***
За тысячи и тысячи лет человечество смогло открыть радиоволны, изобрести машины, самолёты и ядерное оружие. И во всём этом пугающем и постоянно движущемся мире Сонхва не может найти ни одного доказательства невиновности своего клиента, а только думает о странном парне, похожем на грубого старшеклассника, курящего в подворотнях и дерущегося с такими же подростками из соседней школы. Сонхва брызгает водой себе в лицо, сгорбившись напряжённой, тяжелеющей массой над раковиной в туалете офиса. Он пытается поднять глаза от водостока, но понимает, что не готов встретиться в отражении зеркала с нынешним собой. Беспомощность сковывает его всё сильнее и сильнее. И Сонхва быстро тянется к бумажным полотенцам, чтобы вытереть лицо и поспешить покинуть помещение. Ему нужно на заседание суда, на котором решится судьба его клиента. Сеульские улицы не встречают его свежим воздухом, мелкодисперсная пыль — вечный спутник этого города, но Сонхва на короткое мгновение чувствует, будто снова может дышать. И сомнения, что ему следовало всё же принять чужое предложение отступают. Это короткое мгновение, которым невозможно насладиться сполна. Но Сонхва погружается в него, так сильно, что не уверен — реален ли Уён перед входом в здание офиса или это просто его тень, блуждающая за ним после их встречи. — Выглядите так, будто нуждаетесь в хорошем сне или хотя бы кофе, — в голосе Уёна сквозит разочарованием и нечто похожее на беспокойство (последнее всего лишь галлюцинация, да?). И Сонхва не понимает, почему его это волнует, но он только проглатывает возникший вопрос. Среди многоэтажек делового района Сеула Уён в свободных выцветших джинсах, явно с дизайнерским намерением застаренных, и футболке без рукавов выглядит слишком расслабленно и даже искренне дружелюбно. Решил сменить подход? Именно этим Сонхва оправдывает себя, когда застывает перед ним удивлённый и безбожно пялящийся на чужие открытые крепкие руки. — Что вы здесь делаете, господин Чон Уён? — он старается звучать спокойно, и ему даётся это. С усилием, но результат существенный. Хотя всё ломается, когда он пытается изобразить на своём лице подобие улыбки. Вымученной и отстранённой, видимо. — Я же уже говорил, что тоже заинтересован в спасении своего друга от тюрьмы, — в какую бы игру не играл с ним Уён, Сонхва всё ещё отказывается сдаваться. И всё же, тот всё ещё читает его слишком быстро, чтобы позволить пройти мимо. Он цепляется за запястье Сонхва, останавливая от очередного побега. — Воспользуйтесь этим, если не будете уверены в победе. Лёгкий весенний ветер душит запахом парфюма Уёна. И Сонхва немного подташнивает. Он не знает от волнительной близости ли это, или из-за чужого парфюма. Но теперь Сонхва определённо будет знать, чем тот пахнет, когда снова придёт к нему во сне. Он определённо никогда не позволит забыть о нём. Ни тогда, когда так аккуратно держит Сонхва за запястье, поднимая ладонь, чтобы вложить в неё что-то маленькое и твёрдое. А после мягко накрыть его пальцы своими и сжать карту памяти. Настроение между ними меняется. Что-то лёгкое, проникающее через кожу руки, которую держит Уён в своих ладонях. Оно заставляет сердце ускоряться, а голову кружиться. И Сонхва так и смотрел бы в чужие глаза, не способный отстраниться, но Уён сам отпускает его. Дружелюбно улыбнувшись на последок и махнув рукой. И когда Сонхва находит в себе силы, чтобы поспешить в здание суда, он глубоко задумывается просматривая содержимое карты памяти. Кроме этого у него есть только возможность опровергнуть имеющиеся косвенные улики, указывающие на его клиента, но. Будет ли этого достаточно? Этот вопрос крутится в его голове, пока он вертит между пальцами карту памяти по пути в здание суда и даже когда начинается заседание. Но ответ сам возникает перед ним, когда Сонхва понимает, что сегодня закон не на его стороне. — Господин судья, у меня есть ранее незарегистрированная улика, которая