в мире до сих пор крайне много вещей, которые сложно объяснить. Так почему бы и не позволить себе эту слабость? В конце концов даже великие учёные верили в Бога, тот же Эйнштейн, Паскаль, Ньютон, Броун, Галилей, да их достаточно много. Что же она себе не может позволить маленькой надежды на что-то удивительное? Конечно, может. И агентство неспешно, но уверенно пошатывало сформировавшееся мировосприятие. С приходом в компанию изменилось всё, включая саму Одри. Стоит отметить, что кое-кто смог стать таким заметным исключением в устоявшемся вкусе. А именно светловолосый красивый мужчина похожий на живое произведение искусства. Однако до прихода в "Астрею" её не привлекали длинноволосые блондины с голубыми глазами – это вообще не её типаж. Был. Девушке нравились подкаченные брюнеты с причёской, в которую можно зарыться руками, но не длиннее каре, никогда не длиннее каре, и желательно кареглазые. Ей должен был понравится Давид или Рафаил, но что-то дало сбой, а потому имеем, что имеем. Как это обычно бывает, именно Микаэля новый член команды видела меньше всего – закон подлости в действии. С Давидом Одри проводила много времени: совместные заказы, походы в клуб, или бар, или просто в парк также были с озорным юристом. Рафаил стал неотъемлемой частью утренней рутины – завтрака на троих, а ещё любезно учил игре на фортепьяно и разделял гостиную с кружкой горячего чая, когда за окном начинало вечереть. Даже Кассиэль, с которым сложились довольно холодные отношения, появлялся в её поле зрения относительно часто, точно чаще объекта воздыхания: то у статуи встретятся, то на кухне разминутся, то на заказе пересекутся. Мысли в голове сменяли одна другую, но общая картина всё никак не складывалась. Что-то ускользало, вот только что? Девушка сидела в саду на своём излюбленном месте, вспоминая все события минувших четырёх недель. Да, за это время она встретилась и с проклятыми предметами, и с одержимыми людьми, но осознания не было, словно в голове выключили что-то важное, позволяющее понять произошедшие события. Был лёгкий страх, паника и даже отторжение, но глубинного принятия не наблюдалось. И будучи психотерапевтом Одри крайне расстраивал и даже злил тот факт, что она не могла и до сих пор не может найти этот ускользающий механизм. Любая цепочка рассуждений так или иначе приводила к Микаэлю. В голове даже пробежала шальная мысль, что он не человек, но это было бы слишком нереалистично. В конце концов она взрослая девушка, а не глупый ребенок, верящий в зубную фею и Гринча, хотя иногда казалось, что существование зеленого друга было бы не столь ужасно. А мозг тем временем подкинул событие из прошлого. Молодой человек постучал изящными пальцами по поверхности стола, о чём-то размышляя. – С моей стороны было бы глупо отговаривать вас от этой работы. Но всё же я должен уточнить, знаете ли вы, чем именно мы занимаемся? «Гоняетесь за призраками и собственной тенью, если верить запугиваниям моих бывших коллег». – Изучаете природу необычных психических состояний? – Как тонко. Юноша усмехнулся: улыбка была хитрой, как у лиса. Одри на мгновение испугалась, что произнесла свои мысли вслух. – Изучать человеческий разум – ваша задача. Мы же ищем следы сверхъестественного. Опытом такого рода будет сложно похвастаться в вашем резюме. «Боже, ты же это не всерьез? Адекватный же парень, какое к чёрту сверхъестественное?» – Я не верю в мистику. Все ваши клиенты – те же пациенты. – Вот как… – Он выгнул бровь в легком удивлении и неверии. – Не припомню, чтобы к нам когда-нибудь заносило скептиков. Мужчина словно впервые увидел свою гостью, смотрел открыто, с любопытством задержал взор на глазах. По коже девушки начали бегать мурашки, точно холод радужек собеседника окутывал тело, исследуя его изгибы, забирался под кожу – странно? Да, но не неприятно. Скорее необычно. – Надеюсь, это не проблема? – Нет, не проблема. Непредвзятость – то, что нам нужно. Улыбка коснулась его тонких губ, а взгляд на несколько секунд стал хищным, подобно волку, нашедшему кролика, но решившему с ним поиграть, давая призрачную надежду на спасение. Наваждение прошло, и лицо вновь стало беспристрастным. Объявив о своего рода тестовом задании и вызвав в кабинет Давида, Микаэль принялся искать в кипе документов папку с нужным делом. Одри же позволила себе расслабиться, решив, что своеобразное собеседование окончено. Взор цеплялся за мужчину, что-то в нём неумолимо привлекало, приковывало внимание. Тонкие пальцы, казалось, вовсе не соприкасались с бумагой, но тем не менее удерживали её, под белоснежной кожей виднелись голубоватые вены, и, если бы не шесть лет института, девушка точно решила, что голубая кровь – не выдумка. Шорох страниц удивительным образом складывался в мелодию, соединяясь с колыханием деревьев в саду, доносящимся до слуха через открытые ланцетовидные окна. Расшитый золотыми нитями пиджак явно был изготовлен на заказ, как и жилетка, что идеально сидела на мужчине, выгодно подчеркивая подтянутое тело. Из-под едва расстегнутой чёрной рубашки виднелась необъяснимо острая ключица. Выше. Ещё выше. И вот перед взором предстаёт лицо – человек с полотна, никак ангел, особенно в лучах уходящего солнца, что играло с его невероятно гладкими и наверняка мягкими волосами, создавая вокруг золотой ореол свечения. Казалось, у молодого человека нет никаких изъянов: слегка бледная кожа, идеально выверенные черты лица, острые скулы, волевой подбородок, брови, словно только из салона, глубоко посаженные серо-голубые глаза с отблеском сравнимым с сиянием звёзд. Пальцы Микаэля замерли, и девушка осознала, что попалась. Глупо и открыто. – Что-то не так? «Со мной – определенно». – Простите, не могу