Пока он спит.

      Раннее пробуждение определенно наделено каким-то магическим эффектом, иначе объяснить твой подъем в 5:36 утра было нельзя. Протерев глаза после сна, ты быстро огляделась, к своему удовольствию замечая сопящую рядом мордашку Тоге.       Он вернулся поздно ночью после очередной миссии, спешно принял душ и плюхнулся в постель, оставляя за собой мягкий шлейф кокосового аромата. Его млечные волосы разметались по подушке, и лицо у него приобрело выражение безмятежной задумчивости, словно он считал овечек во сне. Он до невозможности милый, когда такой расслабленный, но эта картина, к твоему удивлению, вызывала в тебе противоречивые чувства, скручивающиеся в узел внизу живота.       Как раз в этот момент экран телефона вспыхнул, и календарь цикла оповестил, что у тебя началась овуляция, что, в принципе, объясняло природу твоей реакции. Ты быстренько сходила в душ, почистила зубы и попыталась сбросить напряжение привычным способом, но это не принесло заметного облегчения. Наоборот, ты лишь сильнее себя раззадорила, и как нельзя кстати в голову пришел образ спящего Тоге, его острых ключиц и тонкой шеи с ясно очерченным адамовым яблоком.       Тоге вообще незаконно сексуален даже тогда, когда ничего не делает, и эта несправедливость кипит в тебе вожделеющим пламенем, пока ты раздумываешь, как же соблазнить парня в ближайшее время. Он, конечно, устал после борьбы с проклятиями, но с другой стороны, кто ложится спать в рубашке с огромным вырезом? Бесстыдство и звенящая пошлость! Как можно так провоцировать собственную девушку? «Возбудим и не дадим»‎, называется.       И пока ты, нервно кусая ноготь на большом пальце, залезаешь в телефон, тебе высвечивается очередное уведомление, на этот раз о том, что подруга в сети. Вот это везение! Как раз посоветоваться можно.       Ты, не здороваясь, коротко описываешь ситуацию, жалуясь на неудовлетворенную сексуальную жизнь и проклятую овуляцию, на что подруга, не долго думая, отправляет смешной стикер и одно предложение:       «Утро добрым бывает, когда член свой в тебя он вставляет»‎.       Гениально. Дай бог ей здоровья. Проржавшись, ты вытираешь слёзы с глаз, и с полной грудью похоти и решимости покидаешь ванную.       План намётан, месть за излишнюю сексуальность начинается ровно с этого момента.       Ты тихо прокрадываешься в комнату, оставив полотенце позади себя, и нагая ныряешь к нему под одеяло, молясь, чтобы твои поползновения не были замечены раньше времени. Матрас продавился под твоим весом, пока ты в кромешной тьме пыталась аккуратно прощупать всё его тело, тактильно запоминая расположение каждого участка.       Капли воды с кожи впитало одеяло, и в считанные минуты тебе стало жарко и душно. Внизу намокло и разогрелось от происходящего, и ты рвано выдохнула, просунув ладонь под льняную ткань его спальной рубашки, прикасаясь пальцами к твёрдым мышцам живота. Тоге весь горячий и бархатный, словно соткан из лавы и шелка, и не трогать его кажется просто кощунством. По памяти воспроизводишь в голове поджарый живот, сухие мышцы стройного тела, остроту ключиц, уходящих в гранёные плечи. Его натренированные руки с виднеющимися бицепсами и тонкими венами вниз по предплечьям. Боже, какой же он...       Ты сглатываешь скопившуюся слюну и ёрзаешь, задирая ткань повыше, к шее, и припадаешь языком к упругим мышцам его груди. Всё ещё не видя ничего, концентрируешься на его дыхании, что ускоряется и превращается в томные, глубокие вздохи, и спускаешься ниже, очерчивая языком рукоятку грудины, и дальше, к гладкой коже пупка.       Судя по всему, сон у юноши глубок, настолько, что он не просыпается даже от собственной утренней эрекции, виновницей которой ты стала. Чувствуешь выпирающий бугор у кромки сползших штанов, и немедленно оттягиваешь ткань, ощущая теплую пульсирующую плоть у своего лица.       Проводишь по стволу мокрым языком, слышишь слабое сонное мычание и продолжаешь, погружая мокрую от эякулята головку в рот. Она налитая кровью, взбухшая и горячая, и тебе тяжело контролировать ток вожделения, пробегающий по позвоночнику вниз.        