Тайное. Явное. Сокрытое.

Olafur Arnalds - Near Light. Инструментальная композиция.

Августа и Мейсон находились по одну сторону приемного отделения, а Келли и София Кепвелл по другую, ожидая окончания операции, большую часть времени проведя в абсолютной тишине, изредка переговариваясь друг с другом. Иногда кто-то из врачей выходил к ним, уверяя, что все идет хорошо, через минуту снова исчезая за дверьми. Келли, взглянув на наручные часы, устало облокотилась на спинку стула. Пошел четвертый час операции, но они до сих пор ничего не знали о состоянии Крейга. У нее не осталось сил ни плакать, ни злиться. Только пустота внутри и осознание собственной беспомощности. Понимание, от нее сейчас ничего не зависит. Жизнь ее мужа находилась в руках врачей, а она каждую минуту умирала вместе с ним. А еще Келли искренне сожалела о сказанном брату и Августе. Особенно Августе. Взглянув на Мейсона, державшего мать Крейга за руку, и саму Августу, задумчивую и молчаливую, она пыталась подобрать правильные слова, чтобы извиниться. Было непривычно, видеть обычно шумную Августу Локридж, которая только одним своим присутствием всегда обращала на себя внимание, такой. Она едва реагировала на то, что иногда говорил ей Мейсон. Просто молча кивала или односложно отвечала ему. Ее мысли были где-то далеко отсюда, и Келли, ощущая себя чудовищем, могла только представлять, о чем думала Августа все эти бесконечные часы невыносимого ожидания. Собственная боль затмила все вокруг, и она не подумала, прежде чем сказать то, что сказала. Ведь Августе также больно. Возможно, больнее, чем ей. Если все закончится плохо… Если Крейг… У нее хотя бы останутся Крис и Дженни, частички Крейга и множество воспоминаний, счастливых и дорогих. И даже неприятные воспоминания станут мостиком, связывающим ее с любимым. А что останется Августе? Почти ничего. Общение с внуками поможет ей пережить потерю, но в остальном. В остальном, только вопросы о том, что могло быть, которые навсегда останутся без ответов. Келли поднялась со стула, собираясь подойти к Августе. — Дорогая, в чем дело? София с беспокойством посмотрела на дочь. Она держалась намного лучше, чем можно было предположить. Или у нее просто не осталось сил на любые эмоции. Слишком много боли и страданий, которые София хотела бы облегчить. Но все, что ей оставалось, быть рядом с дочерью, чтобы ее малышка чувствовала поддержку и знала, что не останется наедине со своим горем. — Все в порядке, мама. Мне надо поговорить с Августой. — Хорошо, милая. Пока не зная, что именно она скажет Августе, помимо слов извинения, Келли пересекла коридор. — Сестренка, если ты решила еще что-то добавить к уже сказанному, давай ты сделаешь это позже. Пощади Августу. Посмотри на нее. Ей так же плохо, как и тебе. Если хочешь кого-то в чем-то обвинить, пусть это буду я один. Я беру всю ответственность на себя. — На самом деле, Мейсон, я подошла, чтобы извиниться. Перед Августой. И тобой. Я не должна была говорить… — Ты сказала, что думала, Келли. Правду. Это полностью моя вина… Случившееся с Крейгом. Из-за меня он сейчас находится между жизнью и смертью. Если бы я не… — Это не так. Августа. Мне очень жаль, что я не сдержалась. Что не подумала о твоих чувствах. Августа облизнула пересохшие губы, смотря на Келли Кепвелл, жену Крейга. Женщину, которую любил ее сын. Она почти ничего не знала об их истории. О том, почему после стольких лет, несмотря на все, разделяющее их, они не только обрели счастье друг с другом, но и построили крепкий брак, о котором многие могли лишь мечтать. Августа поймала себя на мысли, что хотела бы услышать из уст Крейга их историю. Почему именно Келли стала для него той единственной. Сейчас на лице жены ее сына было написано сожаление, абсолютно искреннее. И ее взгляд отличался от того, полного гнева и боли, которым она смотрела на нее несколько часов назад, бросая свои обоснованные обвинения. Но, чтобы не говорила Келли теперь, или Мейсон до этого, стараясь успокоить ее, это не поможет справиться с обжигающим чувством вины. Никакие слова не способны исправить уже случившегося. Крейг боролся на операционном столе со смертью, пока врачи боролись за его жизнь. А она. А она думала, что не заслужила этого. Не заслужила, чтобы ее сын выжил. И совсем не потому, что из-за желания спасти его, стала причиной его ранения. Ведь, несмотря на испытываемое чувство вины, Августа понимала, даже без ее участия все могло пойти по тому же сценарию. Ничто, связанное с похищением Крейга, не указывало, что целью его было получение выкупа. Возможно, с самого начала преступники хотели именно смерти Крейга. И вот ее наказание. Знать, что ее сын умер, считая, что она