Идалир для троих

Несмотря на вечную зиму за окном, это было прекрасное утро в объятиях любимых мужчин. Ещё совсем рано даже Уллей. Едва проснувшись, ещё не открывая глаз, Лив лениво потянулась и почувствовала, как тёплая рука одного из мужчин обвивает ее талию и притягивает ближе. Видимо, шевеление под общим одеялом разбудило одного из них. Лив не сопротивлялась и, издав едва различимый стон, оказалась прижата к горячему, согретому пуховым одеялом телу. Его губы нашли ее, и по поцелую Лив распознала, который из мужчин целует её. Это Улль. Ее Улль, в чей лес она когда-то пришла вместе Локи и Сагром. Нежность его губ и касаний не спутать ни с чьими другими. Вскоре она почувствовала, как другие губы касаются ее обнажённого плеча, а пальцы пробираются к заветному месту между ног…

***

По пути в Асгард Лив думала о том, как ее путешествие наконец закончится, и она обретёт хотя бы недолгое счастье в чертоге среди тисового леса, за сохранение которого она будет готова биться в день Рагнарёка. Она знала, что Улль непременно ждёт свою валькирию, и это давало силы двигаться дальше сквозь метели и вьюги. Отдав Одину кольцо и покинув Валаскъялв, Лив поспешила навстречу своему счастью в Идалир, где ее, конечно же, встретил Улль и… ещё один Улль. К тому времени мужчины уже наладили общий нелёгкий быт. Улль принял свою башенную копию как родного брата, которого никогда не имел, и второй Улль относился к оригинальному так же. Их и впрямь можно было принять за близнецов: настолько они были похожи. Однако уже с порога Лив заметила существенное отличие между «братьями». Даже под слоем шуб Лив кожей ощутила на себе оценивающий взгляд второго Улля. Это был взгляд мужчины, который привык добиваться своего. Как она позже узнала, воспитанный рыжим Тором, башенный Улль перенял и некоторые его особенности. Однако брак Тора с башенной Сиф продлился недолго, так и не успев подарить им красавицу по имени Труд. Башенная Сиф также ушла от рыжего Тора. Правда, по причине бесконечных гулянок и беспорядочных связей мужа на стороне. Тор и женился-то на Сиф исключительно по велению отца, который надеялся, что только Сиф под силу обуздать неуёмный норов сына, и тот наконец остепенится. Но женское терпение небезгранично. И хотя Тор был частью их семьи сравнительно недолго, дурной пример, как водится, заразен. Тогда Лив ничего не сказала своему Уллю о том, каким взглядом смерил её «брат». А Улль не сводил влюблённых глаз со своей валькирии и был слишком поглощён радостью встречи, чтобы заметить что-то неладное. Когда Улль завёл ее в тёплый дом, и они сняли зимние одежды, Лив снова, прижалась к Уллю всем телом, ощущая его тугие мышцы. И как бы крепко не обнимал ее Улль в ответ, она ещё не могла поверить, что всё это наконец-то по-настоящему. Она ласково обняла его лицо ладонями и негромко сказала: — Я слишком соскучилась по тебе, замёрзла и устала. Поможешь мне помыться? В его глазах тут же вспыхнули два озорных огонька. — Конечно, валькирия, — улыбнулся он, и Лив заметила, как в предвкушении даже его дыхание изменилось. — Я растоплю баню и нагрею воды. — Дело это небыстрое, — вклинился в их разговор возникший в дверях другой Улль. — Гостья наверняка проголодалась с дороги. Улль, уже направившийся в сторону бани, тут же остановился. — Она здесь не гостья, — спокойно, но с нажимом произнёс Улль, повернувшись к своей копии, а затем вернулся к валькирии и ласково провёл ладонями по ее щекам и волосам. — Это и твой дом тоже, Лив, — сказал он с улыбкой, глядя в ее глаза. — Добро пожаловать домой. В ответ Лив прильнула к Уллю, и прикрыв глаза, уткнулась к его душистые волосы. Она уже и забыла, как они пахнут. — Но Улль прав. Ты подкрепись пока. А вечером устроим небольшой пир, — пообещал Улль, а затем обратился к Уллю. — Составишь валькирии компанию? Когда они остались одни, и другой Улль разогревал кушанье, он между делом откровенно изучал ее. Для Лив это было не слишком приятно, однако она и сама невольно вела себя так же по отношению к нему. Это был ветте с внешностью