Принц Оружия

Айне

Звону в ушах наконец удалось вывести сознание из дремы. Ассасин медленно повернула ноющую голову в одну и в другую сторону, разминая затекшую шею. Потом получилось поднять веки. Отвратительный желтый свет струился из старой лампы, привинченной к стене. Вокруг этого спасительного островка летала тучка насекомых. Выглядело помещение так, будто ее закрыли в подвале. Сырые, почти черные стены, мерзостная вонь гнили перемешалась с запахом давно свернувшейся крови. Айне же была прикована цепями к стулу. Хотя нет, ей так не доверяли, что взяли сразу четыре цепи. По две на руки, прикованные к спинке и оттуда к полу, и так же были сцеплены ноги. Возможно, ей бы даже польстила такая осторожность, не подними голову в ее сознании инстинкт выживания. Что-то настойчиво скреблось, просачивалось в мысли, предупреждая об опасности. Это что-то явно исходило извне. Странное стороннее вмешательство будто просилось проникнуть внутрь разума. Но инстинкты живо запечатали для него эту возможность. Она слабо помнила, как этим людям вообще удалось ее схватить. От дворцовой стражи ассасин удрала довольно быстро, оставляя за собой дорогу из трупов, точно из хлебных крошек. Да, верно. Кажется, ей вкололи что-то — снотворное, судя по всему. Тихий, словно усталый лязг железа привлек внимание ассасина. В глубине камеры на цепях была подвешена девушка. Волосы ее, казалось, выцвели до больного серого оттенка. По рукам струилась кровь, а запястья были крепко стянуты кандалами. Пленница буквально висела в воздухе. Взгляд Айне упал ниже, и ситуация стала интереснее. По пояс девушка была опущена в резервуар, в котором сейчас отчетливо был виден хвост. Хотя обзору, конечно, сильно мешала темно-багряная вода. Значит, пленница здесь уже давно. Айне попыталась оглянуться и увидеть окно. Который сейчас час? К сожалению и счастью, это был последний вопрос, перед тем как тяжелая дверь отворилась. На удивление — бесшумно. За дверью маячила пара солдат, а также еле заметные решетки, судя по всему, от клеток. Но это ее мало интересовало. Русалка, увидев вошедшего, попыталась дернуться и, очевидно, сделала себе только больнее, поскольку в ту же секунду раздалось слабое шипение. А на пороге во всей своей красе стоял ее заказчик — как ей вчера удалось выяснить, старший советник короля и по совместительству сенатор Эйспильского королевства. Айне почему-то захотелось зашипеть не хуже висящей русалки. — Здравствуйте, дамы! — сказал он, как всегда, вежливо и учтиво, будто собрался читать речь перед толпой поклонников. Взяв из угла еще один стул, он поставил его поближе к пленницам и уселся, будто на трон. — Лир Ди Кастелл, Вы ничего не хотите мне сказать? — вежливо промурлыкало это существо. Клыки русалки блеснули даже в совершенно темном помещении — наверное, такими их делал яд. Судя по настроению сирены, он у нее был в неограниченных количествах и сейчас, стекая по губам, с шипением капал в воду. — Понятно. Что ж. Жаль. Взгляд его упал на Айне. И судя по всему, выражение лица ассасина было крайне красноречиво. — Айне, дорогая. Ты, наверное, ломаешь голову, почему здесь оказалась? Я могу рассказать. Честно. Только попроси. Очевидно, полное безразличие Айне к собственной жизни ему было известно. В общем-то, даже в данный момент в глазах не было никакого страха или недовольства, только вселенская скука. Его это не устраивало. Ему хотелось власти. А Айне не обладала гордостью. Хочет? Пусть забирает. — Что я здесь делаю? — Не похоже на просьбу, — сверкнула белозубая улыбка. Айне вспомнила свои исследования манеры поведения куртизанок на площади. — Пожалуйста, — она состроила умоляющие глазки и нежную улыбку, — расскажи, что