усидеть, когда вижу в столь безупречном образе нитку на одежде. Или… – Секундной заминки хватило, чтобы в голове появилась идея. – Сейчас, я помогу, если вы не против. Ответом послужил короткий кивок и непроницаемый вид. Одри поднялась с кресла, сделала небольшой шаг к столу, слегка подалась вперёд, скорее инстинктивно, нежели осознанно, и едва касаясь, невесомо, провела двумя пальчиками по пряди золотых волос, имитируя жест, словно что-то снимает. «Ого… И впрямь невероятно шелковистые. Неужели от природы такие?» А после слишком резко отдёрнула руку, стряхивая несуществующий объект на пол. – Всё, убрала. Нитка какая-то. Пришлось приложить все свои актёрские навыки, чтобы выглядеть невозмутимой. – Спасибо, – ответ был невероятно спокойным, но лёгкая ухмылка и блеск в очах напротив намекали: он разгадал её план. «Чёрт... Нужно срочно перевести тему». – Я хотела спросить, – Микаэль, всё ещё не сводящий глаз с собеседницы, выгнул одну бровь в немом вопросе. – А насколько часто вы сами сталкиваетесь с чем-то по-настоящему мистическим? Мужчина многозначительно приподнял внушительную стопку папок. – Постоянно. И только в ваших силах доказать нам, что всё это – лишь плод больного воображения. Девушка восприняла сказанное как некий вызов, хотя таков оно не являлось. – Как бы ваше агентство не закрылось после моей помощи. – В глазах блеснул огонёк. – Не закроется, не переживайте. «Кажется, ты действительно во всё это веришь. Но тогда почему столь спокойно реагируешь на мои выпады?» – А вас нелегко вывести из себя. – Вам бы этого хотелось? Вопрос прозвучал всё в той же умиротворенной тональности, поза не поменялась, но на мгновение ей показалось, что за льдом его глаз полыхнуло игривое пламя. Внутреннее ощущение, зовущееся интуицией, подсказывало: здесь можно зайти чуть дальше, проверить, так сказать, сыграть на грани флирта. И этот внутренний азарт, ощущение предвкушения короткого, но интересного диалога толкнули на следующий шаг, заставив позабыть, что сейчас она находится на собеседовании и говорит со своим предположительно будущим начальником. – Иногда демоны бывают привлекательными, а знакомство с ними – будоражащим. Слова сорвались с губ быстрее, чем прошли обработку префронтальной коры головного мозга. Лицо собеседника озарило искреннее удивление, однако директор быстро взял себя в руки. Ему понадобилось несколько секунд, прежде чем ответить. – Думаю, у вас будет возможность изучить весь спектр моих эмоций, если вы останетесь у нас работать. Голос был ровным, но глаза... Глаза выдавали живой интерес к происходящему даже при внешней невозмутимости. На лице невольно появилась улыбка. Те короткие мгновения, что удавалось провести в компании этого мужчины, невероятно грели душу. На поместье уже опустился глубокий вечер, Одри же продолжала сидеть на каменной лавочке напротив статуи. Удивительно, но сегодня там она была одна: Кассиэль не показывался, чему, собственно, девушка была крайне рада. Это место полюбилось с первого же дня, с первой встречи с немым изваянием женщины: оно влекло, неумолимо, странно, необъяснимо, завораживало и дарило такое желанное ощущение безмятежности и спокойствия, словно скульптура была живой, имела душу. Сразу вспомнился рассказ мрачного мужчины, напугавшего в тот вечер новую обитательницу особняка, но и поведавшего историю об Астреи. Потрепанная лавочка напротив измученного годами и непогодами памятника стала оплотом тишины, в которую хотелось возвращаться, дабы подумать, привести в порядок мысли, ощутить блаженный покой. Сколько раз она приходила сюда за прошедший месяц? Очень и очень много. В голове невольно всплыло воспоминание о дне, когда её приняли в агество. – В таком случае задам последний вопрос, Одри... – Микаэль делает паузу и смотрит мне прямо в глаза. Я не могу прочесть, что кроется за ними. – Вы готовы остаться здесь работать? Его лицо почти не выражает эмоций, но по слегка сведенным бровям я понимаю: напряжён и сосредоточен. Взор же словно становится темнее и глубже. От этих слов моё сердце замирает на несколько мгновений, нет, я не думаю сейчас о предстоящих заданиях, я думаю о том, как много времени проведу с ним. – Если буду приносить пользу и дальше, то конечно. Я рада быть врачом и вне стен больницы. И как я сегодня смогла заметить, ваша деятельность этому отлично способствует. Замечаю, как его плечи немного опускаются, он словно выдыхает. Неужели ему было важно моё согласие? Лицо разглаживается, глаза едва уловимо светятся, но я всё же замечаю эти изменения, а на губах расцветает легкая улыбка. – В таком случае рад приветствовать вас в детективном агентстве "Астрея". Надеюсь, ваша новая должность принесёт вам бесценный и исключительно положительный опыт. Не могу сдержать ответной улыбки: такие простые слова, но они что-то задевают во мне, грея душу. Мой уже новый директор не спешит отвести от меня взгляд, и мне кажется, что он намеревается сказать что-то ещё, но сдерживается, не позволяя себе лишнего. Но лишнего ли? Интересно, будь мы одни, ты бы что-то добавил? Его фигура напоминает идеально выточенную мраморную статую. И все эмоции скрыты под каменной маской спокойствия. Так просто не подступиться. Я чувствую в нём огромную силу и стальную выдержку и точно знаю: если такой мужчина выбирает себе женщину, то становится её защитой и опорой навсегда. Было бы очень интересно растопить этот лёд и узнать, что под ним. Не разрывая зрительного контакта, Микаэль слегка наклоняет голову, но этого хватает, чтобы я опомнилась и сбросила с себя наваждение. Нужно срочно вмешаться, чтобы мы остались наедине. – Давид, я могу попросить тебя оставить нас? – Поворачиваясь в пол-оборота, начинаю говорить раньше него и