точь-в-точь, как ее Улль, но это был не он. Это был Улль, но не Улль, и это с огромным трудом умещалось в голове. У них даже движения и жесты были похожи, и всё же они незримо отличались. Они задавали друг другу простые вопросы, позволяющие хотя бы немного узнать того, с кем предстоит жить под одной крышей, и пытались вести непринуждённую беседу, но разговор не очень-то клеился. И если её Улль был прекрасным рассказчиком, то этот Улль, как показалось Лив, обладал таким талантом в меньшей степени. Когда баня была готова, Улль и Лив уединились в бадье с горячей водой. Нежными массирующими Улль с огромным удовольствием помогал своей валькирии намылить душистым мылом тело и волосы. А потом помогал смыть пену, поливая из ковша. Теми же массирующими движениями он с особым вниманием омывал ладонью груди валькирии, восхищаясь ее твёрдыми сосками, а потом тщательно от мыльной воды промывал пальцами ее складочки между ног. К этому моменту от усталости и наваливающейся неги Лив уже плохо контролировала себя и, раздвинув ноги шире, негромко постанывала. Улль уже не тратил чистую воду напрасно, когда его пальцы все больше оказывались в вязкой смазке, и ему до безумия нравилось, как выгибается Лив, находясь спиной к нему. Для неё же с самого начала не было секретом, как сильно по ней соскучился лучник, и она убеждалась в этом, лаская под водой его твёрдый член и отяжелевшие яички. Когда больше не было смысла находиться в бадье, они продолжили утолять тоску друг по другу за ее пределами. — Валькирия… — жарко выдыхал Улль, когда прижав к деревянной стене, рьяно входил в неё. Они с трудом дождались ночи, чтобы снова остаться вдвоём. — Я так давно хотела это сделать, — прошептала Лив у самых губ Улля, запуская пальцы под пояс его штанов. Она дразнила его, смотря прямо в глаза и не позволяя поцеловать себя, и медленно, аккуратно, оставив большие пальцы снаружи, опускала штаны, ощущая под ладонями крепкие бёдра и ягодицы. Она придержала рукой уже поднявшийся член и аккуратно опустила штаны спереди. Прикосновение ее тёплой ладони к возбуждённой плоти окончательно свело лучника с ума. Он обхватил ладонь Лив своей и сжал ее, показывая, как надо, а после жадно завладел ее губами. Оставшись без одежды, они заново, теперь уже не спеша изучали губами тела друг друга. Оказавшись сверху, Лив покрывала влажными поцелуями крепкий торс Улля, живот, опускалась ниже, туда, где сосредоточивалась его мужская сила. Она без стеснения ласкала любимого мужчину ртом и очень быстро довела его до оргазма. Улль не любил оставаться в долгу и вскоре, когда он, не вынимая пальцев, теребил кончиком языка клитор, тело девушки сотряс бурный оргазм. Но даже после этого они вскоре почувствовали, что готовы на второй круг, и на этот раз Улль вошёл в неё обычным способом. От его активных движений слышалось сочное хлюпанье — Лив была слишком возбуждена, и они оба заранее понимали, что этого раза им тоже будет недостаточно. Все уже знали, что Рагнарек — не сказки, и он уже близок. Но никто не знал, когда именно он произойдёт. Осознание близкого конца и неизвестности очень давило и порождало жгучее желание успеть насладиться друг другом, наверстать всё то, что было уже упущено, и что может никогда не произойти в будущем. Лив продолжала ловить на себе неоднозначные взгляды другого Улля, но Уллю ничего не говорила. Она видела, как Улль относится к «брату» и не хотела его расстраивать. Он оказывал знаки внимания и пытался привлекать ее внимание к себе. — Давай поточу, — предложил он, протягивая раскрытую ладонь, когда Лив не могла совладать с притупившимся ножом. Она с недоверием посмотрела на его ладонь, а потом вновь перевела глаза на него. Ей не хотелось принимать помощь от этого ветте. — Улль поточит, — почти с вызовом ответила она и уже почти отвернулась, как услышала: — Да брось. Это всего лишь нож. Улль придёт нескоро, а нож тебе нужен прямо сейчас. Я просто хочу помочь, — сказал он это так, что Лив засомневалась в своих подозрениях. Возразить было нечего. Действительно, это был