Бастард

      Сенатор Металхоук презрительно погасил оптику: фу, до чего истошно и невыносимо надрывается скрипка! Отправить бы музыканта в Институт, где неуклюжие манипуляторы заменят на клешни — и спасение инструменту гарантированно. Дожили, бездарностей в эфир пускают!       В такт скрипачу-палачу зудел вокалайзер посетительницы. Потёртые медные грубовато выполненные украшения совершенно не шли фем: изящный корпус колёсной смотрелся бы привлекательнее, надень она утонченные кристальные бусы. Ворн назад огромные бледные желтоватые линзы согревали алчную до любви искру джета. Хорошенькая для нижнеуровневой фигурка, прелестные формы. Хрупкое тельце согревало платформу и обволакивало Хоука электромагнитным полем блаженства. О, туманное нежное прошлое… После внезапного воссоединения сенатор поджал губы, думая, что химические разводы, покрывавшие лужицы на нижних уровнях, в тысячу раз прелестнее. «В них больше жизни, чем в этой лощёной кукле» — мех скучающе поднёс энергофор к губам, дожидаясь, когда фейсплейт гостьи покроется статикой. Протянутый, отчасти громоздкий бокал, предложенный посетительнице, разбился вдребезги о стену. Голубые струйки-ручейки побежали вниз по багровой стене.       — Ты говорил, что любишь меня! — выразительности не отнять: истинная актриса. — Что не бросишь! Отходить бы тебя по заповедным местам, ржа квинтессонская!       — Браво, — Металхоук поднялся с кресла, словно только что дождался завершения спектакля. Противная скрипка ускорилась. — Всегда восхищался твоим талантом! — в пальцах мелькнул тусклый шаникс. Со звоном монетка полетела к сервоприводам. — Моя театральная прелесть, сыграй-ка комедию разлуки, будь любезна.       Юссианка нравилась Хоуку. Одно огорчало: неумело прокололась при таланте размером с Восское ожерелье. В бриймы уединенья актриса вдохновенно опускалась подле сенатора. Манипуляторы нежно скользили по честплейту, а аудиосенсоры услаждали приторные речи о неразлучности. Колёсная боготворила Хоука: нобиль не то, что прошлый пассия, что покрутился рядом и бросил своё сокровище. Бедняжка благоговейно вентилировала, глядя из окна, как знакомый джет плавно опускается на антигравах в скромном секторе на окраине золочёного Иакона. И Металхоуку льстила бесконечная пьеса любви, где ему, казалось, выделили главную роль. Время шло. Влюблённость упорхнула на крыльях северного ветра. Пустая нудная болтовня плавила микросхемы сенатора. Чувствуя неудовлетворенность, ненасытный любовник пустился в поиск новой пассии и всё реже забредал в бордель, где циклами изнывала растворившаяся в мимолётных отношениях фем. Наскучившая актриса быстро уронила маску невинности, требовала увеличить плату за мгновения, проведённые с ней. Расставаясь, Металхоук не предполагал, что однажды повстречает юссианку именно на пороге апартаментов в сенаторском комплексе. Да ещё и со странным ёрзающим свёртком… «О Праймус, до чего нелепо» — дело выглядело затруднительно.       Не то чтобы Металхоука удивило появление спарка. Сенатор предполагал, что определенная доля бывших объектов любви понесла от него подарок на память. Любовницам, что после разрыва отношений остались с джетом в нормальных отношениях, аристократ отправлял сумму, которая в теории покрыла бы расходы, связанные с новой искрой. Юссианка врала, ругая якобы ушедшего любовника и восхваляя спасителя-сенатора. У знакомой жрицы любви она одолжила синтетик. Колёсная томительно ждала цикла, когда Металхоук выкупит её из борделя и сделает спутницей жизни, и, устав терпеть, попыталась взять дело в собственные манипуляторы. По ошибке бокал с синтетиком попал к актрисе, и отравленный напиток развязал словоохотливую глоссу. Так любовница поведала Хоуку самые сокровенные тайны и этим уничтожила и без того хлипкую конструкцию, называемую увлечением.       — Ты клялся, что заберёшь… меня… из той сырой дыры! — похоже, не блещущая процессорными мощностями новоиспечённая дани как следует подкрепилась сверхзаряженным. — Звал… единственной звездо-ой, уверял, что я единственная, чистая, светлая…       — Я не театральный критик, но, кажется, эксперты передавали, что автор пьесы не знал меры и загубил себя, балуясь запретными сладостями, вследствие чего пьесу сняли со сцены — юссианку начинало шатать. Как бы мелкого не уронила. — Что скажете, фемледи? Зачем вы добавили акт с появлением невинной искры? Поверьте, меня сложно разжалобить. Это вы рассказали ту историю, будучи не в себе, не я клялся.       — Да чтоб тя совесть загрызла… — актрису штормило. — Т-твоей репутации не жить… С-сенатор н-не м-может быть с… нижне…уровневыми. И ты ж, как их… фунци...функцион-налис-ст… А вступил в союз с колёс…ной. И улики… есть… — юссианка потрясла замотанным в изолетик спарком. Тебя поднимут на с-смех, выш…вырнут пинком из уютного креслица…       — Но-но-но, меньше гонора и больше здравого смысла, — мех и оптогранью не повёл. Спаркариум, право. — Твоя жизнь умещается в единственный прочитанный тобою роман. Манящая обёртка, пресная начинка. Обеззаряженный лечебный энергон будет милее. Живи сегодняшним циклом: запрет отменён аж в середине правления Номинуса Прайма. И неужто ты опустишься до того, что превратишь любимое дитя в инструмент заведомо провального плана? Искорка моя, ты умнее, зачем…       Прижимая спарка, юссианка попятилась к стене, прислонилась к холодному багровому полотну и, бормоча то ли жалобы на судьбу, то ли проклятия в адрес бывшего любовника, сползла на черный пол. Металхоук осознавал бессмысленность ситуации. В мрачную гостиную, неуклюже переваливаясь, ввалились два дрона-слуги, которые приподняли пьяную актрису. Внезапно юссианка совершила рывок вперёд, к сенатору, и положила свёрток у сервоприводов меха, после чего вернулась на место.       С виду джет выглядел обыкновенным баловнем, кому в наследство досталось огромнейшее состояние, которое горе-наследник проматывал каждый цикл. Мало кто догадывался, что Хоук хорошо знал культурные особенности некоторых полисов. Существовал древний обычай: приносили спарка и клали его на поверхность рядом или у сервоприводов того, кто был предполагаемым создателем. Если возможный опи принимал создание, то это значило: он признает спарка своим. Юссианка болезненно ахнула.       А создание, надо сказать, принесли миловиднейшее. Металхоук поднял свёрток, подошёл к окну и впустил в комнату свет. Пылающие закатные лучи упали на кроху. Маленькое жёлтенькое солнышко радостно лопотало и тянуло ладошки к фейсплейту сенатора. «А линзы-то небесные» — джет покачал создание. Вся в него! Или весь.       — Кибертрон поглощён разрухой, развратом, аж больно смотреть… — Металхоук бросил тоскливый взгляд на центральный сектор Иакона и крепче прижал дитя к корпусу. — И ты со своими синтетиками и похотью туда же… — юссианка застонала.       Дани не сможет поднять спарка в таком состоянии. Молодая искра заслуживает расти в более достойных условиях. Жизнь в борделе со слабеющей создательницей и компания жриц любви вряд ли подходят под определение хотя бы относительно нормальных. Отыскав номер бывшей любовницы, Металхоук сбросил несколько ценных заметок.       — Слушай внимательно. Первое сообщение — адрес медицинского центра в твоём районе. Специалисты расторопные, на серво поставят быстрее, чем динобот поумнеет. Второе — место, где ты сможешь жить спокойно. Берут недорого, условия приемлемые. Третье — контакт одной из моих былых подружек, что работает в популярной среди путешественников гостинице. Работа на ресепшене, может быть, не престижная, но стабильная. И четвертое — документ, подтверждающий твое право получить указанную сумму. Трать шаниксы с умом, пожалуйста, — слабый огонь раскаяния и благодарности блеснул в блеклых линзах. — И пожалуйста исчезни из моей жизни. — последняя фраза прозвучала колко.       — Не бросай… её… — взмолилась юссианка. — Меня бросай, швыряй, забывай… Но её… Не трожь…       — Избавь от трагедии. Дитя получит счастливую жизнь.       Дроны проводили гостью. Сенатор пододвинул кресло к окну. Бэта, примостившаяся на коленках, беззаботно хлопала в ладошки и лопотала нечто на недоступном Хоуку языке. Испорченную искру, казалось, ничто не могло оживить.       — Ты сотворила чудо, мелочь, — автобот рассеянно потрепал родную искру по шлему. — Видимо, ближайшие циклы посвящу поиску помощника. Моей Аристи нужен достойный уход, а я далек от совершенства в воспитании…