я здесь делаю. — Ай, какая красавица! — воскликнул мужчина. — Тебе бы поучиться, Элейн. Сирена решила промолчать. Очевидно, теперь ее голову занимал вопрос, кем является эта новая подруга по несчастью. И сенатор безошибочно его угадал. — На самом деле ты была бы мне вовсе неинтересна, если бы не... — Сенатор щелкнул пальцами, и в комнату втащили относительно здорового мужчину, в котором позже Айне признала Орфео. — Он в благородстве своей любви пытался выкрасть у меня твоего даймона, можешь представить? — Даймона? — вскинула голову русалка. — Представь, как я был оскорблен предательством! Один из моих же солдат! — Он покачал головой и, подойдя ближе, взглянул на изнеможенного Орфео. Пытать его не пытали, зато били, но тоже как-то скупо и нехотя. Вероятно, общая вялость организма была вызвана исключительно изнеможением и обезвоживанием. — Хотя полагаю, это справедливо — исполнить последнюю волю приговоренного к казни. Верно? Вся эта сенаторская забава мало интересовала Айне. Она думала о том, что нужно спасти свое существование. А сделать это можно, только выбравшись отсюда, и не ногами вперед. Тут же в голову лезли мысли о предательстве Орфео. Он пообещал ей собственной кровью не пытаться найти дракона. Хотя жизнь и так его наказала. Нечто в глубине сущности ассасина удовлетворенно булькнуло. Ее внимание привлек скрип решетки. Западная стена отъехала в сторону. Голову Айне прострелило жгучей смесью боли и лавины неконтролируемых эмоций. Сами собой глаза наполнились слезами, грудь начала отрывисто вздыматься. Ассасин вдруг остро ощутила страх. Заново оглянула комнату, присутствующих. Сенатор мерзостно улыбался, понимая, какие колоссальные изменения произошли. Ей все также было закрыто ее прошлое, но теперь время, прожитое вдали от чувств, казалось мутным. Странным. Чужим. Послышался отчаянный визг наперебой с криком, и голова Айне дернулась в ту сторону. Это существо было ей чуждо. — Ани! Ани! Пожалуйста! Я снова слышу тебя! Я слышу! Голос, звучащий в ее голове, отчаялся. Теперь она понимала значение этих легких ноток, окрашивающих людской мир. Ей он немыслимым образом был знаком. Когда-то она его даже любила. Советник, продолжая разглядывать ее, подобно игрушке на витрине, сделал скромный шаг вперед. В то же мгновение дракон зарычал и с шипением стал натягивать цепь, приковавшую его к штырю посреди камеры. — Он так ждал этой встречи с тобой. А ты и не помнишь, кто это вообще такой! — Теперь они начали войну взглядов. — Согласись, это трагедия, достойная быть сыгранной. — Ты не помнишь меня? — шепнули ей на ухо. И такое количество боли было в этом голосе, что слезы с еще большей яростью стали капать на грязный каменный пол. Это заставляло ее снова прислушаться к себе. Злоба. Радость. Ярость. Любовь. Гнев. Счастье. Отчаянье. Смятение. Все смешалось в ураган. А Айне оставили стоять в самом его центре, бездомную и брошенную. — Ну что ж. Доброе дело сделано, пора заняться работой. — Сенатор перевел взгляд на корчащегося у его ног Орфео. Почему он здесь? Необъяснимая лавина нежности вознеслась в ее разуме. Теперь через призму эмоций этот человек казался ей святым. Она вспомнила, с какой радостью он впервые встретил ее у таверны. Каким счастливым казался даже после, сидя в квартире, заключая с ней сделку. — Спасибо, — тонкий шепот, развеянный ужасом ситуации. Орфео слабо улыбнулся. Она явно встречалась с ним раньше. Он явно был ей дорог. Но это все в прошлом. Как оказалось, время над ним не властно. Даже увидев ее осколком человека, Орфео продолжал надеяться, помогать, терпеть. Плевать на то, знала ли Айне его раньше, сейчас он казался ей центром вселенной. Осью мира. Единственным, что