Пекарь и палач

Ночной Кансай–самое красивое место, что вы могли увидеть. Аэробусы с яркими вывесками и рекламой, бесконечные жилые высотки, небоскрёбы с офисами... И проезжающая над городом святая всех святынь–Синкансэн Брялок слышала лишь слухи о том, что на поезд пробралась группировка акудама супер S класса, но её не привлекли к этому делу. Сейчас она занята слежкой за другим известным правонарушителем. Обычно её работа проходит гладко, а казнь мерзких акудама была быстрой и хладнокровной, но сегодня этому суждено измениться. Брялок смогла поймать его в одной подворотне на юге региона. Место, что полностью кишило акудама стало новым местом обитания Курасана. Там развернулась его булочная монополия, где он контролировал все точки продажи хлебобулочных и кондитерских изделий, но ведь не за такое обычно назначают казнь? Был у него и другой род занятий, из за которого он получил свою известность, а именно его пекарское мастерство. Ещё в детстве он любил это дело всей душой, помогал своей школе в плане сладкой выпечки, что он делал сам, и делал очень даже вкусно, но всё кануло в яму. Он не смог получить должного образования, а потому ушёл в акудама. Он всё так же делал выпечку, но уже на заказ и с очень необычными начинками: яд, наркотики, лезвия, возбудители болезней, аллергены или вовсе всякая мерзость что только могла прийти в голову умалишённых. Было гораздо удобнее и тише скормить доверчевому ребёнку печеньку, начинённую почти смертельной дозой наркоты, а после разобрать на органы, чем украсть его, привлекая лишний шум. К нему приходили разные люди. И политики, что хотели избавиться от лишней конкуренции, и разное отребье, которое хотело устроить массовое убийство. Такие дела не остались незамеченными. Сначала за ним охотилась полиция, а после подключились и палачи с патрульными ботами. Три года его не удавалось выследить, а если его следы находили, то никто уже живым не возвращался. Брялок была об этом проинформирована, поэтому ей казалось очень странным то, что у неё получилось поймать Курасана так просто. Она быстро повалила мужчину на пол, и приставила свой празменный меч к его шее. –тут точно есть какой то подвох... С нотками привычной агрессии произнесла девушка. Её очень злило то, что рыжий никак не отреагировал на такую опасную ситуацию и лишь скучающи смотрел на палача –Не-а Абсолютно спокойно ответил ей акудама, словно и нет яркого сияющего лезвия, что за доли секунды может лишь жизни любого. –тогда чего ты так быстро сдался? Или драться разучился? Брялок сама не понимала кто тянет её за язык и отдаляет момент казни этого мерзавца. Руки начали подрагивать, напряжение будто электризует воздух вокруг них, лёгкие перестали вмещать воздух, делая дыхание рваным. Ей уже начало казаться, что она дышит не кислородом, а углекислым газом. –Я просто рад встретиться с тобой. Как никак 20 лет прошло с нашего выпускного, хочется поговорить с давней знакомой. С небольшой ухмылкой ответил её бывший одноклассник. Она и раньше думала, что этот пекарь выглядит уж больно знакомо, но такого она не ожидала. В голове прошёлся шторм из мыслей. Ей нужно исполнять долг перед своей страной, перед гражданами, которых поклялась жизнью и правдой защищать, но она наконец то встретила человека, к которому раньше теплились чувства, с кем провела всё своё детство, который стал акудама, что не щадит ни детей, ни стариков, ни женщин. Руки затряслись сильнее. Тяжёлый выдох и раскалённая плазма потухает. Она поднимается и протягивает руку удивлённому Курасану. Он ещё в школе столкнулся с её резким чувством справедливости (котрое работало в отношении её друзей) и сейчас с небольшой тревогой принял помощь от Брялка. –я готова поговорить с тобой

