Sinful heaven

      Луна слабо освещала широкие асфальтированные улицы большого города не в силах соревноваться с бесчисленными неоновыми вывесками, пестреющими на каждом шагу, зазывая доверчивых прохожих в свои сказочные ночные просторы развлечений, богатства и греха.       Алкоголь и азартные игры, откровенные танцы и наигранное пение под аккомпанемент весёлого оркестра — каждый мог получить здесь всё, что захочет. Это был город желаний, город счастья и безнаказанного веселья, для доступа к которому требовалось лишь несколько сотен тысяч баксов и разменянная на лёгкую жизнь без памяти о прошлом и будущем душа.       Живи настоящим. Забудь о том, что вовсе и не важно. Отбрось пустые сожаления и не думай о том, что будет завтра, ведь завтра может и не настать. И каждый живущий в городе греха желает, чтобы оно не настало.       Господин Каэдэхара ехал на своей красной тачке, купленной буквально вчера у официального дилера, по мокрым после недавнего дождя улицам, слегка опустив тонированные стёкла, чтобы чувствовать лёгкий прохладный ветерок ночи.       Он слегка приподнял свои чёрные очки, которые носил даже в тёмное время суток, чтобы лучше видеть вывески этого покрытого сиянием тысячи огней места, ведь сегодня ночью он хотел выбрать самое лучшее. Самое лучшее для того, чтобы закончить этот бессмысленный поток праздности, глупости и грязи, в который погрузился с головой и давно уже тонул, задыхаясь в волнах алкогольного океана.       Быть может, это глупо, быть может, очень наивно, особенно для такого человека, как он, но, пожалуй, всё, чего он хотел сейчас — взглянуть на мир в последний раз, на тот мир, что он всегда знал и которым всегда учился наслаждаться, закрывая глаза на то, какими блёклыми и выцветшими казались яркие вывески с каждым разом, как он входил под их украшенные тысячей погубленных судеб врата.       — Господин, это очень хорошее место. Здесь красивые парни и алкоголь подают дорогой. Не хотите ли повеселиться как следует? Я знаю, у вас много денег с собой.       — Останавливай, Тома. Передай Аято, чтобы он не ждал меня завтра. Да и в следующем месяце я не вернусь. Пусть на этот раз проворачивает все свои дела один.       — Но куда вы, господин?       — Скажи ему, и он всё поймёт. Я отправляюсь к чёрту. Уверен, рано или поздно туда отправится и он, так что можно сказать ему до скорой встречи.       Вывеска сияла золотым и розовым ещё ярче, чем все прочие вокруг. Может быть, она была частью особенно пышного праздника безделья, а может, чувства Кадзухи просто обострились от ожидания скорого пекла. По крайней мере, его пальцы бились в лёгкой дрожи, хотя он не выпил и единого бокала виски за этот вечер.       «Sinful heaven» — гласили крупные буквы, улыбаясь улице вокруг своими беззаботными кокетливыми огоньками.       — Ха, грешный рай. Очередное название для местного ада? Интересно придумано, а впрочем, вовсе и не ново…       — Господин, добро пожаловать в наш бодрящий уголок рая посреди сумрака тёмной ночи. Позвольте быть вашим проводником в мир бесчисленных радостей и наслаждений…       — Проведите меня в отдел с парнями, я не заинтересован в услугах девушек сегодня…       — Конечно-конечно, позвольте, это следующий зал направо, — высокая стройная брюнетка с покачивающимися бёдрами каждый раз, как её тонкие шпильки-каблучки стучали по отполированному, сияющему подобием мрамора полу, вела Каэдэхару куда-то вглубь полутёмного, наполненного неоном и звуками музыки помещения.       — Вот мы и здесь! Позвольте передать вас нашему особенному сопровождающему. Он будет очень рад составить компанию такому солидному господину, как вы, этой ночью. Если вы, конечно, соизволите предоставить немного денег для оплаты наших скромных услуг…       — Конечно-конечно, за деньгами дело не стоит. Я оставил вам свою кредитку на ресепшене. Можете снимать оттуда столько, сколько потребуется…       — Вы так добры, господин! — брюнетка рассыпалась звонким неестественным смехом, отпуская руку Каэдэхары и нажимая небольшую клавишу, словно для вызова официанта или охраны. — А вот и ваш помощник на сегодня. Вы можете звать его Скара, а остальное он предпочтёт рассказать вам сам. Райского вам двоим наслаждения, господа!       Девушка ушла, всё так же звеня каблучками, увлекая за собой сотни взглядов сидящих за столиками и игральными автоматами мужчин, навстречу очередному гостю, словно бы дьявольский ангел-проводник этого порочного места.       — Каэдэхара, значит? Что бы вы хотели заказать? Выпивку, еду? Место за столиком для игры в покер? Провести ли вас к одному из игральных автоматов?       — Выпивку. Много выпивки, пожалуйста. И отдельную вип-комнату с игровыми автоматами.       — Ну что же, — Скара слегка усмехнулся, являя свою прекрасную белоснежную улыбку, — пройдёмте. На сегодняшнюю ночь я буду вашим компаньоном.       Пока они шли через залы, наполненные играющими и пьяными людьми, Кадзуха неотрывно смотрел на парня, изящно шагающего слегка впереди, уверенно прокладывающего дорогу сквозь толпы грешников.       Его стройные и длинные, несмотря на довольно низкий рост, ноги были покрыты пошлыми колготками в сетку, а бёдра и вся подтянутая, миниатюрная фигурка облечены в плотное, очень туго прилегающее к его телу боди, образующее одно целое с перчатками, аккуратно обвивавшими один из его изящных пальчиков, не покрывая собой ни один из них.       Если бы это была другая ночь и другая обстановка, Кадзуха бы уже давно держал эти упругие бёдра в своих ладонях, горячо целуя слегка приоткрытые, поалевшие от томительного жара губы. Но сейчас он не в силах был позволить себе подобную дерзость.       — А вот и наша комната, господин. Выпивка уже ждёт вас.       — Ты тоже угощайся. Я пришёл сюда сегодня, чтобы тратить столько, сколько захочу, без ограничений. И я не против потратить немного и на тебя.       — Ну что же. Благодарю, господин. Пожалуй, я приму ваше приглашение.       Присев в удобное кожаное кресло за игральным автоматом и взяв в пальцы стакан дорогого крепкого виски, Каэдэхара, слегка усмехнувшись, вполоборота спросил:       — Ты, наверное, самый дорогой компаньон здесь, Скара?       — Что вас заставило так думать, господин?       — Подобная сдержанность и достоинство дорого стоят, особенно в твоём деле. Такие, как ты, не продаются за бесценок.       — И правда так, господин, — Скара слегка усмехнулся, также взяв стакан в свои тонкие пальцы и подняв слегка заинтересованный взгляд на Кадзуху, — только вот не хотите ли вы таким образом оскорбить мою коллегу? Она, знаете ли, тоже получает больше многих в этом месте.       — Но не так много, как ты.       С ещё одним очаровательным смешком Скарамучча слегка отворачивается от Каэдэхары, полностью увлёкшись дорогим алкоголем, так любезно предложенном ему.       Кадзуха этой ночью играл удачно. Раз за разом ему сыпались крупные выигрыши, поражающие воображение любого, кто когда-либо бывал в казино. С каждым очередным нулём на экране, с каждым новым миллионом с его губ срывались всё более и более тяжёлые, раздражённые вздохи.       Он так устал раз за разом нажимать один и тот же рычажок в надежде, что хоть теперь он освободит свою душу от ненужных зелёных бумажек и сможет со спокойствием и пустотой заслуженно покинуть облака этого грешного рая, но, похоже, он и в самом деле был заперт изнутри и никак не отпускал Каэдэхару из лона своих удушающих наслаждений.       — Если вы так хотите избавиться от своих многомиллионных сбережений, вы можете просто отдать их мне. Не бойтесь, таким образом вы не отяготите свою душу столь не заслуживающими вас добрыми делами, как благотворительность или помощь бедным, вы просто передадите их такому же бессовестному грешнику, как вы сами.       Кадзуха, словно очнувшись от тягостного опьянения, повернулся к стоящему прямо перед ним компаньону.       — Если вы не хотите расставаться со своими деньгами так просто, я могу оказать вам любую услугу. Честно говоря, я давно уже пьян, и мне очень скучно смотреть, как вы впустую тратите свои бесполезные деньги, не получая ничего взамен. Те старые богатые посетители в соседнем зале хотя бы обращали на меня внимание и играли со мной. С вами же абсолютно нечем заняться.       В сильном изумлении Каэдэхара широко раскрыл свои затуманенные тяжёлой пеленой затмения глаза, обведя взглядом стройную фигурку стоящего напротив молодого человека.       — Ты правда хочешь, чтобы я?... А я думал, что ты вовсе не легкодоступный… Честно говоря, я уже начал верить, что в этом грешном раю есть и свои святые.       — О чём ты вообще говоришь? Если говорить о святых, то я лишь местная Мария Магдалина и ничего большего.       — Прости, я не силён в библейских отсылках.       — Я просто шлюшка. И я устал ждать, когда мой дорогой господин захочет немного поразвлечься…       — Ну что же, если ты не… Кадзуха не успевает договорить, как чужие худые руки обвивают его шею, ловя его губы в горячем, смутном, пьяном поцелуе.       — Ну что же, а теперь — где ты хочешь поразвлечься со мной?       Кадзуха хватает тонкую талию молодого компаньона, больше не сдерживая себя и не проявляя ни капли сочувствия к его хрупкому миниатюрному телу, на котором наверняка останутся следы от грубых движений его рук.       