стоит спасения. — Сделай что-нибудь! Не позволяй ему тронуть Орфа! — Часть воды вылилась из резервуара, когда сирена дернула кандалы. Рев и скрежет когтей вернул ее в реальность. — Отпусти его, — выдохнула Айне. — Прошу прощения? — Казалось, она его оскорбила. — Отпусти. Прошу. — М-да. Любовь губит убийц. — Он кинул взгляд на даймона. — Это из-за его присутствия ты снова стала размякшей дурочкой? Айне зашипела не хуже сирены, перед тем как плюнуть ему под ноги. А потом ее пронзило осознанием. Снова? Они были знакомы? — Ты не помнишь? Нет. О, как же это жалко! Тем временем сенатор привалился плечом к аквариуму сирены. — Эх, какие страсти. Не устаю смотреть. Он упивался своей властью над ними и танцевал на костях. — Но меня интересует другое. Фил был весьма любезен и рассказал много полезного, однако он не являлся генералом или членом вашего внутреннего Совета, а оттого не мог знать подробностей охраны. А потому повторю вопрос: как проникнуть за водопад? Ответа не было. Мужчина вздохнул. — Еще одна интересная причина, по которой ты здесь, моя дорогая убийца, заключается в упертости вот этой красавицы, — тон его опустился до скучающего, эйфория от триумфа была разбавлена неудачей. — Пока мои солдаты ловили тебя на улицах Эйспила, им удалось выстрелить снотворным около пятнадцати раз. И каждый попал в цель. Удивительная выдержка для человека. Русалка дернулась в оковах, зашипела и выплюнула: — Ты последняя человеческая скотина! — Я король. А одно не исключает другого. — Наконец любимая маска жеманности расплавилась под гнилью, смердящей из его души. — И я разрежу ее по кусочкам, начиная с ушей, если ты не начнешь говорить! — Я утяну тебя на дно следом за собой. И похороню под морской толщей. — Ты так любезно предоставишь мне могилу. Какая щедрость. Яд здесь был у нее, но, оказалось, у него имелось противоядие. Умение терпеливо ждать — хорошая черта для короля. Айне же, уловив передышку в словесных перепалках, рассматривала сооруженный для сирены бассейн; где-то ей уже доводилось это видеть. Странный железный резервуар совмещался с непонятным сосудом, где на фронтоне находилась надпись «Рендит». Точного перевода она не знала, но нечто ей подсказывало, что значение не особо далеко ушло от смерти. Чешуя сирены в том месте, где ее хвост попеременно соприкасался с водой, почернела и местами даже отпала. Багряные прожилки натянутых вен под ее тонкой кожей были видны из этих дыр. Чертежи. Те самые чертежи, что они с Орфео рассматривали на том погрызенном годами столе в ее комнате. Вероятно, это был прототип или ранняя версия, поскольку схемы хранили куда более мощное и смертоносное оружие. Только это не уменьшало беды. Судя по всему, вода содержала концентрированную серную кислоту, если не полностью из нее состояла. У бедной пленницы нет шансов выжить, даже если удастся удрать. — Первым делом, — оторвался от игры в гляделки с русалкой сенатор, — хотелось увидеть твое лицо, когда мои солдаты наконец поймают этого ловеласа. — Он засмеялся. — Он крайне изобретателен. Но когда-нибудь его уловки иссякли бы. Если бы не цепи, сенатор был бы уже мертв. Сейчас же приторная улыбочка расползлась по его губам, в руке блеснуло лезвие, слишком близко оказавшееся к горлу Орфео. — Прекрати! — вскрикнула ассасин. Дракон слева от неё зашипел. — Это очень легко исправить, — безмятежно ответил этот мерзавец. — Элейн, дорогая, тебе есть что сказать? Молчание похоронило надежду. Голова дернулась в сторону бассейна. — Пожалуйста! Он ни в чем не виноват. Это сделала я. Я убила короля! Пожалуйста! Неконтролируемые ноты в голосе бередили гордость, но сейчас Айне было наплевать. Сирена горестно попыталась