Воздуха мало, одеяло не пропускает ни единого луча солнца, а ты на взводе из-за стремительно усиливающегося предвкушения. Весь его член истекает влагой из-за твоего горла, и ты не спешишь отстраняться, пока не чувствуешь достаточного удовлетворения.       Быстро проводишь по стволу ладонью, наслаждаясь твердостью, прежде чем копошишься в складках простыни и пододеяльника, запутываясь и ёрзая от нетерпения. Наконец, расставив ноги по обе стороны от его бёдер, ты, вся вспотевшая от духоты и жара, направляешь горячую головку внутрь себя, спешно насаживаясь.       Без подготовки и прелюдий первый толчок ощущается таким ярким, что ты прикусываешь собственную ладонь, чтобы не застонать в голос. Движения вверх-вниз получаются короткими и рваными, но такими желанными, что из тебя выходит всё больше смазки, делая проникновение ещё более легким и приятным. Ты утыкаешься в сгиб между плечом и шеей Тоге, млеешь от теплоты и этого крышесносного шлейфа его геля для душа. Молочно-кокосовая сладость окутывает твой язык, стоит тебе слизать её с кожи.       Тебе вообще хочется съесть заклинателя полностью, наслаждаясь каждым кусочком, и силы сдерживать свои всхлипы покидают тебя, стоит тебе мягко прикусить его плечо. Естественно, такие манипуляции не остаются незамеченными, и единение с его телом прерывается сильными пальцами, вцепившимися в твои ягодицы.       Ты, стонущая, пошлая и возбужденная, встречаешься взглядом с его сонными, потемневшими глазами. Он, только-только пробудившийся, гортанно постанывает, закусывая губу, и сжимает руки на твоих бедрах крепче, приподнимая таз в глубоких, мощных толчках.       Он насаживает тебя на себя, и мышцы на его груди грубеют и набухают, усеиваясь венами, и ты вскрикиваешь от мощной стимуляции внизу, обхватывая ладонью его тонкую шею. Чувствуешь быстрый стук под пальцами и сильную пульсацию внутри себя, смотришь в сирень его томных глаз и откидываешься назад, не смея больше терпеть. Кончаешь и сжимаешься, не дожидаясь, пока кончит он сам.       Тоге же не спешит, ведь сознание его всё ещё туманно, и он мягко укладывает тебя на свое тело, чтобы ты водила мокрые от языка дорожки на его светлой коже, пока он как следует работает бедрами. Он силён и находится в боевой готовности всегда, ведь работа у него такая — опасненькая. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он сходу так сочно отдался процессу, едва продрав глаза.       Но тебе всё-таки удалось его подловить, воспользовавшись беззащитностью и доверием, но он и не был против такого поползновения в свою сторону, судя по тихому восторгу, читающемуся между заломов его нахмуренных от усердия бровей.       И пока он вбивается в тебя, упиваясь влажностью и узостью, ты заводишься заново, ожидая второго раунда, и юноша не разочаровывает — меняет вас местами одним лишь переворотом, игриво накрывая одеялом. Насмехается над ситуацией, определённо.       И вот ты снова не видишь ни черта — только чувствуешь, как глубоко он входит, закидывая твои ноги к себе на плечи. Твердый ствол внутри тебя, его руки на груди, скрип матраса и нарастающее повторное удовольствие. Стоны и крики теряются в ткани подушки, и он трогает тебя буквально везде, где может, а ты только вздрагиваешь и закатываешь глаза от неожиданности и наслаждения.        И, когда он срывается на быстрый и сильный темп, доходишь до пика ещё раз, содрогаясь в его руках.       Он же кончает спустя пару минут, и делает глубокий вдох, когда выползает из под одеяла. Тоге красный от самой макушки, мокрый, и такой по-озорному довольный, что ты невольно улыбаешься, смотря на него. Заклинатель переводит на тебя взгляд и подмигивает, безмолвно спрашивая, что ты тут устроила.       И вместо тысячи слов, ты просто показываешь ему сообщение от своей подруги.       Инумаки ржёт до слёз, утыкаясь лицом в подушку, а потом вы сладко засыпаете до обеда.