For Love of Experimental Magic (Из Любви к Экспериментальной Магии)

  — Он мошенник, — произнесла Гермиона с таким чувством, будто её предали.      Но не сам Гилдерой Локхарт, как она осознала с неким трудом, а его книги. Гарри выдал ей домашнее задание — прочитать книги этого человека, составить хронологию событий и найти логические несоответствия. И их оказалось много.      — Девчонка, конечно, он мошенник, — усмехнулась ожившая кукла Гарри «Мистер Картошка» по имени Том. — Если он такой способный, как сам утверждает, то где же он был во времена восхождения Лорда Волдеморта?      Она понятия не имела, зачем Гарри сделал эту штуку, или почему он сделал её такой грубой... или почему она раздувалась от гордости, произнося имя Тёмного Лорда. Тем не менее кукла попала в точку. В те смутные времена этот мошенник, без всяких сомнений, находился далеко за пределами Британии.      — Считай это важным уроком относительно правдивости книг, — подхватил сам Гарри. — Биографии — это всего лишь облагороженные истории жизни, книги по истории — это изложения версии победителей, учебники — это правительственная пропаганда, завёрнутая в оболочку знаний. Не верь ничему, и всё подвергай сомнению.      — Это уже слишком сильно походит на паранойю, — пожаловалась Гермиона, не желая, чтобы её мировоззрение ещё сильнее растоптали.      — Правда? — пробурчал Гарри. — Хорошо, тогда скажи мне, какая из фракций во время Второй мировой войны совершила больше всего военных преступлений.      — Нацисты? — ответила она вопросительным тоном, недоумевая, почему он спрашивает о чём-то настолько очевидном.      — Неправильно! — резко выкрикнул он, поразив её. — Нацисты были, в лучшем случае, номером три в списке, даже с учётом запустившего туда свои ручонки Гриндевальда, а учитывая, что они проиграли, то даже в этом нельзя быть уверенным. Демонизация врагов после их поражения — это, в конце концов, проверенная временем традиция. И японцы, и Союз в своём поведении куда больше походили на варваров и наделали куда большее количество жертв среди гражданского населения, но ты об этом не услышишь, потому что одни выступали на стороне победителей, а другие никогда не воевали на европейском фронте. Ты выросла, узнав об «оси зла и благородных Союзниках, которые им противостояли, но на войне нет хороших парней, есть только засранцы, называющие себя хорошими парнями, и трупы, не способные с ними поспорить.      — Ну, а как же тогда Волдеморт? — с вызовом спросила Гермиона. — Ты хочешь сказать, что я также не должна доверять тому, что о нём говорят?      — Во-первых, маленькая истерика Волдеморта не была войной, даже если мелодраматичные мудаки в магическом мире её таковой называют. Это было небольшое террористическое восстание. Историческая подтасовка правды имеет своеобразную особенность: проворачивать её тем легче, чем больше масштаб конфликта — ведь всегда можно заявить — даже если они не были злыми вот тут, то, несомненно, были злыми вот здесь. Во-вторых, не стоит полагать, что враги человека расскажут о нём правду, равно как и их верные союзники. В-третьих, всегда рассчитывай, что правительство коррумпировано и не заслуживает доверия — ты либо окажешься права, либо приятно удивлена. Но в основном — права.      — Лорд Волдеморт был... — попытался ворваться в беседу Том...      — Заткнись, — и отправился в набедренную сумку, в которой Гарри держал его большую часть времени.      — Но... — Гермиона даже не была уверена, чем хотела ответить. Она всегда находила утешение в правилах и авторитетах, а теперь Гарри у неё это всё отнимал.      — Гермиона, — произнёс Гарри, пристально глядя на девушку.      Та нахмурилась и повернулась к нему, фыркнув носом и отвесив слабый поклон, а потом заговорила максимально (насколько могла) низким голосом:      — Какова ваша воля, мой повелитель?      Будь проклят Гарри и его глупые шутки. И будь прокляты его креативные наказания. В первый раз, когда она отказалась изображать Дарта Вейдера, он наложил на неё заклинание, вызывавшее экстремальную версию дислексии, делая чтение почти невозможным.      Больше такого не повторялось.      — В качестве первого шага в подрыве авторитетов ты выступишь против Локхарта, а потом его унизишь, — Гарри продолжил своим, уже привычным, зловещим тоном, веселясь за её счёт. — Я хочу, чтобы ты его растоптала.      Гермиона вспотела. Выступить против учителя, пусть даже мошенника? Наброситься на него с намеренным злым умыслом? Похоже на один из её ночных кошмаров.      — После уроков, да? — она скорее просила об этом, чем спрашивала.      — Нет, прямо сейчас, на глазах у его учеников, — без всякой жалости отказал ей Гарри. — Думаю, сейчас у него на уроке семикурсники.      — Я не могу! — Гермиона... заныла. Да, это было нытьё, но такое можно понять! — Мне ведь будет очень стыдно.      — А что такое стыд, а? — лукаво спросил Гарри. — Уважение незнакомцев — это не сила и не броня, это оковы, привязывающие тебя к их ожиданиям. Если человек сам себе не хозяин, значит он лишён свободы. Отбрось свой страх показаться смешной — он тебя лишь отягощает. Как только эти мелкие заботы станут ниже твоего внимания, сам мир отойдёт в сторону, пропуская тебя.      А ведь Гермиона по-прежнему хотела стать великой и могущественной ведьмой. Она согласилась поверить в то, что его учение не бессмысленно, даже если на первый взгляд выглядело иначе. Она согласилась стать его ученицей, несмотря на предупреждение, что он лишит её наивной невинности и покажет ей реальный мир.      Возможно, она не до конца понимала, на что идёт... но Гермиона не могла сказать, что приняла бы иное решение, даже зная то, что знала сейчас. Потому что она училась тому, чему не научат ни в одной школе, и в таком темпе, с которым не могла сравниться ни одна школа.      — Хорошо, я сделаю это, — сказала она, сделав глубокий вдох в попытке успокоить свои нервы. Не помогло.      Она решительно направилась к классу ЗОТИ и ворвалась в него до того, как её успели обуять сомнения. Все семикурсники и сам Локхарт удивлённо уставились на неё. Очевидно, они разыгрывали сцену из одной из его книг, потому что профессор-мошенник удерживал студентку в шейном захвате. Вероятно, это было из книги «Блуждания с оборотнями», где Локхарт утверждал, что одолел оборотня голыми руками, не заработав ни единой царапины. Это был один из самых вопиющих примеров его лжи, потому что оборотни слишком сильные и уж наверняка бы разорвали его на части ещё до того, как он попытался бы это сделать.      Выходила прекрасная возможность очернить его... если бы Гермиона не застыла от стыда.      — Могу я вам помочь, мисс Грейнджер? — осторожно спросил Локхарт.      Учителя всегда разговаривали — что с ней или с Гарри — осторожно. Большинство из них не знало, что Гарри — путешественник во времени, зато знали, что по какой-то причине ему были даны огромные привилегии.      — Ты мошенник! — выпалила Гермиона, напрягшись, как сжатая пружина.      — Прошу прощения, мисс Грейнджер?! — в возмущении потребовал Локхарт.      — В книге «Блуждания с оборотнями» вы утверждали, что физически одолели оборотня, а это просто смехотворно, — залепетала Гермиона на нервной почве. — События «Каникул с каргой» и «Путешествий с троллями» происходят в одно и то же время. А в последней книге вы утверждаете, что ненадолго попали в плен к группе троллей, но тролли не берут пленных!      Гермиона знала это на личном опыте, ведь в прошлом году ей пришлось столкнуться с одним из них. Этим чудищам едва хватало ума, чтобы использовать ветки деревьев в качестве дубинок. Гарри даже показал ей мозг одного из них, когда она начала переживать по поводу смерти того тролля. Как оказалось, большая часть головы тролля состояла из сплошного черепа, а мозг оказался размером с персиковую косточку. Да обычный ворон был умнее тролля.      — А теперь послушайте сюда, мисс Грейнджер! — выплюнул Локхарт, заметно нервничая.      Это было ошибкой, ибо Гермиона была девушкой, к тому же подростком. Даже с её книжным нравом она за километр чуяла слабину и теперь набралась смелости.      — В «Прогулках с вампирами» вы утверждали, что отгородились от изголодавшегося по крови вампира с помощью чеснока, но на самом деле чеснок на вампиров не действует, — Гарри поведал ей, что вампиры сами увековечили этот миф в головах людей. — В «Годе с Йети» вы утверждали, что заразили Йети простудой, но Йети не болеют. В «Грабежах с монстрами» вы говорили, что лучший способ справиться с огненным крабом — перевернуть его на спину и наложить на него заклинание Инсендио, но огненные крабы невосприимчивы к огню. Вы мошенник, и ваши книги полны лжи!      С трудом дыша, ибо она спешила выплюнуть всё это, Гермиона уставилась своими малость дикими глазами на теперь уже очень нервного мужчину.      — Простите, что прервала! — пискнула она старшекурсникам и выбежала из комнаты, так как мужество её уже покинуло.      — Для начала сойдёт, — кивнул Гарри. — Над появлением и уходом ещё нужно поработать, но для начала очень даже ничего.      — Жалкое вышло зрелище, — усмехнулся Том, выползая из набедренной сумки.      — Не все из нас социопаты, — пожал Гарри плечами.      Ага, только лишь путешествующие во времени волшебники и их злобные ожившие куклы.

