Завидую я.
Этого секрета не раскрывал я раньше никому.
Я знаю, что живет мальчишка где-то,
И очень я завидую ему
Евгений Евтушенко
Лязг металла разносился по всему тренировочному залу. Две фигуры – высокий, статный рыцарь, чьи атаки были размашисты, быстры; и изящная, крайне яростная в своих нападениях, однако аккуратная в защите миледи, чью грудь, как и всё остальное тело, сковала броня. Их руки крепко сжимали гвозди, растирая сталью ладони. Сконцентрированный взгляд обоих уставился на партнёра, выжидая очередного выпада или замаха. Они то стояли на месте, полностью отдавая своё внимание на фокусирование, то ходили по кругу, намереваясь дезориентировать противника. Рыцарь, что был схож на мнимую тень, в основном проводил спарринг в движении, не давая сопернице отдохнуть. В воздухе то и дело взмывала сильная тощая рука с гвоздём наперевес, намереваясь разрубить тело напротив и разбрызгать белокаменный пол густой кровью. Девушка же, словно прочитав удар оппонента, удачно парировала, успев задеть ледяную тушу противника своим остриём гвоздя, пролив чёрные капли на пол, заменяя свои. Затем, поворачиваясь к нему лицом, она сделает шаг вперёд, выставив гвоздь и проткнув спину Рыцаря, облачённую в лёгкую белую накидку. Он мигом развернётся с большим взмахом гвоздя, и плашмя попытается ударить юркую деву, но промахнётся. Отражая контратаку, которой девушка воспользовалась незамедлительно, он опять делает два или три взмаха гвоздём, пытаясь сбить с такта спарринга оппонента. Когда получалось, долговязый Рыцарь продолжает напор, делая либо размашистые натиски, всё больше и больше лишая концентрации, как себя, так и соперницу, либо отступает. Этот момент казался особенно интересным: его отход был похож на невидимую поступь в глубины мрака. Его белоснежная накидка, будто бы развевалась в унисон мимолётному воздуху и сливалась с телом владельца, становясь чёрной, как мгла. Тело виднелось размыто, неотчётливо, в глазах словно темнело. Тени хватало секунды, чтобы успеть просочиться сквозь тьму и вновь очутиться в зале, шагов на семь-восемь дальше. Затем, действия двоих гвоздей и обоих тела, обретали цикличность и, будто под набирающую скорость шарманку, носились так по всей широкой комнате, разгоняя темп. Так длился уже четвёртый с половиной час. Дама в бледно-рудых доспехах – имя и титул, коей являлось Свирепая Дрийя – пускай и была подготовлена к стычкам длиннее и жёстче этого тренировочного боя, всё же выдыхалась, отбивая раз за разом махи острого гвоздя. Её походка постепенно замедлялась, внимательность притуплялась, а кисти слабели, однако это всё равно не смогло сломить бодрый дух воительницы. Она лишь с ещё большей яростью атаковала и отбивала все налёты противника, то разрубая холодное ребро тени в качестве контратаки, то вырезав на кисте руки или ноги очередной шрам, который, со временем, затянется. Всё со временем затянется. Если только хватит терпения и самого времени. Соперник напротив равным образом не показывал неприсущие ему усталости или боли. Его чёрствое сердце, если оно вообще билось в этой хладной туше, не проявляло никакой жалости к оппоненту, а лезвие гвоздя всегда целилось в бронированную грудь. Его атаки были резвы, не давали шанса на отдышку или восстановление. Его движения были вымерены точно, идеально расставлены в темп ударам, а пустой взгляд следил за каждым малейшим изъяном иль брешью в уклоненьях противника. И всё же, даже так свирепая дева могла уходить от замаха и бить замахом, уродуя плоть соперника всё больше, с каждым новым рывком и выпадом. Никогда не промахивался точный её укол, но и встречался он редко, скрываясь за многочисленными ударами с другой стороны. Яро атакуя, она вновь попытается вспороть полое брюхо соперника, и в миг, после