всего лишь нож, а выказывать откровенное пренебрежение было не очень вежливо. Она нехотя вложила нож в его ладонь, и на мгновение их пальцы соприкоснулись, отчего Лив сразу стало не по себе. Но Улль был абсолютно спокоен. Отточенными движениями он ловко справлялся с блестящим лезвием. Наблюдая за его действиями, Лив невольно задумалась о том, как, должно быть, красиво в это время напрягаются мышцы на его руках и груди. Но Улль закончил быстрее, чем Лив успела во всех красках представить это. И когда он протянул готовый нож, она несколько секунд не решалась его забрать, потому что ждала от Улля какой-то выходки. Например, что он захочет удержать ее руку, но… ничего подобного не произошло. Он просто позволил забрать ей нож, тем самым в очередной раз посеяв в ее душе сомнения. Эта ситуация потом долго не выходила из головы. «Чего он, чёрт возьми, добивается?» — недоумевала Лив. Спустя несколько дней Лив проснулась посреди ночи и не обнаружила в постели Улля. Немного подождав, она услышала из соседней комнаты звуки, накинула на голое тело тунику Улля и вышла. Улль стоял к ней спиной. Он был обнажён по пояс, а темные волосы свободно рассыпаны по плечам. Конечно, он слышал, как Лив приоткрыла дверь, но не обернулся, и Лив воспользовалась этим, чтобы незаметно приблизиться. Бережно собрав и придерживая его волосы, она стала покрывать поцелуями плечо, вдыхая родной запах. Плечо тут же покрылось мурашками. Лив улыбнулась этому и продолжила свою ласку. По животу ее ладони поднялись выше, и кончики пальцев остановились на острых сосках. Переместившись на перёд, Лив с улыбкой потянулась к его губам и получила незамедлительный ответ и даже больше. Едва их губы соприкоснулись, как Улль ворвался языком к ней в рот, углубляя поцелуй. Это было так неожиданно и страстно, что Лив невольно застонала от такого поцелуя. Улль с таким несвойственным себе напором завладел ее губами, что у Лив промелькнула мысль, что ей нравится чувствовать Улля дерзким. Интересно, что этому поспособствовало? На мгновение, она открыла глаза и мягко отстранилась, чтобы взглянуть на него, но сильные руки сжали ее талию, посадили на стол, раздвинули колени, и Улль встал между ними. Всё это произошло так быстро, что Лив не успела опомниться, как вновь оказалась увлечена в страстный поцелуй. Она отдавалась любимому со всей страстью, ласкала его мускулистые плечи, торс, как вдруг в голове что-то щёлкнуло. Ее ладони замерли на его груди. Она изучила его грудь на ощупь чуть внимательнее… Непонятно… У Улля прибавилось волос на груди? И тут страшная догадка поразила ее. Надавив ладонями, она оттолкнула Улля, распахнула глаза и стала всматриваться в его лицо. Не найдя в темноте существенных отличий, она перевела взгляд ниже и… это был не Улль. Улль, но не ее Улль. У этого было заметно больше растительности на груди. Недолго думая, она размахнулась и залепила звонкую пощёчину обманщику с такой силой, что он в тот же миг понял, почему Улль называет ее валькирией. — Где Улль? — процедила она сквозь зубы, требуя ответа, пока башенный приходил в себя и проверял, не снесла ли она ему челюсть. — Он вышел, — коротко ответил он, кивнув на дверь. — Неплохой удар. Но его оценка Лив не волновала. Ее волновало совсем другое. — Какого Сурта ты выдал себя за него? — Так ты первая начала. Я даже подумал, что специально спровадила его куда-то, чтобы… — Ни слова больше! — пресекла его бред Лив. — Улль не должен об этом узнать! Ничего этого не было, и вообще я из комнаты не выходила! — сквозь зубы прошипела она, и, смерив его на последок злобным взглядом, Лив вернулась в свою спальню. Сердце бешено заходилось. Запустив пальцы в волосы, от переизбытка эмоций она металась по небольшой комнате. Она не поняла, что целует другого Улля! Как она могла не заметить, что целует не Улля? Даже запах не различила — он был таким же! Как это возможно? Какой позор! Как она теперь будет смотреть Уллю в глаза? Услышав в соседней комнате шаги, она быстро сняла с себя тунику, юркнула обратно в постель и сделала вид, что