***
Ожидание — самая тягостная часть войны. Азула проиграла Агни Кай, но кроме них двоих об этом не знает (пока что) никто, за исключением поодиноких стервятников, кружащих над кроваво-красными пиками дворцовых крыш. Время от времени они скрываются среди низких туч, напуганные криками проигравшего огненного мага. Он и Катара без малейшего понятия, что случилось с Озаем и Царством Земли. Зуко надеется лишь на то, что каменные дворцы с ярко-зелёными знамёнами не превратились в выжженную землю, покрытую слоем пепла и крови. Рядом нет ни одного союзника, которому Зуко или Катара могли бы сообщить о своей победе. Зуко вздрагивает, с трудом сдерживая стон боли, когда Катара со всей силы давит на рану, как будто в этом есть какая-то необходимость. — Катара, — сипло произносит Зуко, с трудом проталкивая слова сквозь глотку. Каждый вздох кажется глотком раскалённого железа (не то, чтобы ему было с чем сравнить), который обволакивает лёгкие и не даёт им полноценно работать. Скорее всего, он прощеголяет с синяком на пол груди неделю или две. Или со шрамом всю последующую жизнь. Или у него просто сломанны рёбра. Хотя внутреннее кровотечение тоже звучит неплохо. — Катара, — снова повторяет маг огня и пытается встать или хотя бы сесть, — нам нужно… Он замолкает на полуслове, когда чувствует что-то влажное и горячее на собственной коже. Катара — первая женщина на памяти Зуко, которая плачет из-за него. (Возможно мама, но он практически не помнит её). Её слёзы медленно стекают по его щекам, смешиваясь с пылью и грязью, прежде чем затеряться где-то между стыками дворцовой брущатки. — Ты будешь лежать до тех самых пор, пока я не буду уверена в том, что твои внутренности не полезут наружу, — выходит, скорее всего, грубее, чем рассчитывала Катара, но, тем не менее, она уверенно трясёт головой и сосредотачивает всё своё внимание на ранении Зуко, а не на собственных слезах или словах. — Ты мог… — она замолкает на полуслове, но им обоим более чем понятно, что так и не произнесла маг воды. — Не мог, — просто отвечает Зуко и выдавливает из себя улыбку. — Ты ведь была за моей спиной. На одно-единственное мгновение взгляд Катары, полный боли и сожаления, застывает на нём. Она растягивает губы в дрожащей улыбке, которая ярким бельмом выделяется на фоне всколоченных волос, рваной одежды и кругов под глазами, прежде чем снова сосредоточить своё внимание на ранении Зуко. Он молча откидывает голову на тёплую накидку, пропахшую морем и Аангом, позволяя делать Катаре всё, что та посчитает нужным. Его друг в порядке и это самое важное. Зуко всё ещё не знает, что с остальными ребятами, дядей и миром в целом, но один из его друзей рядом. Жив и относительно здоров. Для начала этого более чем достаточно. Проходит минут десять или около того, когда Катара, наконец-то, убеждается в том, что Зуко не собирается помирать прямо здесь и сейчас и помогает ему подняться на ноги. Зуко с трудом сдерживает стон боли и переставляет ноги с ещё меньшим энтузиазмом, чем когда дядя зовёт его выпить жасминового чаю, с помощью Катары, которая крепко, но, тем не менее, осторожно, подхватила его под грудью, направляется в сторону ближайших открытых дверей. Путь по пустынному двору кажется ему вечностью, а грубый и высокий стул возле едва тлеющего камина — спасательным источником живительной воды посреди пустыни. Он с осторожностью откидывается на спинку стула, вслушиваясь в отдалённый рёв Азулы. Она вскоре выдохнется и в ближайшее время не сможет извергнуть из себя ничего кроме проклятий и тонкой струи бледного пламени. У него нет никаких чувств по отношению к собственной сестре. Ни ненависти, ни сожаления. Ничего. (Возможно жалость, но он не признается в этом даже самому себе). Катара рвёт на несколько частей кроваво-красное знамя и туго перебинтовывает грудь Зуко, прежде чем накинуть сверху накидку, вышитую золотом и инкрустированную драгоценными камнями. Зуко отрешенно думает о благородных лордах и леди, которые в спешке покинули дворец, не желая быть втянутыми в битву между двумя наследниками престола. Интересно, кто из них не побоится первым высунуться из своих домов, чтобы узнать, чем всё закончилось? Катара молчит всё это время, а Зуко не решается заговорить. Сейчас у них есть