того, как из живота Рыцаря полилась чёрная, густая жидкость, она отходит на три шага влево, готовясь к другому ремизу. Ни единого смятения в лице тощего прообраза пустоты, ни единого движения в сторону своего пустого желудка, вся концентрация фокусировалась на одной персоне. Не теряя времени зря, Рыцарь повернулся и снова, словно тень, рывком кинулся на миледи, которая, тяжело дыша, уже готова отразить последующие атаки. Все их действа заняли меньше минуты спарринга, а так им предстояло ещё добрых полчаса, до момента, когда свирепую даму сменит ещё одна, стоявшая свыше, на смеси балкона и ложе. Она стояла там не одна. Вместе с ней – юная дочь Короля, наблюдающая за их тренировкой. Её глаза пристально следили за движеньями Дрийи и Полого Рыцаря. Она пришла сюда не сразу, около трёх часов назад и всё это время просто смотрела на двух дерущихся фигур, окружённых ослепительным светом широкого чертога, который заменял им площадку для боя. Тонкая, но до чего острая игла крепко сжималась в руках Хорнет, готовая, казалась, ко всему. И так оно и было. Молодая принцесса была стойкой и сдержанной, её внимание могло перебегать с одного тела на другое, не теряя при этом третье и четвёртое. Её подготовленность отточена до идеала и трудно, при такой чуткости, застать врасплох дочь Черва. Её обучению так же можно было позавидовать. Король вполне кропотливо отнёсся к наставленью своей дочери, пускай на деле же, его это почти что не заботило. Пять Великих Рыцарей и Веспа в придачу взялись за королевское чадо ещё в раннем возрасте самой Хорнет. Отдаваясь тренировкам и боям, она неустанно брала все те знания, которые смогла буквально вырвать из своих Наставников. Её непокорный нрав достался сразу от двоих родителей, потому её упрямство превышало как Короля, так и Херру. Она могла противостоять всем пятью Рыцарям сразу, кружась с ними в поединке часами. Однако лишь одному проигрывала раз за разом. Рыцарь, которого обделил жизненный свет сердцем, чувствами, надеждой, венцом и, в конце концов, самой жизнью. Того, кто родился мёртвым, а, став живым, умертвил свою душу. Отпрыску Бледного Творца, которого Хорнет принуждённо называла «братом». Ей не было противно от этого, она не испытывал к нему отвращения, но и особой гордости в этом не находила. Он просто существовал, сроду зная свою цель, и каждый тренировочный бой одерживал победу над своей названной сестрой. Право, боем это казалось только с начала. После нескольких часов, когда Хорнет кое-как держалась на глиняных ногах, сжимая в растёртой до крови деснице гвоздь, она продолжала безудержно нападать на безмолвную тень, не смотря на льющийся изо рта, рукавах накидки, маски и дрожащих рук ихор. Изначально простой учебный спарринг обретал иной смысл, перерастая в побоище. Резню, в которой, в основном пострадавшей выходила Хорнет. Превозмогая боли, она упиралась на кровавую иглу, на коей обрызганная кровь самой Хорнет смешивалась с чёрной пустотой Полого Рыцаря и шагала прочь из зала, намереваясь подлатать новоиспечённые раны. Наблюдавшие за этим Рыцари не пошевелят и пальцем, зная, что юная принцесса не помрёт где-нибудь в коридоре. Да и к тому же, она сама могла бы закончить бой раньше, но продолжала вставать и падать, намереваясь всё же одержать победу над Полым Рыцарем. Она никогда не жалела об этом, но и проигрывать не любила. Ещё в Глубинном Гнезде она могла встрять в стычку меж двумя рослыми ткачами и одержать верх над обоими, а сейчас, стремясь к идеалу, нужно побороть сам идеал. И Хорнет, поневоле, явно уступала в ярости своему «братцу». Если он вообще мог разъяриться… Ещё один звон гвоздей окутал зал. Вторая стоящая подле Хорнет звалась Зе'мэр – высокая, мрачная и окутана разными подозрениями и слухами со стороны чужих ей