доказывает невиновность моего клиента, прошу принять её… Как это называют люди? Переступить через свои принципы и идеалы, чтобы достичь желаемого результата? Сонхва не уверен, почему это ощущается так, будто его за ноги подвесили над обрывом. И он просто раскачивается там в тёмной безграничной пустоте. Его рвёт в туалете здания суда, после того, как Чхве Сан счастливо сначала пожал ему руку, а потом вовсе приобнял за плечи другой. Единственная мысль, которая успокаивает его — он больше не увидится с Чон Уёном. Ха. Ха. Поздним вечером Сонхва, наконец-то, в полной мере сталкивается с нынешним собой. Он бредёт по многолюдным улицам, всё так же избегая сомнительных коротких путей. И его истощённый бесконечными поисками организм переполняет ощущение неуверенности. Недостаточно хорош. Прохлада вечера не даёт ему остудить голову. Сонхва поднимается по лестнице, чтобы вымотать себя окончательно, надеясь на возможность уснуть сразу, как только голова коснётся подушки. Но запрограммированное тело просто тащит его домой, реагирует само собой на мигающую в коридоре лампочку, как на очередной раздражитель, способный причинить ему вред. И Сонхва приходится пересилить себя, вступив в затухающий круг жёлтого света. Замок утвердительно реагирует на правильно введённый код, свет автоматически включается в прихожей, приветствуя хозяина. И всё кажется обыденным, совершенно привычным, пока Сонхва не замечает незнакомые кроссовки на полу. Требуется секунда, чтобы всё его тело сдавило страхом, будто помещённое в «железную деву». Он поднимает взгляд от пола и двигается вперёд, придерживая покачивающееся тело рукой о стену. И его сердце падает вниз, как потерпевший крушение самолёт, когда Сонхва видит в гостиной Уёна. Это стремительная гибель, сжигающая его. Может быть, он просто слишком устал? Но всё, что его волнует — почему посреди гостиной прямо на полу Уён сидит на большой куче банкнот по пятьдесят тысяч вон. — Что это? — спрашивает Сонхва и выглядит при этом совершенно уязвимым. Минутная тишина окутывает их. Уён мягко улыбается, будто Сонхва — милый маленький ребёнок, не знающий этого мира. — Моя месть той шайке придурков, подставивших Сана. Они настолько туповаты по своей природе, что попались на свою же схему, — Уён самодовольно ухмыляется, и Сонхва мимолётно думает, что тот абсолютно точно психопат. — Но разве тебе не интересно, как я пробрался в твою квартиру? И только в этот самый момент Сонхва осознаёт, что не придал никакого значения тому, что Уён ворвался в его квартиру, словно это место принадлежит ему. Не боясь того, что это увеличит пропасть между ними. Что это отпугнёт Сонхва сильнее. Или то, как легко Уён перешёл на неофициальное общение, может оскорбить. Хотя может ему всё равно? Хонджун говорил, что есть тип людей, который находит таких как Сонхва, с высоким уровнем эмпатии, и вцепляются в них, как стервятники в свою добычу. Они умеют манипулировать слабостями других, не испытывая чувства стыда. Итак. Уён опасен для него. — Забирай это всё и уходи, — отвечает Сонхва. Полный решимости игнорировать чужое существование, он проходит мимо гостиной к кухне, но не успевает дойти до неё пары шагов. Рядом с Уёном так легко потерять бдительность. Он перехватывает Сонхва посреди коридора, заставляя прижаться к стенке. Что-то меняется между ними этим вечером. Сонхва в своей собственной квартире, но ощущение, будто его заперли в клетке с опасным хищником. — Хён, — зовёт Уён. Это обращение заставляет Сонхва вздрогнуть и переместить взгляд на чужие губы. Неужели ему не послышалось? Неужели Уён думает, что ему ничего не будет, если он так легко переступит границы? Но одно точно неизменно между ними. Уён всё так же прекрасно читает его. Ещё до того, как Сонхва позволит мысли о вкусе чужих губ въесться в его разум, младший сокращает расстояние между их лицами. Кончики их носов сталкиваются, горячее дыхание оседает на губах фантомным