понимаю, что перебиваю, однако лучше сказать: работаю на опережение. – У меня есть парочка вопросов. За секунду на его лице мелькает несколько эмоций, но я успеваю разобрать только удивление, а после вижу хитрый прищур. – Конечно, ведьмочка. Но мы должны закатить вечеринку по удачному окончанию дела и принятию нового сотрудника в нашу команду! Я найду тебя завтра, и мы всё решим. Он подмигивает мне и удаляется из кабинета. Мы остаемся в тишине, глядя друг другу в глаза. Это безмолвие между нами чертовски комфортное, с флёром таинственности. Кажется, я начинаю теряться во времени. – Так что вы хотели спросить, Одри? Он смеется! Смеется своими бездонными серо-голубыми глазами! Я вижу на их дне смешинки. – Эй, ведьмочка. Девушка вздрогнула, выходя из собственных мыслей. И теперь смотрела растерянно на мужчину напротив. – О чём ты так сильно задумалась? – Усмешка. – Я тебя уже пару минут зову. Внятного ответа не последовало. Новый оценщик команды глупо оглядывалась по сторонам, пытаясь определиться с исходными данными окружающего мира: достаточно темно и весьма прохладно, ничего не видно, даже Давида, что стоит напротив, сложно разглядеть. – Сколько времени? – Почти полночь. Иди в дом, ведьмочка, а то совсем замерзла. Голос больше не звучит привычно озорно, становится спокойным, даже немного обеспокоенным. Парень мягко, но уверенно поднимает Одри на ноги, опускает на её хрупкие плечи свой пиджак, что мгновенно окутывает теплом и лёгким древесным ароматом с нотками чего-то сладкого, но не приторного, и слегка подталкивает ко входу в поместье. – А что ты здесь делаешь? – Как что? Тебя ищу разумеется. Завтра у нас очень ответственное дело, ты должна выспаться, быть полна сил и энергии для свершения новых подвигов! А то кто будет наших клиентов успокаивать? Воодушевляющий тембр бодрит, окончательно заставляя прийти в себя после скитаний на задворках разума. – И какое у нас задание? – Вот завтра с утра и узнаешь. Микаэль всё расскажет. Они входят в особняк, который встречает темнотой и привычной прохладой, но на контрасте с улицей, кажется весьма теплым. Витиеватая лестница. Вновь коридор точь-в-точь, как на первом этаже. Дверь. Ключ. Пожелав коллеге спокойной ночи, Одри входит в свою комнату. Не включая свет и не раздеваясь, заваливается на кровать, которая издает лёгкий скрип; усталость накатывает неожиданно и неумолимо. «Нужно сходить в душ. Обязательно. А после сразу спать. Интересно, какая миссия нас ждёт?» Теперь девушка шла на голос, ведущий вглубь дома по мрачному холлу, в его сердце, обнажая тайны. Пред глазами предстала обшарпанная дверь, массивная, деревянная, с изрядно затёртой ручкой; в помещении было холодно, пахло сыростью и плесенью; в тусклом освещении, исходящем от двери, можно было разглядеть грязные стены с откалывающейся штукатуркой, поедаемой мхом и грибком. От запаха выворачивало, общая атмосфера давила, вызывая необъяснимый страх и непреодолимое желание сбежать, как можно быстрее и дальше. Одри же не могла пошевелиться: ни убраться оттуда, ни толкнуть дверь перед собой; но точно знала, что скрывается за ней: место, где пахнет по́том, кровью и болью. Подвал. – Прошу, помоги мне! Голос доводил до мурашек по коже, пробирал до костей, заставляя волосы вставать дыбом. Он доносился из-за двери, но слышался везде, казалось, даже звучал набатом в голове. Был умоляющим, с примесью страха и тревожности, походил на женский, но отголоски были нечеловеческими, писклявыми. Вскрик, рвущийся из груди, каким-то чудом не был воспроизведен, оставшись немым. Тело словно по команде отмерло, больше не удерживая девушку, и та сделала шаг назад, точно за её спиной не существовало прежней опоры. – Не уходи! Пожалуйста, не уходи!! Громко. Отчаянно. С мольбой. Она и не собиралась уходить. Стоит ли вообще бежать, когда знаешь, что там? Кисть сама потянулась к двери, будто ведомая кем-то. Опустилась на рукоять. Поворот. Щелчок. – Просыпайся, соня. Одри подскочила на кровати, жадно хватая воздух. В глаза ударил солнечный свет, заставив жмуриться; перед ней, широко улыбаясь, стоял Давид. – Ну что, ты готова к новым свершениям? – Как… Как ты вошёл? – Ты забыла закрыться, и вот я здесь, – лицо буквально светилось от хорошего настроения мужчины. – Давай собирайся и спускайся завтракать. Мы тебя ждём. Взгляд девушки переместился на край постели. «Мы возвращаемся к началу, опять куча нарядов». Стоит отметить, что данный жест коллеги никогда не раздражал, скорее искренне радовал маленькую девочку в душе. Приятный аромат был слышен ещё на лестнице, зайдя на кухню, Одри ахнула от удивления. В сборе были все. Даже Микаэль, которого она ни разу не встретила за завтраком за весь месяц, даже не пересекалась с ним с утра на этой территории. – Ого, сегодня праздник какой-то? – Доброе утро, ведьмочка. Сегодня у нас невероятно вкусные кофейные панкейки с бананом и клиновым сиропом. È delizioso! Давид на манер истинного итальянского повара тряс кистью с соединенными тремя пальцами, причмокивая, пока она усаживалась на свободное место рядом с директором фирмы. – Доброе утро, – Рафаил, сидящий напротив босса, приветливо улыбнулся, пребывая в спокойно-меланхоличном настроении. – И когда панкейки стали фирменным завтраков итальянцев? – Вклинился привычно хмурый Кассиэль, что сидел напротив девушки. Он лишь кивнул на её приветствие. – Ну что за занудство? Ты не в Италии, так что на завтрак панкейки. – Шеф-повар сегодняшнего дня, как, впрочем, почти всех прочих завтраков, опускал перед каждым на стол его порцию. – Вот увидишь: вкус будет невероятным. Ещё добавки попросишь! – Доброе утро, как спалось? – Пока двое членов команды вели вполне "обычный" диалог, Микаэль обратился к