Ненавистная любовь

Рэндалл Боггс, что казалось бы ни разу в жизни не проявлял к кому-то столь несусветную благодеятель шëл с букетом роз. Зелëные с парой шипов около бутона, их ровно в количестве 37 штуки. Майк любил эту цифру. Да. Тот самый зелëный, глупый циклоп. Тот самый, который обыграл с тупой командой неудачников — настоящих страшил, а после не захотел зачисляться на курс университета вновь! Что же столь самодовольная фигура забыла у столь глупого монстра? Тем более с таким-то подарком, интересно, с какой целью и чего хочет ящер от одноглазого? Тем более в столь поздний час, только фонари горят на улицах, все спят. Может быть прощения? Может быть вновь дружеских отношений? Или нечто большего? На что он может рассчитывать после стольких лет взаимной ненависти, хотя.. Как взаимной? Майк Вазовски—одно лишь его упоминание заставляло Рэндалла чувствовать себя живым. Именно ненависть не давала ему упасть. Из-за него он зубрил все учебники по делу страшил, из-за него не спал ночами! Из-за него были все действия Боггса начиная с универа! А что теперь? Теперь ящер доказывает каждому монстру, что лучше рогатого, и этот “статус” лучшего, помогает ему жить. Помогает существовать. Именно поэтому “хамелеон” хочет быть рядом с циклопом, чтобы подчëркивать их полную противоположность. А может быть.. В этих цветах, в этой ненависти есть ещë что-то? Что-то большее? Что-то.. Такое сладкое и непостижимое, что Рэндалл даже понять не может, что это? Может быть, но его взгляд прикован к подъезду бывшего друга,бывшего врага и нынешней музы. —Моя ма~а~дмуазель, не хотите-ли, чтобы я вас подвëз? —Вышел из подъезда Вазовски с своей девушкой. Сэлли Мэй.. Да. Рэндалл запомнил еë инициалы, даже сам причину не знал. Но лишь один взгляд на эту змеюку заставляет что-то внутри бурлить, кипеть, что-то хочет вырваться наружу и разорвать её на части, а потом стерев циклопу память, встать на еë место. Боггс тоже хочет ходить с Майком по ресторанам и есть суши, тоже хочет зависать у него дома, тоже хочет болатть с ним во время работы. Тоже хочет, чтобы Майк предлагал ему поездку до его дома. Взгляд ящера привлекают губы рогатого, явные следы чужих губ с помадой на его щеке. Чувство усиливается, хочет врезать этой змеюке букетом прямо по еë довольному лицу, но он сдерживается. Сдерживается, пока она целует циклопа вновь, пока вызывает себе такси и едет домой. А сам стоит, двинуться не может. Что-то в груди болит. Не уж то-ли ревность проснулась? Да, быть не может... Хотя когда выскочка Салливан тусил с Майком, было тоже самое чувство. Ещë давно, ещë когда был университет. Но нет, Боггс так просто не уйдёт.. Майк Вазовски проснулся в каком-то подвале, руки и ноги привязаны к какому-то стулу. Было холодно, но влажно. Голова ужасно болела, единственное, что тот помнил, это как провожал Сэлли до такси, а после шëл в подъезд. Зачем он здесь? Но ответ не заставил себя ждать, из тени показался никто иной как Рэндалл. —Что тебе нужно?— едко спрашивает рогатый, прищурив единственный глаз из-за слишком пристального взгляда к себе. —Ты. —холодным и острым как лезвием, голосом говорил ящер. Сделав большой круг вокруг пленника. Вновь заговорил. —Посмотри на себя, кем ты стал, Вазовский?! —Негодовал Рэндалл, ходя вокруг циклопа. —Я гордился тем, что я твой враг! Гордился тем, что я тебя ненавижу! Гордился тем, что имел с тобою дело! А что теперь?! —Удар по щеке Майка оставил красный след от лапы ящера. —Теперь я смешила, а ты всë такой же самодовольный страшила! —Едко отвечал зелëный монстр. Не совсем понимая, что он забыл в кресле, так ещё и будучи связанным. —Ты вновь позабыл о моей существовании! Но я тебе напомню.. Вновь удар по щеке, а ящер всë кружил как стервятник над трупом. —Весь университет знал, что я тебя ненавижу! Я был горд за то, что имею шанс и возможность ненавидеть такого смельчака! На занятиях каждый профессор подчëркивал, что я одержим этим! Что я одержим ненавистью! —Рычал Рэндалл. —А мне то какое с этого дело? —Недоумевал Майк. —Такое, что ты стал просто рогатым скотом, что на поводке у своей шлюхи! Ты же трахался с ней, Вазовски! Я знаю! Я всë знаю! —Словно разочарованно говорил Боггс, словно жалел о чëм-то, но о чëм? —Моя личная жизнь не должна тебя касаться, Рэндалл. —Вяло произнëс Майк. —Я был одержим тем, что ненавижу тебя, но ты просто взял и забыл меня! Всякий раз когда я тебя подкалывал, пока ты был жалким уборщиком! Всякий раз, когда у меня был шанс поиздеваться над тобой! Но ты не обращал на меня никакого внимания! —Бесился ящер. Его лапы активно жестикулировали. —Рэндалл, пойми, я не хочу иметь с тобой что-то, пока ты не меняешь свою точку зрения. Ты можешь быть хорошим парнем, но. Ты же не хочешь. Верно? —Приподнял свою единственную бровь. —Верно! Ты читаешь меня как книгу, Вазовски, это я и ненавижу! Я ненавижу так же когда этот выскочка Салливан позволяет себе шутить рядом с тобой, ты всегда обращаешь на него внимание! А я словно прозрачный! — Став реально прозрачным, озадачил рогатого. —Нет, конечно, я могу становиться прозрачным. Но я требую, чтобы ты вновь стал обращать не меня внимание, Майк Вазовски! Как раньше, когда я был твоим другом! —Вновь вернув прежний облик, Рэндалл был уже очень близко к своему пленнику. —И что именно тебе нужно? —Ты. —Лапы обхватили рога циклопа, удерживая на месте, медленно приближаясь салфеткой и губами к месту, где был поцелуй от Мэй. Аккуратно вытерев, сам ящер уже коснулся губами щеки зелëного монстра. Словно камень с души спал. Словно стало легче. —Рэндалл, живо пусти меня! Это уже не подходит на ненависть! —Заткнись, Вазовски. Я слишком долго этого ждал.. —Прижавшись к нему ближе, одна слеза прокатилась с его левого глаза, и словно обнимая пленника, спрашивал. —Чем я хуже Салливана? Чем я хуже этого идиота выскочки? —Ты не меняешься, Рэндалл. —Словно отрезав, сказал Вазовски, уже прекрасно понимая, где он проведëт всю свою оставшуюся жизнь. —Ты никогда не меняешься. —Я люблю тебя ненавидеть, Майк. И никто не сможет этого изменить.. Рэндалл крепко сжимал макушку рогатого, словно мог сбежать, но не мог, а всë равно сжимал. Чтобы наверняка. Теперь никакие Салливаны, никакие Мэй и никто другой не будут мешать их существованию. Их симбиоту. Ящер никогда не сможет принять, что любит эту рогатую пакость, никогда. Никогда не сможет себя побороть. А рогатая пакость никогда не сможет сказать Рэндаллу нет. Потому что верит, что что-то хорошее в нëм всë-таки осталось.                         Може, то було любов’ю?                         Може, то було любов’ю?                                                 Не знаю.                                                 Не знаю.                               Що було любов’ю?                         Може, то було любов’ю?                                                 Не знаю.                                           Не знаю я.