персон. Её меланхоличный нрав и угрюмый взгляд бросал в дрожь, а сгорбленная осанка придавала этому образу скверный характер. Однако, не смотря на всё это, она считалась сильнейшим Рыцарем из пяти. Её резвые движения не давали никакого шанса на отдышку, за каждым отраженьем гвоздя немедленно следовала атака, грознее и мощнее предыдущей, а точный взмах громоздкого орудия бил не наотмашь, лишь бы задеть, а чётко целился либо в сердце, либо в шею. В сраженьях два на два она вела большую часть в воздухе, вопреки своему росту. Врождённая пластичность давала ей огромное преимущество в подобных боях, что делало её более резвой и смертоносной. Никто из пяти Великих Рыцарей поодиночке не мог сразить её, а вот она в дуэлях - любого. И всё же, со временем, её ярость зачахла из-за отсутствия ежечасных тренировок и битв, и только в спаррингах с Принцессой и Сосудом её гвоздь сдувал с себя пыль. Вот и сейчас она возвышалась над двумя Рыцарями, ожидая своего хода. Снова из двух гвоздей высеклись искры. Хорнет хмыкнула. Что-то в этом было гнетущее. О прирождённой цели Полого Рыцаря она пока не знала, ибо Король укрывал это от неё, как только мог, а Хорнет особо и не задавалась этим вопросом. До недавней поры, когда ответы на эту тему стали всё более и более скользкими. Каждый раз, когда она спрашивала об этом, любой отвечал крайне невнятно: «Жертва», «Герой», «Сосуд», как только не называли отпрыска Бледного Света, пытаясь, как казалось Хорнет, лишь больше сбить её с толку. Однако её упрямство и любопытность копалось глубже, чем думали остальные. Хорнет, пусть и отдавала своё свободное время на подготовку, а не на чтение, и всё же эта загадка не давала ей уснуть, и чем больше она оставалась неразгаданной, тем меньше Хорнет могла спокойно концентрироваться на спаррингах. Когда она спрашивала о Полом Рыцаре отца, тот отвечал «всему своё время» и уходил, оставляя раздражённую тайнами Хорнет за спиной своего белоснежного подола. Однажды она посетила Архивы Белого Дворца ночью в поисках отгадки, когда думать самостоятельно было уже слишком мучительно. Как сейчас ей помнится, тонкая, будто бы нездоровая рука крепко держала свою собственную иглу, а стойкий взгляд был, как всегда, напряжён и сфокусирован. Скрижали подсвечивали ей путь, пускай этого ей и не надо. Как туземка Глубинного Гнезда, ориентировалась и видела в темноте она прекрасно. Всё что ей требовалось тогда: неутолимый заряд бодрости – чего у Хорнет забрать невозможно – и верное орудие, если кто вдруг осмелится в столь поздний час испытать судьбу. Архивы были приличные, хотя, конечно, как гласят слухи, Мономон владела таким же, но в разы – в разы – больше. Но топать от Белого Дворца до Туманного Каньона за одну ночь ей не хотелось. Единственное что ей сейчас было нужно, найти хотя бы упоминание, так называемого, сосуда. Разумеется, она тогда ничего не нашла. Не будет же Бледный Король вот так просто разглашать свои тайны дочурке или ещё каким-нибудь любопытным глазам. Всё важное у себя, под рукой. В ту ночь, Принцесса ушла ни с чем. Разве что по пути встретила Полого Рыцаря, который, на удивление, прибывал в совершенном одиночестве, в одном из тренировочных залов. Он сидел, уставившись куда-то вдаль, будто бы задумавшись, не обращая на неё внимания. Или сделал вид, что не обратил внимания. Впрочем, Хорнет прошла мимо. И всё же, правду сказать, этот факт позабавил её. Зачастую он ходил с охраной, а ночью ему вообще нельзя было покидать свои покои, а тут, такой величавый, громоздкий, даже без гвоздя – ходит совершенно один. Хорнет на следующий день спросила об этом своего отца, на что тот ответил «Сосуд – есть Сосуд», оставив её с ещё большими волнениями. Попытки посетить Архив Наставницы тоже не венчались успехом и давали