История о надкушенном яблоке

Нельзя сказать, что Белоснежка принцу не нравилась. Она не могла не нравиться. Она была красивая, добрая, милая и… Ну и на этом всё. Они с детства были знакомы, и с детства знали, что поженятся. Тем не менее, никаких особых чувств он к ней не испытывал. Все вокруг говорили, какая чудесная у него будет невеста, как ему повезло, и как они вместе будут счастливы. Принц кивал, а сам витал мыслями где-то очень далеко. Окружающие понимающе подмигивали ему и одобрительно похлопывали по плечу: дескать, всё ясно, не пристало мужчине изливать свои нежные чувства кому ни попадя. Ни тени сомнения в том, что принцу его будущая невеста может не нравиться, у них не возникало. Принц же не то что бы не хотел жениться на Белоснежке, он вообще ни на ком хотел жениться. А хотел он приделать паровой двигатель к телеге, и чтобы двигатель был такой мощности, что можно было бы дракона перегнать. В самых смелых его фантазиях телега ещё и летала. К ней можно было бы приладить несколько пушек и дать дракону бой в воздухе — вот чешуйчатая тварь удивится.
 Правда, перспектива схватки с драконом принца тоже мало занимала. Ему нравилось фантазировать о дивных агрегатах, которые можно было бы собрать, чертить схемы, ставить странные эксперименты в лаборатории придворного алхимика… Собственно, с алхимика всё и началось. Тот как-то в детстве дал ребёнку поиграться с шестерёнками — и понеслось. Отец сперва одобрял увлечение сына наукой — не слишком умных, зато чересчур смелых красавчиков в каждом королевстве хватает, а вот мозгов им часто недостаёт. Потом же начал беспокоиться, что юный принц не интересуется дамами, охотой и верховой ездой, а всё своё время просиживает в лаборатории. Когда отец задал отпрыску прямой вопрос, тот ответил, что дамы ему нравятся без сомнения, они красивые и пахнут вкусно, но разговаривать с ними решительно не о чем, да и попросту скучно. Собственно, и с Белоснежкой ему тоже было очень скучно. Это было терпимо, пока они виделись на балах в гостях друг у друга, но его откровенно пугал тот момент, когда они станут супружеской парой, и ему придётся проводить в её обществе каждый день. Поэтому, хоть он и был огорчён её исчезновением, скорбел он о ней не больше, чем если бы в лесу потерялась любая из его знакомых дам. А украдкой даже вздохнул с облегчением от того, что женитьба откладывается. Это заставило чувствовать себя не очень хорошим человеком, но таков уж он был. И тем не менее, он привык поступать правильно. Поэтому когда до него донеслись слухи, что девица не сгинула, а попала в беду, и её должно спасать, принц без промедления приступил к делу. Все эти глупые принцы, которые мчатся на коне через лес во весь опор, незнамо куда, и только чудом и волею богов находят то, что ищут, всегда вызывали у него острый приступ тоски и желание закрыть лицо рукой. Ум дан человеку для того, чтобы им пользоваться. И ум этот говорил принцу, что пропала его будущая невеста не просто так, и заходить нужно именно с этого конца. А то ведь если исправлять последствия, не интересуясь причиной, то история может и повториться. И закончиться уже… Менее благоприятным образом. Кто желает знания — тот его найдёт. Принц вычислил всё. И то, что виновна мачеха, и кто ей помогал, и местонахождение Белоснежки… Вот только малость не успел. Встревоженная его активностью колдунья успела Белоснежку отравить. Всё, что оставалось принцу, лишь вертеть в руках надкусанное яблоко да рассматривать девушку в гробу… И тем не менее, ему говорили, что оживить её он может: достаточно поцелуя любимого человека, чтобы оживить отравленную. Принц по привычке тщательно катал в уме формулировку. Любимого… Означает ли это, что чтобы всё подействовало, она должна любить его? Или, наоборот, чтобы подействовало, он должен любить её? Но он же её не любит… Или достаточно того, чтобы кто-то один любил? Или нужно, чтобы оба? И что делать, если разбудить он её не сможет, и все поймут, что он её не любит, и он будет чувствовать себя из-за этого виноватым, но разве же его вина в том, что он не может заставить себя полюбить девушку, с которой у него нет ничего общего? — Думаю, настала нам пора поговорить, — женский голос раздался позади, и молодой человек резко обернулся, обнажив свой меч. — Я пришла с миром, — возвестила злая колдунья, она же мачеха Белоснежки по совместительству, и миролюбиво приподняла руки. — О чём? — настороженно поинтересовался принц. — О ней. О тебе. О королевстве, — женщина пожала плечами. — Пойдём уже куда-нибудь в место поприятнее, а то этот гномий подвал мне не по душе. Лёгким движением руки колдунья открыла портал, в котором отчётливо виднелся королевский кабинет, сделала приглашающий жест и шагнула первой. Принц некоторое время подумал, насколько вероятно то, что его там убьют, затем перехватил поудобнее меч, засунул надкушенное яблоко в карман — доказательство преступления, как-никак — и шагнул за ней. Колдунья совершенно не по-королевски закинула ногу за ногу, достала из складок плаща портсигар и закурила.