там и была. Через какое-то время пришёл и Улль. Он не спешил ложиться, а только присел на край кровати и смотрел в окно. — Ты куда-то уходил? — лениво протянула Лив, будто только проснулась. — Выходил привести мысли в порядок, — повернулся он, чтобы ответить. Такой ответ не удивил Лив. Она знала, что Улль переживает из-за Рагнарека. Все переживали. Но затем он как-то странно посмотрел на неё и спросил: — У тебя всё в порядке? — Да, — улыбнулась Лив, старясь изобразить полное спокойствие. — Всё в порядке, когда ты рядом. Уллю подобное явно польстило, и он тоже забрался в под одеяло. — Иди ко мне, — сказал он, целуя в лоб и забирая в свои объятия прильнувшую к его груди валькирию. Шли дни, и напряжение между Лив и новоявленным «братом» потихоньку возрастало. С той ночи Лив избегала оставаться с новым «родственником» наедине, но когда Лив и башенный Улль остались на пару минут одни, он сказал: — Уллю повезло, — и намеренно сделал паузу, чтобы дождаться, когда Лив посмотрит на него, а затем продолжил. — Я знаю, что ты горячая штучка. И ненасытная. Я слышу это каждую ночь, хоть вы и стараетесь быть тише. Он прошёлся наглым взглядом по ее фигуре и добавил, ухмыляясь: — Не удивительно, что он тебя три года из Хельхейма ждал. В Лив уже вовсю бушевала волна возмущения, но едва Лив открыла рот, чтобы что-то ответить, вернулся Улль, и ответ пришлось отложить на неопределённое время. Лив понимала, что стоит рассказать обо всем Уллю, и от башенного в их доме не останется и следа. Но она не говорила. Находиться с ним на одной территории становилось невыносимо и в то же время… это будоражило ее кровь. Добавляло в их совместное существование перчинки. Лив пыталась не думать об этом и поскорее избавиться от навязчивых мыслей, но в ней все настойчивее зарождался интерес: а какой этот Улль в постели? Действительно ли такой, какое впечатление производит? Не то что бы ее не удовлетворял Улль — напротив, с ним все было замечательно, но… это было другое. Свои противоречивые чувства она вымещала по ночам на Улле. Она знала, что Улль обожает, когда она берёт инициативу в свои руки, и активно пользовалась этим. Она прекрасно знала, как доставить любимому мужчине настоящее удовольствие и заставить Улля стонать. А своими несдержанными стонами она будто пыталась доказать «брату» (или самой себе?), что она счастлива со своим Уллем, и ей больше никто не нужен. Она знала, что «брат», находящийся за стеной, прекрасно слышит и понимает, что происходит в соседней комнате, и, конечно же, слышит когда Лив выкрикивает его имя во время очередного оргазма. В такие моменты ей хотелось обернуться маленькой снежинкой и заглянуть к нему окно, чтобы посмотреть на реакцию. После очередной такой ночи, башенный улучил момент, поймал ее за руку и прижал собой к стене. — Ты ведь специально дразнишь меня, — проговорил он прямо у ее лица, обдавая возбуждённым дыханием. — Пытаешься доказать, что я тебе безразличен, но даже когда трахаешь его, думаешь обо мне, верно? В довершение своих слов он прижался к ней так, чтобы она низом живота наверняка ощутила, что он ни в чем не уступает Уллю. И он был чертовски прав! Во всем. Но не могла же она просто взять и признаться ему в этом! Она попыталась освободиться, но он лишь крепче сжал ее руки. — Тихо-тихо, не вырывайся. Ты женщина моего «брата». А значит, как сестра мне. У меня и в мыслях нет посягать на то, что принадлежит «брату»… Однако его лёгкий прищур и тело ниже пояса говорили об обратном. Возможно, если бы Улль оставил их, скажем, на несколько дней одних, он бы непременно воспользовался этим, чтобы завалить Лив прямо на кухонном столе во время готовки. И без труда справился бы с ее отчаянным сопротивлением. Вероятно даже, что сопротивление его заводило бы ещё больше. Ему хватило бы сноровки, чтобы без особого труда освободить у обоих нужные части тела, обнаружить, что ее тело так предательски жаждет его, и грубо овладеть ею. А дальше сопротивляться уже не было бы желания, потому что на смену ему пришло бы другое. Все это пронеслось