  ***

     Когда Дамблдор перестал стоять на пути, а Волдеморта благополучно поработили (хотя его основная часть души об этом не знала), событий в Хогвартсе стало... довольно мало. Гарри развлекался тем, что мучил... э-э-э, обучал свою ученицу, но в остальном ему было довольно скучно.      Именно поэтому он обрадовался, что Турнир Трёх Волшебников состоится, несмотря на все его изменения. Очевидно, эта ужасная идея не имела никакого отношения ни к Дамблдору, ни к Волдеморту.      Гарри быстро поместил имя Гермионы в Кубок Огня, решив, что ей пойдёт на пользу малость побороться за жизнь.      — И чемпионом Хогвартса становится... Гермиона Грейнджер?! — голос Макгонагалл утих от недоверия.      — ЧТО?! — вскрикнула Гермиона в ужасе от шока, вскакивая на ноги.      Тут же наступило молчание, нарушаемое лишь негромким шорохом разговоров, прежде чем Макгонагалл снова выдала:      — Я так понимаю, что вы, мисс Грейнджер, не бросали в Кубок своё имя? — спросила директриса.      — Нет! — отчаянно настаивала Гермиона.      — Я вбросил её имя, — заявил Гарри.      — Гарри, зачем?! — взмолила Гермиона, и её голос уже успело окрасить уныние.      — Последние несколько лет здесь всё было слишком скучно. Это состязание поможет тебе отрастить волосы на груди (п.п.п в ориг. will put some hair on your chest — на самом деле это идиома, и означает она «нажраться» либо едой, либо алкоголем, но Гарри, видимо, решил использовать прямое значение этой фразы.), — объяснил он.      — Гарри, я не думаю, что на сисях должны расти волосы, — высказала своё мнение сидевшая рядом с его младшими братьями и сёстрами Луна, а затем моргнула по-совиному. — Или это был сексуальный эвфемизм? Мама мне о них рассказывала.      — Да кто его знает, это та ещё тайна, — пожал он плечами.      Луна кивнула с серьёзным видом, соглашаясь, что это действительно какая-то тайна.      — Полагаю, вам следует... присоединиться к другим чемпионам, мисс Грейнджер? — Макгонагалл скорее спрашивала, чем заявляла это, бросив на Гарри оскорблённый взгляд, говоривший о том, что она не оценила его выходки.      Ну и зря, потому что его выходки на самом деле выходили довольно забавными.