Принц опустился в кресло напротив неё и занял выжидательную позицию. — И что, она тебе правда так нравится? — поинтересовалась женщина, выдыхая дым. Во взгляде её было что-то, от чего принцу показалось, что она видит его насквозь, и врать глупо и бессмысленно, к тому же недостойно. — Нет. Не нравится, — честно ответил он. — Но как бы я к ней ни относился, бросать девушку в беде — это низко и недостойно. — Ты ведь не обязан её спасать. — Я могу её спасти. А значит — должен. А вы — преступница, вы покушались на жизнь члена королевской семьи. И должен предупредить вас, что все свои записи и мысли касательно этого преступления я записал и оставил надёжному человеку, поэтому если со мной что-то случится... — Вот значит как? — колдунья рассмеялась, не дав принцу закончить фразу. — Именно так, — твёрдо ответил тот. — Итак, ты раскрыл преступление. Но задумывался ли ты о его мотивах? Принц пожал плечами: — Возможно, вы хотите власти, которая достанется ей после смерти её отца. Возможно, вы завидуете её красоте и молодости.
 Колдунья снова засмеялась: — И власти я хочу, и молодости завидую, скажи ещё, что я тайно в тебя влюблена. Принц слегка покраснел, а затем внезапно подумал, что колдунья — достаточно привлекательная женщина. — Ладно тебе, не красней, как помидор. Я вот о чём. Папенька её долго не протянет — это очевидно. Скоро королевство достанется ей. А она… Ну ты сам её знаешь… — Она добрая, милая и… — начал было принц. — И всё такое, но добрых много, а хороших правителей мало. И иногда чтобы быть хорошим правителем приходится принимать злые решения. Не потому что ты злой, а потому что не получается иначе. И как ты думаешь, получится у нашей красавицы-умницы вникнуть в дела государственные и поправить их? Принц пожал плечами. — Разумеется, нет. Я просто представляю себе это правление: великодушное прощение казнокрадов и предателей, куча невыгодных договоров из опасения обидеть кого-нибудь… Она же вообще не в состоянии ничего сделать нормально — Она добрая и ответственная, и отлично справлялась… — … с подметанием полов и приготовлением пищи на ораву мужиков? Немножко не те качества, которых ждёшь от правительницы, ты не согласен? Папенька её, кстати, тоже понимает это, вот и торопился так за тебя замуж её сбагрить, думал, хоть кто-то из вас двоих да управится. Только ты хоть и неглупый, но в свою сторону повёрнутый, неинтересны тебе люди, ты ни вникать в их проблемы не хочешь, ни интересоваться, чем они живут. Ты хочешь сидеть в башне и осчастливливать время от времени всех каким-нибудь новым изобретением. Принц снова пожал плечами. Спорить с правдой было глупо и бессмысленно. — В общем, эта страна мне по-своему дорога, поэтому никого из вас видеть в её главе мне бы не хотелось. Вот я и отослала её подальше, чтоб потерялась и не нашлась. — Что бы вам там дорого ни было, это не повод убивать, — твёрдо сказал принц. — Проблема в том, что всем нам хочется не того, что нам уготовано. Мне не хочется видеть, какой бардак воцарится в этой стране, если вы, сладкая парочка, придёте к власти. Тебе не хочется жениться на Белоснежке. Белоснежке едва ли хочется вникать в дела государственные… — Мы, короли, не принадлежим лишь себе, и должны принимать в расчёт не наши желания, а наши обязанности. Колдунья хмыкнула: — Ну, ты хотя бы ответственный. Может, из тебя что-то и вышло бы. Только будешь ты в итоге глубоко несчастным, а нет ничего более печального для страны, чем глубоко несчастный правитель. Знаешь что, ты мне и правда нравишься. Ты умный. И мог бы быть счастливым. Давай с тобой договоримся? — О чём? — Тебе же здесь не нравится. Ты ни к кому не привязан. Ты грезишь о паровых двигателях, механических слугах и всём прочем… Я знаю один мир, в котором тебе очень понравится, там есть всё, что ты себе даже представить не мог — Летающие телеги, — вздохнул принц. — Ничего общего с телегами они, конечно, не имеют, но, бесспорно, летают. — Прямо с людьми?! — выдержка принца дала слабину. — Прям вот с сотнями людей на гигантские расстояния. — Не может быть… Колдунья хмыкнула и щёлкнула пальцами в направлении большого зеркала, висевшего на стене. В зеркале отразилось… небывалое.