дернуть хвостом и застонала. Ее глаза исказились болью. — Я не могу. Там так много людей. — Она качала головой. — Ты же понимаешь? Одна жизнь не стоит двух десятков других. — Теперь она обратилась прямо к полуживому Орфео: — Прости. Скупые молитвы рвались из горла ассасина, их заглушал рык дракона в голове, скрежет когтей и слабые трепыхания русалки. Айне понимала, что сирена права, что если можно спасти десять тысяч одной смертью, то самолично легла бы под нож. Но ведь так тоже нельзя. Ее глаза встретились с его, полными безумной уверенности. Слова не понадобились. Он посчитает свой уход подвигом (так и есть!), если это спасет хоть чью-то жизнь. Они тихо попрощались. Сирена закрыла глаза. Хриплый возглас, посланный скорее изнеможенным телом, чем разумом. Тупой стук тела о камни. И разочарованный вздох сенатора. Наверное, именно эта эмоция стала последней для нее. Вернуло всю ее сущность из спячки на землю. Вены раскалились так же, как и в самую первую их встречу в таверне. Огонь рос и множился, кипятил кровь. Любая боль, что должна была еще ощущаться от порезов и гематом, исчезла. Они затянулись всего за пару секунд. — Кажется, ты наконец вспомнила, чем являешься на самом деле, — скучая, прокомментировал мужчина. — Обидно, что без эмоций эта функция не работает. Но мы обязательно это исправим. Айне продолжала держать глаза открытыми. Реальность не сулила ей ничего хорошего. Первая эйфория от чувства владения такой мощью прошла, теперь каждая мышца ощутимо горела. Ассасин попыталась сесть более прямо на своем пыточном стуле, лишь бы избавиться это этого. — Прекрати. Огонь не твой враг. Он твоя часть. — Впервые за все время дракон говорил чуть ли не ласково. — Как его остановить? И она впервые признала, что слышит его. Волну облегчения, пронесшуюся по телу зверя, не было нужды видеть: их души были столь тесно связаны, что даже отголосок его эмоций ударял по ней крепким молотком. — Это твой билет отсюда. Посмотри на меня. Он занят русалкой. Посмотри на меня. Он больше нас не тронет. Посмотри. Она не хочет видеть тело любимого человека. Не хочет видеть грязь вокруг. Не хочет видеть эти решетки и стены. Остался единственный шанс выжить. Выжить в память о нем. Выжить в честь его смерти. Однажды открыть глаза на необитаемом острове. Прекрасном необитаемом острове. Где будет тепло, а не холодно. Где будет приятный песок под ногами вместо сырой каменной кладки. Где будет пахнуть морем и солью, только бы не кровью и грязью. — Оно сведет тебя с ума, если ему позволить! Ани! Посмотри на меня. Медленно она повернула одеревеневшую шею и взглянула на даймона. Его темно-синяя чешуя раскалялась подобно ее коже. — Ты не одна. И никогда не была одна. Я вернулся. Я нашел тебя. Ты не одна. Дракон был куда более скромных габаритов, нежели в представлениях простых людей об этих существах. Размером с крупного кота, он бы без труда поместился на ее плечах. Ноздри его раздувались, исторгая пар. Прекрасные чешуйчатые крылья оказались связаны за спиной. Пасть — перетянута еще более жуткой цепью. Шипы впились в его кожу, не давая даже нормально есть. Теперь она четко ощущала, что ему порой было больно даже вдохнуть. Еще одно существо, безгранично ее любившее. Еще одно чувство, которое ей удалось так поздно осознать. Сегодня больше никто не погибнет по ее вине. — Направь эту силу внутрь, к своим запястьям. Расплавь наручники. Ей показалось, что вместе с оковами расплавится и ее кожа, но стоило дать силе направление, как боль стихла — осталось только жжение от раскаленного кольца. Айне продолжала смотреть на дракона. Точно так же, как он поднимал огонь из своей груди к горлу, она направляла его к своим