только одна тема для разговора, которую они оба боятся поднять. Их победа над Азулой не решает ничего, если только Аанг и остальные не… Они с Катарой замирают, словно по чужому приказу, когда в отдалении, где-то на самых задворках сознания, слышится гул работающего двигателя. — Это дирижабль, — озвучивает очевидное Зуко, на что Катара лишь кивает и подходит к окну с частично выбитыми стёклами, чтобы рассмотреть происходящее снаружи. Её тёмные волосы, тронутые огнём Азулы (или его огнём), спадают в буйном потоке, и Зуко слегка морщит нос, когда лёгкие заволакивает запахом горящей плоти. Он ненавидит этот запах. — Только один дирижабль, — хрипло произносит Катара, не поворачивая головы. — Он приземляется за чертой города. — Это Аанг, — уверенно произносит Зуко, не давая себе или Катаре ни секунды на любые другие мысли. — Мы выиграли. Озай не вернулся бы так быстро. И он точно привёл бы с собой больше, чем один корабль. Проходит ещё несколько мгновений тишины, которую разрушает только гул приближающегося дирижабля и слабое потрескивание поленьев в камине, прежде чем Зуко решает, что с него хватит неведенья и пытается встать. — Ты ранен, — произносит Катара, которая в мгновение ока оказывается рядом, но, тем не менее, не предпринимает никаких попыток, чтобы остановить Зуко. — Тебе нужен отдых. Ей, как и ему, хочется, наконец-то, узнать, чем закончится сегодняшний день. — В эту самую минуту, — медленно произносит Зуко, чётко выделяя каждое слово, — во всём мире солдаты моего народа сражаются, умирают и убивают. Они получили небывалую мощь от кометы, Катара, а орден Белого Лотоса и мой дядя есть далеко не в каждой стране, способные защитить мирных жителей. Он медленно встаёт, поддерживаемый Катарой, и продолжает, почему-то не в силах смотреть в глаза девушки: — Остальной мир пока не знает о том, что война окончена. Официально — она всё ещё не окончена. Вспомни, война продолжилась даже после смерти Созина и Азулона, и будет продолжаться, пока кто-то не отдаст приказ об обратном. Проходит не более трёх или четырёх ударов сердца, прежде чем гул военной машины за пределами дворца стихает и Катара отрывисто кивает. — Хорошо. Я найду пергамент и чернила, чтобы ты смог написать официальные приказы генералам народа Огня. Зуко даже не пытается сдержать хриплый смех, который вырывается из его груди. Впрочем, он тут же жалеет об этом, когда его лёгкие с новой силой вспыхивают болью, словно кто-то проткнул их несколькими десятками острых шипов. — Приказы от кого? Предателя? Принца, изгнанного собственным отцом? — сипло произносит Зуко, закидывая одну руку на плечо Катары, а второй опираясь на ближайшую стену. Они медленно идут вдоль коридора и, если быть предельно честным, Зуко в нескольких секундах от того, чтобы свалиться в обморок. Только тихое дыхание Катары и резонирующая магия под её руками не дают ему этого сделать. — Они не послушают меня. Приказ должен быть подписан Хозяином Огня. И только им. — Но сейчас ты Хозяин Огня, — возражает Катара, — мы взяли верх над Азулой. Аанг… — она на мгновение хмурится, прежде чем решительно продолжить, — победил Озая и это значит что ты… — Больше никто об этом не знает. Ни единая живая душа. Поэтому солдаты будут игнорировать любые приказы, которые не будут подписаны рукой их господина, — Зуко колеблется несколько мгновений, прежде чем добавить: — или печать. Будет достаточно печати Хозяина Огня, чтобы приказ вступил в силу. — Хорошо, — медленно кивает Катара, не отрывая взгляда от тугой повязки на груди Зуко, словно ждет, что кровь проступит, превращая кроваво-алый в чёрный. — Где ты предлагаешь мне её найти? Под завалами внешней стены, которую мы повредили во время битвы? Или посреди всего этого бедлама, что оставили после себя благородные лорды, как только завидели нас у своего порога? — она машет рукой куда-то в сторону и Зуко только сейчас обращает внимание на перевёрнутую мебель и разбросанные повсюду вещи. Его взгляд, почему-то, привлекают не яркие драгоценности, валяющиеся на полу, или древние свитки на столе, а перевёрнутая чаша с малиной. Ягодный сок растекается под их ногами, образуя лужицы тёмно-бордового цвета. Он пытается не думать о том, что, возможно, такая же лужица сейчас растекается