honeymoon

honeymoon – lana del rey eugene – sufjan stevens окна небольшой светлой виллы выходят на раскинувшуюся на несколько километров уединëнную бухту. ветер гуляет в комнатах, поскрипывает покрытыми морской солью оконными ставнями, колышет листья деревьев в большом апельсиновом саду на заднем дворе, свистит, покручивая флюгер на крыше. всë в этом доме насквозь пропитано солью и палящим солнцем. вечером пятницы здесь всегда стоит сладкий запах апельсинов, которые брок собирает для субботней ярмарки в маленьком городке неподалёку, а ещë запах самбуки и мартини – джей любит засиживаться на веранде допоздна, сжимая в руке стакан с чем-нибудь крепким, глядя на едва различимую в ночной синеве грань, соединяющую море и небо. бывают дни, когда с самого утра они оба молчат. вместе берут велосипеды и едут к мысу, с которого можно с разбегу прыгать в прозрачную, прохладную, ещë не прогретую полуденным солнцем морскую воду, и ныряют раз за разом – иногда вместе, с замиранием сердца сжимая чужую ладонь в своей, иногда – по-очереди, задерживая дыхание, прежде чем оттолкнуться от земли под ногами. брок почти всегда просыпается первым, спускается по узкой витиеватой тропинке к пляжу и, нарвав сухоцветов и васильков, возвращается на виллу. джей же, что не удивительно, в любой хороший день спит до обеда, и выбирается из-под тонкого одеяла скорее из уважения, а не из желания вставать. он неслышно пробирается на кухню, вдыхая запах чего-то очень-очень вкусного, и, пристроившись со спины, запускает руки броку под майку. тот довольно мычит, подставляя шею под ленивый поцелуй. в первые месяцы на этой вилле брок чувствовал себя до невозможности напряжëнно. казалось, что в любой момент нагрянет отряд террористов-гидровцев, наëмников и прочей дряни, перевернëт здесь всë, поломает своими тактическими ботинками скрипучие синие ступеньки с потрескавшейся краской, растопчет цветущий сад и под конец просто заберëт джея. бывало посреди ночи рамлоу просыпался просто от того, что в саду с ветки глухо падал апельсин – (загнанный, воспалëнный тревогой мозг думал, что это выбивают входную дверь) – и, выхватив спрятанный слева от изголовья пистолет, брок за долю секунды занимал позицию сбоку от двери. сердце набатом стучит в ушах. – куда ты? – сонно тянет джей, смеряя его заспанным, но очень озадаченным взглядом. прекрасно понимает куда. но спросить – это сейчас самый простой способ вернуть к реальности. проходит несколько невыносимо долгих секунд, и джеймс подзывает его к себе рукой, осторожно забирает из дрожащих сжатых пальцев пистолет, пряча на законное место. – ложись. и рамлоу послушно опускается на мягкую кровать, прижимается к джею, шумно через нос вдыхает его запах, уткнувшись в шею. от его мальчика пахнет свежестью нового постельного белья, морской солью и сладкими персиками, купленными на ярмарке сегодня днëм, от этого запаха приятно ведëт, становится спокойнее с каждой секундой. – знаешь что? – мужчина поднимает голову, встречая перед собой нежный взгляд голубых глаз, – я хочу, чтобы ты кое-что вспомнил для меня. – чего? – непонимающе переспрашивает рамлоу. – что мы сделали со всеми, кто мог бы причинить нам вред? он цепляется за эту мысль, как за маленькую тростинку в бешеном потоке реки. вот оно, точно. боги, какой же ты дурак, командир рамлоу. – мы... убили их. – правильно, il mio oro*, – итальянский у барнса выходит вкрадчивый и певучий, – мы убили их всех до единого. вспомни, кто единственный во всëм мире знает о том, что мы здесь? – стив, и... и джек. и моя команда. – как думаешь, они захотят причинить нам вред? – никогда, блять, в жизни, – рамлоу улыбается, сложив такие сложные два и два у себя в голове. они переплетают пальцы, руки и свои тела так, словно они – корни деревьев на их уединëнном песчаном берегу, словно они – тëмная прядь волос джея и вплетëнная в косичку золотая лента, которые завязывают по праздникам девочки в соседнем городе. тëплый ночной воздух укутывает их, пряча от всего мира в солëном запахе волн. море занимает особое место в жизни джеймса. в негласной таблице в его голове оно на уровень выше хорошего алкоголя и на два уровня ниже брока – получается, на третьем месте из всего самого любимого. после тяжëлого дня джей приходит к морю, словно к старому другу. джей начал рисовать – чаще всего пастелью, потому что она самая яркая, как всë вокруг, и самая приятная на ощупь (тоже как всë вокруг, потому что пастель идеально передаëт то, как ощущается под ладонью апельсиновая кожура, колосья и сухие цветы, блестящая чëрная галька и сильные руки брока). пастель мягкая и как будто тëплая. – милый, как ты думаешь, – однажды сумеречным вечером, когда солнце едва село и на виллу опустилась прохлада, начинает рамлоу, облокотившись на подоконник их широко раскрытого окна, выходящего в сад, – это всë, этот дом, это – наш финал? наша конечная точка? джей в нескольких метрах за окном в вечерних сумерках и прохладе, сидит на невысокой табуретке, прислонившись спиной к апельсиновому дереву. в его волосы вплетена золотая ленточка – просто потому, что он сам захотел. – я бы хотел, – он поднимает взгяд на мужчину, – хотел бы остаться здесь с тобой. на всю жизнь, – апельсиновая кожура проминается под большим пальцем, и джеймс аккуратно счищает еë, – всë, что мы уже сделали здесь, кем мы стали – это то, к чему мы так стремились. и мне кажется, мы заслужили поставить точку здесь. он улыбается, отправляя кусочек апельсина в рот. брок улыбается в ответ.