неизбежным поцелуем. И всё внутри Сонхва кипит, заставляя тело дрожать. Он может оправдывать себя сколько угодно. Что хватается за Уёна только, чтобы удержаться на ногах. Что всё это — лихорадка, простуда, грипп, удушливое одиночество. Но нет ничего, что оправдало бы то, с каким отчаянием он опускает ладони на щёки Уёна и прижимается губами к его первым. К тому моменту, когда осознание происходящего настигает Сонхва лавиной, его щёки и лёгкие горят, а губы зудят от долгих поцелуев. Он снова вздрагивает всем телом, открывает глаза и резко дёргает Уёна, отстраняя от себя. Неуверенность и испуг так заметно отпечатываются на его лице, что младший сам отступает. В глазах напротив адское пламя тушится впервые с их первой встречи промелькнувшим страхом. — Наверное, мне стоит уйти до того, как ты выставишь меня за дверь, — тихо заключает Уён. Он уходит в гостиную, позволяя Сонхва сбежать, заперевшись в ванной. Глупая игра в прятки, в которой Уён знает, где его найти. Он стучит в дверь, но не пытается войти, нарушив установленные границы. По крайней мере, не сегодня. — Спокойной ночи, хён. А потом — только звук закрывающейся входной двери. Тогда Сонхва не находит другого способа успокоиться, кроме того, в котором он вызванивает своего психотерапевта посреди весенней тёплой ночи. — Может быть, я был неправ, когда советовал избегать проблемных людей, — Хонджун вздыхает на том конце связи. Что-то мягко шуршит на фоне, похожее на листы новой книги. — Проблема не исчезнет, если она сама этого не хочет или если её не решить. Так что, просто встреться с ней лицом к лицу. Сонхва не уверен насколько это этично — называть Уёна проблемой. Но мысль о том, чтобы снова встретиться с ним и пламенем в чужих глазах, без сомнений пугает его. Настолько, что он ещё долго не может уснуть, и впустить этого парня в свой очередной сон. На следующее утро, Сонхва так сложно собрать себя по кусочкам, что он почти опаздывает на работу. Время на кофе не остаётся совсем. Он почти засыпает в общественном транспорте и пропускает свою остановку. Сонхва совершенно точно не выспался. Или как объяснить то, что в кабинете его встречает Уён, расслабленно сидящий в кресле для клиентов и листающий юридический журнал, находящийся там, скорее, для красоты. Да, думает Сонхва, это его сошедшее с ума от недосыпа и истощения воображение. Но Уён реален. Уён. И букет ярких жёлтых нарциссов на его коленях. Сердце в груди Сонхва бьётся так быстро, что утренний кофе только навредил ему. Хотя сам Уён не менее опасен. Он улыбается Сонхва так широко и красиво. Так нежно, как лепестки свежих цветов на его коленях. Боже. — Ты почти опоздал, — говорит Уён с игривой ухмылкой, заставая Сонхва этим врасплох. В момент, когда Уён убирает журнал обратно на столик и поднимается, дрожь проходится по телу Сонхва. Ему кажется, что тот может прыгнуть на него как хищник на жертву. — Расслабься, хён. Я не съем тебя при стольких свидетелях, — он улыбается так хитро, закусывая нижнюю губу, а потом кивает в сторону стеклянной стенки, ограждающей кабинет Сонхва от остального офиса. Осознание прокатывается дрожью по спине. Они на виду у половины офиса, пока у самого Сонхва крутятся не самые приличные мысли. И когда он предпринимает нервозные попытки спрятать их, закрывая дверь и опуская все жалюзи, за спиной слышится тихий смех младшего. — О, но если ты настаиваешь… Я просто пришёл поблагодарить тебя за помощь Сану, подарить цветы в качестве благодарности и… Возможно, попросить тебя присоединиться ко мне и моей скромной команде. Сонхва оборачивается к нему резко. И это существенная ошибка для него, потому что Уён так близко. Непозволительно близко. Напряжение подскакивает между ними, стоит им встретиться взглядами. В чужих глазах вызов. Для Сонхва сам Уён — это сплошной вызов. Парень немногим младше него, занимающийся чем-то незаконным. Нарушение всех принципов. Логическая ошибка в отлаженной жизни