***
Коноха была далеко. «Слишком далеко», — отстранённо подумал Какаши. Если повезёт, он доберётся до поляны у Западных Врат, успеет призвать Паккуна и отправить того на поиски подкрепления, прежде чем милейшие собеседники, разговора с которыми он пытался избежать на протяжении всего последнего часа, всё же настигнут его, чтобы пообсуждать с Какаши новый томик «Ича Ича». Какаши хотелось бы думать, что он успеет высказать своё мнение о последней книге Джирайи-сама прежде, чем вражеские шиноби перережут ему глотку. Если он выберется из этого дерьма живым, то убьёт Цунаде за то, что она отправила его на эту миссию. Или просто выльет всё её саке через окно. Какаши привалился спиной к ближайшему дереву, со всей силы сжимая раненный бок в попытке остановить кровь. Миссия с самого начала была полным провалом. Трое шиноби-отступников с посредственными способностями, которые грабят близлежащие деревни? Тринадцать. Тринадцать шиноби-отступников с весьма непосредственными способностями. Какаши сумел убить семерых прежде чем понял, что дело пахнет жареным и стоит уносить ноги, пока они ещё целы. Шестеро вражеских шиноби, которые остались в живых, весьма неплохо, стоит признать, преследовали Какаши последний час, не давая ни минуты на передышку. Кто-то заплатит неплохие деньги, если Какаши отдаст сегодня концы. Этот «кто-то» заплатит в два раза больше, если легендарного Копирующего ниндзя возьмут живым. Волна жгучей боли снова ударила под дых и, не выдержав на этот раз, Какаши упал на колени. Переждал несколько мгновений, пока мир перед глазами снова приобретёт краски и перестанет плясать из стороны в сторону, прежде чем молниеносно сложить печати призыва. Паккун молчал. Впервые на памяти Какаши. Пёс лишь фыркнул, окинул джонина прищуренным взглядом и скрылся среди зелёной листвы ещё до того, как Какаши успел прохрипеть одно-единственное слово: — Подкрепление. Прошло не больше пары мгновений и двух ударов сердца после ухода Паккуна, когда четверо вражеских шиноби оказались в поле зрения Какаши. Копирующий медленно встал, с трудом подавив желание опереться рукой о ствол ближайшего дерева и тем самым выдать свою слабость. Сделал несколько глубоких вздохов под пристальным взглядом четырёх пар глаз и достал кунай из сумки. Последний кунай. «Паршиво», — с какой-то отстранённостью подумал Какаши, неотрывно следя за всё ближе и ближе подбирающимися противниками. Они боялись его — это факт, как и не знали того, что запасы чакры знаменитого Копирующего ниндзя на нуле. Полном нуле. И это тоже факт, о котором станет известно, как только Какаши начнёт защищаться. Потому что на действие под названием «нападение» Какаши не был способен при всём своём желании. Шиноби справа, с тёмными волосами и шрамом, пересекающим всё лицо, сделал шаг вперёд, на ходу вынимая катану из-за спины, прежде чем замереть и, как и троица рядом с ним, перевести взгляд куда-то поверх головы Какаши. Копирующий медленно повернулся, оставляя спину совершенно неприкрытой. Идиотский поступок, за который Какаши наверняка поплатится жизнью. Но он и так был практически трупом. Так какая разница? Лишь годы тренировок и рефлексов, вбитых в голову на уровне инстинктов, не дали Какаши выронить оружие из рук, когда он увидел Умино Ируку. Совершенно голого Умино Ируку, который медленно выходил из воды, сверкая на солнце загорелой кожей и подтянутым телом. — Какаши-сан? — смущённо произнёс Ирука, встречаясь взглядом с удивлённым, застывшим каменной статуей Какаши. Копирующий оторопело моргнул несколько раз, всё ещё наслаждаясь видом, открывшимся перед ним, когда движение где-то позади напомнило