девушку, улыбаясь. – Эм… Нормально, а тебе? Неловкость определенно была, но только у неё. Они никогда не собирались все вместе, руководитель никогда не появлялся на импровизированных совместных встречах, он вообще большую часть времени проводил в своём кабинете, над чем-то работая. Одри даже не знала, когда он ложился и спал ли вообще. Казалось, даже в своей комнате, занимался делами агентства. – Хорошо. Микаэль не сводил с единственной дамы в фирме своих проницательных серо-голубых глаз. У неё вновь возникло ощущение мурашек по телу, словно он касается её, невесомо, прохладными пальцами, забирается под кожу, изучает, как в их первую встречу. Это смущало, но будоражило. – Врёшь, ведьмочка, – Раздалось слева, со стороны плиты. – Опять кошмары снились? Все взгляды устремились на неё. – Опять? Голос соседа справа выдавал обеспокоенность, которая пробивалась сквозь маску привычной сдержанности. Давид же вновь приблизился к столу, расставляя напитки и усаживаясь за торец, становясь некой главой данной трапезы, собственно, так и было, учитывая, что всё это – его рук дело. «Лучшая защита – это что? Правильно, нападение». – С чего ты взял, что мне снятся кошмары? Следишь? – Попытка усмехнуться вышла кривой. – Слежу. То, насколько серьезно и беспристрастно было это произнесено, заставило всё внутри девушки сжаться. Она не ожидала такого ответа, но больше не была готова к такой интонации. Да ещё и от главного озорника. Что ответить, Одри не знала, только и смогла нервно сглотнуть; ощущение, словно её поймали, да ещё и на чём-то постыдном, не покидало. Каждый сидящий заметил подобную реакцию, мягко говоря, необычную. – И как часто они тебе снятся? Микаэль почти взял её за руку, почти дотронулся, но остановил себя в последнее мгновение, точно что-то вспомнил, что сдерживало все его порывы. Но голос выдал: стал мягким и вкрадчивым, боясь спугнуть откровение. Отпираться больше не имело смысла: было бы глупо, а она взрослый человек, но и рассказывать всё тоже не было ни малейшего желания. Так что, собрав внутренние остатки стойкости, попыталась звучат непринужденно, как бы говоря: меня это не задевает. – Бывает иногда. – И что снится? Сказать, что Одри удивилась будет не совсем верно. Глаза устремились вперед. Это спросил Кассиэль. Психотерапевт всегда подмечала его грубость и закрытость, как защитную реакцию, но бестактности не было, и в душу к другим он не лез. А потому лицо непроизвольно вытянулось от изумления. Вопрос казался чем-то личным. Мужчина же смотрел внимательно, даже с интересом. Словно девушка стала из себя что-то представлять: не просто дамочка, которую Микаэль на кой-то хрен взял на работу, будто она становилась своей. – Подвал. Слова сорвались с губ раньше, чем она смогла их оценить, находясь под гипнозом карих глаз напротив. Все замерли. Секунды шли, но никто не решался прервать молчание, оно угнетало и давило. – Кхм… – Директор тактично кашлянул, привлекая к себе внимание. – Перейдем к сегодняшнему делу. – Он сделал паузу, позволив каждому собраться с мыслями. – Мы едем загород, в родовое поместье. К нам обратился парень, жалуется на странные звуки, шорохи. Убежден, что живёт там не один. Говорит, что на стенах появляются огромные царапины, а ночами он слышит треск, стук и прочие звуки. Атмосфера была на удивление тревожной, а причина – непонятной. – Через полчаса выезжаем. Собирайтесь, – подытожил он. Парни странно переглядывались, ведя немой диалог. – Ты поедешь с нами? Девушке казалось, что только она не понимает происходящего: все были крайне серьезными, что не могло ускользнуть из вида и оставить равнодушным. Даже привычно весёлый Давид свёл брови вместе и, казалось, погрузился в раздумья. – Да. Она выгнула бровь с выражением неприкрытого скепсиса на лице. – Что происходит? Ты никогда не ездил с нами на задания. Одри начинала злиться. Смесь из тревожного предчувствия, гнетущей обстановки, полного непонимания того, что её ждёт, и резкий страх внутри, забирающийся глубже, под кожу, в кости – вылилась в естественное отрицание переживания по надуманному поводу. – Опасаюсь, что дело может быть серьезным. Во избежание неприятностей – лучше перестраховаться. Оценщик открыла рот, собираясь что-то сказать, но её перебил Кассиэль: – Зайди ко мне. Проведу инструктаж. Все разошлись для последних приготовлений к отъезду. Прихватив из комнаты сумочку и оценив внешний вид на «идеально для борьбы с демонами», Одри отправилась вдоль по коридору. От стука в дверь отвлекли голоса с той стороны. – Уверен, что её стоит брать? Сами справимся. – Уверен. Полезно для опыта и изменения мировосприятия. – Испугается – сбежит. А если попадет? – Её безопасность – твоя задача. – Голос стал холодным, режущим словно сталь. Девушка вздрогнула: впервые слышала Микаэля таким – не терпящим возражений, приказывающим. Замерзла, не решаясь войти, но раздались шаги, и психотерапевт только успела изобразить словно сама буквально подошла. – Заходи, Кассиэль уже ждёт тебя. Он вновь был сдержан, учтиво приоткрыл дверь, пропуская в комнату, и скрылся в коридоре. Некомфортная тишина продлилась недолго. Мужчина обреченно выдохнул и начал говорить. – Микаэль молчит: не знаю почему. Но ты должна знать – дело серьезное. Запоминай правила. Во-первых, никогда не оставайся одна. Ни при каких обстоятельствах. От этого напрямую зависит твоя жизнь и безопасность. Поняла? – Его голос был крайне серьезным, говорил с нажимом, точно впечатывая в голову значимость сказанного. – Поняла. «Вообще-то нет, я ни черта не понимаю, что тут происходит. Но тебе об этом знать необязательно». – Заметь, я говорю сначала жизнь, а только потом безопасность. Если что-то пойдет не так, то цена и приоритетность