Теперь я знаю всё

И вот, очередной день, когда отдых Странника вряд ли ожидает. Он редко задумывался об этом, но не мог избежать мыслей, по поводу того, как смешно, что Предвестник-недо-архонт в один день опустился до обычного студента Академии. Интересная история, но услышал бы кто — не поверили бы точно. И сам он, рассуждая об этом, верил с трудом. Однако, на данный момент это уже не напрягало. Просто слушать всякие лекции, писать диссертации, спорить с учёными, читать книжки и помогать Нахиде — занятий легче, чем это, найти почти невозможно. От того, как бы он не хотел показать свой характер, жаловаться на свою нынешнюю жизнь было не в приоритете. Он постепенно приближался к аудитории, в которой, по словам Нахиды, скоро будет проходить встреча с каким-то гостем из другого региона. Вроде, его зовут Альбедо, и вроде, он гениальный алхимик из Мондштадта. Поверить в то, что в Мондштадте существуют какие-то «гении», конечно, очень сложно, но с другой стороны, интересно, что учёные академии действительно признали его себе равным, хотя он никогда здесь не учился. Увидеть его было просто-напросто интересно. Ранее он часто бывал в Мондштадте и что-то даже про того слышал, но казалось, этот интерес с ним лишь на пару секунд. Сейчас увидит он этого так понравившегося Нахиде парня, послушает пару минут «гениальные мысли» и преспокойно уйдёт. Всё же, алхимия совсем не в его специализации. Проходит минута, на сцену перед студентами поднимается смутно знакомый силуэт. Проходит секунда, и Странник внезапно теряет весь свой мир, что усердно выстраивал из развалин уже более года. В голове неустанно крутится: «Альбедо, Альбедо, Альбедо», — лишь бы не забыть. Он смотрит на него, и что-то внутри ломается, словно стекольным треском. Смотрит, и от чего-то испытывает непонятное чувство. Чувство потери. Тот начинает что-то говорить, но смысл всех слов пролетает мимо. По голосу понятно: «Да, это точно он». И какая жалость, что что-то не позволяет сейчас же прервать эту лекцию, увести Альбедо за собой и рассказать абсолютно всё… Если он здесь, значит для него это важно, да? Однако с каких пор он вообще занимается алхимией? Разве он не был художником? Или это лишь одна из множества вещей между ними, что осталась неозвученна? Но юноша на сцене явно знал, что говорит, да и окружающие были точно заинтересованны в его словах гораздо больше, чем в нём. Однако Странник не мог думать о другом. Пару лет назад это был тот, кто знал про него всё. Это был тот, кто пробуждал внутри чувства, от которых совсем не хотелось избавляться. Альбедо улыбается. Он любит говорить о том, что ему интересно. Альбедо подходит к столу, который для него поставили на сцене. Берёт оттуда свой блокнот, и тихо смеётся, оборачиваясь к Скарамучче. — Ну тебе же нравятся те работы? – и вот, они вновь в том ранее заброшеном, а ныне неплохо обустроеном доме в Инадзуме. Хотя, после их ухода, он наверняка вернулся к прежнему состоянию. Художник перелистывает пару листов, подходя ближе, а найдя нужные, протягивает этот сборник рисунков, в надежде хоть на какую-то положительную реакцию. Скарамучча вздыхает обречённо. Конечно, художник неимоверно прогадал с музой, когда выбрал ею Предвестника Фатуи, но пока что Скарамучча не возражал. — Нравятся, – он кивает, зная, что обманывать того бессмымленно, всё равно останется при своём мнении. Разглядывает рисунки с самим собой и всё же позволяет себе совсем незначительно улыбнуться. Художник это видит. Художнику это тоже нравится. — Наконец-то ты это признал, – он довольно забирает блокнот у того из рук и небрежно откидывает в сторону, от чего Скарамучча лишь секундно жмурится. Художник заводит руки ему за шею, аккуратно обнимает. Ему самому до сих пор непривычно. Он сам до сих пор не понимает, как у него действительно получилось найти кого-то