ладоням. — Поцарапай себе кожу. — Что? — Ногтями. Расцарапай ладони. Снова спрашивать ассасин не стала. Она верила своему даймону. Ногти и вправду были острыми, но короткими. Пришлось знатно постараться, прежде чем на пол упала хоть капля. — Продолжай. Поток ее мысли сбил крик сирены. Голова дернулась в сторону. Сенатор срывал с нее чешуйку за чешуйкой. — Мы вытащим ее. — Она убила Орфео. Мы ей ничего не должны. — Мы вытащим ее. — Сделаем. Под руководством дракона Айне удалось расплавить сковавшие ее цепи. Теперь приходилось держать металл в руках, чтобы звук падающих железных кандалов не привлек к ней внимание раньше времени. — Посмотри на Орфео. — Нет. — Посмотри. И скажи мне, что ты чувствуешь. Приказав себе повиноваться, Айне опустила глаза вниз. Чудо удержало ее от крика, или всхлипа, или рыданий. В голове царил хаос. — Тебе известно, чьих рук это дело. — ДА. — И мы отомстим. — ДА. — Что ты чувствуешь? — Гнев. — Еще. — Ярость. — Еще. — Боль. — Но они тебе не помогли. — НЕТ. Температура ее тела принялась резко уменьшаться. Капли крови стали покрываться инеем. — Что ты чувствуешь сейчас? — Пустоту. Она красива. — И опасна. — Да. Она сильнее ярости. Она крепче пламени. Теперь на полу лежал искусно созданный ледяной кинжал. Оружие, не требующее заточки. — Освободи меня. Взгляд Айне опять упал на дракона. — Мы выберемся. Освободи меня. И мы выберемся. Она повернулась в сторону русалки. Сенатор продолжал свои попытки вытащить из нее информацию. — Я освобожу ее. Я избавлю вас от него. Верни мне свободу. Сломай стены. Сровняй замок с землей. Я помогу создать из его обломков могилу. Она чувствовала неконтролируемую злобу его голоса. Знала, как яро он ненавидит Эйспил. Но народ не виноват в решениях, принимаемых властью. Даже служащие замка невиновны. И тот лекарь, что стал жертвой их плана, на самом деле был выдающимся ученым. Здесь больше никто не погибнет. Не сегодня. Не с помощью ее рук. — Освободи сирену. Возьми тело Орфео и улетай. — Но... — НЕТ. — Ваша воля. В его голосе можно было распознать поклон, сотканный исключительно из уважения. Айне заставила кинжал подняться. Вложила в поцарапанную ладонь, бросила оковы и швырнула его к даймону. Лед, созданный ее силами, ее кровью, оказался прочнее любого металла, и цепи лопнули. Дракон сорвался с места и одним точным прыжком повалил сенатора на камни. Айне вернула себе кинжал и перерезала веревки, сдерживающие крылья даймона. Он взмыл к кандалам сирены, когти принялись рвать железо. — Не урони ее в воду! — Я знаю что делаю! — огрызнулся звереныш. «Он точно мое отражение», — фыркнула ассасин. Наконец разобравшись с металлом, дракон схватил пленницу за скрепленные вместе руки и стал поднимать в воздух. Айне, удостоверившись, что все под контролем и что солидно ударившийся головой сенатор не сможет им помешать, потянулась к Орфео. Его голова была неестественно выгнута, тело больше походило на мешок для костей. Ко всем прочим бедам, оказалось, он жутко тяжелый. Перевернув его на спину, Айне с помощью своих же цепей соорудила нечто вроде носилок, которые лапами ухватил дракон и, подняв тело в воздух, ждал, пока откроется дверь. Ассасин повернулась в сторону сирены и отшатнулась. Кислота успела почти полностью растворить чешую. Выглядело жутко: лоскуты кожи тут и там, успевшая свернуться кровь, разорванные связки и мышцы. Пленница лежала на боку, периодически выплевывая кровь. Было видно: она умирает. — Мне уже не помочь, — выдохнула она, заметив взгляд Айне. — Ему тоже, — шепот, призывающий святых. — Испари воду с кожи, это вернет ей возможность перемещаться по суше, — сказал даймон. — Да, сейчас. Айне попыталась пробудить тот же огонь, что