в ее мыслях за долю секунды. А Улль смотрел ей в глаза и словно читал ее потаённые желания, зная, что однажды они исполнятся, а потом добавил: — … Если только ты сама не пожелаешь узнать меня поближе. Эти слова возымели неожиданно отрезвляющий эффект. — Пошёл к Сурту! — прошипела она ему в лицо и, к ее удивлению, не встретив с его стороны сопротивления, с лёгкостью оттолкнула. Как назло буквально через секунду в дом вошёл Улль. Какую картину он застал бы, зайди он на секунду раньше? Лив опустила голову в надежде скрыть за волосами раскрасневшиеся щёки, но, войдя, Улль почему-то замер, и Лив посчитала, что он о чем-то догадался. В свою очередь Улль замечал взгляды, которые бросал второй Улль в сторону валькирии. И видел, что ее что-то тревожит сильнее день ото дня. — Ты какая-то сама не своя, — заговорил вечером Улль. — Тебя что-то очень беспокоит. Лив долго сопротивлялась странным чувствам, не позволяя одержать над собой верх, но носить это в себе становилось всё тяжелее, и раз Улль сам заговорил об этом, то и она не сдержалась. — Улль, я перестаю понимать как относиться к Уллю. С одной стороны, он — это ты. Ты и он — вы по сути один ветте. Одно целое, разделённое на двое. Но в то же время вы два совершенно разных ветте, и… Она запнулась и взяла паузу, чтобы подобрать слова, способные как можно точнее передать собственные противоречивые чувства. — Валькирия. Я всегда был честен с тобой. Поэтому вправе просить от тебя того же, — хотя Улль и говорил это мягким голосом, Лив напрягалась с каждым словом все сильнее. — Скажи честно, что ты чувствуешь к Уллю? В этот момент Лив охватила паника. В груди заколотился страх быть обличённой. — Улль, я люблю тебя всем сердцем. И я уверена, что… не живи мы в это сложное время, я бы ещё как минимум много веков не посмотрела бы на других мужчин… — Лив, — перебил ее Улль. — Прошу, не ходи вокруг да около. Скажи как есть. Её сердцебиение в разы участилось и мешало спокойно дышать. Улль требовал честного ответа, а ответить честно она не могла. — Я не знаю, что я к нему чувствую, — сказала она и опустила виновато глаза. Улль, конечно, всё понял. Выждав паузу, он заговорил вновь. — Честно говоря, я давно вижу напряжение между вами. Но я не знал, как тебе сказать тебе об этом. Как ты это воспримешь… — О чем ты? — напряглась Лив. — Валькирия. Близится Рагнарек. Кто знает, сколько нам ещё осталось жить в этом мире? Быть может, это произойдёт уже завтра. А послезавтра нас уже не будет в живых. И кто знает, куда мы попадём: в царство Хель или… Будет ли вообще существовать Вальхалла? На Лив тут же разом обрушилась вся тяжесть их обречённого положения. И обида: ещё совсем недавно, по ее временным меркам, казалось, что счастье с Уллем в Идалире становится всё более осязаемым, как уже скоро всё может закончиться, так и не успев толком начаться. — Не удивляйся, — продолжил он. — Я вижу, как вы смотрите друг на друга. И… я не могу упрекать тебя в том, что в тебе мог проснуться интерес к Уллю. Ведь он — это я. И раз я полюбил тебя, неудивительно, что и у него могли проснуться чувства к тебе. Ведь он — это я. Лив замерла с распахнутыми глазами, ошарашенная таким откровением. — Я понимаю, тебе, наверное, дико слышать такое от меня. Но у нас и ситуация, мягко говоря, необычная. — Честно говоря, да, — заговорила наконец Лив. — Я ожидала от тебя другой реакции. Точно не такой. — Когда-то, когда я был молод… Ты ведь знаешь, мне много тысяч лет? Знаешь, когда долго живёшь, на какие-то вещи начинаешь смотреть по-другому. Какие-то вещи приедаются, хочется чего-то нового, новых ощущений. Это я потом пришёл сюда и стал жить один, сажать лес. А до этого я часто встречался с друзьями, общался с девами. Не буду скрывать, многим нравилось, как я рассказывал о своих странствиях. Многие сами соблазняли меня, а я не отказывался. В какой-то момент мне это наскучило, потому что всегда с любой девой всё шло примерно по одному и тому же шаблону. Стало неинтересно. И однажды случилось так, что нас оказалось трое. Дева была игрива, не