несомненно похожего на него, но другого. Если это не судьба, то как это может объяснить Скарамучча? Очень интересно. Но вопроса он не задаёт, пока тот приобнимает его в ответ. Они стоят в тишине минуту. Стоят в тишине ещё пару секунд. У Скарамуччи на уме лишь один вопрос. Вопрос, на который он никогда не получал ответа, но считал неимоверно важным… — Скажи мне своё имя, – в ответ следует лишь протяжное молчание. Молчание с единственным смыслом: «Не скажу». В помещении горела тусклая лампа, за окном спокойно, но пасмурно, атмосфера совсем не для разборок. Но он не готов с этим мириться. Руки касаются чужих плеч и отстраняют от себя. Он смотрит ему в глаза. — Господин Мел, я вас прошу, скажите мне своё настоящее имя, – в ответ мотают головой. — Хотя бы регион, где я смогу вас найти, – а голубые глаза всё также смотрят на него с улыбкой, так и пытаясь уговорить не задавать подобных вопросов. Так и пытаясь просто насладиться временем вместе, ведь после им так или иначе придётся разойтись. Тогда Сказитель сдаётся и вздыхает раздражённо. — Просто подумай, когда ещё Предвестник Фатуи будет настолько опускаться, чтобы выпрашивать у кого-то что-то, даже не применив силу? — Можешь попробовать и применить силу, я всё равно не скажу, – он делает шаг назад и руки с плеч пропадают, смиренно опускаясь. Он действительно смелый. Хотя, как иначе, когда его создательница – Великая Грешница, чьи создания фактически уничтожили целый регион. — Неужели то, о чём я прошу, так для тебя сложно и секретно? – и всё же это единственное, что напрягает. Неужели Художнику было так легко поделиться своей историей и парой других секретов, но сказать своё имя он напрочь не может? — Нет, – тот отвечает честно и складывает руки на груди. Внезапно выглядит чересчур серьёзно, будто даже гордится своим молчанием. — Это просто-напросто интересно. Веришь? – но вопрос Скарамучча пропускает мимо себя. Естественно, зная того, верит безоговорочно, но это неадекватно. — Меня начинает раздражать эта ситуация. Ты знаешь обо мне всё, а я о тебе лишь самую малость. — Нет, – тот вновь улыбается, — Ты знаешь обо мне всё, но зациклился лишь на том, что не знаешь моего имени. Это ведь действительно забавно, как такая мелочь давит на твои мысли, – Скарамучча на столь прямолинейную правду лишь закатывает глаза. И непонятно, то ли парень перед ним безумный садист, то ли недопонятый носитель гениальных идей. Что ему даёт это давление? Какая ему со всего этого польза? — Совершенно это не забавно. — Я осознаю, чего ты боишься, – и вот, та фраза, которой Предвестник явно остерегался. — Не боюсь, – он отрицает, уже догадываясь, что тот собирается сказать. Всё ведь невероятно логично. — Переживаешь, – в таком случае Художник идёт на поводу и меняет слово на более подходящее. — Что мы разойдёмся и у тебя не получится меня найти. Но я хочу, чтобы также ты понял, что тебе незачем меня искать, так лучше для нас двоих. Я найду тебя сам, если мне это понадобится, – в своих словах, однако, тот явно был уверен. Уверен, но Скарамучча до сих пор искренне не понимает. В смысле незачем его искать? Несмотря на то, что тот на данный момент стоит прямиком перед ним, он уже может придумать кучу причин, по которым ему может понадобится найти его. Первая и самая главная — одиночество. Их общее одиночество. — Я тебе не верю, – тогда остаётся выдохнуть и отвернуться в профиль, уводя взгляд. Не верит. Этот Художник почти не вызывал и малейшего доверия ещё с самой первой встречи, хотя в нём чувствовалось нечто родное, от чего он и рассказал о своей истории всё. В ответ ему тихо смеются. Мел вновь делает шаги в его сторону, и, оставляя между ними минимальное расстояние, касается рукой чужой щеки, таким образом поворачивая того к себе. — Ты мне нравишься, – звучит искреннее признание, которое до этого звучало