использовала для металла, но сердце будто заледенело. Спокойная концентрированная цель вытеснила горячую неконтролируемую ярость. — Дело плохо, — всплеснула руками ассасин. — Как мне вернуть это назад? — Разозлись. — На кого? Тут же ей по голове прилетело чем-то тяжелым. — Ты спятил? Я не виновата в том, что не помню, как управлять этими силами, но я хотя бы стараюсь! Хрустящий смех русалки раздался жутко не к месту. — Дефф, ты чудо, — прошипела она. Дракон молча склонил голову, почтительно кивая. Айне повернулась и увидела две пары относительно стройных женских ног вместо хвоста. Затем, попытавшись разглядеть нечто инородное в своих руках, прозрела. — Вы знакомы? — Потом с эти разберемся! Ассасин только фыркнула. Подняв русалку на ноги, они приоткрыли дверь. Охрана за ней, не поворачивая голов, потеряла те самые жизненно важные секунды. Несмотря на неспособность передвигаться самостоятельно, сирена неплохо обращалась с любезно предоставленным ей клинком. — Нам нужно уйти ниже. Еще глубже под замок. Иначе не выбраться, — произнёс дракон. — Почему тебя не устраивает прогулка через парадные двери? — Может, потому, что они охраняются? — Я здорова. — А она — нет. — Как же ты бесишь, когда оказываешься прав. Она действительно себе удивлялась. Пойти прямо в лапы гвардейцев? Неужели сенатору удалось выбить из её головы здравый смысл? Или причина исключительно в том, что она уже не помнит, как управлять эмоциями, и теперь они управляют ею? Этим объясняется ее желание изрубить как можно больше солдат? Желанием отомстить? Какая же идиотка. — Веди. А потом в голове появился новый вопрос: — Может, стоит вернуться и убить его? Ее глаза нашли приоткрытую дверь камеры. Сирена покачала головой. — Мы оставим королевство без короля и наследников. Начнется анархия. — Может, мирная анархия и не так плоха. — Это снова желание отомстить? — Мирная анархия — это модель идеального мира. Такие ставят на полки в сувенирных лавках, а для активного использования они непригодны. Сразу появятся мародеры. Мирные люди начнут умирать просто так. Они этого не заслужили. — Мы разберемся с ним позже. Айне осторожно зашагала вслед за даймоном. — Значит, Эйспил обречен на деспотичное правление? — Только пока мы не посадим на трон нового короля. Бедняга хрипела и стонала, но открывшееся в Айне любопытство напополам с эгоизмом не давало закончить разговор. — У тебя есть претендент? — У меня есть принц. Даже дракон замер в воздухе, забыв еще раз хлопнуть крыльями. Увидев, что силы ветра не хватает для поддержания нормального состояния полета, ему пришлось снова искать баланс. Зверь зарычал. Айне фыркнула. Подземные катакомбы, по летописным записям, использовались для свободного передвижения шпионов, подслушивающих королевские интриги. Ну, или, по неофициальной версии, для беспрепятственного прохода в комнаты любовниц. Чему верить — никто не знал, но тоннели действительно существовали. Один из них привел к гавани. Вернее, в подвал с припасами какого-то торгового магазинчика, а оттуда они выкарабкались на мостовую. — У меня был скиф, но, полагаю, он или сожжен, или украден, — простонала сирена. — У меня приданого не имеется, так что кому-то сегодня не повезет, — шепнула Айне в ответ. Время было вечернее. Люди уже сидели по домам, пили чай, читали новости недели, а по улицам еще шастали только разомлевшие пьяницы и куртизанки. Украсть простецкую рыбацкую лодку не составило труда, тем более только одному морю известно, сколько их тут плавает. Спрятав дракона под брезентом и накрыв старыми рыболовными сетями труп Орфео, девушки лежали, будучи не в силах и головы поднять. Течение здесь имело над водой силу, так что весла пока лежали