его презирает. Не иметь шанса сказать ему, что это уже не так. Крейгу не доведётся узнать, как ей больно, оттого что он вырос вдали от нее, и как бы ей хотелось дать ему то, чего он был лишен с рождения. Материнской ласки, заботы и любви. — Из-за меня тот, кого ты любишь, может умереть. Кто бы на твоем месте стал думать о чужих чувствах. — Это не оправдывает моей жестокости. — Может вы обе прекратите эту мелодраму?! Крейг еще жив, а вы как будто уже похоронили его. И, Августа, хватит вести себя, словно ты собственноручно стреляла в Ханта. Это сделали преступники, похитившие его, а я, имея возможность, не сумел предотвратить этого. Вот что случилось. Поэтому давайте дождемся окончания операции, а уж потом… Мейсон не договорил. В приемной появился доктор Хадсон, уставший, вспотевший, явно наскоро одетый в чистый халат. Келли, Мейсон, Августа и София тут же окружили его. — Доктор… — Все, что смогла выдавить из себя Келли. По лицу врача она мало что могла понять и с ужасом ждала его приговора. — Крейг жив. Это главное. В данный момент его переводят в реанимацию. Пуля попала в левое легкое и застряла в нем. Нам удалось извлечь ее и остановить кровотечение. И это хорошие новости. К сожалению, есть и плохие. Келли вцепилась в руку матери, не зная, готова ли услышать плохие новости. Крейг жив. Жив. После слов врача ей хотелось выдохнуть, но каким-то шестым чувством она осознавала, ничего еще не закончено. Келли стало очень страшно. Августа почувствовала, как ее слегка шатает. Ее душевные и физические силы были на исходе. А надежда, на миг промелькнувшая в глазах Келли, сразу сменившаяся страхом, заставила ее содрогнуться внутри. — Легкое повреждено довольно серьезно, поэтому Крейг не может дышать самостоятельно. И он потерял много крови. Учитывая его состояние на момент ранения… Такие вещи тяжело говорить, поверьте мне. Крейг был мертв около двух минут. Мы буквально вытащили его с того света, но нам не удалось предотвратить кому. Мы подключили его к аппаратам искусственного жизнеобеспечения… Видя реакцию родных Крейга Ханта, доктор Хадсон замолчал. Он столько раз в жизни присутствовал при подобных сценах, что понимал, любые лишние слова сделают только хуже. Молчание, длившиеся около минуты, первым прервал Мейсон. — Алекс, неужели ничего нельзя сделать? Попытаться вывести Крейга из комы? — Об этом пока слишком рано говорить, Мейсон. Сначала мы должны понять, как организм Крейга реагирует на переливание. Потому что это серьезная нагрузка на его сердце. Мы не знаем, как будет протекать процесс заживления раны и легкого. Удастся ли избежать разного рода воспалений и инфекций. А еще, если он не начнет дышать самостоятельно в течение ближайших трех недель… Но Крейг взрослый, физически крепкий мужчина, и шансы, что он выкарабкается, довольно велики. Но придется немного подождать, прежде чем делать какие-либо прогнозы. Августа, не в состоянии больше слушать того, что говорил доктор, отошла в сторону. Крейг все еще жив. В коме, но жив. Если бы она могла увидеть его, ненадолго, всего на несколько секунд. Своими собственными глазами увидеть подтверждение слов врача, что это правда. Ее сын жив. Взять его за руку, чтобы он знал, она рядом. — Доктор Хадсон, пожалуйста… Келли с мольбой посмотрела на врача, не зная, о чем собирается попросить его. Она понимала, для Крейга сделано все возможно, а остальное в руках Бога, судьбы, проведения. Всего, обычно относящегося к слепой вере, а в реальности… В реальности ее муж почти умер, а теперь в коме. И ей остается снова ждать… Опять долгое, мучительное ожидание и никаких гарантий… Что она будет делать… Как сможет жить без Крейга, если он оставит ее? — Келли, понимаю, трудно принять сказанное мною. Я хотел бы сказать что-то более утешительное, но мой долг говорить все как есть. Чтобы родные пациента представляли, чего им следует ожидать. Поэтому я могу только повторить, состояние Крейга тяжелое, но и шансы на выздоровление есть. Они напрямую зависят от реакции организма вашего мужа на лечение. Нам остается ждать и молиться Богу. — Спасибо, Алекс, за все. София, видя состояние дочери, в которое та впала после слов врача, обняла ее. Происходящее просто ужасно. Крейг при смерти. За что Господь наказывает ее малышку столь жестоко? Сначала они потеряли СиСи, и вот новое горе… Последние три дня были сущим кошмаром, а теперь стало еще хуже. Те несколько часов, прошедшие с момента, когда она, вернувшись домой, узнала от служанки о случившемся, до этого мгновения, показались Софии нескончаемыми. Стараясь поддержать Келли, успокоить ее, она не могла не думать о будущем. Неясном и пугающем. Крейг неотъемлемая часть их семьи, и его потеря