***
Тёплые лучи рассветного солнца пробились в юрту, пронзив её насквозь, заставив Байраса немного поморщиться и приоткрыть глаза. Ещё до того как посмотреть на пришедшего, он уже понимал кто к нему явился, слишком знакомый звук шагов, слишком знакомый силуэт… Исмаил. Всё же из всех, кто мог бы придти, башкир был наиболее рад увидеть именно его. Своего крайне дорогого друга, к которому питал только самые лучшие чувства, не взирая на его иногда несерьёзное поведение и глупые шутки. Такое поведение было неподходящим для сына правителя, вернее, уже давно для самого правителя, это было ясно давно. Но страна процветала, потому что всё же, не смотря на эти качества, ногаец был довольно хорош в управлении, а все его проблемы решал башкир, вечно стоящий рядом, его правая рука, как когда-то и мечтал. — Что пришёл? — немного грубовато обратился Байрас к пришедшему, когда тот устроился возле его постели и потянулся, явно только недавно встал, а уже как обычно не даёт спать окружающим, что-то всё же похоже не изменится никогда. — Да так, увидеться, столько времени не виделись, — немного усмехнулся ногаец, бесцеремонно начав стягивать с него одеяло, — давай, давай, поднимайся, пора уже, неужели тебе сон дороже общения со мной? Как бы давно тот не правил, их общение оставалось неизменным, вечные шутки, вечно что-то надо, вечно нельзя подождать пару минут, всё должно быть как решит он и никак иначе. Хотя… Кое-что всё же изменилось, по мере взросления Исмаил стал немного спокойнее, стал больше прислушиваться, хотя как тут не прислушаться к своей правой руке, но всё же стал прислушиваться к нему и в обычной жизни, не всегда конечно, но уже неплохо. А ещё они наконец стали настоящими равноправными друзьями, совсем, по-настоящему, к башкиру относятся совсем как к равному, наконец, такой порядок держится уже пару веков, которые они видятся почти каждый день, такое не может не радовать. С тяжёлым вздохом Байрас выпутался из одеяла, чего делать категорически не хотелось, неприятно холодно. Его окутывал холодный ветер, почти не имея препятствий, которые могли бы защитить от него, кроме небольших деревьев. Нет. Какой бред, он сейчас в юрте, просто постоянно мёрзнет, так было всегда. — Так что ты хотел? — оценивающим взглядом парень окинул ногайца, сидящего рядом, явно же не просто так увидеться пришёл, это было видно. — Поговорить, столько времени не виделись, — довольно-таки дружелюбно улыбнулся Исмаил, всё же иногда он мог быть на удивление очень дружелюбным, правда обычно это значило, что ему что-то надо. — Это да… Первая встреча за эти века, столько всего надо обсудить, — немного задумчиво произнёс башкир, — тогда что, что-то расскажешь как обычно? — Хах, да нет, смысл какой, ты ж рядом был всё время, всё сам видел, — немного рассмеялся ногаец, пристально посмотрев ему прямо в глаза, — сам рассказывай, наверняка много историй за время, что не виделись, накопилось. Конечно тут не оставалось ничего, кроме как выполнить эту просьбу или же приказ, тут смотря с какой стороны посмотреть. Но на самом деле башкир, хоть обычно и не любил столько много говорить, в этот разговор втянулся довольно легко, не так как вчера на их совместной охоте. Он долго рассказывал о своей жизни в последние века, которые они не виделись, всё же первая встреча за столько времени, как тут не разговориться. Только было очень холодно, даже стены юрты не спасали от холодного ветра, тянущегося по безлюдным горам. Каким горам? В это время года тут просто всегда холодно, даже в юрте. И всё же его лёгкая дрожь от ветра не осталась незамеченной сидевшим рядом ногайцем, который, чуть усмехнувшись, накинул на его голову лежавший на постели угол одеяла, запутав башкира в нём, а потом бесцеремонно, настолько же как когда-то давно в детстве, став поправлять одеяло на нём, но, поняв, что что-то пошло не по плану, переключившись на попытки понять где в этом всём теперь его руки. В обычное время Байрас бы конечно стал возмущаться от такого бесцеремонного передвигания себя, но сейчас он лишь в секунду замер, смотря на Исмаила испуганным взглядом. Или не на него. Или на кого-то другого. Через секунду уверенности на кого он смотрит уже не было. Перед глазами был уже не ногаец. Нет. Нет. Нет… Только не снова… Пожалуйста… Крик. Судорожный крик. Его крик. Сейчас. Тогда. Не важно. Безумно громкий крик, пожирающий изнутри. Бьющий не по ушам, а сразу в душу. Крик в голове. Полный ужаса и боли. Вдох. Тяжело. Жутко давит. Больно. Не вдохнуть. Давит. Без дыхания слышно сердце. Жгучий страх. Нет. Ужас. Единственное чувство. Пожирает изнутри. Страшно. За что… Почему… Почему видит закрыв глаза… Почему слышит зажав уши… Он ведь сделал всё, чтобы не чувствовать… Запах. Запах другой. Выбивается. Не тот. Другой. Мягче. Степь. Точно. Запах степи. Откуда. Его там не было. Здесь. Не там. Резкий судорожный вдох. Степь. Степь и пыль. Кумыс. Исмаил. Ещё один вдох и башкир резко распахнул глаза. Он был в юрте. Ногаец, увидев, что тот открыл глаза, почти сразу ослабил хватку. Похоже всё было настолько заметно, что заволновался и решил обездвижить на всякий случай. Рвано втягивая воздух Байрас пытался восстановить дыхание, пока Исмаил немного будто даже напуганно, хотя какой бред, он не мог быть напуган за него, осматривал башкира, оценивая состояние. — Всё нормально?.. — тише обычного произнёс ногаец, смотря на парня, который был не в силах отодвинуться и пытался отдышаться, облокотившись на него. В ответ последовал лишь лёгкий кивок. Но на самом деле ничего не в порядке. Вернее… Пока ничего не в порядке. Но скоро будет…***
Холодный ветер тихо посвистывал, окутывая тело, обезображенное десятками ударов об острые камни. Ему не повезло, ни один перелом не принёс моментальной смерти, но, к счастью, шансов выжить тоже не было. Тело изо всех сил старалось бороться, не смотря на жуткие травмы, но сознания в нём уже не было, лишь органы чувств ещё доносили до него холод, ужасный, проникающий в переломы, пронзая всё тело. Но в каком-то смысле ему всё же повезло, сознание потеряло связь с реальностью, оказавшись в собственном мире из воспоминаний, снов и мечт, не давая почувствовать ужасную боль от обезобразивших тело травм. Или же всё же душа и правда уже ушла в иной мир, это уже зависит от того во что верить.