ещё множество раз. Казалось, это просто стало любимой фразой Художника в присутствии Скарамуччи. — Я не оставлю тебя, – и, честно сказать, сначала эти слова всегда подкупают. Скарамучча смотрит в чужие глаза, не в силах противиться приятным ощущениям от нежных касаний. Но через пару секунд серьезного противостояния мнений в голове, разумность чаще побеждала. — Перестань заговаривать меня, – он берёт того за ладонь, отпуская вместе со своей вниз. — Хорошо, – тот на удивление соглашается, хотя поднимает вторую руку, которую Скарамучча тоже сразу же останавливает, не позволяя дотронуться. — Наши взаимоотношения всё равно не должны переходить границу. — А если перейдут? – он скептично склоняет голову вбок. Тоесть сейчас они ещё не перешли границу? Всё это лишь временная интересная игра? — Тогда, полагаю, пострадает не один человек, – и Скарамучча слышит, как расстроенно звучит этот голос. Художник сам от этого страдает. Художник сам хочет спокойствия и умиротворённых отношений, но думает, что они ему уже не светят. — Мне всё равно на них, – теперь Скарамучча уверенно поднимает чужие руки, укладывая те себе на плечи. Ему действительно всё равно. Если Художник перед ним хочет счастья, он готов это счастье ему предоставить любой ценой. Совершенно любой ценой. — А мне нет, – но видимо, эту цену он сам принимать не станет. — Для меня жизнь — самое ценное, – он улыбается совсем грустно и опускает взгляд. — И когда ты тоже это поймёшь, ты узнаешь моё имя, – он обнимает его снова. Прижимается ближе, совсем не желая его отпускать. Скарамучча кладёт руки на чужую талию в ответ. В душе заиграло отчаяние. Он никогда этого не поймёт. Никогда даже не захочет этого понимать. Жизнь – безделушка, которая, честно сказать, с каждым днём ему надоедает всё больше. Он хочет присвоить этого парня себе, но совсем не хочет принимать эту позицию. Он просто не может… — Ты мне тоже нравишься, – вместо всех мыслей, остаётся озвученно. Он кладёт голову на плечо Художника, и уже чувствует, как утонченные пальцы касаются его волос. Наверняка сейчас на лице Мела появилась совсем незначительная улыбка. Он проводил ладонью по чужой голове, понимая эти чувства. Осознавая, что Скарамучча никогда не сможет так легко это принять. — Я знаю, – и всё же он шуточно кивает. Естественно знает, что тоже нравится. Естественно они были созданы друг для друга и иначе никак не могло произойти. Жаль, это всё было так давно… … — Альбедо, – теперь его голос звучал среди пустой улицы. Он произносил это имя впервые столь уверено, а не тихим шепотом, чтобы никто более не узнал этот совсем не тайный секрет. Сумерки сгущались над городом. Лекция давно подошла к концу, а Странник знал, Альбедо Сумеру ещё не покинул. Они не удачно встретились, или пересеклись, Странник сам несомненно об этой встрече позаботился. — Теперь я знаю твоё имя. Парень перед ним скептически оборачивается. — Прошу прощения? – он понятия не имеет, кто стоит перед ним и чего хочет. Посреди вечера в незнакомом регионе это звучало даже немного жутко. Где они могли пересекаться и как так вышло, что его имя стало известно лишь сейчас? — И знаю где тебя искать, – но тот складывает руки на груди уверенно. Альбедо не знает, как должен его взгляд воспринимать. Казалось, он выглядел действительно враждебно, но в тот же момент, он будто лишь «выглядел». Будто это была защитная реакция в ответ на более яркие и болезненные эмоции. Но тем не менее, на всякий случай, он уже был готов достать меч. Доверия персона перед ним не вызывала никакого. — О чём вы? – он спрашивает, надеясь на разъяснение, надеясь на спокойный и стоющий ответ, но не получает ничего. Юноша преспокойно разворачивается, и уходит прочь. Альбедо ведь любит такие игры? Игры с недоговоренностью. Они сыграют ещё раз. Теперь все преимущества на стороне Странника.