под телом одного из их с Катарой друзей. — Я прикажу кому-то принести мне печать, как только стану Хозяином Огня, — наконец решает Зуко спустя несколько мгновений тишины. — Но сначала нам нужно найти Мудрецов Огня, чтобы сообщить им о моих претензиях на трон. Катара кивает. — Идём. Они медленно продолжили свой путь по пустынным коридорам: изгнанный собственным отцом принц, которому не предрекали ничего кроме жалкой жизни в поисках легенды, и маг воды, которая должна была провести отведённое ей столетие в деревне на несколько сотен человек, не имеющая возможности увидеть мир за пределами собственной хижины. Зуко едва заметно улыбается. Если бы дядя был рядом, то наверняка произнёс бы какую-то запутанную и полную мудрости речь по этому поводу. Но рядом только Катара. Маг воды, которая готова отдать свою жизнь за принца народа Огня.***
Они находят Мудрецов Огня в тронном зале. Один из старейшин всё ещё держит в своих руках корону Хозяина Огня, которая так и не увенчала головы Азулы. Старик молча окидывает Зуко и Катару ничего не значащим взглядом. — Всё окончено? — он едва шевелит губами, и его голос напоминает потрескивание практически затухшего костра в сердце ночного лагеря, к которому всё ближе подбирается рассвет. Зуко кивает и отступает на шаг в сторону от Катары, несмотря на её протесты, пытаясь делать как можно меньше вздохов. Он не проявит слабости перед чужаками, в особенности перед этими стариками. — Азула нарушила правила Агни Кая, — Зуко указывает рукой на Катару, которая вскидывает подбородок, как только Мудрецы Огня обращают на неё внимание. — Она втянула третьего мага в наш поединок без предупреждения. Тем не менее, Катара сражалась честно и храбро и одержала победу над Азулой. Зуко намеренно не назвал Катару своим свидетелем и, одновременно, секундантом, но в этом и не было необходимости, так как Мудрецы поняли всё и без объяснения, судя по их перешептываниям. Столетия назад, когда Агни Кай всё ещё был смертельной дуэлью, считалось бесчестным убивать своего противника, если тот не мог уверенно стоять на ногах. В этом случае в бой вступал другой маг, который мог сражаться от имени практически проигравшего дуэлянта. Но это было старой традицией. Главный из старейшин перевёл свой взгляд на Катару и на мгновение Зуко подумал, что он собирается признать Агни Кай недействительным из-за синего цвета её одежды. Спустя три или четыре удара сердца старик всё же едва заметно кивает головой. В Агни Кай могли вступить только маги огня, но не было ни единого правила о том, кто должен быть запасным дуэлянтом или свидетелем. — Можем ли мы увидеть останки принцессы Азулы? — спросил другой из старейшин, щуплый и высокий старик, встречаясь взглядом с Зуко. — Она жива, — быстро ответил тот. — Мы оставили её связанной во внешнем большом дворе, где и произошёл Агни Кай. Как того требует традиция. — Нам всё равно нужно увидеть её, принц Зуко. Зуко перевёл взгляд на Катару, которая в замешательстве уставилась на него, прежде чем понять, что от неё требуется. Она кивнула. — Я вернусь через несколько минут. Без раненного и едва шевелящего ногами мага огня на своём плече она и вправду сможет сделать это за считанные минуты. Большая часть Мудрецов ушла вместе с Катарой, оставив Зуко и главного из Старейшин наедине. Без Катары, которая могла в любую секунду поддержать своего друга, если бы тот вздумал потерять сознание, Зуко ощутил всю тяжесть собственного тела, которое требовало отдыха и покоя. Делу не помогал и цепкий взгляд старика, который, скорее всего, не то чтобы осуждал внешний вид Зуко, который был в шаге от того, чтобы именоваться оборванцем, а прикидывал в своей голове приблизительный список того, что нужно приготовить для предстоящей коронации нового Хозяина Огня. Конечно при условии того, что Аанг преуспел и Озай мёртв. В противном случае, если Хозяин Огня вернётся и найдёт Азулу в цепях и Зуко претендующего на трон, то убьёт всех троих: собственного сына и Катару за победу, Азулу за проигрыш. Спустя несколько минут старейшины и Катара вернулись. Она тут же оказалась рядом с Зуко, крепко перехватывая того под грудью, и закинула его руку себе на плечо. У него не было сил на то, чтобы спорить. У него едва находились силы просто на то, чтобы стоять. Они стали ждать.***