  ***

     Флёр Делакур задалась целью. В Хогвартсе всё было странно, и большая часть этих странностей крутилась вокруг Гарри Поттера. Поначалу она пыталась не обращать на это внимания, ведь она приехала ради турнира, а не ради чего-то ещё, но в конце концов любопытство взяло верх.      Она собиралась докопаться до самой сути всего этого вздора.      Найти парня оказалось неожиданно трудно, и она вспомнила, что могла попросить помощи у домовых эльфов. Эльфы подсказали ей дорогу в «крыло Гарри Поттера, сэра».      Что? Ну правда... что? Каким таким макаром ученик смог отхватить себе целое крыло школы?! В Шармбатоне такого ни за что бы не допустили!      Не обращая внимания на эту загадку, Флёр шла вперёд со всей присущей её виду грацией и со всей уверенностью подростка постарше, собирающегося противостоять подростку помладше. Несмотря ни на что, он всё ещё оставался четырнадцатилетним мальчиком.      Она нашла свою жертву в помещении, которое, вероятно, когда-то являлось классной комнатой, но с тех пор было переоборудовано в какую-то дуэльную арену. Гарри оказался тут, похоже, спарринговался со своей «ученицей» — ещё один нелепый слух! В то время как его младшие братья и сёстры, а ещё группка светловолосых, которых, как она слышала, называли Лавгудами, наблюдали за происходящим.      — 'Арри Поттер! — властно заявила Флёр, втайне разочарованная тем, что его великолепное и чёткое заклинание ничуть не дрогнуло. — Я с тобой поговорью.      — У меня всегда есть время поговорить с красивой женщиной, — ответил на безупречном французском Гарри и произнёс беззвучное заклинание, которое потянуло одну из ног Гермионы в воздух. — Гермиона, сколько раз нужно тебе повторять, чтобы ты следила за своими ногами? Ты не можешь сражаться, если не можешь стоять.      Гермиона издала ворчливый звук и поднялась на ноги.      Тем временем Флёр потрясло насколько легко он разговаривал на её — превосходящим остальные — родном языке.      — Ти говорьишь по-францюзски?      — Я в целом очень хорошо владею языком, — ответил он с нескрываемой грязной ухмылкой.      Возможно, она немного просчиталась. Человек, способный с уверенностью сделать такое смелое и полное инсинуаций заявление, просто не мог быть мямлей-девственником. А теперь, оказавшись рядом с ним, Флёр осознала, что совершенно не чувствует его ауры. Как будто он вообще не был волшебником! Но это невозможно, ведь она только что видела, как он в пух и прах уделал девчонку Грейнджер.      — Гарри, она станет твоей девушкой? — «невинно» спросила одна из его младших сестёр. С такой же невинностью, с какой Габриель говорила, что не ела печенье перед ужином.      — Я сейчас не ищу себе девушку, — ответил Гарри сестре и с улыбкой повернулся к Флёр: — Но был бы рад завести друга.      Его интонация говорила о том, что он не будет против, если их дружба принесёт некоторые привилегии. И что ещё важнее, его аура открылась её чувствам, необъятная и могущественная, просто непостижимая разуму. Для вейлы более ясного приглашения в постель просто не придумаешь.      Флёр почувствовала, что на её лице растягивается искренняя улыбка. Она пришла разгадать загадку, потому что ей было скучно, и эта тайна не давала ей покоя, но вместо этого она нашла человека, который, вроде как, действительно понимал её вид.      — Oui, ми определьённо можем стать... друзьями.

  ***

     Гермиона вылезла из глубин бессознательного состояния, как впавший в спячку медведь — заторможенная и слегка растерянная. Такое пробуждение пришлось ей в новинку, и ощущения тоже. Было слишком тепло, тело болело, и она вся была неприятно липкой.      Мгновением позже заторможенность прошла, и Гермиона подскочила в кровати, как безумный чёрт в табакерке. Её дыхание участилось, появились вздохи паники, и она с деревянной шеей повернула голову налево.      Серебристо-светлые волосы, безупречная кожа, изящные изгибы, упругая грудь и розовые соски. Флёр.      Она повернула голову направо.      Чёрные волосы и первые зачатки подростковой мускулатуры, древние зелёные глаза и понимающая ухмылка. Гарри.      — Доброе утро, — поприветствовал он её с ширящейся ухмылкой. — И каково это — стать женщиной?      Гермионе хотелось кричать. Она помнила всё, потому что у неё даже не нашлось оправдания в виде опьянения, несмотря на все усилия близнецов Уизли подлить алкоголя в напитки. Святочный бал вышел... потрясающим. Гарри объявил себя её кавалером — против чего она, в общем-то, и не возражала, потому что, чёрт бы их всех побрал, похоже, она предпочитала мужчин постарше, а он был старше и в очень крайней степени, но вовсе не старый — и затем сделал всё, чтобы она почувствовала себя такой красивой, как она и представить себе не могла. Флёр также помогла ей одеться, накраситься и сделать причёску, и это очень здорово, потому что у неё никогда раньше не было подруги, с которой она могла бы заниматься девчачьими делами.      