 Гигантская металлическая птица обтекаемой формы неслась на сумасшедшей скорости по идеально ровной дороге, а затем… Принц как зачарованный наблюдал, как отрываются от земли колёса, слишком маленькие для такой здоровенной туши и металлическая птица взлетает в воздух, втягивая внутрь колёса, будто поджимая лапки. Зеркало приблизило картинку, и принцу стало ясно, что одинаковые пятнышки на птичьем боку — это маленькие окошки, сквозь которые были видны сидящие внутри люди. — Не может быть, — вновь прошептал он с восторгом. — Да, конечно, меня тоже поразило до глубины души. С другой стороны, должны же они как-то были выкручиваться, раз уж в их мире нет магии… — У них нет магии?! — Нет. — И всё, что они делают, это без помощи магии?! — Да. — И металлические птицы с людьми внутри тоже без магии?! — Абсолютно. Глаза принца загорелись, но быстро потухли. — Я не могу оставить в беде невинную девушку, — тоскливо сообщил он. — О, да успокойся ты. Ну хочешь, я её разбужу? Лет через десять, скажем. Когда народ её подзабудет, а её младшая сестра взойдёт на престол. Она умная девочка, с ней можно иметь дело. — Вы сами можете её разбудить? — Конечно. — И мне не нужно её целовать? — Только если тебе хочется. — И вы обещаете, что когда разбудите её, ничего плохого с ней не случится? — Она будет огорчена твоим исчезновением, но сомневаюсь, что сильно расстроится из-за потери престола.
 Принц на некоторое время задумался. С одной стороны — брак с не очень-то и нравящейся ему девушкой, с другой — дивный мир с металлическими птицами. — А что будет… С моим королевством? — Я тебя умоляю, у твоего отца бастард в каждой деревне. Найдут кого поприличнее, там пара подающих надежды мальчишек есть. Выбор был очевиден. Прошло три десятка лет с тех пор, как принц очнулся в теле сбитого машиной мальчишки восьми лет отроду. Сначала его такое положение дел привело в ужас: очнуться ребёнком. Потом же ему даже понравилось. Он ходил в странное место, называвшееся школой, где учителя невероятной мудрости рассказывали ученикам о различных чудесах. Он внимательно слушал учителей, много занимался дополнительно, жадно читал… Иногда вспоминал колдунью с её волшебным зеркалом и то злосчастное яблоко. И порой даже скучал. Как там дела, в его родном мире? Интересно было бы узнать. И думал, вот бы изобрести тому зеркалу какой-то здешний аналог. Чтобы пальцами щёлкнул — и рраз — и картинка, и поговорить. С поговорить в этом мире было легко даже на каких-то сумасшедших расстояниях, а вот с картинкой пока не складывалось. Но принц не отчаивался. В кои веки он мог заниматься любимым делом: учиться и ковыряться в железяках. И никто не ругал его за это, а наоборот, всячески хвалили и старались не отвлекать. 
Даже гараж ему выделили для его увлечений. Не алхимическая лаборатория, конечно, но тоже сойдёт. Спустя три десятка лет первый телефон, который умещался в ладонь, мог передавать картинку и включался безо всяких кнопок просто прикосновением пальца к нужному элементу на экране победно шествовал по миру. Это была сенсация. Это была революция. Сам принц, по правде говоря, был слегка разочарован. Он так и не смог дозвониться до своего мира. Впрочем, популярность дивного аппарата с логотипом в виде надкушенного яблока принесла ему такой успех и открыла перед ним столько дверей, что он был огорчен ровно один день, а затем сел за работу. Сколь бы революционным ни было его детище, оно всё ещё нуждалось в доработках и в улучшениях.