отразится на каждом из них. А Келли… Как она переживет смерть мужа? София Кепвелл стала молиться про себя о выздоровлении зятя. — Доктор Хадсон, я… Я очень благодарна вам… Когда я смогу увидеть Крейга? — Не волнуйтесь, Келли. Я все понимаю. Вы сможете увидеть мужа чуть позже. Но недолго и только вы. Медсестра сообщит, когда это станет возможным. — Хорошо, доктор. Еще раз спасибо. Келли обернулась на секунду и, увидев, что Августа стоит одна, опершись о стену, решила, ей стоит к ней подойти. Сейчас их объединяло общее горе, любовь к Крейгу и страх потерять его. Если они поддержат друг друга, боль, испытываемая ими, будет не такой сильной. Вместе им удастся пережить весь этот кошмар. Хотя Келли вовсе не тешила себя иллюзиями, понимая, что сама Августа, скорее всего, отвергнет любую попытку сблизиться с ее стороны, особенно после сказанного сегодня. — Мейсон, могу я поговорить с тобой наедине? — Спросил доктор Хадсон, как только жена и теща Крейга Ханта отошли в сторону. — В чем дело, Алекс? Мейсон непонимающе посмотрел на врача, при этом заранее не ожидая ничего хорошего. — Есть еще кое-что. Я решил не говорить этого при твоей сестре. Просто не смог, видя ее переживания. — Неужели состояние Ханта хуже, чем ты описал? — Ты не подумай, я сказал все как есть. Но насчет трех недель, о которых я упомянул… Если все пойдет по нежелательному для нас пути, и по истечению этого срока Крейг не задышит самостоятельно, твоей сестре придется принять очень сложное решение. — Я не совсем понимаю тебя. Какое решение должна будет принять Келли? Стой, ты же не имеешь в виду… — Именно это я и имею в виду, Мейсон. Если через три недели Крейг не сможет дышать сам, его мозг постепенно начнет умирать, и его жене придется принять решение об отключении его от аппаратов искусственного жизнеобеспечения. Потому что дальше жизнь Крейга, поддерживаемая извне, станет подобна жизни растения, так как его мозг будет мертв. Мейсон оглянулся на сестру, о чем-то говорящую с Августой, тяжело вздохнув, представляя ее реакцию на необходимость принять подобное решение. Келли никогда не согласится на отключение Крейга от аппаратов, предпочтя всю оставшуюся жизнь сидеть у постели мужа в ожидании чуда. А Августа, бесспорно, поддержит ее, потому что тоже не сможет проститься с ним. Но Мейсон надеялся, что ничего из этого не произойдет. Хант выкарабкается, ведь ему всегда удавалось избежать расплаты. И сейчас не должно быть исключением. — Но шанс есть? Что Крейг начнет дышать, выйдет из комы… — Я убежден, что так и будет. Поэтому не сказал Келли того, что сказал тебе, Мейсон. Крейгу обеспечен лучший уход и все необходимые лекарства. Мы сделаем все, чтобы он пришел в себя. — Я не сомневаюсь. — Думаю, примерно через полчаса твоя сестра сможет увидеть мужа. — Спасибо, Алекс. Могу я попросить тебя об одолжении? — Конечно, Мейсон. — Августа Локридж. Можно она тоже навестит Крейга? Любопытный взгляд врача был вполне ожидаем. В городе пока никто не знал, что Хант сын Августы, и ее беспокойство о нем, конечно, выглядело весьма странно. — Я дам ей несколько минут. Не знал, что миссис Локридж близка с Крейгом? Мне казалось, у них, наоборот… натянутые отношения. Но, я вижу, она искренне переживает за него. — На это есть причины. О которых, наверняка, однажды станет известно. — Я не собирался лезть не в свое дело. Тем более мне уже пора идти. Надо проследить, как идет перевод Крейга в реанимацию. Еще увидимся, Мейсон. — До встречи, Алекс. Провожая врача взглядом, Мейсон думал о том, что ему предстоит еще со многим разобраться. «Кепвелл Энтерпрайзис». Придется временно взять на себя руководство компанией. А когда волнения, связанные с состоянием Ханта, немного улягутся, настанет время для непростого разговора с Келли и Августой. Избежать объяснений, почему его люди, находившиеся на Хартон-стрит, не спасли Крейга, не сумели помешать преступникам выстрелить в него, ему не удастся. К тому же для поисков этих негодяев, чтобы они понесли заслуженное наказание, необходимо задействовать все имеющиеся ресурсы. Но прямо сейчас Мейсон не знал, какая из двух последних задач окажется сложнее. Особенно, если сбудутся самые пессимистичные прогнозы доктора Хадсона. Ему следует поговорить с Джулией. Она, не пробыв в больнице и пятнадцати минут, решила вернуться в участок, чтобы держать руку на пульсе событий. Возможно, если они сложат вместе сведения, полученные полицией и его людьми, то в конце концов сумеют найти что-то полезное и напасть на след похитителей Крейга. Это не исправит уже случившегося, но, по крайней мере, у них появится цель, способная облегчить ожидание, пока не станет ясна дальнейшая судьба Крейга Ханта.