ему о том, что они с Ирукой здесь далеко не одни. Но, прежде чем Какаши успел сказать хоть что-то и приказать Ируке, школьному учителю, которому наверняка перережут глотку в первую же секунду боя, убираться, тот замер. Удивление и лёгкая краска смущения исчезли без следа, оставив после себя холодный прищуренный взгляд, которым Ирука окинул сначала раненого Какаши, а затем вражеских шиноби где-то позади. Это продолжалось всего несколько мгновений, прежде чем чакра Ируки, — всегда тёплая и мягкая, медленным неспешным потоком циркулирующая по телу учителя, — вспыхнула, обдав Какаши изморозью и готовностью к жестокому бою. Для всего того дерьма, что следует после этого момента, у Какаши нет никакого логического объяснения. Ужасная, острая боль от использования Шарингана прошибает разум джонина, заставляя пошатнуться и потерять ориентацию в пространстве на несколько мгновений, двое вражеских шиноби, которые прятались до этого момента среди деревьев, выходят на поляну — поэтому абсолютно простительно, что Какаши совершенно не замечает приближение Ируки. Он лишь чувствует тёплые руки, которые с осторожностью, но вместе с тем настойчиво и твёрдо, обхватывают его ладонь, вынимая кунай и бросая оружие в сторону дальнего противника. Какаши осознаёт, что к кунаю успели привязать взрывной свиток, лишь когда его обдаёт звуковой волной взрыва вперемешку с чужими стонами боли. — Какаши-сан, — голос Ируки, всё такой же мягкий и спокойный, как и всегда, раздался где-то справа, спустя мгновение сменившись крепкой хваткой под рёбрами, помогая Какаши, который непонятно каким образом оказался на коленях, снова подняться на ноги. — У меня есть ловушки по периметру, — тихо произнёс Ирука, придерживая одной рукой Хатаке, а второй перехватывая вражеский кунай в полёте. Он невообразимо быстрыми движениями привязывает к нему взрывной свиток (всё ещё одной рукой) и отправляет обратно. — Мы должны с вами оказаться в озере, чтобы я смог их активировать. Вы слышите меня, Какаши-сан? Хатаке заторможено кивнул и тут же пошатнулся, когда тёплые руки вокруг талии исчезли. Он медленно двинулся в сторону озера, вполуха прислушиваясь к звукам боя позади себя, и успел сделать шагов десять по рыхлой влажной земле, прежде чем рана на боку напомнила о себе. На этот раз Какаши не смог сдержать стон боли, который всё равно не было бы слышно за звуками скрещивающихся кунаев, но, перед тем как он успел упасть на колени (снова), тёплые мягкие руки обхватили его за талию (снова), вздёргивая на ноги одним резким движением. Ирука в несколько широких шагов дотащил легендарного Копирующего ниндзя, словно ничего не весящую пушинку, до пруда, и сгрузил Какаши в воду. — Насколько сильно вы ранены, Какаши-сан? — спросил Ирука, одновременно нажимая на бок Какаши и закрывая тому Шаринган второй рукой. — Закройте глаз, Какаши-сан. — Всё… плохо, — пробормотал Какаши, бросая один короткий взгляд в сторону другого Ируки (голого Ируки), который продолжал сражаться с вражескими шиноби. — Резерв? — спросил Ирука, тем самым показывая, что он знает о слабости Какаши куда больше, чем положено рядовому школьному учителю. Какаши успел только тряхнуть головой, прежде чем Ирука молча кивнул в ответ и поднялся на ноги одним плавным движением, явно намереваясь вернуться в гущу боя на замену своего теневого клона. Какаши схватил удивлённого учителя за ладонь, стараясь не обращать внимания на дрожь, которая мягкой волной пробежалась по всему телу. Сейчас было не время и не место для подобных… слабостей. — Я всё ещё могу драться, — возразил Копирующий, встречаясь взглядом с тёплыми карими