***

Они вдвоём забрались на крышу одной из высотки. Тёплый ветер нежно обдувал верхушки зданий. Пекарь с небольшой усталостью устремил взгляд в небо. Звёзд как обычно нет, только луна, что выглядела пёстрым слепящим пятном на чёрном холсте. Слова не ищут, ком в горле мешает дышать. Страшно. Страшно до ужаса. Мысли спутались, всё вмиг забылось, а былая смелость полностью покинула его. –и долго ты ещё будешь оттягивать момент своей кончины? Пусто спросила девушка. Она присела на край здания к своему знакомому и тяжело посмотрела вдаль. Как всегда везде голографические вывески, как всегда они слишком яркие, как всегда их слишком много. Она живёт тут всю жизнь, но так и не привыкла к обилию такой яркости ночью. Глаза болят. Голова тоже не отстаёт. Ещё и этот акудама словно специально действует ей на нервы. –Я...просто хотел узнать у тебя дела, как жизнь, знаешь? Его голос звучит удивительно нежно. Глаза всё смотрят в бесконечную тьму ночного неба, выискивая, на чём бы зацепить взор. Рыжие кудрявые волосы мягко падают на лицо, обрамляя его. –у меня всё хорошо...кажется. Правда бывает иногда одиноко, Бутылыч уехал в другую страну и мы перестали общаться, что с остальным "цветущим Маем" мне неизвестно, но и всё равно как то. –М? А почему он уехал? Вы же вроде были лучшими друзьями, не стал бы он тебя просто так бросать. –он сказал что в Кансае ему плохо, он чувствует себя тут зажато и тяжело и поэтому уехал. Он предлагал мне уйти с ним, но...здесь моё место, мой дом и я не могу всё это так бросить. Голос дрогнул. Вспоминать о некогда лучшем друге было невероятно больно. Она, казалось, проработала это расставание навсегда, но сейчас печаль накатила на неё с новой силой. После ухода Бутылыча её жизнь стала пустой, серой, мрачной. Бесконечная злоба и обида нашли выход в её должности защитника правопорядка. Ей нравилось казнить акудама, это помогало ей расслабиться и дать волю эмоциям. Сейчас всё иначе. Предстоящая казнь не вызывала в её голове любимого адреналина, радости, злости. Чужая рука притягивает девушку к себе, приобнимая за плечо. Курасан смотрит куда то в сторону. Щёки слегка порозовели, чего не было заметно на фоне жёлтых огней из окон домов в округе. Брялок поначалу опешила, но после расслабилась. Она понимает все риски, но сейчас голова хочет просто отдохнуть. Парень медленно гладит её по плечу, ближе прижимая к груди. –а у тебя...как жизнь? Почему стал акудама? –Я не смог поступить в университет как всегда мечтал, а денег для платного обучения не нашлось. Я попробовал делать свою выпечку на заказ, но интерес она вызвала только у других акудама как средство для убийства. А моя банда... Глаза заблестели, ком предательски подступил к горлу а тело бросило в дрожь. Вспоминая о всех них хотелось рвать на голове волосы и зареветь в голос. Вспоминать о том, что он сделал с ними.. Палач заметила несколько выступивших слезинок на лице пекаря. Одновременно с этим парень прижал Брялка сильнее. Парень быстро проморгался, пытаясь остановить солёные слёзы. Он всегда ненавидел плакать, да и сейчас ненавидит. Плач он всегда высмеивал как проявление слабости, оттого сейчас ему тошно и противно от самого себя. Он устал. Пекарю надоело чувствовать бесконечную слабость, усталость, скуку, одиночество... –Кажется время пришло, ты так не считаешь? Слёзы стали течь обильнее, а на лице нарисовалась улыбка смирения. Он в последний раз посмотрел на красивый ночной город. Он немного жалеет, что большую часть жизни никогда не видел красоты города ночью, только тёмные закаулки и круглосуточные пабы скрашивали одинокие вечера. Но с него уже достаточно. Они вместе поднялись. Молчание продолжилось минуту, каждый из них собирался с мыслями. Ветер усилился и завыл тихим свистом в ушах. Рыжий вытер солёные капли рукавом кофты, взгляд снова сфокусировался на девушке напротив. Он протянул ей руку для рукопожатия, но палач подошла и крепко заключила того в объятия. Пекарь обнял её в ответ. Немое прощание продлилось больше минуты. Они снова встали друг против друга. –Я готов.

Это были его последние слова...