Сонхва. И он хочет принять этот вызов. Уён видит это, продолжая удерживать чужой взгляд. — Пожалуйста, хён. Ты нужен на- мне, — слова так просто слетают с чужих губ, но они приглушены нежностью, заставляющей всё внутри Сонхва снова кипеть, как прошедшей ночью. — Мы можем обсудить это в другом месте? — Сонхва предпринимает отчаянную попытку образумить самого себя. Потому что он, вроде как, хочет поцеловать Уёна. Он хочет его. И младшему больше не нужно ничего, чтобы решить за них двоих. Он вплетает пальцы в чужие идеально уложенные волосы и осторожно притягивает, оставляя возможность сбежать, отстоять границы. Но Сонхва прикрывает глаза, давая понять, что ему это не нужно. Поцелуй мягкий и короткий. Они всё ещё посреди рабочего кабинета Сонхва, за стеклянной стенкой гудят его коллеги и доверие кажется таким хрупким между ними. — Во сколько ты заканчиваешь?***
Солнце скрывается среди многоэтажек, а в голове Сонхва мысли клубятся пчелиным роем. Ему звонил детектив, занимающийся делом о мошенничестве, в котором фигурировал Сан. Кто-то перевёл всем жертвам денежные суммы, которые они потеряли ранее. И Сонхва определённо знает, кто это. Ему хочется задать множество вопросов Уёну, но он только молча садится в его машину, когда тот подъезжает к офису старшего. Молчание между ними нарушается музыкой, мягко льющимся из динамиков. Уён не задаёт вопросов, не мешает старшему думать и принимать решение. Он снова даёт выбор, возможность сбежать. Асфальт шуршит под колёсами, когда спустя время они подъезжают к небольшому одноэтажному магазинчику на краю города. Сонхва смотрит на младшего. На то, как тот неуверенно пытается считать чужие эмоции и мысли. Как нежно улыбается. Магазинчик оказывается с комиксами и возможностью заказать рамён и что-нибудь из сладких напитков, а одна из стен почти полностью покорена плющом. Сонхва останавливается, робко топчась на входе. И Уён открывает перед ним выкрашенную в красный деревянную дверь с цветными стёклами. Внутри приглушённый свет, тьму разгоняют только настольные лампы, под которыми уютно читать, полностью погрузившись в историю. Но Сонхва готов увидеть что и кого угодно, но не Хонджуна, утонувшего в куче подушек в одном из дальних углов, поглядывающего на парня за прилавком поверх разворота комикса. Тот тоже удивлён, когда замечает Сонхва, но они игнорируют зудящее желание задать друг другу вопросы, когда Уён мягко берёт старшего за руку и тянет в служебное помещение. И ни потайной лифт за стеной, ни комната с кучей проводов и мониторов, каким-то оборудованием, а также Саном среди всего этого уже не удивляют Сонхва. — Хонджун тоже с вами? — спрашивает он, не веря в предательство своего психотерапевта. — Кто? Сонхва испытывающе щурится на него. И Уён поднимает одну руку в защитном жесте, не желая другой отпускать ладонь старшего. В его глазах снова мелькает призрак страха. И это заставляет Сонхва верить ему. — А это тот парень, что приходит посмотреть на Минги каждую пятницу, — вмешивается Сан, поднимаясь на ноги, и подходит к ним ближе. — Рад тебя видеть, Сонхва-хён. Надеюсь, твоё присутствие здесь означает согласие работать с нами. Нам определённо нужен хороший адвокат. И Сонхва соглашается. Он удивлён, когда чувствует приходящее с этим облегчение, переставая тратить энергию на бегство. Его посвящают в работу. В процессе Сонхва ощущает себя так, словно его толкнули на обтянутое красным бархатом кресло посреди зала кинотеатра. Шершавые пластмассовые подлокотники скрипят под его вспотевшими от нервозности ладонями. И ему ничего не остаётся, кроме как пялиться на Уёна. Сонхва в замешательстве от того, что всё это похоже на сериал, а он теперь один из главных героев. Но его партнёр по сценам — слишком горячий мерзавец, чтобы не позволить ему втянуть себя в опасную авантюру. И тем более, он позволяет отвезти себя домой, а потом целовать себя в машине Уёна. И, возможно, немного больше.