глазами. Улыбка, которой одарил его Ирука, была одновременно и мягкой, и нежной, и слегка покровительственной, словно Какаши был одним из его несмышлёных учеников, который сказал очередную несусветную глупость. — Нет, Какаши-сан, вы не можете сражаться, — Ирука с лёгкостью освободил свою руку из слабой хватки Копирующего. — Это мой пруд. И ловушки тоже мои. Я отключил их, когда почувствовал, что идёт раненый товарищ, поэтому сейчас мне нужно просто-напросто их активировать и всё, — Ирука снова улыбнулся, — мы с вами окажемся дома ещё до заката. — Будь осторожен, — произнёс Какаши уже в спину уходящему (всё ещё голому) учителю. Какаши ничего не оставалось, кроме как молча сидеть посреди озера, пытаясь не свалиться в обморок, и наблюдать за боем, который всё набирал обороты. Умино Ирука был… обычным. Да, весьма привлекательным, но, тем не менее, слишком мягким учителем Академии, озабоченным (чересчур, по мнению Какаши) оформлением документов и, вероятнее всего, ни разу не бравший миссии в которых нужно было бы сделать нечто большее, чем прополоть морковь или поймать сбежавшую кошку. Человек, который в одиночку (и голышом, что немаловажный факт) сражался с четырьмя (двое валялись неподалёку) вражескими шиноби, не мог быть Ирукой. Движения, — уверенные и оточенные годами практики, — с лёгкостью парировали удары, отбивали кунаи и ломали руки, словно те были бумажными. Ирука сражался и одновременно с этим перемещался по периметру озера; защитные печати на земле, — чересчур замысловатые и сложные, — вспыхивали под его уверенными прикосновениями. И шрамы. Десятки шрамов украшали собой подтянутое тело. Глубокие и ярко-красные даже спустя десятилетия, — взрывной свиток активировался слишком близко, — или другие, — касательные от кунаев, — короткие и едва видимые, тонкими полосками пересекающиеся в замысловатые линии. Какаши понял, что снова открыл свой Шаринган, только когда волна острой боли прошибла его голову. Но даже тогда Копирующий не закрыл глаз. Он просто не мог. Не мог оторваться от столь прекрасного зрелища, как голый Умино Ирука, и пропустить хоть одну малейшую деталь в самом прекрасном сражении, которое он только видел в своей жизни. Ослепительная вспышка яркого белого света на несколько мгновений озарила собой водную гладь озера, заставив Какаши зажмуриться. Следующее, что видит перед собой Копирующий — голый Ирука в нескольких десятках сантиметров от его лица, с распущенными волосами и тонкой полоской тёмных волос, бегущих от пупка до паха. Какаши благодарит все высшие силы, которые только может вспомнить в этот момент, за кровопотерю, потому что в любом другом случае у него была бы слишком неуместная реакция на учителя в данной ситуации. — Вы должны закрыть свой Шаринган, Какаши-сан. Какаши перевёл взгляд выше, с ходу влетая в яркий красный румянец и смущённую улыбку; медленно прикрыл глаза, выполняя чужую просьбу, чтобы быть тут же подхваченным крепкими руками, которые потащили его в сторону берега. — Вам повезло, Какаши-сан, — произнёс Ирука, усаживаясь возле Копирующего, который растёкся по земле, словно медуза, не в силах пошевелить ни одной частью своего тела. — Вы, скорее всего, были бы уже мертвы, если бы не я. Какаши прекрасно об этом знал и был благодарен Ируке не только за то, что тот спас сегодня его шкуру, но и за то, что тот дал возможность увидеть человека, с которым Копирующий хотел иметь нечто большее, чем просто разовый перепих. — Часовые прибудут через несколько минут вместе с группой быстрого реагирования, — продолжил Ирука, не отрывая взгляда от водной глади и не обращая ни малейшего внимания на молчание