Она была в центре внимания не только как самая молодая чемпионка Турнира Трёх Волшебников, но и как девушка. Такое пьянящее чувство, которого она никогда даже и не думала испытать. Всё вышло настолько прекрасно, что она просто... не сопротивлялась, когда Гарри поцеловал её, а потом двинулся дальше. Даже когда объявилась Флёр, и они втроём каким-то образом перебрались на кровать, она даже не пискнула с возражениями.      Всё было невероятно, и одна мысль об этом заставляла Гермиону вновь ощутить покалывание внизу живота, но на этот раз она не была под дофамином и могла ясно обдумать ситуацию.      А ситуация заключалась в том, что она потеряла девственность в пятнадцать лет во время секса втроём. Родители её убьют.      — Почему? — спросила она жалобно, потому что этот момент для него просто не мог быть столь же неожиданным, как и для неё. Гарри однозначно планировал, чтобы так всё и сложилось.      — Что я тебе говорил, предлагая стать моей ученицей? — спросил Гарри. — Я сказал тебе, что связь между учителем и учеником выходит за рамки связи ученика и учителя, даже за рамки родителя и ребёнка. Я научу тебя всему, что, по моему мнению, тебе нужно знать, даже тому, что ты, возможно, изучать не захочешь. Ну, и я решил, что тебе пора познать секс, и соблазнил тебя. И подумал, что ты предпочтёшь это, а не приказ лечь ко мне в постель.      Хуже всего то, что она знала: Гарри был достаточно безжалостен, чтобы просто приказать ей с ним переспать, если он посчитает это необходимым, и плевать ему на то, как она к этому отнесётся. Она прекрасно знала его презрение к законам, так что не стоило даже заикаться в этом направлении. В его видении он проявил предусмотрительность.      — Мне всего пятнадцать, — прошептала она. — Неужели ты не мог подождать ещё несколько лет?      И опять же, хуже всего то, что она даже не была уверена, хочет ли плакать, кричать или... что-то ещё. Должна ли она чувствовать себя обворованной из-за того, что он украл её первый раз? Что он не предоставил ей самой решать, кому его подарить? Трудно выразить возмущение по этому поводу с воспоминаниями о том, как она аж до хрипоты кричала и умоляла и Гарри, и Флёр не останавливаться.      — Девушки в твоём возрасте замуж выходят, ты уже достаточно взрослая, — хихикнул Гарри, очевидно, найдя её опасения забавными. — Я оказал тебе услугу, даже сделал твой первый раз незабываемым во всех отношениях. И теперь ты можешь блудить без воспоминаний о первом разочаровании.      — М-м-м, знаешь, а ведь он прав? — промурчала по-французски Флёр, то ли только что проснувшись, то ли притворяясь до этого спящей. Она села и прислонилась к Гермионе, прижавшись к её спине. — У вейл старшие берут младших в постьель, чтоби наставльять их.      Гермиона задрожала, чувствуя, как Очарование ласкает её тело и душу. Её ведь даже не привлекали девушки, но эта ужасно коварная способность вейлы сей факт тупо игнорировала. Если подумать, это могло бы объяснить, почему её сексуальная ориентация не была прошлой ночью учтена в уравнении.      — Но я не вейла, — запротестовала Гермиона.      — Именно поетому тьебе и нужен бил такой благоразумний человек, как `Арри, чтоби показать тьебе, как всё делять правильно, — подбадривая, Флёр сжала ей руку. — Тебе повезлё, что он у тьебя есть.      — Повезло ведь? — самодовольно согласился Гарри. — К тому времени, когда я с ней закончу, она станет такой ля фам фаталь, каких свет ещё не видывал.      — Тебе стоит как-ньибудь привезти её в колонию вейл моей бабушьки. Уверена, ми могли би её там кое-чьему научить, — Флёр облизнула губы, высвобождаясь из объятий.      — Я знаю, что ты просто пытаешься подсадить нас на киски вейл, но это не сработает, — сообщил ей Гарри.      — Жаль, но попитаться стоило, — ухмыльнулась Флёр.      — И правда, а шабаш вейл станет хорошей проверкой способности устанавливать сексуальное доминирование, когда она чуть лучше подготовится, а пока мне придётся придерживаться каких-нибудь более лёгких методов. Одна из профессоров Хогвартса — сама того не осознающая извращенка с пунктиком на подчинение, и из неё получится отличная кукла для тренировок.      Гермиона только и могла что пялиться на него в оцепенении от ужаса, ибо её друзья — а она сейчас использовала этот термин в очень вольной трактовке — придумывали способы превратить её в какого-то секс-девианта.