информации не больше, чем разговоры на эту тему с тем же Бледным Королём или Рыцарями. Пока Хорнет размышляла, Зе’мэр, стоя рядом с ней, постепенно теряла интерес к происходящему. Она прекрасно понимала, что будет слышать это бренчание посередине зала ещё некоторое время. А пока она должна стоять и ждать момента, когда Дрийя либо сама скажет «Стоп» Сосуду, либо «Начинай» Зе’мэр. Оглядываясь по сторонам своим привычным странным зраком, прикрытым длинными прядями седых волос, она ухватилась за нервное поведение принцессы. Рука мяла красную накидку, отчего на ней образовывались небольшие складки, за что отец её часто ругал, но избавиться от этой привычки Хорнет никак не удавалось. Голова понурена и глубоко зарыта в воротник той же накидки, тихо пошмыгивая через раз. – Вы нервны сегодня. … – Зе’мэр пригнулась, надеясь сравняться с принцессой ростом – Дочь Короля что-то беспокоит? Хорнет смолчала. Они продолжали смотреть за виртуозами рыцарей, наблюдая, как раз за разом всё больше теряет устойчивость изнеможённая Дрийя. Казалось, вот-вот и она рухнем прямо посреди зала, обессиленная и выжатая полностью. Но она держалась. Держалась так, как только может Рыцарь. Хватало лишь взглянуть в глаза этой девы и сразу становилось понятно – она не даст спуску даже в битвах с тремя смертями. Поначалу, Хорнет брала зависть, смотря на любого из Пятёрки – чего ей всегда было стыдно признавать. Её приводил больше в отчаяние, чем в бешенство, тот факт, что кто-то сильнее её или выносливей. С самого детства она привыкла считать себя выше всех, даже с совсем небольшим ростом. Но когда её привезли во Дворец, её самооценка потихоньку начала спадать. Видя, какими серьёзными и стойкими были безмолвные Каролинги в подчинении её отца или даже вечно весёлый Хегемол на посту, она фыркала и пыталась поскорее удалиться. Тогда она запиралась в своей комнате и принималась за шитьё, наедине со своими мыслями. Она не плакала, о нет, и даже не печалилась. Лишь наивно по-девичьи думала. Ей ведь тогда было лет немного, а её уже в те года запрягали тренироваться ежедневно и ежечасно. К счастью, с этим пороком у преемницы Херры Зверь проблем не возникло. Его она искоренила меньше, чем за два года, став сначала почти достойной, потом наравне с достойными, а потом и самой достойной. Её стремление замечал даже сам Король и редко, но говорил Хорнет об этом. С тех пор она вновь оседлала свою гордость и более с неё не спешивалась. Ей было тошно думать о своей слабости, что уж там подозревать её. И так она держала свой сан на протяжении многих годов. Принцесса считалась чуть ли не самой сильнейшей во всём Бледном Дворце, но, отнюдь, не совершенством. Её сила росла с каждой неделей, но ещё быстрее рос её «братец». К моменту прибытия в отцовские чертоги, он был на две головы выше Хорнет, а сейчас ровно в два раза, не считая длинных, как корни, рогов. В спарринги их ставили редко, беспокоясь о сохранности Королевской Дочери, а когда она всё же вышла бросить вызов Сосуду, то быстро убедилась в том, что все эти годы тренировалась и набирала мощь наивная Принцесса не одна. С тех пор у неё возникла главная цель – всеми возможными способами превзойти превосходство. Хорнет и понятия тогда не имела, к чему бы привёл такой неожиданный результат, а когда поняла, часто думала: было ли это всё справедливо? Справедлив ли был их едино сплетённый приговор? … Виртуозы двух станов нескончаемо бушевали, и их гоняло, словно лепестки в воздухе. Даже издалека на непримечательном ложе можно было разглядеть проблеск каждой царапины на хитине, пускай ни одна капля ихора так и не пролилась на пол. За место этого густыми пятнами брызгалась чёрная тина, что со временем иссыхала на глазах, не сумев впитаться. – Кто он? – вдруг произнесла