НЕРОМАНТИЧНО

— Сколько? Черт, демону на вид лет семнадцать, если не меньше. Энджел неспешно оценивает его взглядом, пока гетерохромные глаза не встречаются с пьяным и плывущим взглядом грешника. Дрянь. Разит спиртягой от него прилично и… насыщенно. Благо, забулдыга держится молодцом — не хорохориться. — Час — четыреста. Слышится пронзающий свист. Усмехнувшись, парень все же находит в себе силы спросить: — Цена варьируется от конкретной услуги? Смеется уже Энджел. — Смотря, что ты хочешь, сладкий, — кокетливо отвечает Даст, накручивая на палец цепочку авангардного кулона-веточки с изумрудным кварцем. Демон задумывается, облокотившись об бетонную стену. Ему требуется секунд восемь, чтобы ответить на вопрос паука. — Скажем… — ещё пять секунд, — минет? Энджел скалится, оголяя свои ровные и белоснежные зубы. Грешник всё ещё не может оторвать от него влюбленного взгляда. Какая прелесть, господи. — Сигаретка у тебя есть, прыщага? Парнишка только поднимает вопросительно бровь, ожидая от проститутки совершенно иного ответа. Тот лишь колеблется. Тугодум, блять! — Алло, — Даст звонко щелкает пальцами перед его озадаченным лицом, выводя того из транса, — есть курнуть, спрашиваю? Грешник, тряхнув башкой, немо кивает, ощупывает карманы, выуживая помявшую пачку. — Даллас…? Энджи закатывает глаза, цокает, отвечая: — Мне все равно, дай хоть что-нибудь. Курить пиздец, как хочется. Парень протягивает сигарету. Даст благодарит его, почти шепчет. — Не, у меня есть, — отвечает ему Энджи, когда замечает, что грешник пытается активно нащупать в куртке зажигалку. Паук хвастливо демонстрирует ему новенькую штучку — чиркает ею — гипнотический огонь тут же появляется на фитиле. Он подносит сигарету к яркому кончику искры — неторопливо затягивается и бесцеремонно выдыхает сладкий дым в лицо его потенциального клиента. — Двести сорок. О, снова это его выражение — недоумение. Боже, что за тип? Он пришел чинно поболтать или потрахаться? Энджел лишь демонстративно закатывает глаза. — Это цена за минет, тугодумик! Ты, если не заметил, тратишь моё сейчас драгоценное время, — паук тычет на циферблат своих неприметных часов, — мы могли бы уже и перепихнуться давно, но я всё ещё стою здесь — с тобой — одетый! — его рука указывает на его ослепительно-шлюшный наряд, который он подбирал целых тридцать пять минут (да, он засекал), — не выгибая перед тобой спину в каком-нибудь пыльном хостоле за двадцать долларов, которые, держу пари, будут последними, что ты сегодня отдашь. На лице парнишки мелькает смятение, которое Даст резко подхватывает, не давая разжечься сильнее. Это все-таки клиент (пусть и не самый прибыльный) — упустить его будет не таким преступлением, но деньги есть деньги. Да и к тому же, паука изрядно импонирует идея поиграться с таким сердягой. — Ты что, испугался, сладкий? — мурлычет ему Энджи, чуть приподнимая без того короткий подол его черного кроп-топа, соблазнительно оголяя аппетитные и стройные ляжки. Ещё чуть-чуть и демон мог бы разглядеть его нижнее белье… Ещё, черт побери, немного… Грешник сглатывает, а Дасту хочется прыскать смехом — он пиздец смешной — похож на девственника! — Ладно…, — голос демона чуть дрожит — он нервничает, тремор рук нарастает, но тот пытается держать дыхание ровным, что получается весьма плохо (а так хорошо все начиналось..), — тогда… к тебе? Боже, Энджел не мог попасть в стендап! Неужели эта та самая ночь, про которую он будет вспоминать во время ламповых вечеров, рассказывая её Черри?! Да, Энджи уже спит и видит, как они вдвоем катаются по полу, хватаясь за животы, чуть ли не уссываясь, в прямом смысле этого слова. Паук заливисто хохочет, но резко принимает деловой вид, тыча ему пальцем в грудь. — Нет, пупсик, — Даст вновь затягивается сигаретой, — в мою обитель вход запрещён, — он резко выдыхает через нос — клубы сигаретного дыма мгновенно рассеиваются в затхлом воздухе, — клиентов я к себе не вожу, сорри. Это одно из моих табу. Для Энджела его квартира считалась сакральным убежищем, где он всесильно старался поддерживать идиллическую атмосферу. Дасту необходимо было пространство, но даже назойливые и беспринципные сталкеры умудрялись его достать, от чего благополучно получали автоматную пулю в пах. Грешник отводит взор, пытаясь решить самую сложную дилемму на свете — где, сука, переспать со шлюхой! — Хочешь подсказку? Конечно хочешь, — улыбка Даста милая и дружелюбная, но он резко меняется в лице, когда начинает загибать аристократичные и длинные пальцы на своей руке, — У тебя четыре пути, сладкий: твоя тачка, хата, номер в отеле, или… переулок. Паук указывает пальцем на мрак, который кажется каким-то кошмаром из лютых ужастиков восьмидесятых. Даже Энджел замечает, как бедолагу передёрнуло, а глаз машинально задергался, указывая на нежелания даже думать, что может там приключиться. — Но в переулках я не трахаюсь! Там как-то… неромантично. Энджел морщит лицо, отгоняя заполонившие и не самые лучшие воспоминания связанные с данной локацией. Парнишка-демон молчит, выпячивая на него все тот же тупой, непонятно-вопросительный взгляд. Энджел скоро не сдержится и точно ущипнет его за щеки, а затем с задорным азартом зычно шлепнет по ним, давая рдеть бедняге еще пуще. Когда таких Энджел ещё встретит на своем шлюшьем пути? Даст, как правило, притягивал самых остроумных, фривольных и настырных индивидуумов. Валандаться вдоль аллеи с теми же прошмадовками Энджелу не доставляло ярого удовольствия. Задом в таких местах нормально не покрутишь, возле шеста не крутанешься ради сногсшибательного ‘горизонта’ и не выпьешь на халяву ‘Lady Drink‘. Если и цеплять многообещающе-внушительный улов — то в Go-Go барах, на которых Даст периодически подрабатывал. Не сказать, что бабки беспрерывно лились рекой, но на жизнь, личные нужды и капризы хватало. — Что? — Энджи докуривает последние остатки и с щелчком пальцев, целенаправленно отправляет окурок в самый дальний угол — мимо мусорного бака. — Я лучше перепихнусь посреди оживленной улицы, кишащий кучкой таких, как ты, чем испытаю ожесточающую экзекуцию от какого-нибудь нищеброда, который по итогу бросит меня на бабки и скроется в ночи! Грешник, будто все понимая, кивает, неуверенно бормоча протяжное «окей». — Кстати — я Энджел, — он протягивает парнишке изящную руку с браслетом из бисера для рукопожатия, не в силах сдержать свою фирменную, но такую завораживающую улыбку, — Даст.