именно такая. «Ладно, а вот теперь страшно. Что там вообще происходит?» Ладони девушки стали холодными и влажными, внутри сжимался неприятный ком предчувствия. – Во-вторых, не прикасайся к странным предметам: очень старым, безумно красивым, необъяснимо влекущих тебя. Если услышишь голоса – незамедлительно скажи об этому тому, кто будет с тобой. А лучше вообще ничего не трогай. Поняла? – Да помню я. – Дай руку. – Зачем? – Нанесу защитные символы. Когда тонкое запястье оказалось у него, юноша начал выводить знаки. – Это… руны? – Смотри, не всё потеряно. Что-то ты да знаешь. Юноша говорил скорее на автомате, нежели с истинным желанием задеть. Сейчас он был сфокусирован на другом. Нервозность и странные ритуалы занимали слишком много мыслей, что девушка не посчитала нужным отвечать на колкость. Когда последний завиток был выведен, мужчина заключил: – Если испугаешься или ещё что, что угодно, просто кричи. Кто-то обязательно придет. Спустя полтора часа вся команда в полном составе стояла на пороге особняка, выполненного в готическим стиле. Двухэтажное строение было исполинских размеров, украшенное стрельчатыми каменными арками, пятью башнями разной высоты с коваными шпилями на концах. Ланцетовидные окна имели особые рамки с изображением «розы», а некоторые были расписаны витражами. Каждый свод был отдельным произведением искусства, которое хотелось рассматривать часами. «Вау… Да это почти замок». Восхищению не было предела: никто не спешил заходить внутрь, казалось, каждый был заворожен архитектурой, рассматривая фасад. Микаэль стоял дальше всех, внимательно изучая строение. Проследив за его взглядом, девушка увидела каменные изваяния над входом и на крыше по углам поместья. Одри приблизилась к нему, ощутив лёгкую тревожность и вуаль мистицизма. – Нравятся гаргульи? «Господи, ничего умнее не смогла придумать?» Мужчина по-доброму усмехнулся. – Красивые скульптуры. Ты знаешь их значение? – Нет. «А ты видимо знаешь всё». – Данные сооружения выполняли функцию водоотвода, спасая здания от разрушения. Первые версии встречаются ещё в Древней Греции и Древнем Египте, правда тогда они носили вид грифонов. В средневековье внешний облик данных существ часто менялся: их усложняли, делая детальнее, увеличивали в размерах, создавали карикатурными и забавными, менее устрашающими. Со временем они перестали служить красивым оформлением слива от дождя и стали полноправными элементами архитектурного декора. Однако с древнейших времен им приписывают функцию защиты: египтяне так защищали свои постройки от Сета, греки оберегали хранилища с золотом от набегов аримаспийцев, служители церкви верили, что отпугивают злых духов. Они стояли близко, едва соприкасаясь плечами, но это было, и это будоражило. Поглощенная рассказом, девушка внимательно рассматривала отделку дома, Микаэль же мог позволить себе рассматривать её, пока их никто не видит, пока она не видит – рыжие волосы крупными локонами спадали на плечи, обрамляя виднеющуюся из-под классического чёрного пиджака острую и такую манящую ключицу; зелёные глаза горели интересом, а солнечные блики позволяли разглядеть в зрачках карий и шафрановый, переливающиеся красивейшим градиентом; пухлые губы были едва приоткрыты от восхищения. – Ого, весьма познавательно. Много ещё ты всего знаешь? Легкий поворот в сторону, и их лица оказываются в приятной близости, позволяющей разглядеть каждый миллиметр, ощутить на себе чужое дыхание. Мурашки бегут по телу Одри, пока она растворяется в глазах напротив. Этот миг длится всего пару секунд, но для них – целую вечность. – Кхм… Достаточно. … Соблюдя все формальности знакомства с хозяином, команда собралась в большом зале для приёмов. – Да тут всё антикварное, – шепнула психотерапевт, сидящему рядом Давиду, осматриваясь по сторонам. – Ага. Так что ничего не трогай, ведьмочка, – ответил он в тон. – Итак, Мендель, не могли бы вы более подробно рассказать, что происходит? – Директор был спокоен. – Я слышу странные звуки по ночам, словно что-то падает, как множество маленьких камней… Потом клацанье и ужасный скрежет… А пару дней назад я обнаружил царапины в подвале! Нечеловеческие! Вы обязаны их увидеть! – Он говорил прерывисто, загнанно. Глядя то на одного, то на другого. – Мы обязательно на них посмотрим. Продолжайте, пожалуйста. – Одри поймала себя на мысли, что присутствие Микаэля странным образом успокаивает. Притом не только хозяина дома, но и её саму. – Я чувствую по вечерам холод, мёртвый холод, как в склепе. «Интересно, ты часто в склепах-то бывал?» – Не могу нормально спать. – Он перешел на шепот. – Мне кажется, за мной наблюдают по ночам: я слышу голос, но не понимаю, что он хочет. Мне кажется, он меня зовёт. Я уверен: у меня в доме живёт демон! – Этот дом вы получили недавно, не так ли? – Вмешался Давид, уводя разговор в другое русло. – Да. Да… Он достался мне в наследство от бабки. Она тяжело болела, с ней жила мать. Долгие поиски, все эти бюрократические процессы… Дом стал моим около месяца назад. До этого я вообще жил в Техасе, но вернулся… – Поиски чего? – Он наклонился вперед, словно нашёл что-то интересное для себя. – Моей мамы. Она пропала чуть меньше полугода назад… – И насколько я знаю, ваша мать не являлась родной дочерью для вашей бабушки, – продолжал, едва заметно напирая. – Да, она была мамой моего отца, но он умер пару лет назад. А я работал, так что за ней присматривала моя мама. Психотерапевт отметила про себя, что он успокоился, погружаясь в воспоминания о семье. – В каких отношениях они были? – Девушка сама удивилась, что влезла в диалог, вроде бы не планировала, однако это её профиль, пускай и отдаленно. – Они друг друга недолюбливали, мягко говоря… Я