против ублажить нас обоих. Мне это стало любопытно. Потом было и такое, что и я ублажал двух дев. В общем, на какой-то период такая форма отношений для меня стала нормой. К чему я все это рассказываю? Быть может, не нужно бояться попробовать новое и приобрести новый опыт? Это во-первых. А во-вторых, запретный плод сладок и желанен, пока он недоступен. Но стоит заполучить его, как интерес пропадает. Лив сидела полностью ошарашенная. Она боялась своей догадки относительно того, к чему ведёт Улль. — Я понимаю, что ты живёшь долго, и в твоей жизни было всякое, и я не собираюсь ревновать тебя к прошлому. Потому что у нас с тобой есть настоящее. — Лив. Вот именно — настоящее. И может не быть будущего. А настоящее очень быстро становится прошлым. Я успел пожить и познать достаточно. Ты же только начинаешь жить. Я понимаю твои желания и не осуждаю тебя. Лив ожидала от Улля чего угодно, но только не такого ледяного спокойствия. — Так для чего ты всё это рассказываешь? — осторожно поинтересовалась она. — Я хочу, чтобы ты отведала запретный плод. Тогда твои метания закончатся, и ты придёшь к какому-то итогу. Лив не могла поверить: Улль сам предлагает чтобы она… с другим Уллем…? А Улль, казалось, уже все решил, потому что, пока она осознавала, он продолжил: — Но у меня будет одно условие, — предупредил Улль, и Лив спросила с опаской: — Какое? — Вы будете не вдвоём. Нас будет трое. У Лив резко пересохло в горле, и она сглотнула. — Подумай об этом, валькирия, — в завершение сказал Улль. — Но я думаю, будет лучше, если ты согласишься. После этого Лив осталась пребывать в состоянии полной растерянности, а Улль вёл себя так, будто этого разговора никогда не было. Следующие несколько дней Лив пребывала в замешательстве. Ночью, когда Улль уже спал, Лив уснуть не могла. Лёжа на его плече, она смотрела на кружащиеся снежинки за окном и всё думала о предложении. — Улль, ты совсем не считаешь это изменой и не ревнуешь? — спросила она утром. — Валькирия, если исходить из того, что он — это я, то это даже не измена в привычном понимании. К тому же изменяют в тайне, а у нас всё будет открыто. Да мне и самому, честно говоря, интересно посмотреть со стороны, как такой же я занимается любовью с тобой. Раз Улль сам предлагает, мысленно рассуждала Лив, то, может, стоит принять этот шанс и переспать разок с башенным Уллем? Просто чтобы сбросить напряжение. Вкусить этот чёртов запретный плод, чтобы он стал больше неинтересен. Это будет просто секс, и ничего более. Нужно всего-то утолить это странное желание, и оно пропадёт. Как там говорил… Джонни Депп, кажется? Лучше сделать и пожалеть, чем пожалеть, потому что не сделал. Если пожалею, то совесть будет мучить недолго. Все равно скоро Рагнарек, надо успеть взять от жизни всё. — Я хочу это сделать, — заявила после раздумий Лив. Ничего не ответив, Улль только улыбнулся Вечером того же дня, когда Улль между поцелуев освобождал Лив от одежды, она оглянулась и спросила: — Улль, а дверь? — Пусть сегодня останется открытой, — улыбнувшись, спокойно ответил он и снова увлек ее в поцелуй, и Лив поняла, что задуманное произойдёт уже сегодня. Сначала всё было как обычно, а потом… Лив почувствовала, как к ее телу прикасаются ещё одни руки. Сперва они коснулись талии, потом по бёдрам опустились вниз, а затем снова вверх, оглаживая упругую кожу и поддевая короткую тунику, словно проверяя, есть ли под ней что-то ещё. Лив отпустила губы Улля, посмотрела в его глаза, на его руки — они оставались недвижимы, но кто-то продолжал изучать её тело. Значит, подумала она, башенный Улль и правда здесь. От понимания этого в голову ударило волнение, а сердце сорвалось с места. Осторожно, боясь столкнуться со своими тайными желаниями лицом к лицу, Лив развернулась, и спокойная улыбка ее Улля сменилась на нахальную и хищную башенного. Его глаза метали огненные стрелы. Сократив расстояние и положив одну ладонь на шею, а другую на талию, он притянул Лив к себе и так нагло завладел губами, что Лив невольно простонала, а тело моментально