Какаши. — Срабатывание моих ловушек стало для них прямым сигналом того, что происходит какое-то дерьмо. — Они мертвы? — наконец спросил Какаши, с трудом пытаясь не закрыть второй глаз и не вырубиться самым что ни на есть позорным образом. Ему, скорее всего, нужно было напомнить Ируке о том, что тот всё ещё голый, но Какаши не хотел лишать себя возможности полюбоваться учителем ещё немного. — Нет, — тряхнул головой Ирука, бросив короткий взгляд в сторону бессознательных шиноби. — Это всего лишь оглушающая техника. Весьма примитивная, стоит признать, но это дзюцу ещё ни разу меня не подводило. Ибики будет рад познакомиться с новыми друзьями, — улыбка, которая расплылась в этот момент на губах Ируки, была слегка кривоватой, наполненной долей жестокости и бесчувственности. Какаши ни разу не видел подобной улыбки на лице Ируки-перепишите-отчёт-ещё-раз-Какаши-сан-учителя. Какаши влюбился в эту улыбку с первой же секунды. — Знаешь, Ирука-сенсей, — произнёс Какаши, скрывая собственную улыбку за маской. — Ты не такой, как я думал. Ирука оторвал свой взгляд от озера, водную гладь которого нарушил упавший зелёный лист, и с удивлением уставился на Копирующего, слегка приподняв одну бровь. — И что же вы думали обо мне, Какаши-сан? — Во-первых, я не думал, что ты эксгибиционист, — с усмешкой произнёс Какаши и был вознаграждён ярким громким смехом, который спустя мгновение был заглушён едва слышимыми шагами десятка шиноби и фырканьем Паккуна. — А что во-вторых, Какаши-сан? — спросил Ирука, отсмеявшись. — А во-вторых… — протянул Какаши, наблюдая за границами защитного дзюцу, мерцающими под быстрыми печатями десятка АНБУ. — Хочешь поужинать со мной после того, как Цунаде выпустит меня из больницы? Учитель с удивлением уставился на Копирующего. — Что? — Ирука опасно сощурил глаза и его чакра, вновь ставшая тёплой и неспешной после боя, вспыхнула, обдав Хатаке изморозью. — Это какая-то шутка, Какаши-сан? — Нет, — слегка покачал головой Какаши, морщась от боли в висках и не отрывая взгляда от нескольких ближайших АНБУ, которые продолжали пытаться снять барьер, поставленный Ирукой. — Но после того, что я увидел сегодня, я определенно хочу познакомиться с тобой поближе. Любой человек, который голышом может уложить шестерых вражеских шиноби — это определённо мой человек. Ирука хмыкнул, ничего не ответив, но его чакра вновь вернулась в прежнее состояние, обдав Какаши напоследок ледяным прикосновением, дрожью растёкшемуся по всему телу. — Не хочешь им помочь? — спустя мгновение тишины спросил Хатаке, наблюдая за безуспешными попытками АНБУ снять практически прозрачный, сверкающий белыми линиями барьер. Ирука едва заметно тряхнул головой. — Молодняк. Пускай тренируются. — Так… — протянул Какаши, встречаясь взглядом с озорным блеском в чужих карих глазах, — Что насчёт свидания? — Убирайтесь, Какаши-сан, — с улыбкой ответил Ирука, когда барьер пошёл рябью, рассыпаясь на сотни мелких осколков. — Если бы я знал, что всё, что мне нужно сделать, чтобы привлечь внимание самого большого извращенца в Конохе — это показать свою голую задницу, — Ирука с благодарностью кивнул АНБУ в маске медведя, когда тот протянул ему стандартную чунинскую форму. Учитель развернулся спиной к Хатаке, показывая аппетитные ямочки на ягодицах и бросил уже через плечо, на ходу натягивая на себя одежду и направляясь в сторону замерзшей по стойке смирно группе быстрого реагирования: — то я бы сделал это уже давным-давно. Какаши усмехнулся, не обращая ни малейшего внимания на медиков, снующих туда-сюда вокруг него и задающих уйму непонятных вопросов. Ирука определенно был его человеком.Конец