удивился порыву матери, но… – Мендель замолчал, не находя объяснений. Поворот головы к начальнику, тот кивнул, обозначая, чтобы девушка продолжила копать; перевел взгляд на Кассиэля и Рафаила, те молча удалились. Как поняла Одри, осматривать поместье. – Когда вы находитесь за пределами особняка, вы что-нибудь слышите? Кажется ли вам, что за вами следят? – Нет, вы что! Я же не сумасшедший! «Ну, это пока…» – Когда в последний раз здесь проводился ремонт? – Эм… Не знаю, очень давно, полагаю… Вы думаете, что это крысы? Нет! У меня нет грызунов здесь! И они не оставили бы такие ужасные царапины! Вы просто их не видели, – он подскочил с места. – Вы должны посмотреть! – Мужчина сделал шаг к девушки, явно намереваясь схватить её, но мгновенно рядом появились Давид и Микаэль, становясь живой защитой. – Что думаешь, ведьмочка? – Они стояли в кабинете, в правом крыле, юрист внимательно просматривал бумаги, явно ища что-то определенное. – Думаю, что у него нервозность зашкаливает, агрессивен. Если не решить вопрос, то и до шизофрении недалеко. – Решим, – напарник утвердительно кивнул ни то своим мыслям, ни то её словам. – Думаешь… – Она не успела закончить: их прервал Рафаил, показавшийся в дверном проёме. – Пошли. Кассиэль что-то нашёл. Одри, тебе лучше остаться здесь… На секунду данное предложение показалось ей крайне привлекательным, учитывая странное ощущение и особую настороженность коллег, которую они старательно прятали за напускным спокойствием. Дом был старым и наполнен антикварными вещами – один данный факт делал всё чуть более мрачным и угнетающим. Но мысль о том, что она испугалась монстра её отрезвила. «Пфф… Совсем уже с головой не дружу. Идиотка». Ей так захотелось ударить себя по лбу, но нельзя: не одна. – Ещё чего. Чудовищами из-под кровати меня не напугать. – Девушка повернулась к Давиду. – Демоны – обычные люди, одержимые необычной сущностью, не так ли? Это был не вопрос, она лишь парировала, да ещё и умело использовала слова напарника. Он усмехнулся, по-доброму улыбаясь. – Всё так. Пошли тогда. Лестница вела вниз, они спускались на минус первый этаж. Стало ощутимо прохладнее и темнее, в нос ударил запах плесени. В груди психотерапевта неприятно кольнуло: всё из-за ночного кошмара. Там их уже ждал напарник, который указывал на длинные, глубокие, неровные линии на стене. «И впрямь похоже на когти…» – Вы нашли что-то ещё? – Юрист смотрел то на находку, то на двух товарищей. – Да. Дверь, – все проследили за рукой Рафаила. Девушка сглотнула неприятный ком в горле. «Глупости. То был лишь сон. Дом старый, там наверняка бойлерная». – Тогда пошли смотреть. – Подожди, – он обернулся на Кассиэля. – Звуки. Послушайте. Все замолчали, поначалу ничего не происходило, но через минуту команда услышала тихий вой, его легко можно было спутать с ветром. «Только… Откуда в подвале взяться сквозняку…?» Он стал чётче и громче. Теперь сомнений не оставалось – это точно вой. Протяжный. Пугающий. – Стой здесь, – твёрдо бросил Давид девушке. Парни направились вперёд по коридору. Неприятный страх, поселившийся в груди, жутко злил Одри, заставляя ощущать себя глупой и беспомощной. Как только дверь распахнулась, она помчалась со всех ног вперед: ей нужно было удостовериться, что всё это иррациональные фобии. Вой стал сильнее и ближе, эхом проносясь по проходу, отскакивая от стен и смешиваясь со стуком каблуков о каменный пол. Ворвавшись в помещение, врезалась в чью-то спину – это был Рафаил. Жуткая вонь вызывала рвотный рефлекс, не доходя до неокортекса, свет случайным образом включился, тускло освещая комнату: потрёпанные изрисованные стены; горы бутылок, коробок, всякого барахла; жуткая грязь; следы на стенах; матрас, видавший жизнь и не один десяток бактерий. Крик. Протяжный. Совсем рядом. Девушку пробрал ужас, заставляющий замереть на месте, но она смогла выглянуть из-за спины мужчины перед собой и увидела человекоподобное существо – болезненно худое, в каких-то тряпках, с длинными, грязными, спутанными волосами, скрывающими лицо. Оно смеялось, истерично, пронизывающе, до мурашек по коже. Реакции мужчин она не видела: сердце готово было выскочить из груди, фокус внимание был сведен к минимуму – к фигуре напротив, время словно замерло, никто не двигался, не говорил. Гробовую тишину разбавлял звук, издаваемый существом. – ААААААААААААААААААААААААААААА Одри вздрогнула, поворачиваясь к выходу, как и все прочие. Кто-то напугано кричал, но кто? – Сами справитесь? – До её сознания дошло, что вопрос принадлежал Давиду, только она не понимала, кому он адресован. – Да. Забери её, – а теперь понятно – Кассиэлю. – Одри, это не монстр, это женщина, – юрист аккуратно, но уверенно обхватил хрупкие плечи, выводя из оцепенения. За спиной снова послышался нечеловеческих хохот. Она вздрогнула и повернула голову. Двое молодых людей уже подходили к девушке, если всё же верить словам коллеги. – Это женщина, одержимая, но она всё ещё человек. Идём со мной. Он говорил спокойно, держался твёрдо, обхватив тонкое запястье и слегка толкнув в спину к выходу из комнаты, не позволяя оглянуться и посмотреть, что происходит. Но её сознание само рисовало ужасные картины, сопровождаемые нечеловеческим воем, смешиваемым с криком. Они шли быстро, чуть ли не бегом, двигаясь вверх по лестнице. Давид был собран и готов: она это чувствовала. Там, над землей, в особняке, что-то происходило: странные звуки, казалось, словно режут воздух, очень тонко, ювелирно. Слышались удары, что-то билось, падало или кого-то били, может кто-то? События завертелись точно водоворот, вызывая прилив адреналина в кровь, оставляя мозг кристально чистым, чего не сказать о теле. Одри бежала на автомате, потому что