Не было ни охраны, ни кого-либо из благородных лордов, которые встали бы на пути у Аанга и остальных, когда те с шумом, слышимым ещё за несколько десятков метров, вошли в тронный зал. Дворец был абсолютно пуст. Аанг шёл первым: измученный, уставший и покрытый слоем грязи, вперемешку с кровью. Зуко потребовалось ещё несколько секунд, чтобы понять, кто идёт рядом с ним. Озай — связанный, с трудом переставляющий ноги и едва ли похожий на человека, способного захватить весь мир. Он выглядел… маленьким. Это единственное слово, которое пришло на ум Зуко. И это странно. Потому что в детстве отец всегда казался Зуко большим. Возможно, это было из-за того, что Зуко был ребёнком, который не был в состоянии защитить себя, что уже говорить о тех, кто ему дорог. Тоф, Сокка и Суюки шли следом за Аангом. Воин Южного Племени Воды слегка хромал, опираясь на Суюки, но в целом их друзья выглядели более чем в порядке. Они застыли друг напротив друга посреди тронного зала, пока медленное понимание того, что они все живы и что война окончена, доходило до их сознания. Если бы Зуко был в состоянии двигаться без помощи Катары и Аанг бы не стоял напротив Мудрецов Огня со связанным Озаем и Соккой, ноющим о сломанной ноге, — они бы уже давно ринулись навстречу, стискивая друг друга в болезненых объятьях. — Я, Аватар Аанг, — его голос — это больше не голос ребёнка или подростка. В нём слышатся отголоски чего-то древнего и могущественного, чем никто, кроме Аватара никогда не сможет владеть. — Пришёл сюда с единственной целью: лишить Озая, сына Азулона, внука Созина права на трон Страны Огня. Он лишается права именоваться Хозяином Огня, он лишается всех своих титулов и земель, а также… Аанг продолжил говорить, и его голос был единственным, что нарушало тишину в покинутом дворце. Его слова были настолько древними, что сейчас их знали только представители правящей династии народа Огня и приближённая знать. Их уж точно не мог знать мальчик, который провёл сотню лет в ледяной глыбе. Когда Аанг закончил говорить, наступила очередь Зуко. Он сделал несколько шагов вперёд без помощи Катары, заставляя себя стоять прямо. Его одежда — рванье и грязь, и явно не предназначенна для коронации, но сейчас ни у кого из них не было выбора. Старики произносят какие-то поспешные слова и клятвы, подсовывают Зуко несколько пожелтевших от времени свитков, которые тот подписывает, едва глядя, и склоняют головы, впервые за всё это время, выталкивая из своих глоток что-то громкое и понятное: — Да здравствует Хозяин Огня Зуко! Зуко вздрагивает от их возгласа, который эхом прокатывается по пустынному дворцу, замирая где-то между забитых рёбер, которые все ещё не позволяют сделать его лёгким полноценного вздоха. Затем другой голос, тихий и едва заметный раздаётся откуда-то сзади: — Да здравствует новый Хозяин Огня. Зуко оборачивается. Катара стоит в нескольких шагах от него, с едва заметной улыбкой и запахом палёных волос, который, скорее всего, въестся в её кожу на несколько дней. А затем медленно склоняет голову, выражая своё почтение. — Да правит он долго, — подхватывает Аанг, склоняясь в лёгком поклоне. Сокка, Суюки и Тоф вторят им, выражая своё уважение новому Хозяину Огня. Зуко трясёт головой, не понимая, что за бред они делают в эту самую секунду. — Я бы не сделал этого в одиночку. Не без вас. Тоф шмыгает носом. — Время обнимашек уже настало или мы продолжим нюни распускать? Она не дожидается ответа, прежде чем со всей силы врезаться в Катару. — Тоф, ты мне точно что-то сломала! — Здесь есть еда? — Как вы думаете, могу ли я сделать посреди тронного зала свою статую? — Никто не видел Момо? Зуко едва заметно улыбается. Он только что возглавил государство, проигравшее столетнюю войну, чьи люди умели только убивать. Его народ был разбросан по всему миру, и в эту самую секунду лишь единицы знали о том, чем закончился сегодняшний день. Но его друзья были живы и относительно здоровы. Если бы дядя был рядом, то точно сказал бы какую-то пафосную речь о том, что это и есть счастье. Но сейчас Зуко не требовались никакие слова напутствия. Он и так знал, что рядом с этими людьми всегда будет чувствовать себя так, словно… …как будто он вернулся домой.***