Прошу, расскажи мне всё

— Надзиратель, ты меня слушаешь? — Ах, да, прошу, продолжай. Заключённая под номером четыре, тем не менее, хмурит брови и двигается на стуле поближе к надзирателю. Эс, которые до этого витали в облаках, от неожиданности аж рот приоткрыли, а зрачки сначала сузились, а потом расширились при виде пары бирюзовых глаз, смотрящих на них. — Нет, сначала повтори, что я только что сказала, раз уж слушали. — Говорит та вроде бы со строгостью, но улыбается в привычной себе манере: игриво, дразняще. Эс в свою очередь стыдно признать, что они и вправду не слушали. Они перестали, с тех самых пор, как их вопрос «считаешь ли ты себя виновной?» был успешно проигнорирован Му, а разговор в свою очередь перешёл сначала к недобросовестным подружкам девушки, потом к драгоценным папе и маме, и в конце концов к жертве девушки, она же Рэй. Допрос перестал интересовать Эс, стоило ему приобрести непрофессиональный характер, в этом ведь всё дело, они уверены. — Надзиратель, ты опять меня не слышишь? Поэтому они намерены игнорировать Му, до тех пор, как до неё не дойдёт, что вообще-то кое-кто на допросе, а нужной информации за всё это время Эс получили как кот наплакал — так не пойдёт. Ведь действительно, им совсем неинтересна эта девушка «Рэй», не интересно какое животное нарисовано у неё на портфеле, неинтересно какого оттенка фиолетового были её волосы, им совершенно неинтересно какой у неё был голос, как она никогда не застегивала свой пиджак, какая у неё была стрижка. У Му всё равно лучше. Они не знают, каково это: иметь человека, о котором они могли бы говорить часами неустанно, перечисляя всё, что им в нём нравится. — Эс! Ну же, не игнорируй Му! Они знают лишь одно: им нравится, когда из уст Му доносится их имя. Не одной лишь «Рэй» получать такую честь, по крайней мере, не в «Милграме», где Эс — надзиратель. — Му, не знаю как ты, а я бы хотели вернутся к допросу. — Наконец, глубоко выдохнув, говорят они. Скрыть раздражения увы, не выходит, но ни для кого из заключённых их вспыльчивость не есть новинкой, не для Му в том числе. — Эй! Это очень грубо с твоей стороны, не слушать меня, а потом просить, чтобы я выслушала тебя! — Заключённая хмурит брови, дуется, что правда не придает ей угрожающего вида. Эс лишь выдают небольшую улыбку глядя ей в глаза, в её ярко-бирюзовые глаза, украшенные пушистыми светлыми ресницами, которые слегка подрагивают. Неужели, они настолько её обидели, что та сейчас заплачет? — Не будь как она…Не будь такими грубыми с Му! Ой… Всё таки, обидели до слёз. Не в первый раз такое происходит, что заключённая под номером четыре плачет во время допроса. В первый такой раз они просто молча сидели, в ожидании, когда та успокоится сама, во второй раз им самим было не до радости, тем не менее, видеть её слёзы им никогда не нравилось, даже больше, им самим хотелось плакать. Сейчас даже хуже, их сжирает вина, они первыми начали, не став слушать девушку, пойдя на поводу у своих же чувств ревности. Эс долго не думают, они где-то на подсознательном уровне знают, что объятия наверное лучше всего успокаивают плачущего человека, они обнимают Му, прижимая к себе наверное, слишком сильно, они краснеют от осознания этого. Тем не менее, девушка, кажется, не заметила этого, ей не до этого. — Прости меня, Му. Мне стыдно, что я не слушали тебя. — У них самих дрожит голос, когда эти слова звучат из их уст. Му в их объятиях замирает, будто в удивлении, а всхлипы заключённой медленно начинают затихать. — Прошу, расскажи мне всё, я послушаю тебя. Девушка поднимает голову, её глаза красные, но красивая бирюза никуда не исчезла, её портят лишь слёзы. Она удивлена? Давно ли она слышала слова «прости», «я были не правы» Улыбнись…улыбнись… И она улыбается. — Другое дело! Раз уж я добрая, то я прощаю тебя, надзиратель, но больше не расстраивай Му! — Она снова дуется, но улыбка быстро расцветает на её лице, она кажется счастливой. Звенит колокол, оглашающий конец допроса, ещё чуть-чуть, и Эс пропустили бы его, снова посадив заключённую на стул и в дальнейшем слушая и дальше всё то, что она хотела им рассказать, но увы, с этой прекрасной улыбкой суждено распрощаться, если только им не повезёт увидеть её в воспоминаниях девушки. Подобные условности их не волнуют, до тех пор как в бирюзовых глазах отражается счастье.