надо. Кому – не ясно. Может быть ей, но сможет ли она помочь, увидев, что там? Оказавшись на месте, первое, что попало в их поле зрение – книги, летящие со второго этажа вниз, и какое-то мельтешение. – Спрячься. Мужчина говорил серьезно, немного грубо, требуя подчинения, скрываясь из виду. Девушка и не думала сопротивляться: резко решив, что сегодня геройствовать не хочется. Как говорится: чует моя задница большие проблемы. Основание верхнего яруса опиралось на массивные балки, именуемые колоннами, как показалось психотерапевту, служащими прекрасным укрытием, притом позволяющим сохранить обзор. Раздался стук, точно что-то очень тяжелое и металлическое упало. Резко появившиеся силы несли её вперед, на крик Менделя, в голове стучало: ему нужна помощь. Правда, от чего ему нужно помочь – она не знала. Выйдя из своего убежища, встала на открытое пространство в попытках осмотреться, за её спиной был вход на лестницу, ведущую в туннель. Послышался тот же звук, рассекающий воздух, а после что-то отдаленно похожее на рык. Девушка мгновенно обернулась, и увидела существо, огромное, с крыльями, несущиеся на скорости. Целью была она, сомнений не возникло. Тело окаменело, отказываясь двигаться, мозг отчаянно работал, пытаясь придумать способ защиты, но ничего. В голове было блаженное ничто, и в любой другой ситуации, Одри бы душу дьяволу продала за пустую голову без единой мысли, но не сейчас. Сейчас она ощущала животный страх и ничего более. А существо всё приближалось. Говорят, перед смертью вся жизнь перед глазами проносится… Так вот, они лгут. Ни черта там не проносится. Удар. Глаза медленно открываются. В ушах стучит собственная кровь. «Я всё ещё жива…?» С неё встает Микаэль, подает руку, буквально сам поднимая девушку на ноги, что-то параллельно говорит, но она не слышит, в ушах стоит белый шум. Дальше всё как в тумане: что-то летит и гортанно рычит, до сознания доходит не сразу. «Это же… Гаргулья!? Какого…?» Ей очень хотелось истерично смеяться и кричать, говоря, что она не подписывалась на это дерьмо, но голосовые связки отказываются воспроизводить хоть какие-то звуки. Вместо этого они бежали наверх. Куда конкретно – Одри не знала. Она понимала всего две вещи: первое – Микаэль держал её за руку, что несомненно радовало, пускай ситуация и не располагала к таким эмоциям, и второе – с ним она в безопасности, больше страшно не было. Начальник толкает её в какой-то коридор. За спиной проносится огромная недоптица. Кто-то кричит. Позади что-то падает. Снова бег вперед. Девушка приходит в себя в большом зале, видимо, предназначенном для отдыха. – Это… гаргулья? Статуя?! – Да, она самая, вернее шесть оживших статуй. Психотерапевт наверняка бы спросила ещё что-то, если бы не ночной кошмар, ворвавшийся вслед за ними, да ещё и не один, а с собратьями. Секунда. Они летят на них, и Одри убеждена, что теперь им конец, поскольку убежать от трёх мистических существ, которых вроде как вообще не должно было существовать, задача не то, что со звёздочкой, а с восклицательным знаком, с тремя восклицательными знаками. Когтистые лапы неумолимо приближаются, и она отворачивается, закрывая себя от грядущего удара. Ужасный визг. И ничего… Оборачиваться страшно, но узнать, почему её ещё не разодрали на части хочется больше. Перед ней стоит Микаэль, вытянув руки вперед, и они странным образом создают светящуюся золото-зеленую пелену между ними и тварями. Последние бьются об неё, издавая неприятные звуки. Всё как в сериалах про магов, только нет веры в реальность происходящего. – Кто ты? «Конечно, сейчас же это самое важное». – Тот, кто не позволит тебе навредить, – он отвечает, поворачивая голову в пол-оборота. … Дверь закрывается, и Одри наконец-то выдыхает. Это был слишком тяжёлый и неимоверно длинный день. Микаэль подходит тихо, встает чуть на отдалении позади, боясь спугнуть. Они замирают в полном молчании: за ними церковь и день, что перевернул сознание одной девушки. Ей хочется что-то сказать, но мысли никак не складываются в предложения, а усталость берёт верх, заставляя всё забыть: она жива, с остальным разберётся потом. – Одри… – Он зовёт её тихо, ответом служит лёгкий поворот плечом: на большее нет сил. – Я объясню, если позволишь. Кивок головы. В поле зрения попадает лавочка; неспешно двигаясь в нужную сторону, они садятся и позволяют себе выдохнуть. – Ты уже встречалась с одержимыми людьми, видела, как из них изгоняют бесов. Кэтрин – мать Менделя, была одержима. – Это она убила бабку? – Не могу сказать точно, но полагаю, что да. Хотела получить наследство, привлекла темные силы, но не учла, что завещание идёт на внука и к ней не имеет отношения. Поселилась в доме, не могу с уверенностью сказать с какой конкретно целью. С этим будет разбираться полиция, однако они навряд ли получат ответы на свои вопросы. Опять кивок головой, не живая и не мёртвая. На лишние чувства попросту нет сил. – Всё, что он слышал и видел, все шорохи и звуки, следы на стенах… – Дело лап гаргулий. Они защищали особняк… от зла? А зло было в подвале… – Верно. Им нужна была Кэтрин, точнее сущность, что в ней находилась. Гаргульи – ночные существа, поэтому всё происходило ночью. Полагаю именно тогда женщина и выходила из своего укрытия. – Она не помнит сына. Не вопрос. Констатация. – Не помнит. Чем дольше сущность в человеке, тем сильнее она его меняет. Они замолчали, был ещё один вопрос. Важный. Но никто не решался завести тему о нём. Минуты тишины позволили собраться с мыслями. – Кто ты? Страха нет. Может лёгкий интерес и предвкушение. Но день был слишком насыщенным, чтобы под конец была возможность испытывать яркие эмоции. Но знать нужно, не хочется, а надо. Так, для понимания, чего там ещё