Ведя Скарамуччу вперёд, он укладывает его на стол для игры в азартные игры и снова втягивает в глубокий, жадный, переходящий все границы дозволенного поцелуй.       — Ты всё ещё уверен, что хочешь продолжить?       — Всё ещё только начинается, господин!       Скара всем своим телом подставлялся под грубые, сильные движения чужих рук, жарко припадая своим едва заметным, прикрытым одеждой возбуждением к паху более высокого, не менее уже терявшегося в жаре происходящего мужчины.       Кадзухе невероятно нравилось наблюдать за его тягостным желанием, за томным выражением его аккуратно накрашенного личика, за всеми его маленькими движениями, что с каждой секундой всё более явно выдавали, насколько сильно он в нём нуждается.       Кадзуха слегка отстранился от стройного тела, выпустив его из своей крепкой хватки, получив в ответ недовольный и удивлённый взгляд и быстрые движения юрких маленьких рук, сразу устремившихся к его покрытым чёрными перчатками ладоням.       — Не беспокойся, Скара. После нашей встречи у тебя будет более чем достаточно денег, чтобы компенсировать всё, что я собираюсь сейчас с тобой сделать.       Каэдэхара слегка опустился на колени меж его стройных, обутых в чёрные ботинки на платформе ножек и, огладив аккуратные округлые бёдра, разорвал чёрное атласное боди, подобравшись к крупной сетке колготок, служивших ещё одной, вовсе и не долго продержавшейся преградой. Сжав напоследок в своих уставших от долгого ожидания пальцах ягодицы, он избавился от ненужного элемента одежды, являя Скару перед собой совершенно разгорячённого и полностью открытого.       — Смазка стоит на полке внизу этого стола, — Скара успевает сказать своими приоткрытыми в возбуждении, поалевшими губами, прежде чем их затыкают очередным пошлым влажным поцелуем, а затем, наклонившись, достают из указанного места небольшую бутылочку, нескрываемо оставленную здесь для подобного рода занятий.       Недолго думая, Каэдэхара выдавливает немного лубриканта на свои пальцы, не снимая перчатки. Может быть, это слишком развратно даже для этого случая и заведения, может быть, это неуважение к его компаньону, но сейчас, среди алкогольной вечеринки перед концом света, Каэдэхаре уже абсолютно наплевать. Он просто хочет видеть, как этот прекрасный юноша извивается, принимая его пальцы именно вот так, именно в чёрных, блестящих от смазки перчатках.       Он приставляет сразу два пальца к маленькой дырочке, аккуратно надавливая и проталкивая их внутрь, ловя каждый маленький стон, что срывается с очаровательных алых губок дорогого, такого ценного и невероятно красивого сейчас Скары.       Кадзуха не может налюбоваться на него, не может остановиться и немного подождать — ему хочется всего и сразу, хочется доставить такое наслаждение, что переполнит чашу терпения их обоих и заставит раствориться в собственном страстном разврате.       Пальцы начинают двигаться всё быстрее и быстрее, выбивая не просто маленькие стоны из чужих уст, а самые настоящие мольбы, что раздаются сладким отзвуком по заполненному темнотой и лёгким ароматом дорогого парфюма помещению.       — Господин… Господин… Пожалуйста, прекратите… прекратите… Ааах… Прекратите… Я сейчас…       Кадзуха даже и не думает поддаваться на эти очаровательные фальшивые просьбы, прекрасно зная, что юноша под ним просто не хочет кончить так быстро и позорно, ведь, несмотря на свои собственные заявления, он никакая не шлюха и лишь притворяется ради цели, пока ещё не ясной никому.       С протяжным громким стоном Скара кончает, пачкая остатки своего идеально чистого боди белой вязкой жидкостью, создавая абсолютный хаос и беспорядок вокруг себя.       — Ну что за послушный мальчик. Так быстро кончил ради своего богатенького господина. Так легко позволяет пользоваться своим прекрасным телом, зная, что за это хорошо заплатят. А теперь поработай ещё немного, посмотри, как сильно ты испачкал мои дорогие перчатки, теперь тебе нужно хорошенько заплатить за это и всё исправить.       Недолго думая, Кадзуха слегка надавливает на нижнюю губу Скары, широко раскрывая его готовый к подобному труду ротик, и проталкивает внутрь свои покрытые доказательством недавнего удовольствия пальцы, слегка придавливая его алый, пылающий жаром язычок.       — Ну же, покажи мне, на что ты способен, пока я буду доставлять тебе удовольствие. Как хорошо, что сегодня мне встретился именно ты. Теперь я понимаю, что увидел и испытал всё и никогда не встречу никого прекраснее тебя.       