Измены и сплетни

Гефест, победоносно ухмыляясь, стоял немного в стороне от развернувшегося зрелища. На супружесктм ложе, если таковым его можно было назвать, связанные прочной сетью оказались любовники. Афродита, краснея и смущаясь, отводила глаза и лишь крепче прижималась к Аресу. Тот не мог сдерживаться от гнева, и если первое время пытался выкрикивать проклятия в адрес брата, то теперь, против воли и гордости, покорился своей судьбе. И если благонравные и скормные, или такие, какими они хотят казаться смертным, богини решили не лицезреть эту хоть и любопытную, но ужасно неприличную картину, то боги не побрезговали явиться. Порой осуждающие, но все же любопытные мужские взгляды пронзали любовников насквозь, а неловкое молчание добовляло этой сцене большего юмора и смущения. Одними из самых, на первый взгляд, приличных оказались двое весьма молодых людей. Они отошли от толпы приблизительно на метр, но, оказавшись рядом, вы услышали бы тихий, а порой и громкий шепот. Самый старший из них выглядел лет на двадцать, он был высоким длинноволосым блондином, с чертами лица, будто выточенными из мрамора, и платиновыми глазами. Второму было около пятнадцати-семнадцати, он был ниже на полголовы, с вьющимися каштановыми волосами. Они отливали рыжим на солнце и смотрелись весьма гармонично с голубыми, почти небесными глазами. Они, как мы уже упомянули, не скрывая своего интереса к происходящему шептались. Блондин был спокоен, лицо и в правду будто закаменело. Он привык видеть подобные олимпийские интриги, и потому не слишком удивлялся. В отличии от его младшего товарища, что порой до неприличия громко докладывал ему каждую мысль и сведение, приходящее на ум. Он порой то старался скопировать равнодушее собеседника, то снова заливался смущенным румянцем, вполне свойственным его возрасту. Большого опыта участия в таких явных и близких страстях он, безусловно, не имел, и потому удивлялся и восхищался каждым впитанным впечатлением. Но вскоре мирный обмен всевозможными сплетням об этой парочке перепос в нечто большее. Старший, заговорчески улыбаясь, подталкивал младшего локтем, тот в ответ начинал все больше злиться, гневно отчеканивая ответные фразы. А началось это со случайно вырвавшегося: - На месте Ареса я бы даже не протестовал. Оказаться на ложе с такой прелестницей - это дар судьбы. - кудрявый юноша, несмотря на дерзость собственных слов, вновь заметно покраснел. - Так вперед, мелкий. -на этих словах губы блондина изогнулись в очаровательной ухмылке - Мелкий?! Издеваешься? - в секунду нахмурившись, словно мальчишка, он сурово посмотрел на товарища, оттопырив крепко сжатые кулаки. - То, что ты теперь стал одним из нас, не отнимает у меня права считать тебя своим младшим братом. И вообще, не переводи тему. - тут же он взъерошил кудри младшего, которые и без того забавно торчали в разные стороны, а теперь и вовсе являли собой нечто, больше похожее на гнездо. Но юноша вскоре поспешил их пригладить, глядя на брата с легкой, шутливой обидой. - Хотя, кажется, я понял тебя, Гермес. - Что ты там понял? - Ты в очередной раз сказал первое, что пришло тебе на ум, а теперь не можешь отвечать за последствия. - Аполлон на этих словах снова ухмыльнулся. Его вдруг стало одолевать желание подлить масла в огонь, а младший брат, в последнее время, так удачно для него без памяти влюбился в богиню любви, что он не мог не воспользоваться моментом. - Совсем головой улетел?! Я, по-твоему, совсем за словами не слежу? - О нет, просто ты в очередной раз демонстрируешь мне, что твоим словам нельзя верить. Но ты мог бы доказать мне обратное. - Ты точно головой уехал. Мне не выжить, если я думаю о том, что ты имеешь в виду. - Ладно тебе! Просто скажи это в слух, хуже, чем сейчас, точно не будет. - Ты точно хочешь моей смерти. - Ты бессмертный, забыл? - Мне не хочется проверить свою бессмертность на практике. - хоть Гермес и был взбешен внезапным выпадом Аполлона, теперь и его самого терзали сомнения. Окончательео убедившись, что сеть достаточно прочная, а внимание собравшихся больше не приковано к двум несчастным, юноша сделал несколько шагов к толпе. Арес, кажется, чувствуя чуть больше свободы, снова бубнил себе под нос проклятия. Встав немного поодаль, он шумно выдохнул, но так, чтобы это осталось незамеченным. - Не понимаю твоей ярости, брат! Лично я был бы не против оказаться на твоем месте. -Повтори. - грубый, пропитанный гневом голос оказал даже большее действие, чем смелые восклицания Гермеса. Теперь боги с некой тревогой оборачивались на братьев, между которыми, по ощущениям, сверкали молнии. - Рядом с Афродитой я не посмущался бы оказаться на твоем месте. - голос хоть и звучал уверенно, ему стало жутко от пронизывающего взгляда. Богиня же явно обратила внимание на его слова, она опустила взгляд и улыбнулась, будто обещая хоть отложить, но исполнить.

***

- Меня временно изгоняют с Олимпа. - она улыбалась, распуская длинные светлые локоны. - Надолго? - внутри юноши все металось и прыгало, он не мог поверить, что они находяься в одной комнате. Наедине. - Не знаю. Это последняя ночь перед моим хоть и временным, но долгим уходом. - Афродита смотрела прямо перед собой, выглядела она сейчас совсем неважно. Но, быстро опомнившись, она снова улыбнулась. - Знаешь, мне никогда ничего подобного не говорили. Если мы и вправду расстаемся надолго, то эти часы я хотела бы провести с тобой. - тонкие бледноватые пальцы коснулись щеки Гермеса, он чуть вздрогнул. Положив свою руку в ответ, он растворился в собственных воспоминаниях и мечтах на долгую ночь