ожидать. «Хотя я навряд ли вообще смогу что-то сделать…» Микаэль поворачивается всем телом к девушке, но она не смотрит на него, а он ждёт и читает. Читает её, взгляд, позу, мысли. Читает состояние, чувствует, понимает. – У нас нет названия. Мы – несущие справедливость и защиту в мир, последователи Астреи. В памяти мелькает картина из особняка, на ней изображены четверо мужчин, но в других одеяниях, из другого века. На ней изображён Микаэль. – Ты бессмертный. Даже сама Одри не понимает утверждает она или спрашивает. – Да. – Как и остальные? – Да. – Ты читал мои мысли? И… я чувствовала твой взгляд на себе физически. – Кхм... да… Да. Мне, пожалуй, стоит извиниться, что бывал у тебя в голове. Но я честно делал это крайне редко, просто порой не мог сдержаться. Он улыбнулся и даже издал смешок. Нет, ему не стыдно, ему просто хорошо: больше не нужно скрываться. Одри поворачивается к нему всем корпусом, и они наконец-то смотрят друг другу в глаза. Одни такие спокойные, светлые и слегка насмешливые, как в первую встречу, а другие – пустые и уставшие. Теперь вроде всё встало на свои места, но легче от этого не стало. – Значит… «Значит ты знал, что нравишься мне». – Да, знал. Видел. Но сближаться с тобой раньше было бы нечестно по отношению к тебе: ты до конца не понимала, где оказалась, с чем мы работаем. И самое главное, ты не знала, кто мы. Кто я. – Поэтому ты меня взял с вами? Короткий кивок и тень вины в глазах. Да, Микаэль понимал, что это дело будет отличаться от других. Почти наверняка осознавал, что их ждёт. И взял он её специально для этого. – Теперь, когда ты всё видела, будешь с умом решать, нужно ли тебе это. Она смотрит в его глаза и читает скрытый смысл. А может видит то, чего нет. «Это – работа или …?» – Нужен ли мне ты? – Голос предательски переходит на шёпот. Всё же слишком много эмоций для одного дня. – Да, – он отвечает ей в тон. – Нужно ли тебе место в агентстве, такая жизнь. Я. На город уже опустился мрак ночи. Девушка смотрит на церковь и вспоминает, как буквально час назад там происходило изгнание демона. Скорую помощь для Менделя и его матери. Теперь уже просто изнеможденного и психически нездорового человека. Снова просто человека. Полицию, берущую показания. Ей нужно принять решение, но не хочется. Сейчас жутко хочется лечь в постель и уснуть блаженным сном, не просыпаясь от… «…Кошмаров». Одри сидит и вдыхает холодный воздух: он держит в тонусе голову, но не уставшее тело. – Я родилась в католической семье. Мой отец был пастором, мать – верующей. Меня всё детство водили в церковь на все службы несмотря на то, что мне не сильно хотелось туда идти… Мы жили в частном доме. Когда мне было шесть, я услышала странные звуки, доносящиеся из подвала, но отец запретил спускаться вниз. Однажды родители ушли на рынок, а я осталась одна. Вновь услышала вой и пошла проверить... В конце коридора была деревянная дверь, а над ней тускло светила лампочка, там ужасно пахло плесенью и холодом… – Микаэль придвинулся ближе, нежно взяв девушку за руку. – Я открыла ту дверь, хотя прекрасно знала, что делать этого нельзя. Мне было страшно, но ещё больше интересно. Оттуда на меня прыгнуло существо, такое же, как сегодня, в подвале. Худое, костлявое, скованное цепями. Оно тянуло свои руки с черными пальцами; в свете, что исходил от лампы, я смогла разглядеть спутанные грязные волосы, и мне казалось, что шея этого существа, закованного в железный ошейник, свернется, а оно выскочит из оков и заберет меня. Куда – я не знала. – Психотерапевт выдохнула, голос был уставший и смиренный. – Это был не монстр, а женщина из нашего поселения. Отец сказал, что она одержима, и он изгоняет из неё бесов в подвале нашего дома… Меня тогда наказали за непослушание. Отец меня выпорол... Не помогло. Я ходила туда снова и снова. Мне было страшно, но страху нужно смотреть в лицо: так всегда говорила мама. Это я выучила ещё с пеленок. Мужчина держал холодную женскую ладонь, слушая своего рода исповедь, пока Одри смотрела то на церковь, то на небо, куда угодно, но только не на него. – После того случая я испугалась отца. Его жестокости. Мы никогда не были очень близки, мне он всегда казался не таким как все, и чем-то отталкивал от себя. Но я никогда не понимала чем. Отец как отец. Но после того, что я увидела… Женщина в цепях, в подвале. Он кормил её водой и хлебом, словно держал в Освенциме… Что-то во мне изменилось. Перевернулась. Я не видела священника. Я не видела в нём папу. Я видела мужчину, служащего Богу и оправдывающего этим свою жестокость… С того дня я часто стала видеть кошмары, мне снился тот самый подвал и красная дверь. Я всегда ощущала парализующий страх, чувствовала, как тогда, всю вонь и ужас того места. Но во снах я редко открывала её: мой мозг сопротивлялся как мог, блокируя воспоминания. Я сбежала из дома при первой возможности – уехала учиться в колледж, потом поступила в институт. Кошмары стали отступать, работа с собой помогла мне не видеть их даже годами, но приход в агентство вновь что-то изменил во мне. Мне снова начали сниться ужасы, и я стала просыпаться по ночам. Она всё же повернула голову. Даже в темноте его глаза сияли ярко-ярко, в них хотелось раствориться. Девушка говорила, глядя вдаль, в темноту, только крепче сжимая теплую мужскую ладонь. – Я бежала. Бежала всю жизнь: отрицала церковь, Бога, отрицала веру в сверхъестественное. Прятала глубоко в себе. – Пауза. – Но видимо это моё предназначение. Одри всё же посмотрела в глаза мужчины напротив. Пристально, внимательно, обнажая себя и свои тайны. – Пойдем домой, я очень устала за сегодня. Микаэль нежно улыбнулся. Ему было этого достаточно. Он получил ответ на свой вопрос: она всё решила.