сухие. Русалка все чаще сплевывала за борт кровь. Ее ноги выглядели как два куска освежеванного мяса. Щеки впали, глаза почти не открывались, даже пальцы и то как будто иссыхали. — Я могу хоть чем-то тебе помочь? — скрывая молитву, спросила Айне. Но сирена покачала головой. — Он умен. Безжалостен, но умен. Любая русалка больше всего боится высохнуть. А кислота отбирает воду с непозволительной скоростью. — Заметив взгляд Айне на бескрайнее море вокруг, она покачала головой. — Этот процесс необратим. — Но ведь я специально иссушила тебя, чтобы мы смогли выбраться. Она была потрясающе проницательным созданием. Даже потерявшейся в лабиринте чувств и эмоций Айне не потребовалось и секунды, чтобы распознать во взгляде сирены понимание и озабоченность. Польщенность. — Ты не виновата. — Похоже, что так. — Иногда нам требуется попасть на сушу, но в основном мы лишаем себя нужного количества крови. Это ослабляет и возвращает способность перемещаться. Даже при столкновении с водой наша сущность не может взять верх. Лишение этого контакта с морем на долгое время, по сути, делает то же самое. — Она снова закашлялась. — Поэтому такие пытки самые изощренные, когда твое тело решает: вот наконец вода. Жадно ее впитывает, а спустя час понимает, что его обманули. Словом, еще с первых минут она знала, что любая уловка сенатора, намекающая на то, что, когда ему будет известна нужная информация, он отпустит русалку прочь, была бессмысленна. Это не подарит ей жизни. Все уже кончено. Айне восхищала эта на вид такая хрупкая девушка. Она не имела ничего общего с теми чудовищами, которых описывали в книгах или базарных анекдотах. И единственным, что еще хоть как-то помогало, стал разговор. Ассасин попросила рассказать ей об острове, на который они плывут; о том, откуда, как позже выяснилось, Элейн знает ее даймона; о том, что за сила бродит внутри нее. А потом глаза сирены уже не открывались. Она еще слышала, двигалась, еще дышала, но уже не способна была поднять веки. Однако все это время Элейн говорила. О том, как любила лошадей в детстве; о том, какая замечательная яблоня росла в саду ее матери; и как она однажды с нее упала, пытаясь достать яблоко. О том, каким долгим ей показалось путешествие на Ефлен, ныне разрушенный остров. О том, кого она успела полюбить, а кого — возненавидеть. О том, сколько друзей теперь уже похоронены. О том, что ей жаль; о том, что не успела; о том, чего хотелось. Казалось, такая неизмеримо долгая жизнь, но эта маленькая девочка прожила каждую секунду ради спасения дорогих ей людей. Вовсе не важно, знакома она с ними или нет. Были и шутки, и интересные истории. Парочка оказалась даже с участием Айне. — Я вправду так сказала? — О да, ты была крайне самоуверенной нахалкой. — Если бы у нее хватило сил, Элейн бы рассмеялась, но вышла только горестная улыбка. — И спасибо Деффу за терпение. Ты потрясающий малый. Даймон, уже не скрытый брезентом, так как опасность миновала и лодка давно покинула воду Эйспила, лег рядом и умостил голову на все больше иссушающийся живот сирены. Айне подняла ее руку и положила на его морду. Еще способная двигать пальцами Элейн, казалось, лениво его поглаживала. Чем дальше плыла лодка, тем тише и тоньше становился ее голос. В одно мгновение она смолкла и вдруг открыла глаза, хоть и было видно, что это потребовало куда больше энергии, чем обычно, и повернула голову к морю. Дефф осторожно поднялся, обхватил ее талию лапами и поднял в воздух, чтобы затем медленно опустить в воду. Айне уже перестала стирать слезы и, положив голову на нос лодки, молча смотрела, как сирена в последний раз наслаждалась мягкостью волн. — Мне всегда так нравился запах моря...