стоявшая, будто на иглах, Дочь Черва. Этот вопрос был неуместен, судя по высокой деве подле, но отнюдь небезответный. Зе’мэр загадочно наклонила голову вбок и перевела взгляд с собеседницы на сражающегося Полого Рыцаря. Методично осмотрев его от лезвия гвоздя до кончиков рогов, она вернулась к Хорнет ещё более меланхоличной, чем перед смотром Сосуда. – Если вы говорите о Рыцаре, то ответа я дать не могу. Принцесса фыркнула, не то расстроена, не то разозлённая: – Ты ведь знаешь. Но всё равно отказываешься говорить. Почему? Разве я не выросла для ответов? Разве я не достойна знать того, чего знают все? Все, кроме меня! – Вы мыслите горячо, – Спокойно отвечала собеседница, – И действительно ещё не созрели для всех тайн. Король откроет их вам, но не сейчас. – Я устала ждать! Зе’мэр томно вздохнула, вновь отвернув взгляд на поле поединка. Дрийя ещё держалась на ногах, постепенно уступая сопернику. Совсем скоро ей придётся сложить свой гвоздь и уступить место. – Видите ли, – Продолжила разговор высокая дама с балкона, – Ответы переменчивы. Сегодня я скажу «да», завтра «нет». Мы никогда не можем ручаться за свои слова, а тем более в подобном вопросе. Быть может, его и вовсе не станет через неделю… Хорнет вопросительно глянула на чёрного Рыцаря снизу, пытаясь увидеть в его глазах хоть каплю души. Тщетно. Он был неутолим. С необъяснимым рвением «брат» хлестал тяжёлым гвоздём, будто убивая воздух. Право, становилось душновато. Несмотря на это, находящиеся в зале даже не думали уходить. – Ах, Ле’мэр! – Внезапно трагично воскликнула серая и прозрачная, словно вуаль, леди, – Не поменять нам цели, что даёт разум ровно так же, как муравей не поменяет свою роль в муравейнике! Это наш дар и наше же проклятье… – Как это относится к Полому Рыцарю? – Воительница подле неё сжала накидку сильнее. – Он несчастен и в то же время безумно счастлив. Положению сего творения не позавидуешь… – Почему? – Вы счастливы? – Гм, – Хорнет задумалась, переключив внимание на стоящую рядом Зе’мэр. Была ли она счастлива? Была ли довольна каждой тренировкой, каждому приёму пищи, слугой? Ранее ей как-то не думалось об этом. Всё шло само по себе, не нуждалось в её анализе. Может, ей действительно не хватало чего-то? Чего-то более глубоко, чем простое самоутверждение… – Как давно вы не виделись с матушкой? – Снова прозвучал внезапный вопрос из уст «серого» Рыцаря. Точно. В последний раз Хорнет провожала её из Белого Дворца уже больше трёх лет назад. Это было так давно, что воительница вовсе позабыла то прощание. Она совсем ушла в себя после долгой борьбы с мимолётной, но сильной слабостью потери. Долгое время она лелеяла надежду свидеться с Херрой, показать все свои умения, достижения и уехать в Гнездо, в родной дом. Однако по мере усиления нагрузки физической, моральная начала спадать. Ей было вовсе не до этого тогда, но что мешает задуматься об этом сейчас… Копаясь в своих мыслях, молодая воительница не заметила, как прошло сначала пять, затем десять, а после и пятнадцать минут. Когда же строгое чёткое «Стоп!» прервало цепочку грёз, она устремила свой взгляд в середину зала. Совсем немного поклонившись Полому Рыцарю, Дрийя одним движением стряхнула кровь со своего оружия и, тяжело дыша, кивком призвала подругу заменить себя. Зе’мэр уже хотела сойти с ложе, но была остановлена. – Я хочу, – Отрезала Хорнет, обнажив иглу. Рыцари переглянулись, но Дрийя кивком дала согласие. Спрыгнув с балкона, девушка в алой накидке встала напротив истрёпанного «братца», готовясь к его первому выпаду. Долго ждать не пришлось и сразу после команды сверху, он незамедлительно набросился на неё, выставив гвоздь вперёд. Атака была отражена, но сразу последовала вторая, третья, четвёртая, пятая и шестая, что довольно сильно сбило