Устроившись поудобнее у края стола, Кадзуха второй рукой расстёгивает ремень своих классических, слегка прилегающих к его стройным ногам брюк, следом за ними избавившись от дорогого фирменного белья, являя затуманенному взгляду своего дорогого компаньона, насколько же, чёрт побери, он его желает.       Желает так, что больше не может и не хочет сдерживаться, так, что почти сразу же переходит на быстрый, глубокий темп, чувствуя, как Скара сжимается под ним от такого грубого, бесцеремонного обращения.       Каждое новое движение приходилось прямо на то сладкое местечко, что заставляло жаркие слёзы катиться из очаровательных, прикрытых от избытка удовольствия глаз.       Скара больше не мог умолять, не мог выкрикивать имя Кадзухи, не мог стонами показывать своё желание — но впрочем, а кого всё это сейчас волновало? Каэдэхара столько раз испытывал то же самое — невозможность выразить словами свои чувства, невозможность умолять или просить кого-то из собственной гордости, да и когда он просил, кто его мог услышать? Не он один, и не он будет последним, оказавшимся в подобной ситуации.       К тому же сейчас Скарамучча искренне этим наслаждался.       Он выгибался дугой, подставляясь под каждое новое движение, стараясь прижаться к теплу тела, что опаляло его сейчас такой страстью, таким удовольствием, что хотелось раствориться, отдаться целиком и полностью во власть того, кто мог быть настолько хорошим с ним.       Волна удовольствия накатывала на него слишком быстро, и Кадзуха не мог этого допустить — он не хотел заканчивать всё настолько скоро, ему так хотелось ещё понаблюдать за сладкими мучениями его дорого сопровождающего.       Отняв пальцы, полностью пропитанные слезами и слюной, от чужого язычка, он резко сменил позу, садясь на край стола и устраивая Скару поудобнее на своих коленях.       Таким образом он не только позволял Скаре самому контролировать процесс, но и мог сполна насладиться его прекрасными стонами и видом его очаровательного, окончательно смазанного кукольного личика.       Как же хорошо он приподнимается на нём, словно самая настоящая игрушка, с абсолютным мастерством знающая своё дело. Он точно понимал, как доставить истинное наслаждение себе и своему господину, как поистине вознести их к самым ясным вершинам этого развратного, пропитанного сладостными грехами рая.       Кадзуха и сам уже ощущал, что не продержится долго, что ещё немного, и он растворится в водах бессильной лёгкости, в своей последней яркой радости, которую теперь хотелось разделить надвое, продлить навечно и сто тысяч раз переживать эту ночь, запечатлев каждый неоновый огонёк, каждую каплю выпитого алкоголя, и главное, каждый мельчайший момент, так или иначе связанный с этим прекрасным юношей — с этим Скарой.       Слегка дразня для начала, он обхватывает своими влажными, пропитанными всеми возможными доказательствами удовольствия пальцами аккуратный маленький член, начиная плавно, словно бы в кои-то веки проявляя терпение, подводить юношу к долгожданной разрядке.       Они оба прониклись ядом этой страсти, они оба уже не могут ждать и терпеть, и сейчас всё, чего они сладостно желали — это облегчения, освобождения от этой сковывающей райским пожаром всё их естество неги.       — Кадзуха-а…       Запрокинув голову, Скара достигает своего пика, обхватывая руками крепкие плечи Каэдэхары и падая своим обессиленным телом к нему на грудь.       — По-пожалуйста, хватит… Я сейчас сойду с ума… Слишком… Это слишком… Пожалуйста…       Ох уж эти мольбы — на этот раз они вовсе не раздражают, да и не раздражали вовсе никогда, вот только Кадзуха не может остановиться, не может сдаться в этой гонке за собственным удовольствием. Сквозь чужие стоны и слёзы он наконец достигает долгожданной разрядки, плавно, аккуратно выходя из чужого тела и осторожно укладывая их обоих на, возможно, не очень удобную, но пока единственно доступную поверхность стола..       — Ну и что ты хочешь делать дальше, придурок?       — Отдать тебе все свои деньги. А ещё лучше увезти тебя с собой.       — Вот оно как. По-другому заговорил теперь? Ну что же, мой гениальный план на этот раз удался.       — Удался..? Что..? Что ты имеешь ввиду?       — Ты думаешь, я не сто раз видел таких, как ты, богачей, что пришли в отчаянии тратить сюда все деньги перед тем, как следом в соседней подворотне купить хорошенький Глок или пачку фентанила?       — Ну на этот раз ты не угадал, я планировал пойти прогуляться к Золотым воротам.       — Но, похоже, ты перепутал их с другими райскими вратами.       — Да, и набрёл прямиком на тебя.