откликнулось на грубые ласки. Она ощущала в нём тот же огонь, который выжигал ее изнутри практически с самого первого дня знакомства… Она сама не поняла, в какой момент оказалась полностью раздетой и в окружении двух таких же раздетых крепких тел. А когда поворачивалась, по ее бёдрам мазнули головками два налитых до предела члена. Ее губы были заняты сладостным поцелуем, а две пары рук непрерывно ласкали ее тело. Она не понимала, где чьи, лишь чувствовала, как они с приятным напором сминают ее груди, разжигая в ней огонь вожделения ещё сильнее, а чьи-то пальцы добрались до ее промежности и скользят по набухшим складкам, размазывая обильно вытекающую влагу. Она со стоном дёрнулась, когда два пальца внезапно оказались в ней. В тот же момент простонал Улль и прервал поцелуй. — Осторожнее, валькирия, — горячо дыша, но с улыбкой попросил он. Лив потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что она довольно давно ласкает руками его возбуждённый орган. — Прости, — так же тихо сказала она и почувствовала, как его рука накрывает ее, а вторая пробирается к чувствительному месту спереди. Лив мгновенно потерялась во времени и пространстве от внезапно накрывшего удовольствия и, застонав, уронила голову на плечо Улля, когда тот нашёл и стал активными круговыми движениями массировать оголённый клитор. Получая двойное удовольствие, Лив все сложнее было держаться на ногах, а в ее срывающемся голосе все отчетливее слышалась мольба. Оба Улля понимали, что она уже достаточно возбуждена, и перенесли ее на кровать, где будет удобнее всем. Едва она обнаружила себя на кровати с бесстыдно раскинутыми ногами, как почувствовала внутренней стороной бедра твердость. Последнее, что она видела — это безумные глаза башенного Улля, а дальше он накрыл ее собой. Изголодавшийся по женскому телу, он резко вошел и принялся яростно срывать на ней всю накопившуюся похоть. В его действиях не было ни грамма нежности — только чистый животный инстинкт. Его пальцы впивались в саднящее тело, а в глазах читалось лишь: «Ты ведь этого так хотела». Это не было вопросом, но он грубо, ритмично трахал в одну и ту же точку, не останавливаясь, не сбиваясь и не сводя с неё ожесточённого взгляда, безмолвно требуя лишь одного единственного верного ответа. А Лив упрямо, почти скалясь, с вызовом смотрела ему в глаза, не давая ему получить желаемое. Это было похоже на сражение, в котором никто не готов был проиграть, пока в какой-то момент тело Лив не начало сводить судорогой, а внутренние мышцы не начали дико сокращаться вокруг его члена. Вот тут она перестала контролировать себя и, до белых костяшек сжимая его руки, сорвалась на крик. Победитель был определён. Утолив первую волну возбуждения, каждый переворачивал Лив по-своему: ее ставили на четвереньки, укладывали на бок, потом обратно на спину. Кто-то разводил ее ноги шире, пока она лежала на спине, а она бессовестно стонала, кто-то наоборот собирал их вместе и придерживал у своего плеча. Когда один Улль покидал ее тело, то вскоре его место с новыми силами занимал другой. Но что бы ни делали мужчины, в каких позах ни брали бы ее, Лив действительно чувствовала себя желанной. Два Улля, такие похожие, и в то же время такие разные, идеально дополняли друг друга: нежность одного и дикий напор другого. Благодаря умелым ласкам мужчин чувство стыда очень быстро покинуло ее, разум расслабился, и она отдалась в объятия всеобщей страсти. Она открывалась новым ощущениям и без стеснения наслаждалась ими. Пока один из мужчин удовлетворял ее, она стремилась дарить удовольствие второму. В какой-то момент для неё стало неважно, где какой Улль, потому что наслаждение полностью застилало рассудок. Она лишь терялась среди стонов двух похожих мужских голосов, вторящих ее собственным, и чувствовала, как два налитых члена доводят ее тело до изнеможения… Засыпая между двух изможденных мужчин, еще более изможденная Лив точно знала, что она ни о чем не пожалеет, и, похоже, как сказал Улль, на какое-то время такая форма отношений станет для них нормой.