концентрацию Хорнет. На седьмой раз в брюхо Полого Рыцаря до рукоятки вонзился контрудар, лишь ненамного пошатнувший его. Этой секунды хватило, чтобы соперница не только увернулась от небрежно брошенного на неё гвоздя, но, и, зайдя за спину, достала свою иглу с другой стороны. Фонтаном чёрная жидкость выплеснулась из его живота, никак не остановив раненого. Размахнувшись со всей силы, он развернулся, намереваясь отбросить оппонента к стене, но та лишь воспользовалась моментом и, подогнувшись, воткнула Рыцарю иглу прямо в шею. Обычное существо ещё с первого укола согнулось бы пополам, но не он. Обнаружив местоположение противника, Сосуд резко перенаправил оружие вниз, чуть-чуть не достав до юркой девицы. Вытаскивая иглу обратно, она вновь попыталась ударить в тыл, но безуспешно. Её план был остановлен мощным гвоздём, что перегородил отход. Ещё мгновение и он уже плашмя бьёт по левому боку Хорнет. Та еле успевает отбиться, чуть не падая с ног. Об отступлении она подумала слишком поздно, и пришлось стойко принимать быстрые, сильные взмахи, так нещадно колошматящие её со всех сторон. Казалось, что при соединении их ударов летели не искры, а настоящие пожары. Лицо Рыцаря не проявляло никакой жалости, никакой даже секунды раздумий. Он был готов к самым неожиданным манёврам, хотя сам действовал предсказуемо, даже примитивно. Это и не позволяло Хорнет полностью свалиться на колени, но и не давало никакого преимущества. Наоборот, одно неверное решение, и она вряд ли выживет после такой ошибки. Однако усталость начала брать своё. Ноги подкосились, глаза забегали, а руки, ещё пару минут крепко державшие свою иглу так крепко, безудержно тряслись. И вот, под конец своей выносливости, воительница вовсе пропустила гвоздь, летящий точно ей в грудь. Не успев и вдохнуть, её с силой выкинуло прямо в стену так, что Хорнет зажмурилась, пытаясь прокашляться. Краем слуха она услышала свист ветра и металла, почуяв перед собой что-то… или… кого-то? Ей уже успело показаться, что острый конец пронзает её сердце, по накидке ручьём течёт ихор, а горло, неспособное ни пропустить, ни выпустить хоть каплю воздуха, распухло и начинает кровоточить. В этот миг она ощутила, что прощается с жизнью раз и навсегда, что страх всё-таки поборол её гордыню. Ей вспомнилось Гнездо, матушка, отец, даже повитуха. Говорят, что перед смертью вся жизнь пробегает перед глазами. Хорнет увидела и то, что её ждало – яркую вспышку света, маленькую тень, горы мертвецов и главного, короля этих бездыханных тел. Он восседал на чёрном троне, понурив свою тяжёлую и в то же время опустевшую голову. Лик его узнать не трудно, особенно ей, принцессе трупов… Помимо этих эмоций, она почувствовала и другое, до сей поры невиданное явление. Хорнет ощутила, как из глазницы вытекает капля, влагой прожёгшая маску. Это была слеза. Единственная, которую она когда-либо проронила и вообще проронит в будущей жизни. Но сейчас, именно в эту секунду, в этот миг Хорнет была благодарна ей как никогда. Она жива… Резко открыв глаза, она увидела, как прочный внушительный гвоздь остановился всего в паре миллиметров от её грудины. Часто задышав, она удивлёнными глазами пробежала от кончика блестящего орудия Рыцаря до его рогов. Он не убил её. Не уничтожил врага, распоров сопернице живот, не воткнул свой гвоздь глубоко в сердце Хорнет и… пощадил? Нет, что-то более внушительное скрылось за этим действием. Быть может, вот она: разгадка. Но не до этого было Хорнет… Она также юрко выпрыгнула из-под оппонента и гордо направилась к выходу, не оглянувшись назад. Ни Дрийи, ни Зе’мэр на ложе уже не было и только безмолвный принц, лишённый наследия ещё до своего рождения, одиноко провожал пустым взглядом миниатюрную тень, удалявшуюся всё дальше, и дальше, и дальше.